Часовое знание.

Маришка, явно не очень довольная тем, что её отвлекают от гиперважных дел, пробежалась по первой странице глазами и вздохнув, начала читать. Голос у неё оказался сладковатым, будто она к кому-то клеилась или подкатывала так, что Фэша передернуло от первого же слова и он сморщился, изображая рвотный рефлекс и откидываясь на спинку дивана, разыгрывая небольшую сценку, в ходе которой, если правильно поняли ближайшие к нему зрители, он должен был умереть мучительной смертью. Маришка, наблюдая за ним, недовольно цокнула языком, продолжая читать, но уже более нормальным по шкале Драгоция голосом, о понижении уровня свидетельствовало то, что он перестал конвульсивно дёргаться и выпрямился, хотя может быть это было вызвано хмурым взглядом Королевы Лютов из-под вуали, мягко, а может и не очень, намекая Драгоцию, что пора угомониться. Василиса, пытающаяся всеми силами сдержать смех, неожиданно для себя заметила, что и Дейла улыбается, стоило заметить, что ей идёт улыбка, когда она такая добрая, а не саркастичная, только она её скрывает, конечно, ведь не красиво смеяться над подругой, так ведь? Огромные деревянные двери тяжело распахнулись, пропуская троих ребят. Лазурная зала оказалась круглой и невероятно огромной, а еще имела куполообразный потолок, уходящий далеко ввысь, в темноту. Василиса тут же подумала: куда делся второй этаж? Ведь высота лестницы между первым и вторым этажом была равна восьми-десяти метрам, а потолок залы уходил вверх на добрую сотню… — Хороший глазомер, Василиса — тихо заметил Ник и сощурил глаза, смотря в одну определённую точку, зависая на несколько секунд, а потом так же неожиданно оживился, дёрнулся в сторону младшей Огневой со щёк которой до сих пор не сошёл предательский румянец от щедрого комплимента со стороны Лазарева. Рыжеволосая спряталась ото всех за волосами, буквально говоря «Я в домике, ничего не знаю, абонент вне зоны доступа», Огнева почувствовала, что румянец пропадает и раздвинула прядки волос, замечая между ними Ника, шепчущего себе что-то под нос, сложившего брови домиком, будто высчитывая что-то. Он сузил карие глаза, всматриваясь в противоположную стену, что находилась за спиной рыжеволосой, у которой сложилось ощущение, что он её оценивает её своим взглядом, пробирающим до глубины души. — Если я не ошибаюсь то между этажами петрова одиннадцать, потолок около ста десяти... Младший Лазарев вопросительно посмотрел на отца, ожидая подтверждения своих мыслей или же обратного эффекта. Константин кивнул, а Василиса удивлённо подняла тонкую бровь, изумляясь таким знаниям Ника, наверное он много знает о Лазоре и Лазурной зале, Воздушном Замке, в которых провел столько времени, стоит его об этом расспросить, узнать ещё больше, чтобы хоть немного влиться в коллектив эфларских ребят насколько это вообще возможно. Если возможно в принципе, но такое казалось рыжеволосой маловероятно, если даже её корни на Эфларе, она росла не здесь, её родина Остала, мир одновременно чуждый и родной, тот в котором она воспитан, тот с которым связаны прекрасные воспоминания. «Всё те же мы: нам целый мир чужбина, Отечество нам Царское Село.» Так же писал Пушкин? Для Огневой Царское Село родной город, улица, дом, подъезд, квартира, что пропахла кошками, спортивный зал, раздевалка, двор, квартира Лешки, который так часто приглашал её к себе. Для неё чужбина холодная и бесчувственная к хрупкому сердцу Эфлара, пронзающая его своим холодным кинжалом как Верона. Никогда наверно её с теплом не встретят тёмные стены Черновода, как и его хозяин, он не откроет перед ней дверь широко улыбаясь как отец Лешки, не потреплет её по голове так, что её волосы станут похожи на одуванчик. Так же как и Елена никогда не улыбнется ей, хотя это лучше не видеть, она не похожа на Лешину маму, способную из ничего сделать буквально все. Огнева тряхнула головой, отгоняя ненужные и грустные мысли. Надо бы расспросить у Ника, как такое может быть? Неужели то самое чародейство, вернее, часодейство, дающее возможность расширять помещения неким хитрым образом? Ведь часовщики могут повелевать не только временем, но и пространством… Василиса вспомнила увеличившуюся на время праздника гостиную в отцовском доме. Наверное, тут что-то в этом роде. Все трое остановились возле книжного шкафа. Его полки с книгами ровными рядами простирались далеко-далеко вперед. — Мы должны здесь подождать, — сказал Василисе Ник. — Пока за нами кто-нибудь придет и проведет в Лазорь. — Я конечно понимаю, что задаю глуповатый вопрос, но почему мы сами не могли пройти?  Василиса немного покраснела и посмотрела на старших, скорее даже на Константина, догадываясь, что только он скорее всего ответит ей, замечая краем глаза усмешку на узком лице Ляхтича. Он уж точно не упустит момент поиздеваться над ней и отсутствием некоторых знаний в её рыжей головушке, хотя на самом деле это все знания об Эфларе, о существовании которой она узнала даже не месяц назад и не по своей вине, но не важно… Как Василиса и предполагала ответил ей старший Лазарев, а от кого ещё ждать ответа? Он тот кто, как и Ник, знает все о Лазоре, значит правила и подавно, именно поэтому она отбросила Диару или Лиссу, отец точно бы не дал ответ, он занят, какое ему дело до маленького рыженького комочка, который все время мешается под ногами, ах да, никакого!!! Огнева не понимала ничего, ей казалось, что с господином Лазаревым у неё более близкие отношения чем с отцом, смешно, но чужой человек относится к ней теплее, что родитель, а ведь так же было и с Лешиными родителями, Ольгой Михайловной и даже Мартой, чужие люди всю её жизнь любили её больше родных, а стоит ли что-то менять? — Правила советов, вас бы просто не пропустил защитный барьер, если бы вы прошли дальше он бы сработал как стекло, а в случае повторного проникновения откинул на добрую десятку метров. Придумали, чтобы никто не подслушивал советы и не повлиял на решения, хотя все равно влияют, находят способы — старший Лазарев как бы случайно скосил глаза в сторону Нортона, а подобное поведение было не в его принципах, хотя сейчас... С одной стороны он понимал отношение Огнева к дочери, нет, не так он понимал причину таких отношений, Огнев, знающий свою судьбу наперед, трясётся за свою шкурку горностайчика, не желая банально умереть - словно инстинкт самосохранения, но с другой. А с другой Василиса, по мнению Лазарева, совершенно не заслужила такого отношения к себе, такая похожая на Лиссу, впитавшая в себя характер отца, за который получит много раз. Даже сейчас он чувствовал на себе взгляд Нортона, занимательный, однако, человек, пытающийся казаться бесчувственным и безэмоциональным, когда на самом деле он полная противоположность, умеющая прятаться за маской. Константину показалось, что Огнев проявляет ревность едва ли не ко всем, будь то Лисса, Василиса или Дейла, до которой просто не дошло время, но вот с Еленой он так себя не ведёт, эту женщину он игнорирует, как и её попытки приблизиться к нему, не подпускать, как, если можно провести такое сравнение, собака, верно ждущая хозяина. Только вот кто этот хозяин? — Чем-то конклав в Сикстинской Капелле напоминает, там завешивают окна чёрным бархатом, дабы выборы папы римского происходили честно, да и к тому же это традиция. Ах да, конклав - выборы пары римского, проводящиеся в Ватикане — Василиса посмотрела на Константина и мягко улыбнулась, благодарно кивая на его ответ, радуясь, что ей хоть кто-то ответил. Младшая Огнева вспоминала все ли рассказала о одной из основополагающих традиций конклава, знала она об этом мало, в силу того, что сама не жила в католической стране, да и не хотела бы наверно, все её знания по этому вопросу ограничивались чтением энциклопедии из библиотеки и книги родителей Лёши, которые сами предложили ей её почитать, думая, что Огнева это оценит и оказались совершенно правы. — Куда? — Лазурная зала состоит из библиотеки и круга для совещаний, — начал пояснять Ник. — Мы сейчас пойдем вдоль длинных шкафов с книгами. Видишь, все шкафы располагаются лучами, сходясь в центре зала и образовывая Лазорь — ровный очерченный круг, окруженный несколькими ярусами лоджий. В Лазоре проходят общие советы, когда мастера и часовщики должны принять совместные решения… Сама же Лазурная зала имеет удивительную волшебную историю. — Волшебную? — Нет, мальчики, вы меня запутали, то часодейную, то волшебную, давайте выберем определённое слово и на нем остановимся, чтобы все было чётко и по порядку — Василиса взмахнула руками и посмотрела сначала на Ника, а потом на Фэша, поднимая медные брови, всеми силами пытаясь сложить их в хотя бы немного злой гримасе, что совершенно не получалось. Драгоций улыбнулся привычной для себя улыбкой и поднял свои брови, словно показывая, что если Огнева хочет научится такому мастерству, то надо обращаться к нему, он в этом и царь, и бог, а значит работать бесплатно он не собирается. При этом Драгоций расплылся в ещё более широкой улыбкой, замечая как его подруга стремительно краснеет, кажется он совершенно точно определился, что обожает когда её личико резко краснеет, напоминая по своему виду спелую вишню. Ник усмехнулся и посмотрел на неё, Огнева младшая оправдывала всю фамилию, и он уже не раз находил этому подтверждение, повторять которое у него желания не было. Как и думать, что все Огневы под одну копирку, было довольно глупо и наивно, здесь скорее подошла бы пословица об исключении из правил, что это только подтверждают, Василиса именно такое исключение. А может и нет, он ведь толком ничего не знает ни о Норте, ни о Дейле может они не такие плохие, пусть Время все покажет. — Предлагаю часодейную, чтобы не отходить от ощущения чуда в этом чудном месте — усмехнулся брюнет, замечая, что щеки Василисы перестали превращаться в спелые вишенки и стали обычными немного румяными щечками, в глазах Огневой Фэш мог видеть море чувств и эмоций и все это было ему до странности знакомо, она внезапно напомнила ему Захарру, когда та впервые появилась в Змиулане, если точнее сказать то в те моменты, когда она делилась воспоминаниями и родителях. В её карих глазах, походящих на шоколад, плескалось тепло, надежда, ранимость, любовь к родной параллели, а в васильках Василисы виднелось тоже тепло, любимые воспоминания, которые похоже появлялись перед её взором. Наступившую тишину внезапно нарушил голос Василисы, девочка переплела пальцы в замок и стала смотреть куда-то сквозь всех. Тон её голоса был мягким, нежным, будто она говорила о чем-то сладком и тягучем или разливала немного подостывшую карамель. Похоже было, что она говорит о чем-то очень дорогом для себя, открывает душу друзьям, жаль только, что это слышат и взрослые, и их враги. Но Драгоций не мог поспорить, что несмотря на остальское происхождение знал об этом мире мало, а узнавать новое было довольно интересно, а самое главное довольно увлечённо. — Для меня лично слово волшебное ассоциируется с Гарри Поттером, магией, волшебными палочками, заклинаниями, да и вообще с книгами и воображением… — Часодейную, — тут же поправил Фэш. — Да-да, — кивнул Ник, и глаза его заблестели от гордости. — Ратушу построили очень давно, еще до Эпохи Часов. Здесь до сих пор таится древнее часодейство. Говорят, еще первые часодеи строили… Те самые, что первыми разгадали секрет Времени. — Потрясающе здесь, — кивнула Василиса. — И книг столько… — Кому чего, а лысому расческу, рассказывают ей о магии и волшебстве, а Василиса думает о книжках, нет я понимаю, что это огромная любовь… Но Василиса, как так-то! — Лёшка всплеснул руками в обиженно-расстроенном жесте, укоризненно смотря на рыжеволосую подругу, которая опустила глаза, пытаясь спрятаться от взгляда лучшего друга. Через пару секунд она подняла голову и сузив васильковые глаза посмотрела на Алексея, мгновенно понявшего, что он сделал ошибку, прекрасно ведь знал этот взгляд ровно с того момента как Василиса натаскивала его по русскому и алгебре. Это было что-то, у Василисы оказался довольно странный метод обучения, то есть в основном он нормальный, но стоило ему ответить неправильно она щурила глаза, как сейчас, и терпеливо ждала ответа. Рознев понял, что Огнева таким способом довольно сильно может давить на подсознание людей, в данном случае его, именно поэтому сейчас он всеми мыслимыми и немыслимыми попытками перебирал каждое свое слово, сказанное пару секунд назад, но не находил каких-то явных ошибок. На его удивление Василиса заулыбалась и проговорила, едва скрывая смех. — Часодейство, Лёшка, и не смотри на меня так, я думала ты догадаешься — Рознев на её слова поцокал языком, но повернулся и мягко усмехнулся, показывая что вроде как не злиться на неё. Василиса лишь усмехнулась, что же поделать если она так любит чтение и книги, которые спасали её, когда рядом не было лучшего друга, а чаще всего летом. Они спасали её в отцовском доме от встреч с братом и сестрой, книги всегда уносили её в мир, где все хорошо, где нет привычных проблем в виде котов, обзывательств сверстников, насмешек Инги. Каждая показывала удивительный мир будущего, прошлого или настоящего, переносила в мир полный удивительных технологий или чудесной в своей природе магии, спасала от душевной пустоты. Лешка об этом знал, конечно же, он был ещё одним таким проводником в чудесный мир, заступался если её доставали, смешил, когда было совсем грустно, а когда не грустно, то просто поднимал настроение. Огнев старший сверлил эту парочку взглядом, Василиса слишком много общалась с мальчиками, почему бы не пообщаться со старшей сестрой, они ведь с Дейлой чем-то похожи, обе довольно тихие, только если у старшей дочери это привычное поведение, то в глубине Василисы в момент просто дремлет зверь, просыпающийся обычно совершенно не вовремя. — Я бы тоже хотела побывать в библиотеке Лазоря, жаль только, что наш дядя не отпускает нас на Эфлару — проговорила младшая Драгоций тихим голосом, вздыхая, нет, ей конечно нравилось учиться у дяди, это престижно, каждый Драгоций хочет быть на её месте, только не она сама. Она не была в родной параллели слишком много времени, совсем давно не видела маму, к тому же Астрагор не выпускает из замка, за пределы Осталы, видимо, боясь, что они убегут как Фэш. В Змиулане маловероятно найти книгу не связанную с учёбой, тем более, что основная часть Змиулана это мальчишки, каждый задирает нос, ведь он же попал к Великому Духу Осталы, какое им дело до Захарры. Фэш хмыкнул. — Если бы ты действительно была часовщицей, — снисходительно проговорил он, — то увидела бы, сколько же здесь в пространстве букв, слов и цифр… Иногда мелькают целые ленты фраз. Лазурная зала — это особенное место, источник большой жизненной силы, где оживают вещи и предметы… Некоторым книгам более двух тысяч лет, и все они стремятся рассказать свою историю. — Дорогой братец, а язык то у тебя знатно подвешен — Захарра блеснула своими карими глазами, весело ухмыляясь и одновременно удивляясь как брат умело придумывает довольно интересные и похожие на правду истории, в которые даже она бы поверила. Захарре было интересно читать эту книгу, было интересно сопереживать Огневой, но не мало интересным было узнать о жизни старшего, пусть и двоюродного, но брата. Не стоит скрывать, что она очень сильно волновалась за его жизнь, она как и он понимает, что будет с Фэшем, если дядя найдёт способ надавить на него побольнее. Астрагор может притвориться, что рад племяннику, но по итогу Фэша ждёт та же участь, что и раньше, его тело просто отдадут в лапы Духа. Драгоций знала, что брат храбрится, не показывает страха смерти, боится показать слабину, на которой все будут играть, делая Фэшу неприятно и больно, хотя порой он этого заслуживает своим наглым поведением. — Захарра, ты говоришь так как будто не знаешь меня большую часть жизни — в ответ на слова сестры Драгоций лишь фыркнул, он и без неё знал, что порой умеет чесать языком как заведенный, но в нужный момент он может и помолчать, а вот Захарра… Нет, он ей доверял, просто если её например очень сильно разозлить, то она вполне может высказать все что нужно, но среди этого нужного будет и часть очень ненужного, кто-то мог воспринять это как горячность, но человек знающий точно бы догадался, что это именно важные слова, вылетевшие случайно. Он сам порой замечал подобное за собой, например, когда он был сильно зол на того же Марка, он обменивался с ним не привычными прозвищами и дело доходило до бранных слов, драк, в которых, что он, что Марк могли выкрикнуть то, что противнику знать не следовало. — Ну почему же, я знаю тебя всю жизнь, просто ты такой человек, у которого запасной туз в рукаве рубашку — схитрила Захарра, вспоминая довольно конфузный для братца случай, когда у него из полурасстегнутого рукава вывалился червовый туз прямо посреди игры. Это было так давно… Совсем давно, мрачный день, который в стенах Змиулана казался ещё более мрачным и гнетущим, небольшая минималистичная комната Рока, в которой каждая вещь была лишь по делу и они втроем: Рок, Фэш и она. В разгар карточной битвы, надо сказать ожесточенной битвы, у Фэша вываливается туз из рукава, странно, что Рок, обычно чётко держащийся правил, лишь усмехнулся и посмотрел на брата отнюдь не строго, словно на эти пару минут его привычная любовь к правилам испарилась, но Захарра никогда не забудет его слов, той фразы, произнесенной будто просто так "У всех есть свои секреты и тузы в рукавах, да, Фэш?» Это было ровно за неделю, до побега брата, может Рок знал или догадался? Но если знал, почему не сказал? Фэш ему точно не говорил, что поделать, даже с ней он не поделился этой информацией. Однако, Рок его не выдал значит все более или менее понятно, что он на их стороне. Фэш вздрогнул при словах сестры и качнул головой, так чтобы она увидела. Ник глубоко вздохнул. Как видно, ему очень хотелось стать часовщиком и увидеть заветные буквы, а Василиса подумала, что Фэш наверняка привирает. Однако прищурилась, пытаясь разглядеть что-нибудь в пространстве над шкафами. — Ты поверила… Я в шоке — Фэш откинулся на диване, прикрывая глаза рукой, бормоча что-то под нос, словно не веря в свое счастье. Однако со стороны это выглядело будто у него температура, точнее жар, да и бредит он не по-детски, Диана, как самая заботливая, а может самая ответственная, вытянулась в его сторону и приложила руку к его лбу, проверяя температуру, а сделав это, лишь пожала плечами, словно говоря «Он здоров, забирайте». Фрезер лишь усмехнулась на попытки Драгоция выглядеть удивленным, естественно, она не мерила его температуру, а просто смотрела в его глаза, желая увидеть в них отражение его чувств к младшей Огневой, но на её несчастье и счастье Фэша и Василисы, первый очень хорошо вжился в роль и его веки мелко подрагивали, словно паренёк был в настоящем бреду. Ник посмотрел на лучшего друга и усмехнулся под нос, вспоминая о том как он любит изображать кого-то, особенно доставалось Ляхтичу, который за учебный день очень сильно доставал Драгоция, хотя иногда Лазарев наблюдал Маришку и довольно правдоподобно пищащий голос. Огнева младшая тем временем спокойно пихнула Драгоция под ребро, стоит заметить, что сделала она это довольно элегантно, незаметно и несильно, призывая его этим жестом посмотреть на неё. Что Драгоций и сделал, скорее от неожиданности, что его не бьют под ребро, а просто аккуратно толкают. Фэш повернул голову слишком резко и моментально встретился с васильковыми глазами Огневой, которая словно ждала, когда он так сделает и мягко проговорила, совсем тихо, будто желая, чтобы их никто не услышал. — Ты был слишком убедителен, Фэш, вот и поверила — тот лишь уважительно кивнул, тихо смеясь и смотря на неё, совершенно не замечая как на них глядит старший Огнев, который прожигал их взглядом, но при этом хранил полное молчание, словно ожидая какого-то момента, после которого он сможет спокойно орать на Василису и её дружка. Спокойно орать, звучит довольно странно, не находите? Нортон как не пытался, не понимал, что может быть такого интересного для девочки в общении с мальчиками, которые к тому же старше её на два года, он настолько увлёкся пожирательным созерцанием этой парочки, что не заметил как Миракл наступил ему на ногу пару раз, он тихо рыкнул, когда зодчий с силой надавил своей ногой на его носок и зло сощурился, смотря в его сторону. Миракл выглядел совершенно спокойным, будто ничего не делал, он наклонился к уху Огнева и тихо проговорил голосом, в которым была слышна явная усмешка и лёгкое издевательство над другом, от этих слов Огнев фыркнул и отвернулся, возвращаясь маску безразличия на лицо. — Может перестанешь ревновать её к друзьям, а? — Вот и опять встретились, фейра, — раздался тихий и донельзя нахальный голос прямо у нее над ухом. Голос, плохо скрывавший торжество. Василиса оторвала взгляд от бесконечного потолка и увидела знакомые черные глаза на узком лице. Она не смогла сдержать удивленного восклицания: это же Марк! А он как здесь очутился?! Теперь мальчишка был одет в такую же широкую черную рубашку и штаны, как у Фэша, а на ногах имел точно такие же остроносые туфли. Пепельные вьющиеся волосы были зачесаны назад и собраны в небольшой хвостик. Марк держал в руке странный жезл, похожий на длинную стрелку от громадных часов или маленькое копье. Василиса уже набрала в грудь воздуха, чтобы обрушиться на Марка гневной тирадой, как Фэш опередил ее: — Если тебе интересно, Василиса, то длина часовой стрелы увеличивается со знаниями и опытом часовщика, ещё она способна менять цвет, например у Белой Королевы это цвет чистейшего льда или хрусталя, это как посмотреть — проговорила Фрезер и посмотрела сначала на Василису, а потом на Белое Величество, которая медленно и одобрительно кивнула, мягко улыбаясь. Диана подумала, что Василисе наверняка очень приятно видеть мать такой, что и говорить даже у Фрезер на сердце становилось тепло, когда она видела мягкую улыбку рыжеволосой Повелительницы, нет, она не была постоянно хмурой, просто за время жизни во дворце Диана научила различать настоящую улыбку и натянутую, холодную, фальшивую. Фея часто ловила себя на мысли, что Белая Королева очень любит детей, но тщательно это скрывает, позволяя себе только тёплые, похожие на материнские, улыбки. Диана считала, что ей повезло с наставницей, Диара Дэлш относилась к ней, как к дочери, и была советницей, а по совместительству и лучшей подругой Белого Величества, наверно только Диара, да Константин видели настоящую Лиссу, не ту, что королева, а обычную, грустную или наоборот весёлую, скучающую по родной дочери, по любви, которая поверила совершенно другим людям… — Получается пока стрела на руке, она маленькая и ей можно вести бой, а если выпрямить во всю длину? Из неё уже нельзя выпускать эферы? — заинтересованно обратилась к Железной ключнице Василиса, вспоминая стрелу отца, когда она подслушивала собрание Ордена Непростых, какой же у стрелы тогда был цвет? Медный, нет, он был золотисто-медный или просто цвета тёмного золота, Огнева младшая хотела спросить, но потом подумала, что отец точно не ответит на её вопрос, просто проигнорирует, как ему нравится делать. Интересно, а от чего зависит цвет часовой стрелы? От желания владельца или его внутреннего потенциала? Может это как со степенью, ведь когда на её запястье появился стебель Старочаса сначала он был зелёным, а потом поменял цвет на тот который сейчас. Может метаморфозы со стрелой происходят подобным образом? А если не так, то как? Надо разузнать у Дианы, похоже она много об этом знает. — Нет, обычно сражение на стрелах-жезлах, как ты их назвала, происходит в виде крылатого боя, но чаще устраивают дуэли, это уже с обычной, привычной для тебя стрелой, куча правил и запретов, но если тебя это сильно заинтересует я расскажу. Василиса горячо закивала на слова подруги, ее по настоящему увлекла эта информация, она уже давно поняла, что Эфлара находится в своеобразном восемнадцатом или девятнадцатом веке, когда на Остале были популярны , если можно так выразиться, дуэли за сердце дамы или за её честь, только здесь револьверам предпочитали стрелу, нет Огнева никогда не считала это романтичным, ведь редким случаем было чтобы после дуэли выживали оба противника, а она считала, что жизнь это самое дорогое, что есть у человечества и каждого человека в отдельности. Диана улыбнулась и молча кивнула подруге, мол будет время, я все расскажу. — Ты что забыл здесь? — Голубые глаза смотрели презрительно и настороженно. Василиса изумилась: они что, друг друга знают?! -Не твое дело, Драгоций. — Губы Марка расплылись в ухмылке. — Скажу лишь — твоего дружка ремесленника ждет большой сюрприз… Следуйте за мной. — С какой это стати? — процедил Фэш. — Мне поручено встретить вас и провести на заседание РадоСвета. — Марк сощурился. — По приказу господина Мандигора. Вас ждут в Лазоре. — Так ты на побегушках у высокого часовщика? — не унимался Фэш. — У Мандигора? Или нет, дай-ка угадаю… наверняка у госпожи Мортиновой! — Я уже говорила, но похоже мне придётся повториться, но младший Драгоций довольно проницателен — сказала Чёрная Королева, заставившая удивиться половину зала своим голосом, который совсем неожиданно прозвучал в привычном гвалте детских голосов. Её Величество правда забавляла способность детей видеть некоторые вещи насквозь, различать вранье или гневаться на любую несправедливость в этом холодном и ужасном мире. Она это поняла давно, воспитывая совсем маленьких детей в Чернолюте, но куда непонятнее было то, что делало с этими самыми детьми время, да Время поменяло очень многих их них, одни начинают увлекаться жаждой власти и богатства, забывая про моральность, которой придерживались большую часть своей жизни, напоминая лично ей Нортона. Другие лгали, завираясь, путаясь в собственных словах, предавая близких людей, как рыжеволосая девочка фея. Никогда бы Нерейва не подумала, что она скатиться до такого, но есть те, кто остаются верными своим принципам, держатся правильной стороны, правды, морали, а это уже напоминает Константина. — С.спасибо — смущённо пробормотал Фэш, начиная медленно краснеть, напоминая всем присутствующим Василису. Маар посмотрел на Драгоция с уважением или это была усмешка, скрытая так надёжно, наверно он только один знал, что заслужить одобрение её величества сложно и один раз, а эти слова были ничем иным как уважение к Фэшу, а два или три это вообще роскошь, Броннер не был плохим учеником, наоборот, наверно, его же готовили к получению Чёрного Ключа, просто. Просто ему казалось, что это своеобразная методика обучения Чёрной Королевы, у которой высшая благодарность порой состояла из кивка головой. Старшие недоуменно смотрели на Черную Королеву, особенно Нортон и Лисса, очень схожие меж собой в этот момент - удивлены внутри, но снаружи привычно безразличны, что и говорить они были потрясены похвалой младшего Драгоция как и Константин с Мираклом, пожалуй только Елена оставалась безучастной в своём привычном образе змеи в анабиозе. Этакая полусонная рептилия с открытыми глазами, в голове проворачивающая миллион и один способ убить людей, а жертвы у неё были, как минимум три в этом зале, плюс одна, чует сердце она хочет обвить тугим узлом, сдавив его посильнее. Марк на секунду замер и резко повернулся в сторону Фэша. — Тебе не дает покоя моя победа, Драгоций? — свистящим шепотом произнес он. — Что я, а не ты назван лучшим учеником темночасов! Ты провалил испытание, и с этим уже ничего не поделаешь, малыш… — Ты прекрасно знаешь, почему я провалил испытание! — Глаза Фэша полыхнули недобрым огоньком. — Кто-то подставил меня, и не надо долго думать, кому это было выгодно. Василиса с изумлением увидела, как за его спиной шевельнулись, быстро проявляясь, две крылатые тени. — Глупо устраивать драку в Лазоре, посреди собрания — Огнев окинул мальчишек холодным и презрительным взглядом, от которого у младшего Драгоция пошли мурашки по спине, все-таки не стоило спорить, но тон отца Василисы был ему искренне противен из-за из лишнего высокомерия, они конечно ниже по статусу чем он, но… Ах да, это же Огнев, у него высокомерие течёт в крови, как же хорошо, что оно не передалось Василисе и она выросла доброй и милой, в отличие от братца и сестры, воспитанных отцом, если конечно воспитанных, а он в это мало верит. Марк сморщился от тона Нортона Огнева старшего, всячески пытаясь это скрыть от других, этот человек его искренне раздражал, хотя бы из-за того, что в него по уши влюблена госпожа Мортинова, которую он так сильно любит, а перед ним пресмыкается только по её просьбе, хотя может когда-нибудь дружба с младшим Огневым ему зачтется, как и покровитель над ним. Мальчишки из-за своих мыслей даже не заметили как зодчий совершенно по-детски пихнул своего друга под бок. — Говорит тот, кто подрался на собрании Зодчего круга и нет бы на времмах, просто как обычный человек на кулаках, хотя это было познавательно, правда Лисса? — с пылким запалом проговорил Миракл и посмотрел на рыжеволосую фею, стараясь не обращать внимания на Нортона, чертыхающегося не самыми приличными словами, которые детям лучше бы не слышать. Перестав ругаться, Огнев посмотрел на зодчего и сузил глаза, какого черта он опять болтает лишнее перед детьми, если этого делать нельзя, это ребёнок может сболтнуть лишнего, но не взрослый человек, у которого вроде бы есть своя голова на плечах, неужели он не может держать себя в руках, может выпил, да, нет, Анна же сказала, что алкоголь употреблять нельзя, часодейство не работает, значит он совершенно осознанно говорит все, идиот не иначе. Лисса тоже хороша, сидит и усмехается, конечно ей же весело, почему бы и нет, интересно, а кого ей тогда было более жалко его или ремесленника, хотя какие вопросы? Естественно Константина, он же и добрый и руку не поднимет, он этого тоже в принципе не делал, но не важно, ведь рядом с Лазаревым Огнев чистейшее зло, а от ванильности первого хочется в запой уйти. — Не очень, Миракл, не очень — тихо ответила Королева Фей и покачала головой, ей слишком больно и неприятно давались воспоминания о Нортоне, Огнев кричал на неё такими словами, которые маловероятно кто-то слышал до этого, он был зол, не мог себя сдержать, но это не оправдание, ранил ли он её тогда? Да, Лисса никогда не забудет тех слов и фраз, которые осколками стекла впивались в сердце, не забудет боли, когда он забрал из её рук дочку, несмотря на сопротивление, пожалуй тогда она впервые почувствовала, что его ладони холодные, как ледышки, а не тёплые, которыми он её обнимал. Чего стоили его обвинения в измене, безусловно многого, но теперь она привыкла к этому безразличию, если раньше её останавливала гордость, то теперь это просто политическая тихая ненависть, разве что она хранила толику тепла от прежнего костра чувств. — Ты проиграл, потому что водишься со всяким сбродом, — процедил Марк. За его спиной также заклубился воздух, обретая очертания больших черных крыльев. Василиса успела заметить, что по краю Марковых крыльев вырисовывается кроваво-фиолетовая кайма. Но тут вмешался Ник. — Вы что, собрались драться в Лазурной зале?! — в отчаянии воскликнул он. — Фэш, нас всех арестуют! — Ну ты чего, Лазарев, с отцом бы быстрее встретился. Растянулся в гаденькой улыбочке Ляхтич и посмотрел на Ника, уши которого теперь уже от злости стали малиновыми, как начинка в пирожках, что эферил Фэш на крыше, он сжал кулаки и зло посмотрел на него, едва сдерживаясь, чтобы не выругаться на Марка. А что Марк? Марк снова радовался возможности насолить им, как можно сильнее и побольнее, пожалуй единственное, в чем они со старшим Огневым были похожи это ненависть к ремесленникам, именно из-за этого народца его отец пребывает в другой параллели, из-за такого как этот Лазарев и его сыночек, именно из-за убийства жалкого, никчемного ремесленника его нет рядом, с каких это пор РадоСвет принимает в высший совет тех людей, которые даже стрелой махнуть не могут, чтобы себя защитить. Мир бы спокойно прожил и без них. Старший Лазарев внимательно наблюдал за сыном и Маркусом, ему было приятно видеть, что сын рвётся его защитить и был рад, что не делает этого, в данном обществе его к сожалению маловероятно, что поддержу, Ляхтич, Ляхтич, как ни странно напоминал ему Нортона в детстве или юности, он амбициозен, целеустремлен, умен, не стоит этого недооценивать, высокомерие, заносчив, только Норт в свое время был открытым для людей, Марк же в силу обстоятельств вырос несколько лицемерным, хотя кто знает, как распорядиться его душой Время, какой путь ему уготовлен? — Нет, у тебя точно зубы лишние, не думал их на мозги у Гудвина обменять, а? — тихим голосом проговорила рыжеволосая, отмечая каждую свою запятую длинной паузой, от чего после второй запятой Фэш едва ли не ухватился за её плечо, чтобы Василиса не бросилась на него, хотя после таких слов про Ника и его отца Фэш бы сам расцарапал Ляхтичу лицо, если бы ногти позволяли это сделать, а они к сожалению для Драгоция и счастья для Ляхтича — не позволяли. Огнева говорила тихо, но в этом тихом голосе слышалась немалая, перемешанная с желанием отомстить Маркусу, наплевав на неравность сил, на то, что Марк превосходит её по часовой силе и легко может пригвоздить на месте. Лёшка внезапно тихо хихикнул, прикрывая рот рукою, чтобы не засмеялся в голос, а потом наклонился к Огневой, тихо прошептав. — Прекрасное сравнение со Страшилой, Василиса. Его крик возымел действие: черные крылья обоих разом начали бледнеть, быстро растворяясь в воздухе. — Твой дружок ремесленник прав, — медленно произнес Марк. — После продолжим… — Как-нибудь, — процедил Фэш. — Прошу следовать за мной, — сухо отчеканил Марк и пошел вперед быстрым шагом. Ребятам ничего не оставалось, как последовать за ним. Ноги Василису еле слушались. Честно говоря, она порядком испугалась, и Фэшу пришлось раза два немного подтолкнуть ее в спину. Их действительно ждали. Как только они вошли через небольшую арку в освещенный круг Лазоря, воцарилось всеобщее молчание. Василиса удивленно огляделась. Казалось, будто они вчетвером попали на арену цирка. По кругу шли трибуны, очевидно скрывавшие ряды со скамейками. — Это только на цирк и похоже, вот почему я там так редко появляюсь — фыркнула Чёрная Королева и посмотрела на девочку, ну если точнее, то качнула в её сторону вуалью, заставляя рыжеволосую краснеть не только от похвалы, но и от воспоминаний, что сейчас произойдёт. Она повернулась к старшему Лазареву, в очередной раз замечая, что он очень похож на Ника, вернее будет сказать, что Ник очень сильно похож на него, прямо как отец и Норт, только наоборот, Лазаревы и отец и сын добрые, как показала Василисина практика, всегда готовые помочь, а вот Огневы… Хотя Василиса сама была частью этой семьи их привычки и обычаи ей были чужды и холодны, она не понимала ни отца, ни брата, когда Ника наоборот куда лучше, с господином Лазаревым она общалась предельно мало, но это её сейчас также мало волновало. Рыжеволосой снова было стыдно за сложившуюся ситуацию, внезапно Огнева младшая встретилась глазами с Константином, они были такие тёплые, как будто это не радужка, а растопленный шоколад, совсем не такие как у отца, у него они были похожи на листочки мяты под толстым слоем льда, отчужденные и озлобленные на неё. — Простите, господин Лазарев, я правда не хотела, чтобы вас обвиняли — рыжеволосая поступила взгляд васильковых глаз, а Лазарев старший лишь покачал головой, Василиса извинилась уже довольно много раз, но он понимал, что она делает это не для галочки, он видел, что ей правда жаль, она сожалеет о своём поступке, он видел в её глазах это самое сожаление, как много лет назад видел его в глазах маленькой рыжеволосой феи, которая горячо извинялась перед каждым, если задела его совершенно случай и не нарочно, да, Василиса во многом похожа на свою мать, как Ник похож на него, как Норт похож на своего отца, но при этом каждый из них совершенно другой, иная личность маленький Огонечек в пути, который растёт и выбирает путь: помогать людям или же приносить боль и страдания. — Василиса, тебе стоит перестать извиняться, тем более что на тебя я совсем не злюсь.- На скамейках располагались люди, много людей. Их лица выделялись в полумраке лоджий неяркими бело-серыми пятнами. Неожиданно зал осветился голубоватым сиянием, и Василиса смогла получше разглядеть присутствующих. Они различались по одежде: были тут и черные длинные одеяния, похожие на монашеские рясы, и кроваво-красные мантии, и даже пестрые наряды дам с широкополыми шляпами или узкими колпаками со шлейфами. Некоторые были одеты, как Фэш с Марком: в длинные рубашки с широкими белыми манжетами и черные брюки — причем и мужчины, и женщины. Но одна из трибун резко отличалась на общем фоне: цвет одежды людей, расположившихся в ней, был идеально белым. Прямо над ними располагалась высокая и длинная лоджия из белого дерева. Василиса не заметила рядом лесенки или другой какой-либо возможности забраться туда. Там, на стульях с высокими спинками, восседали особенные люди: на их головах сверкали серебристые или золотые обручи. «Наверное, это самые главные», — подумала девочка. — Правильно подумала, девочка, правда принимают туда всякий сброд. Похоже Чёрная Королева разошлась не на шутку, разговорчивость Повелительницы Лютов одновременно поражала и настораживала всех, если ещё минут шесть назад она преспокойно пила свой кофе, то сейчас стала удивительно разговорчивой, непривычно разговорчивой, ей точно ничего не подлили в тёмный кофе? Даже Маар был в шоке от своей наставницы, однако говорила она в привычном тоне, снова с каким-то укором, в чью-то сторону, а скоро стало понятно в чью, её вуаль качнулась в сторону главы семейства Огневых, а Диана могла поклясться, что заметила как уголки губ Чёрной Королевы поднялись в усмехающейся улыбке, похоже она наслаждались зрелищем злого Огнева, который сверлил её презрительным взглядом, а может это его обычный взгляд? Может он его арендовал, хотя это же Огнев, скупил в личных целях и теперь использует на постоянной основе. — Ваше Величество, будьте добры не останавливайтесь лишь на моей скромной персоне — с едва сдерживаемым раздражением произнёс Огнев и сощурил серо-зелёные глаза до состояния щелочек так, что были видны лишь тёмные зрачки, которые смотрели в сторону рыжеволосой Лиссы, словно напоминая Величеству, что не он один тут попал в совет не совсем честным путем, хотя кто знает, если бы эта рыженькая «феечка» не продала свою дочку, она бы прошла в совет своей Силой, но Время решило по другому. Нерейва лишь усмехнулась, фыркая под нос, Огнев не будет собой если не утянет за собой ещё кого-то, ту же самую Лиссу, которую этот человек некогда любил, а любил очень сильно, а теперь. Прошла любовь, завяли помидоры? Нерейва в это не верила, такое не пропадает бесследно. — Нет, господин Огнев, в данный момент мы говорим только о вас и вашей, как вы изволили выразиться, скромной персоне.  От количества пристальных взглядов, обращенных к ней, Василиса смутилась и, уставившись в пол, принялась рассматривать узорные прожилки голубоватых каменных плиток. Между тем Марк отвесил низкий поклон и, злорадно оглянувшись на ребят, отошел в сторону. — Как тебя зовут, девочка? Один из белоснежных поднялся и вышел к ним, на середину круга. Василиса сразу узнала его, несмотря на новую белую одежду — Мандигор. Правда, глаза его как-то странно бегали, а руки нервно сжимали белый жезл — такой же, как у Марка, но подлиннее да и побольше в размерах. «Он же знает, как меня зовут», — подумала девочка, но тем не менее ответила: — Как говорил Жорж Милославский из фильма «Иван Васильевич меняет профессию» я — артист больших и малых академических театров; а фамилия моя — фамилия моя слишком известная, чтобы я её называл! — Василиса взмахнула рукой, словно закидывала шарф через плечо и прикрыла глаза, изображая того самого Жоржа, наверно как и для многих в России этот фильм был для неё синонимом слова Новый Год и плотно засел в память. Стоп, а ведь теперь он имеет иное значение, да и слова про пронзание пространства и времени теперь не кажутся такими невозможными, ведь чисто теоретически часовщик может путешествовать в прошлое и будущее, если место останется тем же, то оно в любом случае поменяется под воздействием годов, значит и ткань пространства изменилась. Но наверно на путешествие в далёкое прошлое способен лишь по настоящему сильный часовщик, имеющий достаточно часовой силы и умений, знаний о месте в которое прибывает. Неужели часовщик при желании может переместиться в каменный век, как Алиса из книг Кира Булычева… Стоит расспросить об этом у Фэша или Дианы. — Теперь осталось понять: кто такой Милославский и что за «Иван Васильевич меняет профессию» — Фэш посмотрел на Василису, выразительно выгибая свою левую бровь, продолжая сверлить подругу недоуменным взглядом, возможно в глубине душе ему было не очень приятно, что он чего-то не знает об остальском мире, но он и не жил на той Остале, что Василиса, его это интересовало, порой даже забавляли придумки обычных людей. Он как-то раз слышал фразу, говорящую, что лучше спросить, чем строить из себя человека, знающего все на свете, что ж, она ему понравилась. Диана с Захаррой тоже непонимающе смотрели на Василису, девочка-фея читала про Осталу только в книгах, поэтому дружба с младшей Огневой для неё предполагала обмен знаниями об Эфларе и Остале. Её интересовало устройство многих вещей и как же люди могут жить без часодейства? Как тот же Огнев двенадцать лет жил на Остале, в отрыве от Эфлары и новостей о ней или он нашёл источник? Ник повернул голову и посмотрел на подругу, поддерживая недоумение друзей, Маар, который довольно часто, по сравнению с другими, бывал на Остале все равно был заинтересован не на шутку, как и половина взрослых. Рыжеволосая набрала в грудь побольше воздуха и начала свой рассказ, решив, что спросит про путешествие потом. — "Иван Васильевич меняет профессию» — это кинофильм, в котором инженер Тимофеев изобретает машину времени, в то время, да и сейчас все грезят созданием штуки, способной перемещать человека во времени, к нему приходит управдом, который впоследствии оказывается очень похожим на царя Иоанна Грозного, совместно с инженером и этой самой машиной они как бы сносят стенку с соседней квартирой, в которой сидит вор Милославский, притворяющийся артистом и другом хозяина квартиры. А потом они добиваются желаемого результата, в итоге управдом и Милославский оказываются во временах Иоанна Грозного, а сам царь в настоящем, а дальше сложно объяснять, да и долго- — Василиса Огнева. Люди на скамейках зашевелились, зашумели, кое-где раздались удивленные и гневные восклицания. — Господин Лазарев, вы обвиняетесь в похищении малолетней дочери господина Нортона Огнева, — сухо отчеканил Мандигор. — Ваше слово для оправдания? Василиса растерялась. Из толпы белоснежных людей поднялся еще один человек, сидевший на самом первом ряду, его руки тоже крепко сжимали длинный белый жезл. Мужчина был смугл, и у него были такие же веселые темно-карие глаза, как у Ника. — Папа, — прошептал Ник, порываясь подойти к отцу, но тот остановил его быстрым движением. — Я первый раз вижу эту девочку! — сообщил старший Лазарев, с большим любопытством разглядывая Василису. — Ещё раз извините, и почему? — Василиса посмотрела на Лазарева расширенным от удивления глазами, а она то тогда и не заметила как пристально смотрел на неё старший Лазарев, зато теперь ей стало очень интересно. С одной стороны она понимала, он видел её впервые, да ещё и обвиняют в краже именно её, наверняка он хотел узнать кого же использовал её отец для исполнения плана. С другой стороны, возможно ему было интересно посмотреть на дочь Огнева, узнать похожа ли она на своего отца, заодно ли с ним или же наоборот она игрушка в его руках, как и большинство людей. Но ведь таких версий у неё в голове может быть от нескольких сотен, до тысяч, зачем их продумывать, выстраивать, когда можно напрямую спросить у самого Константина, который ей по крайней мере отвечает, если она спрашивает. Марк лишь насмешливо фыркнул, неужели Огнева не понимает настолько простых вещей? Лазарев наверняка банально хотел узнать из-за кого он оказался в подобной ситуации. — Перестань извиняться, Василиса, а причина довольно тривиальна: во-первых было интересно как выглядит дочь нашей уважаемой Белой Королевы, а во-вторых хотел рассказать о тебе Лиссе — мягко произнёс Константин, не замечая как Лисса едва заметно сморщилась от его слов, про уважаемую Королеву, пожалуй только для него она такой является, ах да, и для народа, а самые близкие, самым близким на неё плевать, они её ненавидят, как же больно жить в этом мире, слишком. Константин тем временем наблюдал за лёгким румянцем на кивающем лице Василисы, наверное первое, что он заметил тогда в Василисе — это глубокие васильковые, как у матери глаза, а второе, довольно смешно, но это был именно характер, не волосы, не фигурка, не потерянный испуганный вид, а отцовский характер девочки, которая до последнего пыталась убедить всех вокруг, что он не виноват, вот только кого интересует голос ребёнка в хаосе происходящего. Огнев сощурил глаза и повернулся к Мираклу, фырча под нос и смотря на него, едва ли взглядом не крича про то как терпеть не может Лазарева старшего. Зодчий лишь усмехнулся под нос, Нортон, по его мнению, принимает такие вещи слишком близко к сердцу, человек, способный забить на других не может игнорировать Константина. Огнев тем временем тихо прошипел ему на ухо. — А ты говоришь не ревнуй, причин нет, а вот я просто кучу вижу. — И я в первый раз вижу этого человека, — громко заверила Василиса. — Расскажи, как ты совершила переход на Эфлару, девочка? — ласково попросил Мандигор. — На этой… — Василиса мучительно покраснела под перекрестием взглядов. — На огненной лестнице. С помощью таких маленьких часиков, которые дал мне… — Твой переход на Эфлару был зафиксирован по адресу инерциоида, записанного на имя Ника Лазарева, — перебил Мандигор. — Ник дал мне свой пароль… — пролепетала несчастная Василиса. — Дело в том, что я… что мне угрожали… — Лазарев тебе угрожал, девочка? — тут же переспросил Мандигор. — Да нет же! — Василиса совсем запуталась. — Мне надо было срочно убежать из дома! Ее щеки густо залились красным: Василиса вдруг подумала, что на самом деле ей никто не угрожал. Одни слова, загадочные фразы, полунамеки… Но прямой угрозы для ее жизни не было! В освещенный круг вышло еще двое: мужчина в темном плаще и женщина в узком и длинном, идеально белом платье. У Василисы упало сердце: к ним приближались Нортон-старший и госпожа Мортинова. Последняя улыбалась, не скрывая победного торжества. — Мне плохо, тушите свет — дружно сказали Василиса и Белая Королева, театральным жестом прикрывая глаза, Василису буквально выворачивало от воспоминаний о подобном, а ведь платье Елены было чем-то похоже на подвенечное или на платье Белой Королевы, может это что-то значит? По сути, Елена пытается занять место Василисиной матери в сердце её отца, усыпляющий маневр? Но с другого ракурса она ненавидит её, многое уже об этом сказало, тогда почему именно белое? Почему не красное, не синее, не бирюзовое, кто знает вкусы Госпожи Мортиновой, точно не Василиса. Внезапно младшая Огнева поняла, что произнесла это совместно с кем-то, она убрала руку с глаз и мгновенно столкнулась со взглядом Белой Королевы, глаза той смотрели с нотками удивления, но больше в них было такого желанного для Василисы материнского тепла, что-что, а отношение к Мортиновой у них двоих было идентичное, обеим она была противна до глубины души. Елена скривилась и зашипела, как змея в сторону сначала Василисы а потом Лиссы, сузив глаза до щелочек, на это Белая Королева лишь усмехнулась, разрывая зрительный контакт с Василисой, посмотрела на старшего Огнева. — Будь так добр, успокой свою змейку на поводочке, а то умереть того и гляди, от собственного яда. Её голос оказался совсем невинным, будто говорила она о погоде или обсуждала с кем-то роман, детектив или повесть, но даже в этом спокойствие чувствовалась властность и сила. Нортон же, на удивление многих, кажется скоро все перестанут удивляться разным вещам, расплылся в тёплой улыбке и посмотрел в глаза феи. Василиса раскрыла глаза от удивления, отец улыбался именно тёплой улыбкой, а не её подобием, да и в глаза Лиссы он смотрел очень странно, у младшей Огневой было навязчивое ощущение, что такой взгляд она уже видела и не на улице. Именно таких же серо-зелёных глаз, смотревших на неё в тумане с лаской, но этого не было, сон? Или отголосок прошлого, когда родители были вместе? Огнев заговорил, Миракл и Константин были готовы поклясться, что ещё немного и Нортон замурлыкает, как кот на солнышко, что с ним вообще такое? — Несомненно успокою, Ваше Величество, как я смею вас ослушаться — Но что же происходит?! Василиса в замешательстве отступила на шаг и наступила на ногу Фэшу. — Я еще доберусь до тебя, шпионка! — прошептал он ей в ухо, больно схватив за руку. — Ты подставила Ника! Твой отец подослал тебя, проклятая фейра… — Неправда! — Я обвиняю господина Лазарева в похищении моей дочери Василисы, — проговорил Огнев безжизненным голосом. — И зачем мне это? — поразился старший Лазарев. — Что ты затеял, Огнев? Если ты уберешь меня из РадоСвета, не факт, что тебя возьмут на мое место… Елена осклабилась. — Я подтверждаю, — сказала она, — что Василиса Огнева была похищена из дома сразу после посвящения. Очень высокого, между прочим, посвящения. Елена повернулась к Василисе, голубые глаза ее светились нежностью и теплотой. — Я раньше думала, что хорошо знаю биологию, а нет, оказывается змеи умеют выражать эмоции, надо перечитать главы о пресмыкающихся — проговорила Василиса несколько разочарован и поцокала языком, расстроенно думая об упущенных ею знаниях, вообще сидеть здесь ей надоело, хотелось движения, может даже несколько гимнастических упражнений сделать, а то мышцы совсем затекли от сидения на одном месте. Рыжеволосая услышала как Фэш и Ник, а чуть позже и присоединившийся к ним Рознев едва подавляют смех, рвущийся из них наружу, однако через пару секунд она почувствовала как теплая рука Драгоция сжала её ладошку, ей даже не пришлось смотреть на руку, чтобы угадать её хозяина, рука была теплая и мягкая, хотелось прижаться к ней ближе и не отпускать, потому что от неё веяло защищенностью. Елена, как и ожидалось, зашипела от таких слов в её адрес и оскалилась, смотря на рыжеволосую, всё ещё отходя о шока, когда её Нортон так смотрел на Повелительницу Белых Фей. Она перевела глаза на старшего Огнева, тот снова сидел с безразличным лицом, зато Миракл еле сдерживался, чтобы не засмеяться прикрывая лицо ладонью. Мортинова осмотрела залу и осклабилась, замечая, что вуаль Чёрной Королевы покачивается, а Белая вовсе уткнулась в плечо своей советнице, тоже едва сдерживающейся. — Позор семьи Огневых, Норт, ты просто обязан отдать её в школу где за каждую провинность наказывают, чтобы это фейра знала с кем как надо говорить — прошипела Мортинова и сощурила змеиные глаза, так что снова были видны лишь щелочки от зрачков и радужка, которая похолодела за несколько секунд до состояния тысячелетнего айсберга или льдины из эпохи Ледникового периода. Василиса посмотрела на неё с той же холодностью и лишь фыркнула, пусть отец отправляет её куда хочет и так уже понятно, что она его мало интересует. — Девочка прожила всю жизнь на Остале, вдали от часодейства, — проговорила Елена, искрясь сочувствием. — Она очень плохо перенесла посвящение, и мы вынуждены были отвести ее в комнату, чтобы она отдохнула. Младшая Огнева была так напугана… И тут ее похищают! И все ради политики, своих ужасных, хитромерзких игр вмешать ребенка… Переход мог убить девочку! Голос Елены звенел праведным гневом. — Господин Огнев, — обратился к отцу Василисы Мандигор, — подтверждаете ли вы тот факт, что ваша дочь была похищена тридцать первого мая этого года в десять часов вечера? — Да, подтверждаю, — кивнул старший Огнев. — Василиса Огнева, — обратился Мандигор к девочке, — подтверждаете ли вы, что в ночь с тридцать первого мая на первое июня совершили вынужденный переход с Осталы на Эфлару, доселе незнакомую вам? — Да, наверное… — озадаченно проговорила Василиса. — Но все было не так! Ник, он встретил меня и… — Лазарев подговорил собственного ребенка, чтобы совершить сие непростительное злодеяние! — вскричала Елена. — Позор для часового мастера! Ник побледнел, а Фэш одарил Василису полным ненависти взглядом. — Василис, ты прости меня — громко заявил Фэш, заставив рыжеволосую подругу вздрогнуть от неожиданности и посмотреть на него, подняв обе медные брови, вообще практически все вздрогнули от вскрика Драгоция и тот немного покраснел, заметив, что все смотрят только на него, да ещё и с укором, однако смущение слетело с его лица и превратилось в хитрую улыбку, Василиса недоуменно посмотрела на него, гадая, что послужило причиной столь резких перемен на его лице. Он воровато огляделся, будто высматривал, нет ли кого-то ненужного и постороннего рядом, нет ли ушей, способных их послушать, после чего повернулся к Огневой, нагибаясь к её уху. Его шёпот обжег кожу Василисы заставляя незаметно краснеть с непривычки, Фэш говорил тихо, но не настолько, чтобы те, кто сидели на одном диване с ним его не услышали. — Я же не знал, что у тебя отец такой козёл, по другому не назову уж прости, и он тебя использует в черную. Огнева печально кивнула, но все-таки ей было приятно, что Фэш перед ней извинился, снова, что-то в этой главе звучит слишком много извинений, похоже она сама подразумевает это, если бы ещё и отец извинился было бы вообще прекрасно. Но если бы, да кабы, то во рту росли грибы — так же говорил дворник из «Приключений Петрова и Васечкина»? Василиса понимала, что отец не извинится перед ней, но хотя бы перед старшим Лазаревым, он же пострадал из-за него и Василисы, неужели ему не стыдно и совесть не грызёт, она бы наверно не выдержала такого груза на своих плечах. Если верить взрослым, то в детстве они хорошо ладили, что же случилось такого криминального, раз их дружба резко прервалась? Различие сословий, но в детстве оно им не мешало, что же тогда? — Полностью поддерживаю Фэша — тихим голосом проговорил Лёшка и посмотрел на подругу, он невзлюбил Огнева подобно Фэшу, только если у того прибавлялось непонятное исчезновение, а точнее смерть родителей, в убийстве которых он винил именно Огнева, то Алексей не понимал этого человека. Не понимал, как можно не любить свою дочь, как можно не любить Василису, которая радостная и заводная, веселая и очень добрая, он знал что его родители, которым Василиса была чужой, не родной, очень уважали девочку с рыжими волосами, ведь редко встретишь такого открытого человека как Василиса. Она появилась в доме отца совсем недавно, но и он и его мама заметили, что Василиса словно угасает, ей там было тяжело и сложно, оказалось, что жизнь в богатом доме куда сложнее жизни в квартире с сотней кошек. Рознев недолюбливал Огнева за его приказ Ляхтичу, из-за которого им шантажировали Василису, совершенно подлым образом. — Нет, я сама попросила его дать пароль! — в отчаянии выкрикнула Василиса. Но ее крик утонул в общем галдеже: люди качали головами, возмущенно перешептывались, некоторые выкрикивали что-то злобное и оскорбительное в адрес старшего Лазарева. — Я требую справедливого суда, — ровным голосом произнес Константин Лазарев. — Требую созвать Особый Совет. — А разве сейчас мы не на Особом Совете? — Елена плавным движением руки обвела зал. — Да какая же тут справедливость! — гневно воскликнула черноволосая женщина, также сидевшая в первом ряду белоснежной лоджии. Она резко поднялась во весь рост и оказалась очень высокой и довольно крепкого телосложения. Толстые, волнистые пряди волос великанши рассыпались по широким плечам, словно черные змеи, а большие темные глаза пылали великим гневом. — Зачем Лазареву красть ребенка у Огнева?! — яростно продолжила она речь. — Лазарев — член РадоСвета, а Огнев — лишь жалкий преступник! Обвинение советнику имеет право выдвигать лишь равный… — Спасибо за клеймо на всю жизнь, Бельчонок — ласково улыбнулся старший Огнев и посмотрел на рыжеволосую фею, которая непонимающе смотрела на него, подняв тонкую бровь так, что она практически слилась с волосами. Белая Королева посмотрела на него, вглядываясь в серо-зелёные глаза, с чего Огнев стал называть её подобными именами, даже в молодости подобные прозвища Огнев ей не присваивал, а от этого имени у неё пошли мурашки по телу, в его тоне смешивались азарт и опасность, отчего Лиссе захотелось сдаться в угол и спрятаться, больше не показываясь на люди. Она не понимала почему ей овладевает страх от такого голоса Нортона, будто он сейчас набросился на неё и просто перережет глотку. Огнев же тем временем с лёгкой ухмылкой наблюдал за ней, его глаза снова стали непроницаемыми, но он добился своего, наверняка ввёл рыжеволосую фею в смятение, он же видит, чувствует, знает, что ощущает его Лисса, знает, что значит каждое её движение и сейчас его фея в смятении, которое навёл на неё он. — Не за что, обращайся в следующий раз, если захочешь его сменить, я помогу чем смогу. Усмехнулась рыжеволосая и ласково улыбнулась ему, совершенно осознанно играя на его нервах, наслаждаясь своей игрой, раз ему можно это делать, значит и ей это можно делать. Ничего же не случится если Нортон потеряет несколько лишних нервных окончаний? Миракл продолжал наблюдать за этой парочкой с неприкрытым интересом, чем дольше он живёт, тем больше убеждается, что они идеально подходят к друг другу, любители потрепать друг другу нервы, порой даже поиграть на них. Прекрасное сочетание, даже сейчас он видел в глазах своего друга, то что угасло лет тринадцать назад или двенадцать, сколько лет Василисе? — Господин Огнев — свободный человек, и с него полностью сняты все обвинения. — Мандигор перевел дух и продолжил: — Дерзну напомнить Совету, что три великих Ключа, за изъятие которых Огнев был осужден, дают часовщикам право решать судьбу нашего мира наравне с феями. Которые, кстати, даже не соизволили прийти на переговоры… Кроме того, сегодня утром господину Огневу было назначено место в Совете. — Мандигор обвел присутствующих довольным взглядом. — И еще… господин Огнев теперь имеет право предложить свою кандидатуру в главный РадоСвет. — Это какое же такое право? — тут же возмутилась великанша. — Каким образом преступник… — Согласно древнему закону, уважаемая госпожа Дэлш, — перебил ее Мандигор, — если у часовщика есть ребенок, получивший высшую степень на посвящении, он может войти в состав РадоСвета без голосования. Стало очень тихо. — Среди твоих детей есть высокорожденный часовщик, Огнев? — нервно спросила госпожа Дэлш. — И кто же это? — Моя дочь, присутствующая здесь, — равнодушно произнес Нортон-старший. — Вау, меня удостоили звания дочери с притяжательным местоимением моя, я в шоке, отец, в следующий раз, если захочешь ко мне так официально обратиться предупреди, что хочешь кого-то облапошить, может меня совесть поменьше будет грызть, ах да, если тебя она не часто навещает это не значит, что с другими также — внезапно совершенно холодным тоном произнесла младшая Огнева и откинула отца холодным взглядом, ей было жутко вспоминать события этого дня, понимая, что её просто использовали для достижения собственных целей, а именно ликвидации господина Лазарева и попадание на его место в РадоСвете. Почему дорогой отец не использовал для своих планов Дейлу, она ведь тоже его дочь, почему бы и нет? А что Огнева старшая может прекрасно сыграть дурочку, или почему бы не Норту, он вообще на мало что способен, да и труслив, по настоящему бы испугался, оказавшись в одной компании с Фэшем и Ником. — Хочу напомнить вам, юная леди, что пока ты моя дочь до твоего совершеннолетия твоей жизнью распоряжаюсь я — проговорил Нортон, едва сдерживаясь, чтобы не зашипеть на дочь в присутствии совершенно чужих людей, он точно серьёзно с ней поговорит, серьёзно поговорит о её поведении его глаза сузились и он посмотрел на неё, впервые столкнувшись со знакомым холодом отчуждения в глазах, его отчуждения, такого же как и в его глазах. Василиса ничего не испытывала, она не боялась его, сейчас рыжеволосая девочка была просто зла на него, его взгляд полный злости на её поведение не касался её души, ей впервые в жизни было на него плевать. Васильковые глаза девочки холодно блеснули, а она фыркнула, тихо бурча под нос, но Нортон все равно услышал, странно, но впервые за долгое время чьи-то слова довольно глубоко задели его сердце. — Ты не имеешь права играть мной как игрушкой в кукольном театре. — Именно так, — кивнул Мандигор. — Василиса Огнева получила высшую степень — стрелки ее часов остановились ровно на двенадцати. Я лично имел честь присутствовать на этом знаменательном посвящении. — Значит ли это, — подал голос седой старик с длинной бородой, восседавший рядом с госпожой Дэлш, — что Лазарев имел вескую причину для злодеяния — похитить дочь Огнева, чтобы помешать тому войти в РадоСвет? Господин Огнев, вы предъявляете обвинение господину Лазареву? — Да, — сказал отец Василисы. — Я предъявляю обвинение ремесленнику Лазареву. Последние слова Огнев произнес резко, с издевкой, выделяя слово «ремесленник». — Вечная вражда, а раньше эти двое были хорошими друзьями — проговорил Миракл и перевёл глаза сначала на Нортона, а потом на Константина, вспоминая такое далёкое и счастливое детство, когда они могли спокойно вместе гулять по большим лугам, которые были заполнены множеством полевых цветов: васильки, лютики, ромашки, помнится Нортон умел плести из ромашек венки, которые постоянно доставались Лиссе, но каждый раз были либо слишком велики, либо слишком малы. Костя всегда таскал с собой сумку с шестеренками или инструментами, ему лично всегда казалось, что он носит её если вдруг захочет кого-то убить, а она была идеальным оружием преступления. Лисса всегда была похожа на маленького ангелочка, который непонятно как ввязался в компанию маленьких дьяволят, она была той, кто могла всегда успокоить разбушевавшегося Нортона, а в её часолисте всегда были нужные травы и настойки на разные случаи жизни, которые довольно часто спасали их всех. Хорошее было время и когда все пошло под откос… Когда они перешли через эту тончайшую грань? Потеряли то, что их всегда объединяло. — Это было слишком давно, Миракл, перестань грезить прошлым. Лазарев старший посмотрел на одного из своих давних друзей и качнул головой, он сам очень часто впадал, подобно Мираклу, в воспоминания о счастливом прошлом, которое никогда не вернуть. Осознание этого факта очень жгло сердце, но стоит признать, никто никогда не сможет вернуть счастливое или несчастливое прошлое — это невозможно, как и знать будущее практически невозможно, этот дар дан слишком маленькому количеству людей, а такой ли это дар, скорее проклятие. Василиса с удивлением смотрела на них, как и Ник, взрослые сейчас не выглядели серьёзными, скорее размякшими от воспоминаний о прошлом, лице Белой Королевы тронула ласковая улыбка от тёплых воспоминаний и только Нортон оставался таким же как обычно, на его лице появилась холодная улыбка, он поднял тонкую бровь и посмотрел на старшего Лазарева. — Хоть в чем-то ты прав, ремесленник. — Господин Лазарев, сдайте жезл, — сухо сказал Мандигор. — Четко сработано, Огнев, — тихо произнес старший Лазарев. Так тихо, что его услышали только стоящие в круге. — Ты очень ловко воспользовался отсутствием высокоуважаемого Астариуса и провернул ложное обвинение, но не думай, что ты победил… — А я думаю, что победил, — произнес Нортон-старший без тени улыбки на лице. — Приятно было тебя повидать, Лазарев. Жаль, больше не увидимся. За спиной отца Ника неслышно возникли двое людей. Они были одеты в длинные тускло-серебристые плащи, а их руки сжимали крепкие копья с тонкими стальными остриями. Старший Лазарев молча отдал жезл Мандигору. — Я готов, — сказал он и ободряюще кивнул Нику. Тот тихо застонал, закрыв лицо руками. Фэш успокаивающе стиснул ему локоть. Василиса ничего не понимала, но почувствовала всеобщее напряжение. Мандигор поднял белое копье и направил его на Константина Лазарева. — Старение! Пятьдесят лет. Внезапно лицо Лазарева покрылось сеткой мелких морщин, словно старый, потрескавшийся от времени алебастр, а волосы его начали стремительно седеть. Василиса стояла рядом и все видела очень отчетливо. Спина осужденного сильно сгорбилась, руки вытянулись вперед и покрылись темными пятнами, под враз побледневшей кожей резче проступили вены. Не в силах смотреть на это, Василиса перевела взгляд на своего отца и ужаснулась: Нортон-старший явно наслаждался сценой, его лицо светилось довольством. Рыжеволосая девочка закрыла глаза руками и сжалась в комочек, испуганно пряча лицо в коленях, её начало потряхивать, словно у неё в один момент поднялась температура и начался озноб, картина стареющего Константина Лазарева мгновенно всплыла перед её глазами, повторяя каждое действие, совершенно точно описанное в книге, только теперь перед её внутренним взором стоял отец. Такой же высокий, в идеальной одежде, с такой же идеальной причёской, сощуренными глазами и ухмылкой на лице, с радостью взирающий на стареющего с каждой секундой Лазаревым. Это был страшный день её жизни, она почувствовала тёплые руки на своих плечах, приподняла голову и увидела обеспокоенный глаза Лешки и Фэша, а так же Ника, который наклонился в её сторону и смотрел в глаза подруги с немым вопросом в глазах. — Все нормально, я просто... Не важно и господин Лазарев, простите меня пожалуйста, я правда не хотела этого делать — Константин снова посмотрел на неё и лишь покачал головой, он давно уже понял, что Василиса будет извиняться перед ним до конца жизни, взгляд его карих глаз скользнул по Огневу старшему, в глазах которого читался привычный холод, ему снова нет до Василисы никакого дела, неужели он даже не заметил как она волнуется от поступков своего отца. Всем известна фраза, что сын не в ответе за действия отца, но похоже младшая Огнева воспринимает все слишком буквально, если несколько секунд назад рыжеволосая холодно смотрела в глаза своего отца, игнорируя его пристальный взгляд, а с начала абзаца её буквально забило в полуконвульсиях. Фэш и Лешка продолжали гладить Василису по плечам, пытаясь успокоить. — Василиса, я на тебя не злюсь, не знаю сколько раз мне тебе это сказать, но ты совсем не виновата в том, что совершил твой отец, тебе не стоит воспринимать все так чувствительно. Вскоре на месте крепкого и здорового мужчины стоял немощный старик, еле держащийся на ногах. — Константин Лазарев, вы пробудете в таком виде до выяснения обстоятельств по вашему делу. Вас вернут к нормальному облику, если вы окажетесь невиновны. Вы принимаете это? — Да, принимаю. Услышав старческий, дребезжащий голос, Ник, не сдержавшись, всхлипнул. — И куда теперь, Мандигор? — осведомился Лазарев. — Вас отведут домой под стражей… — Домой? — усмехнулся Лазарев. — Я уже дома. — На второй этаж Ратуши, — уточнил Мандигор. — До выяснения обстоятельств, способствующих успешному решению дела. Лазарев, неопределенно пожав поникшими плечами, кивнул. Стражники молча встали по бокам, и вся троица вышла из круга. За ними поплелся бледный как полотно, Ник, он даже не взглянул на Василису. — Я тебя найду, фейра, — процедил вместо него Фэш и кинулся догонять процессию. — Отец Ника ни в чем не виноват! — изо всех выкрикнула Василиса, бросаясь за ними, но Елена быстро преградила ей дорогу. — Я сама совершила переход! Старший Лазарев услышал это и остановился. — Не старайся, Василиса, — сказал он, обратив к ней все те же веселые карие глаза, казавшиеся чужими на старческом, морщинистом лице. — Ты ничего не сможешь изменить. Конечно, ты ни в чем не виновата. Ник удивленно взглянул на отца, лицо Фэша приняло нахмуренно-недоумевающее выражение. Но старший Лазарев больше ничего не сказал, повернулся сгорбленной спиной, и шествие возобновило прерванный путь. — Я правда был в шоке, когда Константин сказал, что ты не виновата, просто в шоке, Василиса… Я виноват и очень сильно — Фэш посмотрел на рыжеволосую, которая все ещё тяжело дышала, но уже вела себя спокойнее, он сильно начал волноваться за неё, впервые на его памяти Василиса настолько теряла самообладание, она могла заплакать это да, но не настолько. Паническая атака или что это было, очень потрепала ему нервы, заставляя изрядко трухануть, когда её забило крупной дрожью прямо на его глазах, такой страх он видел впервые, он не был животным, наоборот слишком человеческим. Драгоций был уверен, что и Рознев заметил, как с каждым словом, прочтенным Резниковой о состаривании Константина, Василиса сжималась сильнее и сильнее, на последнем предложении, где фигурировал её отец, девочка просто уткнулась носом в коленки, зажимаясь внутрь. Она переживала сейчас побольше их с Ником, удивляя его ещё больше. Вот и сейчас она мягко улыбнулась и кивнула ему. — Ты не виноват, Фэш, поступил согласно сложившейся ситуации, пусть и напугал меня тогда — прошептала рыжеволосая девочка и села, ровно выпрямившись в кресле, глубоко дыша, чтобы успокоить сердце, которое отбивало чечетку в грудной клетке. С каждым новым вздохом она успокаивалась больше и больше, блокируя собственную совесть хотя бы на некоторое время, на лице появилась улыбка, воспоминания, что раньше в её мыслях проскальзывала идея о том что в главе слишком много извинений, похоже это была истинная правда. В Лазоре воцарилось молчание. В освещенном круге остались хмурый Мандигор, невозмутимый Огнев, торжествующая Елена и сама Василиса — напуганная и расстроенная. — Ну что ж, если дело разъяснилось… — нарушил молчание Мандигор. — Господин Огнев, вы можете занять свое законное место в РадоСвете. Нортон-старший кивнул и выпрямился. Внезапно его одежда с черной начала медленно меняться на белую, будто покрывалась иголочками инея. Вскоре он уже стоял в белоснежной мантии с воротничком-стойкой, глухо закрывающем горло, как и у остальных членов РадоСвета. На ногах же его остались черные остроносые туфли: наверное, здесь была такая мода на обувь. Мандигор почтительно поднес белый жезл Огневу и тот принял его надменным жестом. Озадаченная метаморфозой отца, Василиса и не заметила, как чья-то цепкая рука ухватила ее за плечо. — Я позабочусь о девочке, — произнесла Елена сладким голосом. — Она должна отдохнуть после таких ужасных, таких невероятных приключений… В замке Черновод, семейном поместье Огневых, уже приготовлена для нее Зеленая комната. — Звучит, как будто тебя там собираются пытать, да и название словно там полным-полно растений наподобие дьявольских силков или мандрагор. Лёшка посмотрел на подругу замечая как та медленно, но верно начинает улыбаться, тихо хихикая над его словами, а потом и вовсе засмеялась тихим заливистым смехом. Он сам улыбнулся тому, что его подруга так сильно любит книги, а он много слышал про них или читал по её настоянию и сейчас таким сравнительно лёгким способом, они с Драгоцием смогли вытащить её из пелены апатии, накатившей так внезапно и неожиданно. Сейчас ему было совершенно все равно на происходящее вокруг, на непонимающие взгляды старших, Василиса была в привычном веселом состоянии, а значит и у него все хорошо. Она бы поступила также как и он, в попытке развеселить друга. — Спасибо, Лёш, только в тот момент мандрагора ехала рядом со мной, а Зелёной комнатой оказалась моя будущая спальня… Но свои дьявольские силки я точно найду и тебе фотографию пришлю — мягко улыбнулась рыжеволосая и посмотрела на него, чувствуя как уровень серотонина в крови поднимается без помощи всяких шоколадок или сладостей, а просто благодаря таким хорошим друзьям как Лёшка и Фэш. Может ей не очень повезло с семьёй, но зато друзья у неё то, что надо: настоящие, надёжные, добрые, самые лучшие о каких можно только мечтать. Она посмотрела на них и совсем тихо прошептала, ласково улыбаясь Фэшу с Ником, и Лешке. — Спасибо огромное, мальчики, без вас я бы пропала. — Погодите, — воскликнула темноволосая женщина, все это время хранившая угрюмое молчание, — я не видела имя девочки в списках первочасников! Неужели высокочтимый Огнев не желает обучить дочь часодейству? — Только если она сама захочет, — невозмутимо ответил Огнев. — Она прожила всю жизнь на Остале, и учеба может повредить ее ослабленному здоровью. И еще… Неужели у Совета нет вопросов поважнее, чем забота о будущем моей дочери? — Может, мы у нее спросим, желает ли она учиться? — продолжала настаивать госпожа Дэлш. — Нет! — выкрикнула Елена. — Девочка не готова, — добавила она более спокойным тоном, — ей нужно лечение и покой… — Мне не нужно лечение! — возмутилась Василиса, пытаясь высвободиться, но Елена крепко держала ее, будто бы опасаясь, что она вновь сбежит. — Я знаю, вы меня ненавидите… Отпустите меня! — Опасное заявление перед составом совета РадоСвета, Василиса — печальным голосом произнесла Диара Дэлш и посмотрела на девочку, которая недоуменно подняла бровь, на что советница Белой Королевы лишь мягко усмехнулась, в очередной раз находя множество схожестей с Лиссой, вплоть до расположения веснушек на носу, которых что у матери, что у дочери было кот наплакал, вот такие удивительные дети солнца без веснушек. Фея смотрела на неё, вспоминая некое свободолюбие Лиссы, когда она только вошла на трон, в те моменты когда противилась одевать платья в пол или просто улыбаться напоказ, пока в сердце боль, она тоже хотела вспорхнуть со своего места словно птица, взлететь, вырваться из оков, подобно Василисе, вот только со временем смирилась, не привыкла, нет, именно смирилась, смирилась со всем, что должна делать, даже если не очень-то и должна. Поэтому сейчас Диара продолжила, предупреждая вопрос Василисы. — Совет мог подумать, что Лазарев или Ник напоили тебя чем-то вроде снотворного зелья или просто пытали так долго, что смогли вызвать ненависть к людям, проявляющим к тебе тепло и любовь — Василиса потрясённо смотрела на неё, она была в лёгком шоке от слов советницы матери, которая говорила со спокойной улыбкой на лице, её раздумья прервал недоуменный вздох Ника, следующий за смешком Константина. Он с усмешкой в карих глазах смотрел на советницу, а Ник на отца, не понимая как он может смеяться после таких слов, сколько секретов у Лазарева старшего в рукаве. — Сейчас бы детей пытать, Диара, только об этом и грежу. — Все это очень странно, Огнев. — Госпожа Дэлш прищурилась, внимательно следя за выражением лица Нортона-старшего. — Почему ты не хочешь включать свою дочь в списки? Двое других твоих детей, как я слышала, давно заявлены. — Она не будет учиться в Школе светлых часов! — громко и четко произнес Нортон Огнев. — Хотя бы потому, что я не провел для нее посвящения. По залу пронеслись изумленные вздохи и восклицания. — Ты не собираешься проводить посвящение для своей дочери? — Госпожа Дэлш не скрывала возмущения. — Но это же бессердечно! Сила может иссякнуть, если не давать ей выход… С такой высокой степенью твоя дочь более чем кто-либо имеет право быть часовщицей! Люди на скамейках как будто пробудились ото сна. Черные и белые фигуры зашевелились, зашумели, удивленно перешептываясь, словно рой пчел пронесся по залу. — Нет, почему же, — медленно произнес Огнев. — Когда-нибудь, через год, через два… Когда она выздоровеет, оправится от пережитого, от свалившегося на ее голову чужого мира… — Ты не имеешь права забирать у нее столь высокий дар, — перебила госпожа Дэлш. — Но я знаю, почему ты хочешь так поступить- — Неужели госпожа советница об этом нашептала, дорогая Белочка? Нехорошо знаешь ли чужие секреты раскрывать — осклабился Нортон и посмотрел на рыжеволосую фею с прежним презрением в глазах, встречаясь с надменным взглядом васильковых глаз, этот зал начинал знатно на него давить, так же как и непослушание собственной дочери, хотя эта ситуация бесила его куда сильнее и куда больше, какое право имела Лисса рассказывать такое. Но как же Нортон мог забыть, это совсем непозволительно забывать, что рот у женщин не закрывается ни на секунду, а тайна для них пустой звук, они же так любят сплетни и трепки ни о чем. Лисса, Лисса, как же ты упала в глазах Нортона из-за своего длинного языка, ну ничего рано или поздно это аукнется тебе и ты ощутишь несчастье на своей тонкой беличьей шкурке. Непозволительно в обществе дам забывать об умении прикрывать свой рот вовремя, а то услышат одно, а подумают другое, скажут вообще третье. — К твоему сведению, я не вскрыя чужие скелеты в шкафу, предпочитаю хранить все в себе, это ты распаляешься на всех — с полуусмешкой на губах произнесла рыжеволосая Королева и усмехнулась смотря на него, зная что попала в цель, подмечая, что по шее Огнева поплыло алое пятно, прикрытое воротом рубашки. Слишком долго она знала Нортона, слишком долго хранила в себе мысли о нем и положительные, и негативные, его проблемы, что он полез на неё с обвинениями именно сейчас, ничего получит один раз, второй, может и научится как быть осторожным в общении с новой ей, пусть привыкнет, что она не та девчонка, которую он знал, за двенадцать лет она изменилась и больше не намерена терпеть издевательства. Рука Елены так сильно вцепилась Василисе в плечо, что девочка вскрикнула. Нортон-старший молчал, однако над белым воротничком по его шее пошли красные пятна. — По какому такому праву ты смеешь судить о моих решениях, госпожа советница? — обратился он к темноволосой, повышая голос с каждым словом. — И все же я отвечу тебе: моя дочь не хочет быть часовщицей. Не правда ли? — И отец повернулся к Василисе. Светло-серые глаза окинули ее насмешливым, презрительным взглядом: отец и все присутствующие в Лазоре замерли, ожидая ответа. Василиса размышляла. Она совершенно растерялась и не знала, что же ей делать дальше. Кажется, у отца Ника случились из-за нее большие неприятности… Ему надо помочь! Но что делать, если она действительно не желает оставаться на Эфларе? — Девочке надо отдохнуть, — вновь пропела Елена сладким голосом. — Она растеряна, подавлена и не совсем здорова… — У меня отличное здоровье! — возмутилась Василиса, резко высвобождаясь из цепких пальцев Елены. — И я хочу быть часовщицей! — Погоди, Василиса, то есть ты согласилась стать часовщицей только чтобы насолить отцу? Ничего себе, я просто в шоке — тихо проговорила Диана и посмотрела на свою подругу, она знала о том совете лишь с описаний наставницы, а она обычно не любила рассказывать ученикам о часовщиках и проблемах с ними, которых, как она довольно часто говорила, было больше чем этих самых часовщиков. Однако сейчас, слушая чтение этой главы от Маришки, она понимала, как же хорошо, что её там не было, ведь она просто не могла представить как сидящий напротив её Константин мог постареть за несколько секунд, она понимала почему Василиса так часто извиняется перед ним. Нет, Фрезер не поддерживала её в этом, но понимала, что Василиса чувствует себя очень виноватой перед Константином. Тем временем Василиса медленно кивнула, а Миракл воодушевленно посмотрел на Огнева, вернувшегося в состояние «я каменная глыба», не увидев нужного эмоционального отклика, он проговорил. — Я просто уверен, Диана, Василиса ещё не раз удивит нас, не так ли? — рыжеволосая в ответ на слова зодчего лишь покраснела и нервно улыбнулась, стараясь скрыть растерянности, ей было совсем непривычно такое внимание людей к ней, обычно всем было на неё все равно и в жизни было от силы пять людей, которые не смотрели на неё как на использованную ткань, а тут ещё и друг отца, которому на неё все равно. Зачем он так ей? Последнюю фразу Василиса выкрикнула не задумываясь. Вот как-то неожиданно вырвалось, и все. Летний лагерь, лица Лешки и строгой, но добродушной тренерши Ольги Михайловны начали таять, уплывая куда-то далеко-далеко под гром аплодисментов: трибуна, где стояла госпожа Дэлш, взорвалась овациями. Елена же была готова испепелить Василису взглядом. А вот отец, как ни странно, усмехался. — Раз Василиса Огнева выразила согласие, — медленно произнесла госпожа Дэлш, — я имею право включить ее в списки. — Как угодно, — сухо заключил старший Огнев. — А теперь, когда, надеюсь, вопросов к моей дочери больше нет, разрешите ей отправиться домой. Где ее давно и с нетерпением ожидают брат и сестра. Отец, больше не глядя на Василису, коротко кивнул Елене. Госпожа Мортинова легко поклонилась белоснежной лоджии. После чего резко шагнула к Василисе, обхватив девочку за плечи. Вокруг них вспыхнуло кольцо серебристого огня, закрывая их от окружающих… И они исчезли. — Надеюсь, что ты, Василиса, будешь жива после путешествия с Мортиновой — проговорила Захарра, смотря на Василису, немного скашивая взгляд на Елену, словно опасаясь, что она может их услышать, но им повезло - не услышала. Куцехвостая весело махнула короткими хвостиками и улыбнулась, смотря на подругу, едва сдерживающую смех. Захарре показалось, что эта глава далась Василисе тяжелее всех и поэтому считала, что после неё нужно отдохнуть, например попить чаю со сладеньким или вкусно поужинать, еда ведь всегда поднимает настроение? Но не успела она обратиться с этим предложением ко взрослым, как Анна похлопала в ладоши, обращая на себя внимание всех вокруг и тихо заговорила. — Я заметила, что все сильно устали, поэтому после следующей главы, я предлагаю устроить ужин и разойтись спать. Все поддержали предложение гостьи и Маришка передала книгу Мандигору, но если быть точнее, то она просто от неё избавилась, так как читать ей порядком надоело, да и слушать о чем тараторят эти ей было не интересно, конечно же кроме слов Фэша.