скоро увидимся

«Э-эм… что ж, уверена, эта штука пишет, как надо. Я проверила свободное место на карте и заряд, так что, все должно быть отлично, — девушка коротко улыбнулась, не спуская глаз с камеры перед ней. На секунду она все же прячет их в своей ладони, словно случайно взмахнув ею у лица и поправив прядь несменно рыжих волос. Непослушная, та вернулась на прежнее место через секунду. — Привет, Энджел. — Излюбленный жест отдавания чести застывает на цифровой пленке, — Надеюсь, тебе интересно узнать, как прошел еще один день моей жизни. Знаешь, я всегда любила вести дневники… Из новостей сегодня не много: почтили память Скутеру. Ты, наверное, помнишь его, — Гейдж начинает говорить довольно быстро, почесав висок, — Такой милый парниша-механик. Ты когда-то помогла мне взломать его станцию «Catch-a-Ride», помнишь? Было забавно, мне тогда мордоплюи чуть голову каменюкой не снесли, хех, — по ее лицу вновь скользит улыбка. Свет сильно бликует на ее глазах, — Еще я ходила к обломкам Гелиоса. В небе стало без него как-то одиноко. Ну, с другой стороны, нет этого постоянного ощущения слежки от Большого Брата или типа того. Ха-хах, я все время вспоминаю, как на нас сыпали дохерищу роботов, когда мы с тобой пытались установить станцию быстрого перемещения в Оверлуке… Черт подери, в тот день… — Гейдж замялась и кашлянула, — Я, эм… я была в… — она прикусила губу и опустила голову, тихо чертыхаясь, — Не помню, как ее там называли. Ну, типа, клетка какая-то… — Гейдж теперь не могла поднять глаз к камере, все изображая что-то руками и смотря куда-то в никуда. Она помнила название. Она изучила все о ее устройстве. Она просто не хотела говорить ей. Не хотела напоминать. — Я знаю, что давно не записывала тебе сообщений, Эндж. Я просто… знаешь, я все думала улететь с Пандоры. Улететь подальше, начать новую жизнь… Может быть, сменить образ! Подстричься покороче, обновить имплант, устроиться на работу куда-нибудь… В общем, забыть к чертям про эту дыру и дурацкие Хранилища. У меня было достаточно денег после его открытия, кстати, да и на заработках скопилось, но я просто… не могу. — Она все же посмотрела в камеру, почти видя перед собой ее глаза, ее спокойную улыбку. Гейдж не обращалась к Энджел в дневнике ни разу с первой записи после убийства Джека в хранилище. — Может, я вообще зря этим занимаюсь… — шумный вздох, и она снова растерянно опускает голову, опираясь на руки. В ее душе после этого похода к Гелиосу поселилась довольно глупая, наивная, почти детская надежда, что Эндж жива. Как искусственный интеллект. Но, даже если и так… помнит ли ее ИИ все это? Помнит ли ИИ Гейдж? — Знаешь, что меня держит здесь, Эндж? — Ее глаза вновь обратились к камере, но голос дрогнул. Она больно стиснула запястье живой руки и, все же, громко всхлипнула, сгибаясь пополам от дикой боли, пронзающей грудь изнутри. В памяти вновь всплыли картинки из ее ночных кошмаров, ощущение от прикосновения к холодной, болезненно белой коже, звук слабого голоса и медленно угасающий в голубых усталых глазах свет. — Я — причина твоей смерти, Энджел. И не говори мне, что ты была мертва уже много лет назад, я… я не могу себя этим успокоить. — Гейдж вытирала слезы, но они продолжали катиться друг за другом. Этим слезам, казалось, не было конца: они были накоплены за все те дни, недели и года после случившегося. Гейдж была поразительна в сокрытии своих эмоций, в выводе глубокой раны в очередную чайную вечеринку, партию BnB, что угодно, где она веселилась и смеялась, где она жила своей, обычной и неомраченной этим грузом жизнью. — Я убила дохрена людей. На моем счету множество бандитов и мошенников, инженеров и даже ученых, но лишь два убийства вызвали желание сбежать, исчезнуть с лица земли, укрыться там, где никто не будет знать, стать невидимой для тех, кто знает, понимаешь? И я укрылась от первого, укрылась на Пандоре. От второго… я не могу укрыться нигде, Эндж. Оно… оно здесь, — Гейдж больно ткнула себя рукой в грудь и выдохнула, уронив голову. Она преследовала ее всюду, словно призрак. Она перестала быть для нее Ангелом Хранителем и стала лишь неизгладимым чувством вины, опустошенной частью души. — Мы прошли через огонь и воду, и ХРЕН ЗНАЕТ, ЧТО ЕЩЕ! Энджел, ты стала мне ближе, чем кто-либо на этой планете, я ждала твоего голоса в тяжелую минуту, ты помогала мне, успокаивала меня, и всегда, всегда была рядом. А я не была. Я почти жила мечтой увидеть тебя, улететь с тобой… — она шмыгнула и мечтательно улыбнулась, подняв мокрые глаза к потолку, — Но все, все, что мы прошли, это было ради одной единственной встречи с тобой? Ради одной единственной встречи, когда я была вынуждена убить тебя? Я… я просто не могу поверить, что другого выхода не было. И я не могу себе этого простить. — Красный огонек на камере продолжал мерно мигать, пока Гейдж молча смотрела в объектив, видя лишь свое отражение, слыша лишь тишину ночи и чувствуя лишь ужасающее, всепоглощающее одиночество. Все, чем она жила, казалось мерзким, низким, недостойным и неправильным. Гейдж ненавидела себя, тот день, то решение. Но она не могла ненавидеть ее. Каждый день, проведенный с ней, сейчас был хорошим и светлым в воспоминаниях, кроме рокового. — Ты… ты знаешь, Эндж? Если бы… если бы ты была здесь, или, я не знаю, помнила или хотя бы знала меня, ты бы… ты бы точно связалась сейчас со мной. Ты бы связалась со мной и раньше, когда я так ждала твоего голоса, — Гейдж поднимает голову. Механические пальцы сжимают запястье так сильно, что белеют костяшки. — И я все еще жду. Может быть, не зря. Скоро увидимся.»