В детстве никто не предупреждал Эмму, что любить кого-то окажется так сложно. Она молча выслушивала содрогающихся в подступающей истерике подружек, когда кто-то из симпатичных парней приглашал их на свидание, и так же молча пожимала плечами, сразу же давая себе установку
никогда так не делать. Эмма просто не будет влюбляться — что может быть проще? Кто бы мог подумать, что это обещание изживёт себя так быстро.
Писать на клочках бумаги его имя, нервно сминая подол
чересчур длинной юбки каждый раз, когда он проходит рядом — бессмысленнее вещей она не делала никогда в жизни, да что там, ни в одной из предыдущих жизней. Эмма краснела, чувствуя вину перед своим телом за такую бесполезную трату ресурсов. Вместо учёбы и мыслей о будущей карьере девушка старательно вырисовывала карандашиком лицо возлюбленного на первой попавшейся под руку поверхности, смешно закусив губу, а иногда и высунув язык.
Клуб хихикающих от признаний парней подружек внезапно стал как-то ближе по духу, и вот Эмма уже с вожделением выслушивает очередную сахарную историю из уст Вэнди Тестабургер о том, как Стэн водил её на романтическую комедию, во время которой они страстно целовались на заднем ряду. Девушка вздыхала, выслушивая чужие, на самом деле совершенно не нужные ей истории о чувствах, подсознательно понимая, что с ней такого никогда не будет. Не в этой вселенной. Да и в параллельной тоже.
— А ты, Эммс? — с улыбкой спрашивает Вэнди, рассказав очередную историю про их поход с Маршем в горы, где ещё недавно на кресте был распят Эрик Картман. Казалось, это было совсем недавно, а ведь с тех пор прошло уже много лет, и событие превратилось в локальный анекдот. Ведь Эрик уже давно не толстый, а Вэнди не смущается поцелуев Стэна. И только Эмма осталась той же заучкой в очках.
Влюблённой заучкой.
— Что я? — девушка теряется, смущённо краснея. В общей компании подавать голос она не любила, предпочитая слушать. У остальных опыта в любовных делах было куда больше, да и рассказывать было, в общем-то, не о чём.
— Ты же наверняка кого-то любишь, — Рэд участливо толкнула её плечом, обольстительно улыбнувшись. — Ну, по глазам ведь видно, правда, девчонки? — все согласно закивали, мигом согласившись с авторитетным лицом группки. — Давай, колись!
— Ну… — Эмма сделала глубокий вдох. Кто бы мог подумать, что это окажется так сложно. Она будто признавалась в любви своему возлюбленному. Может, стоит соврать? Но если они растреплют об этом на всю школу, то ей несдобровать. — Мне уже несколько месяцев нравится Кенни.
На несколько секунд в компании зависает дружное молчание, будто сказаная Эммой фраза прозвучала настолько бредово, что слов ответить на это просто не нашлось. В конце концов давящую тишину разрушила Бебе, неуверенно подступив к замявшейся девушке и положив руки ей на плечо.
— Эммс, но ведь Кенни — шлюха, — в её голосе сквозило удивление вместе с чем-то, напоминающим разочарование. Будто она не хотела расстраивать Эмму этой неприятной новостью. Девушка сжалась в комочек, больше всего на свете желая провалиться под землю.
— Я знаю, — шёпотом вымолвила она, ощущая напряжённые взгляды девчонок, сосредоточенные исключительно на ней. Кто бы мог подумать, они ничего не поняли. А разве у неё был выбор?
Кенни — шлюха. Звучит грубо, но это мягкое утверждение для такого парня, как он. Маккормик был объектом влажных мечтаний и тяжёлых вздохов Эммы, а когда успел таковым стать — она и сама не знала. Но, будь у неё выбор, она бы никогда в него не влюбилась.
Кенни мог подстелиться под кого угодно, не испытав при этом ни капли сожаления, растерянности, горечи, отчаяния, или что там обычно испытывают люди, впервые изменяя любимому человеку. У Маккормика не было даже постоянного человека — его каждый раз заставали с кем-то другим. Кенни не придирался к полу, не брезговал характером, плохими привычками, образом жизни и подобной ерундой, обычно занимающей тех, кто ищет отношений. Ведь парня интересовало явно не это.
Эмма смотрела на то, как Маккормик постепенно становится всеобщим достоянием, мечтая выйти в окно или спрыгнуть в какую-нибудь пропасть. Если бы кто-то предложил распять её на кресте, подобно Эрику, она бы тут же согласилась, не раздумывая ни минуты. Любовь зла, полюбишь и козла. Но как можно любить то, что поимели уже все? В Кенни не было ничего святого. Он стелился под самых извращённых учеников Южного парка, не отдавая отчёта в своих действиях. Некоторым становилось просто мерзко, остальные наслаждались дармовой плотью. С ним не нужно было церемониться, достаточно просто подойти, шепнуть что-то на ушко, — и Маккормик тут же становился твоей собственностью на то время, которое тебя устраивало.
Но Эмма не могла ничего с этим поделать. Имя Маккормика всё чаще появлялось в тетрадях лучшей ученицы школы, а его черты лица она смогла бы нарисовать с закрытыми глазами. Потому что закрывая глаза девушка видела только Кенни.
— Найди себе кого-нибудь перспективнее, — осведомилась Вэнди, кажется, придя в себя. — Зачем тебе он? Это же надо так, никогда бы не подумала. Тебе нужен защитник, причём хороший. Вот взглянуть хотя бы на Крэйга — такой отчуждённый, но постоять за себя может. Соответственно, и за тебя тоже.
Девочки из группки закивали, соглашаясь с её решением, и вот по всей толпе пронёсся возбуждённый гул — они обсуждали Крэйга, вспоминая все возможные сплетни, которые когда-либо проносились по школе о его скромной персоне. Такер, почуяв неладное, тут же отстранился спиной от шкафчика, проследовав в неизвестном направлении. Эмма закрыла глаза, сделав глубокий вдох.
Выходит, любовь — забытая история из прошлых лет? Почему она не заметила этого сразу? Этим девушкам не нужны были чувства. Они искали людей успешнее, способных оплатить им всю дальнейшую жизнь, покупать дорогие подарки и удовлетворить в постели. Здесь не было речи о чувствах. Но почему она замечает это только сейчас?
— Да, кажется, я ошиблась, — робко улыбнувшись, ответила Эмма, смущённо опустив глаза в пол, пока внутри неё бушевало самое настоящее пламя. Вэнди добродушно улыбнулась, похлопав её по плечу.
— Не расстраивайся, я помогу тебе поговорить с Крэйгом, — произнесла весело, переведя взгляд на коридор, набитый учениками, где только что в неизвестном направлении скрылся несчастный Такер. Эмма тут же опомнилась, протестующе замахав головой.
— Спасибо, я сама, — ответила тихо, надеясь, что никто не слышит этих слов. — Думаю, вы можете его спугнуть. Всё-таки Крэйг — парень скромный.
— Ну да, — Бебе улыбнулась ей, хихикнув, и настроение девчонок сразу же изменилось, словно по щелчку пальцев. Рэд, Барбара и Вэнди — вот кто руководил здесь всем, задавая настрой и начиная разговоры. Эмма ощутила прилив мощнейшего отвращения, желая как можно скорее сбежать от назойливых куриц, которые в один момент стали для неё самыми мерзкими созданиями на всей грешной земле.
— Я отойду, — пискнула девушка, спешно выскочив из кольца некогда подруг, желая избежать их дальнейших расспросов. Эмме было плохо. Даже хуже, чем плохо. Она чувствовала себя просто отвратительно — голова болела, сердце выстукивало какой-то сумасшедший ритм, а всё вокруг расплывалось до непонятных разноцветных пятнышек. Стало трудно дышать, и Эмма заскочила в туалет.
Облокотившись на белую раковину, девушка заглянула в зеркало, надеясь увидеть в своём отражении что-то лучше побитого жизнью огородного пугала.
— Да уж, — она брезгливо рассматривала себя в начищенном до блеска стекле. Щёки покраснели, глаза блестели в ожидании уже подступающих слёз, волосы растрепались так, будто на неё дул ветер со скоростью 24 км/с. Эмма напоминала подмятый распухший помидор — то ли от злости, то ли от смущения, то ли от разочарования. Поджав губы, она не удержала первую слезинку, тоскливо скатившуюся по её щеке прямо в рот. Солёная.
За этот день она постигла много разочарований. Кенни Маккормик — шлюха, не способная на чувства, девчонки выбирают парней не по любви, охотясь за материальным достатком, а она, Эмма, не имеет ни малейшего шанса на взаимность. Да, в целом, никогда и не имела.
Дверь туалета со скрипом приотворилась, и в светлое помещение тенью проскользнула худенькая девочка. Она незаметно подошла к Эмме, несмело потрогав её за плечо. Та обернулась на неё, не в силах больше сдерживать скопившихся слёз, и они фонтаном брызнули из глаз, размазывая и без того подтёкшую тушь по красным щекам.
— Что тебе нужно? — чуть ли не в истерике спросила Эмма, не желая видеть представителей человечества ближайшие пару часов. И плевать, что прозвенел звонок, плевать, что по прошлой контрольной с геометрии она получила «удовлетворительно» вместо привычного «превосходно», плевать вообще на всё. Сегодня она постигла всю суть любви в границах Южного парка, и не готова была это принять.
— Не убивайся ты так, — мягкие пальцы девушки стёрли слёзы с её глаз, и Эмма отпрянула, затравленно разглядывая незнакомку. Она никогда не встречалась с ней в коридоре, а даже если и видела, то только мельком, ибо в голову ничего связанного с её образом не приходило. — Мы вряд ли знакомы. Я Меган, — девушка протянула свою руку для рукопожатия, и Эмма несмело пожала её, не зная, чего ещё ожидать от новой знакомой. — Я не состою в вашем клубе, но я слышала ваш разговор сегодня.
— И? — злобно вскинув бровь, поинтересовалась Эмма. — Хочешь прочитать мне лекцию о любви? Или, может, скажешь, каких парней мне стоит выбирать? Или дашь совет по поводу завоевания сердца Крэйга Такера?
— Ничего подобного, — поспешно заверила её Меган, будто боясь, что Эмма может в любой момент убежать, так и не дослушав до конца. — Завтра в доме Кайла Брофловски состоится небольшая вечеринка, и Кенни будет там, — на этом моменте сердце девушки предательски дрогнуло, и разбившиеся на части осколки тёплых чувств неприятно заныли. — Я приглашена, а ещё мне позволено взять с собой одного человека. Пойдёшь?
Меган выжидающе заглянула в глаза Эмме, и та, немного подумав, кивнула. Новая знакомая тут же засветилась счастьем, которое, кажется, пропитало каждую клетку её тщедушного тельца. В чувствах она подскочила к девушке, крепко её обняв, и зашептала на ухо что-то непонятное, отдалённо напоминающее: «Не переживай, всё будет хорошо».
— Зачем ты так заботишься обо мне? — тихо спросила Эмма, поспешив отстраниться.
— У меня была похожая история, — ответила Меган, и от её хорошего настроения не осталось и следа. — Я выбрала их сторону.
***
Вечеринка у Кайла была шумной, жаркой и развратной. Как будто Ад временно закрыли на реконструкцию, и сам Дьявол договорился с Брофловски о временном переносе парочки котлов с лавой в его резиденцию. Мысли об этом только расстроили Эмму, когда вместо домашней вечеринки она увидела толпы незнакомых людей, в руках которых обязательно присутствовали стаканчики с неизвестного рода алкоголем, будто те приросли к ним, стоило только посетителям коснуться к напиткам. Где ещё можно увидеть Кенни, если не в этом царстве похоти? Раздумья о том, что он, вероятно, прямо сейчас закрылся с кем-то в одинокой комнатке на втором этаже, сводили Эмму с ума, заставляя до крови терзать и без того опухшие губы. И он так проводит каждую ночь?
— Привет, тебя пригласила Меган? — а вот и хозяин вечеринки — Кайл Брофловски, владелец всего Ада, в руках которого была сосредоточена небывалая власть. Выглядел парень весьма просто, ничем не отличаясь от гостей. Даже не так — он был самым
чистым созданием среди этой толпы животных, движимых инстинктами.
— Угу, — несмело кивнула в ответ Эмма и, собравшись с духом, спросила: — А ты не видел Кенни?
— Кенни? — удивлённо переспросил Кайл, раззираясь по сторонам. — По-моему, он возле напитков. А почему интересуешься?
— Разговор есть, — хмуро ответила Эмма, и тут же направилась к стойке с алкоголем, у которой собралась приличная толпа народу. Хорошая вечеринка в кругу друзей! Если всех этих людей можно назвать друзьями Брофловски, то она совершенно не знает этого парня. Но, по сути, примерно так и было. С Кайлом они виделись редко, а их разговоры всегда сводились к привычному для многих «Привет-пока».
Знакомую фигуру она увидела рядом с пуншем, и что-то красноречиво подсказывало Эмме, что пунш этот был вовсе не так прост, как на первый взгляд.
— Наверняка намешали туда три ведра водки, — брезгливо сморщившись, прошипела себе под нос девушка, расталкивая многочисленную толпу на пути к возлюбленному. Оказавшись рядом с Кенни, она нечаянно подбила его локтем, и парень расплескал содержимое своего стаканчика на рубашку, переведя на неё изумлённый взгляд.
— Эмма? — взглянув на неё, Маккормик тепло улыбнулся, и от этой улыбки внизу живота приятно заныло. — Не ожидал увидеть самую скромную девочку Южного парка здесь, — он осторожно поправил очки на переносице девушки, а затем осторожно заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо. Эмма залилась краской, несмело пропищав что-то в ответ. Они практически никогда не общались, поэтому такое обращение очень смутило её, хотя обрадовало куда больше, чем выглядело со стороны.
— Прости пожалуйста, — тихо пробормотала она в ответ, опустив голову. — Давай я помогу вытереть?
Девушка мигом погрузилась в выискивание салфеток в недрах своей бездонной сумочки, краем глаза наблюдая за тем, как Кенни улыбается в ответ на её предложение. Она буквально таяла рядом с ним.
— Вот, подойди чуть-чуть, — смущаясь, Эмма сосредоточенно закусила нижнюю губу, с осторожностью оттирая пятно с рубашки Маккормика. Как ни странно, пунш стёрся удивительно просто, ей даже не пришлось прилагать больших усилий. Отпрянув, девушка застыла, наткнувшись на пристальный взгляд голубых глаз Кенни. Он смотрел на неё, не сдерживая своей привычной белозубой улыбки.
Маккормик попадал под все каноны современной шлюхи. Он был бедным и податливым, много пил и курил, его даже подозревали в употреблении наркотиков. Но в противовес всему этому Кенни прекрасно улыбался, всегда демонстрировал исключительно положительные эмоции и был готов поддержать кого угодно. Это в нём и заметила Эмма, когда, в очередной раз столкнувшись с Маккормиком в коридоре, вместо привычного «Прости» промямлила что-то нечленораздельное, засмотревшись на его лицо и непослушные светлые волосы.
— Спасибо, — снизив голос, прошептал ей прямо в губы Кенни, тут же накрывая их своими. Это было простое касание, слишком невинное для такого парня, как Маккормик, которое даже нельзя назвать полноценным поцелуем, но Эмма почувствовала, как бабочки в её желудке расправили свои крылья, с трепетом разбиваясь о его стенки с новой силой. Отстраняясь, Кенни облизал нижнюю губу девушки, и она тут же залилась краской, вперив глаза в кроссовки парня. Тот засмеялся, осторожно погладив её по голове.
— И… что это было? — её голос был таким тихим, что моментально утонул в окружающем гомоне. Но Маккормик услышал. Он осторожно коснулся руки Эммы, затем уже смелее сплёл её пальцы со своими и, несильно потянув за собой, повёл куда-то в сторону. Девушка шла за ним, как загипнотизированная, послушно ступая следом. И только когда дверь за Кенни захлопнулась, оглушая её громким звуком, она опомнилась и широко раскрыла глаза, ощутив панический страх.
— Не волнуйся, — Маккормик опустился на кровать, похлопав по месту рядом с собой. Эмма несмело опустилась рядом. — Ты почему так смутилась?
— Я никогда не… — несмело пробубнила девушка.
— Никогда не целовалась? — Кенни озорно рассмеялся, проводя рукой по непослушным волосам. — Ты ещё скромнее, чем я думал.
Маккормик наклоняется к Эмме, осторожно облизывает её нижнюю губу и тут же прикусывает, вызывая возмущённый писк со стороны девушки. Парень смеётся, медленно отстраняясь, но она тут же притягивает его к себе, неумело прикасаясь к чужим губам своими. Кенни обвивает одной рукой её талию и целует. Целует страстно, влажно, бесцеремонно врываясь языком в рот. Кладёт вторую руку на затылок девушке, буквально вжимая её в себя и углубляя поцелуй.
Эмма не успевает заметить, как оказывается на коленях Маккормика. Он нежно ласкает руками её тело, бережно целуя шею, покусывает чувствительную кожу, посылая по всему телу сонм мурашек. Девушка не сможет сдержать тихого стона, выгибаясь в его руках. Она тает, отзываясь на каждое прикосновение, не желая признаваться себе, что ждала этого всё время.
— Н-наверное, нам нужно остановиться, — Эмма ещё никогда так сильно не хотела убить себя за что-то, на автомате сорвавшееся с её губ. Тем не менее, Кенни даже не думал отстраняться, уже до конца расстегнув застёжку на её платье. Аккуратно стягивая лишнюю одежду с тела девушки, парень прошептал ей прямо в ухо:
— Хорошим девочкам тоже положен отдых.
Сдавленно простонав что-то ему в ответ, Эмма блаженно прикрыла глаза, ощутив желанные руки, блуждающие по телу. Мозг будто отключился, превращая её тело в сплошной оголённый нерв, остро реагирующий на любое действие Маккормика.
***
Тяжело дыша, девушка приподнялась на локтях, заглядывая прямо в бездонные глаза Кенни, с улыбкой рассматривающего её скромную персону. Парень с нежностью заправил прядь волос ей за ухо, улыбнувшись ещё шире, и Эмма тихо простонала ему в губы, падая на грудь парня с блаженным вздохом.
— Понравилось? — спросил он, и девушка тут же залилась краской, не в силах выжать из себя что-то большее, чем слабое: «Угу». Маккормик засмеялся, осторожно прижимая её к себе, будто она была чем-то хрупким, способным в любой момент разбиться.
— Кенни, — тихо прошептала Эмма, ощутив, как к горлу подкатывает неприятный ком, мешая дышать. Руки затряслись, в голове зашумело, но она решила не отступать. Если не скажет сейчас, не скажет никогда.
— Да? — в тон ей ответил парень, окончательно выровняв дыхание.
— Я… давно хотела сказать, — несмело начала девушка, ощутив, как земля выскальзывает у неё из-под ног. Не лежи она сейчас на кровати, непременно бы упала. — В общем, ты мне нравишься. Даже не так. Я люблю тебя. Вот уже четвёртый месяц. Мне нравится, как ты улыбаешься, твоя отзывчивость и то, как ты относишься ко всем… — Эмма замялась, покраснев ещё сильнее. — Не в том смысле. Я не думаю, что это мимолётная привязанность. Я никогда такого не испытывала.
Она снова посмотрела в синие омуты Кенни, но он лежал неподвижно, задумчиво рассматривая потолок, словно принимая важное решение. Его взгляд вдруг резко погрустнел, складывалось ощущение, что Маккормик только что похоронил кого-то. Осторожно стянув с себя Эмму, он уселся на кровати, поправив одеяло, и взглянул на неё с тоской в глазах. А затем внезапно улыбнулся.
— Тебе просто было хорошо со мной, — уверенно произнёс парень, потрепав её по голове, как маленького ребёнка. — Да, Эммс?
— Нет, — её глаза налились слезами. Жизнь стремительно теряла краски, и вот она уже не видит ничего, кроме светлых волос горячо любимого ею человека. — То есть, всё не так. Я правда люблю тебя.
Кенни замер, резко нахмурившись.
— Прости, малыш, я думал, ты шутишь, — он наклонился к ней, коснувшись пальцами нежной кожи щеки и тут же стирая выступившую слезинку. — Не расстраивайся, — прошептал едва слышно.
Она кивнула, переведя дыхание.
— Но я ничего не чувствую.
