Фиджи и Голубая Лагуна

— Почему Фиджи? — спрашивает Джисон, отламывая от кассавы кусочек. Этот вопрос мучает его уже пять дней. —А почему нет? — Джемин вскидывает брови, удивляясь такому вопросу, а после вдыхает свежий морской воздух.— Разве тебе никогда не хотелось побывать на Фиджи? Джисон переводит скептический взгляд на Джемина. Они сидят в кафе уже третий час, наслаждаясь местной кухней и ароматом кокосового масла, буквально витающего в воздухе. Пак даже подумал, что воздух на Фиджи состоит из семидесяти одного процента коксового масла и двадцати девяти процентов морского бриза. Они находятся здесь уже пять дней, через два дня им возвращаться в Сеул, а Джисон так и не понял, зачем они здесь. Сегодня они как обычно сидели в полюбившемся кафе, придя в него с утра пораньше, потому что Сува, столица этой чудной страны, начала просыпаться в шесть утра, пробуждая желание пойти навстречу новому дню. Такое спонтанное решение — бросить всё и улететь в отпуск — в стиле На Джемина, но то, что он с собой взял ещё Пака — неожиданность. Только На Джемин мог заявиться в комнату Джисона с криками «Джисон-а, собирайся, мы летим на Фиджи! У нас три часа до отлёта», повторяя эту фразу до тех самых пор, пока Пак не собрал дорожную сумку, накидав первые попавшиеся вещи. — Ладно, — сдаётся Джемин. Он ерошит светлые волосы.— На самом деле я проспорил Донхёку, и тот загадал мне поехать туда, куда он ткнёт на глобусе, — приоткрыл завесу тайны старший. Он почему-то волновался. — Он знает, что такое глобус? Вау, я приятно удивлён, что хён умеет думать, — наигранно удивляется Джисон, отпивая кофе. Джемин издаёт короткий смешок, но маскирует его под кашель. Слышатся весёлые зазывания продавцов, вышедших на узкие улочки, в поисках туристов, чтобы показать им свой товар да продать его. Лёгкий сентябрьский ветерок игрался с ветряными колокольчиками, сделанными из кокоса и чёрного жемчуга, протяжно распевающими свои песни, будто флиртуя в ответ. — А меня чего потащил за собой? — интересуется Джисон. В его голосе слышатся недовольные нотки, что Джемин оторвал его от важного занятия — лежания на диване в общежитии, — хотя втайне он рад такому раскладу.— У меня других дел, что ли нет, как со старым хёном таскаться? — Ты ещё и выпендриваешься? — возмущается НаНа.— Сказал бы спасибо, что я твою тощую задницу вывез куда-то за пределы общаги, а то ты настолько прозрачный, что нам уже страшно на тебя смотреть. — Спасибо, — благодарит Джисон, — но сходить в кафешку я мог и в Сеуле. Джемин давится воздухом от возмущения, на что Пак самодовольно отламывает кусочек вкусного десерта и угощает хёна, пока тот пребывал в шоке. Как бы Джисон не язвил, но он действительно рад отпуску хоть где-нибудь не в пределах Кореи, поэтому обещает себе лично заобнимать Донхёка и его споры, в которых Джемин постоянно проигрывает. — Ты очень сильно обидел своего любимого хёна, Джисонни, — дует губы Джемин.— Честно, то я взял тебя с собой по своей прихоти, потому что ты мой любимый тонсен. А по счастливому стечению обстоятельств, здесь оказался и ЯнЯн, с которым с минуту на минуту у нас будет встреча, — играет бровями На. Джисона будто бьёт током. Они с ЯнЯном не виделись несколько недель, за которые младший успел соскучиться по крашу. Да, да, он вкрашился в ЯнЯна ещё тогда, когда тот только пришёл стажироваться, поэтому вот такое «счастливое стечение обстоятельств» грозит ему постоянным смущением и тахикардией. У них так и не было времени достаточно долго побыть вместе, потому что WayV готовились к дебюту, потом промоушен, участие в шоу, поездка в Украину, мини-альбом, и Джисон всерьёз опасается за здоровье дорого человека, занимающего в его сердце второе место после родителей. Ожидать Лю было одним из самых страшных (тараканы всё ещё на первом месте), что могло случиться с ним. Судя по шуточкам Джемина, семь лет знакомства с Джено оказали плохое влияние на его юмор, и теперь тот рассказывает их ещё скучнее, чем Ли. Поэтому он решает полюбоваться морем, так заманчиво ласкающим золотой песок. Волны, пенясь, приносили ракушки, шуршащие между собой от трения друг о друга. Мысль пройтись босиком по берегу прерывает противный голос старшего: — Джисон-а, — зовёт он, — поделись своей красавой… — Кассаву, — поправляет Джемина подошедший ЯнЯн. — Ух ё…— шарахается НаНа, почти падая со стула, но Лю успевает его подхватить. Джисон пытается сдержать смех, но не получается. — Извини, что застал тебя врасплох, НаНа, — мило тянет ЯнЯн, усаживая Джемина на место.— О, Джисон-а? Ты тоже здесь? — искренне удивляется он. НаНа немного приподнимает уголки губ в улыбке. Пак едва заметно вздрагивает, когда Лю замечает его, да ещё тянет гласную в его имени. Переборов свою стеснительность, он неловко улыбается и машет рукой, тут же возвращая своё внимание кассаву, десерту из жаренной в сахаре и кокосовом молоке топиоке. Неловкость Джисона слишком очевидна, но На Джемин слишком занят, чтобы это заметить. Джисон украдкой рассматривает ЯнЯна, присевшего рядом с Джемином, понимая, что всё-таки он стал ещё красивее, всё также притягивает своей улыбкой и смехом, и немного инфантильным характером, который, впрочем, есть и у НаНы. Подумав об этом, Джисон буквально осознал их положение: два ребёнка присматривают за ребёнком. Теперь ему тихо плохо. — Так что ты здесь забыл? — интересуется На. ЯнЯн хитро улыбается. — Военная тайна, которую ты у меня не выведаешь, ясно? Мне Кун-гэгэ обещал навалять, если я проболтаюсь. — Но он же не узнает, — заговорщицким тоном парирует Джемин. Лю смотрит на Джемина недоверчиво, а после переводит взгляд на Джисона, подпирая подбородок ладонями. Пак чувствует на себе его взгляд, но поднять голову выше его сил — боится упасть в грязь лицом. — Джисон-а, ты же знаешь Джемина лучше, чем кто-либо, да? — «Лучше бы не знал, этот хён постоянно тискает мои щёчки».— Вы ещё с ним и комнату делите, согласись, что он ещё тот болтун? ЯнЯн ждёт ответа, и Джисон всё же поднимает голову, встречаясь с игривым взглядом. Китаец тут же ему подмигивает, отчего младшему становится жарко, и ветер совсем не создаёт нужной прохлады, и дышать морским бризом становится тяжеловато. — Д-да, — выдавливает из себя Джисон, тут же получая улыбку в ответ. Внутри всё горит от смущения. — А я думал, что я твой любимый хён! — возмущается Джемин, дуя губы. ЯнЯн смеётся. — Вообще-то, у меня нет любимого хёна — я всех люблю одинаково. «Не буду же я говорить Джемину, что его место занял ЯнЯн?», — думает Джисон, отвлекаясь на рассматривание местности, которую видит уже пятый день. Поток возмущений Джемина усилился после этих слов, а ЯнЯн улыбается ещё ярче. *** Они пребывают на остров Бека в полдень. ЯнЯн предлагал подождать с этим, потому что в это время солнце в зените и печет так, словно сожжёт всё дотла, превращая Землю в огромный раскалённый шар, будто по своему подобию. Но Джемин был непреклонен, объясняя это тем, что им с Джисоном осталось два дня, поэтому надо побывать везде. На вопрос ЯнЯна о том, что они делали пять дней, он молчит, а Джисон шепчет тихое «покоряли местные игровые автоматы». Буйную зелень острова треплет шаловливый ветер, развивая не только длинные лианы, свисающие с крепких деревьев, но и лёгкие рубашки в цветочек парней. Конечно, не на Гавайях, но Фиджи ничем не хуже. Горячий песок обжигает ступни, когда ноги проваливаются в него, словно в плавленое золото, отчего Джемин несколько раз почти сквернословит, но сдерживается при Джисоне. Где-то в середине островных джунглей скрывается деревня местного племени, название которой никто из них не решается выговорить, чтобы ненароком не сматериться на тагальском. Тонкий дымок от огня ведёт их к поселению, расположившемуся внутри джунглей, что бережно защищали дома жителей от непогоды. — Вот это да, — присвистывает Джисон, впервые видя поселение без благ человечества. Домики сделаны из глины и брёвен, а черепицу на крыше заменяют пальмовые листья с соломой. В оконном проёме нет стёкол, они занавешиваются шторками из ткани, которую жители могут приобрести у торговцев, что иногда приезжают к ним. Им навстречу бежит толпа детей, хватая за руки и утаскивая вглубь поселения, где установлен огромный костёр. Джисон хочет всё рассмотреть подробно, но к ним подходит глава аборигенов, одаривая самой доброжелательной улыбкой, разговаривая на чистом тагальском сначала, а потом переводя всё на чуть ломанный английский. Сейчас это не удивительно, ведь к ним ежегодно приезжают сотни туристов, чтобы узнать их обычаи. — Мы рады приветствовать вас в нашей деревне, — басовито здоровается мужчина. Девушки, стоящие сзади, подходят к ним, протягивая открытый кокос, где плещется кокосовое молоко с чем-то ещё. Они дают понять, что это надо выпить, и парни незамедлительно пью жидкость. Она сладковата, но отдаёт каким-то острым ингредиентом, который жители называют «секретным». Местные девушки сразу стали строить глазки Джемину, облепляя его со всех сторон. ЯнЯн с Джисоном правда пытались сдержать смех, но после того, как одна малышка, которой навскидку было шесть или семь лет, заявила, что этот мальчик её муж, прыснули со смеху. — Мы хотим, чтобы вы прошли по раскалённым углям, — обращается мужчина, — это наша древняя традиция. — Конечно, мы с удовольствием это сделаем, — отвечает ЯнЯн, не оставляя парням выбора. Лю хватает Джисона за руку и ведёт к месту, где они должны пройти этот обряд. В голове у Джисона только то, как ЯнЯн держит его ладонь, крепко сжимая, боясь отпустить. Сердце беспорядочно бьётся в груди, отдавая набатом в ушах. Он бросает взгляд на кострище, разведённое в центре деревни, и понимает, что в его сердце костёр куда больше, чем этот. А всё из-за ЯнЯна. — Не сочтите меня трусом, но мои ступни очень нежные, — ставит в известность Джемин, с опаской смотря на дорожку из тлеющих углей, сменяющих цвет с чёрного на красный.— Вы уверены, что это безопасно? Девчушки смеются с его слов, их смех звоном тысячи фуринов, смешиваясь с шёпотом ветра и шумом прибоя, разбивается о резной рельеф острова. Схватившись за руки, они пробегают по углям так резво и быстро, словно по пушистому ковру, не причиняющему никакого вреда их ногам. Джемин сглотнул вязкую слюну, а ЯнЯн с Джисоном смотрели на это точно загипнотизированные. В их глазах отражались не только тлеющие угольки, но и искры азарта. — У тебя глупые отговорки, НаНа, — дразнит ЯнЯн. Джемин тут же насупился, словно воробушек.– Так и скажи, что трусишь. Джисон улыбается, незаметно сжимая ладонь ЯнЯна в знак солидарности. Его сердце всё ещё бьётся как сумасшедшее. — Можно я первым попробую? — несмело спрашивает Пак, отпуская руку Лю. Ему объясняют, как пройти так, чтобы не чувствовать боль, а после подводят к дорожке. Джисон колеблется внутри, ему немного страшно, но мимолётный взгляд на ЯнЯна придаёт ему уверенности. Он ступает на угли так, как ему сказали, совсем не чувствуя резкой боли, как это обычно бывает при ожогах. Макнэ резво проходит по всему пути, чувствуя только бушующий в жилах адреналин. — Совсем не больно, хён, — с радостным возбуждением говорит Джисон. ЯнЯн проходит следом, медлит где-то на середине пути, дразнит Джемина, а после присоединяется к Джисону. НаНа недоверчиво смотрит на всё это, переживая внутри. — Ладно, вы меня уговорили! Я пошёл. Увы, у него не с первого раза получилось пройтись, но это было до того смешно, что позже он сам шутил над своим нелепым хождением по углям. *** На следующий день парни решили посетить знаменитую Голубую Лагуну. Сплавить Джемина оказалось не так трудно, как представлял себе ЯнЯн — они оставили его с тренером по дайвингу, обещавшему показать ему морских жителей лагуны. — Мм… Джисон, можно сесть рядом? — смущённо спрашивает ЯнЯн. Они сидят в тени высокого дерева, чья крона свисает подобно балдахину. Песок в этой тени прохладен, приятно остужает ступни ног, после прогулки по горячим пескам острова. Иногда море, лизавшее изрезанный берег, касалось начала укромного места, где отдыхали парни. — Конечно, хён, — легко отвечает Джисон, но каких усилий ему стоило сказать это. ЯнЯн садится рядом, чуть касаясь пальцами ладони Пака. Из-за кроны не видно его красных щёк, но, возможно, слышно бухающее сердце, у него потеют ладони от волнения, и к ним прилипает холодный песок. Он нервно уставился вдаль, где горизонт превращается в тонкую нить, пульсирующую от солнечного жара. — Знаешь, на этом самом месте герои фильма признались друг другу в любви, — зачем-то говорит ЯнЯн. — Да? Не знал, — голос Джисона дрожит, как и тело. — Однажды я пообещал себе, что тоже признаюсь любимому человеку на этом самом месте. Лю что-то достаёт из кармана шорт. Джисон жмурится от накатившей паники: вдруг ЯнЯну кто-то уже нравится, а он слепо верит во взаимность его чувств? — Эй, Джисон-а, можно только я буду тискать твои щёчки, и быть твоим любимым хёном? — спрашивает ЯнЯн, склонив голову набок, протягивая подарок. Аккуратный тонкий браслет с вставленной посередине чёрной жемчужиной. На Фиджи чёрный жемчуг очень ценен. Джисон почти не дышит от осознания всей ситуации. ЯнЯн только что признался ему?! Он быстро кивает в знак согласия, еле сдерживая слёзы радости, пока Лю надевает ему браслет, так идеально оплетающий его запястье, а после коротко целует в подрагивающие губы. Всё, что остаётся Джисону делать, это безостановочно шептать «люблю» и душить в объятиях. *** — Ну, теперь неизвестно, когда мы встретимся, — с грустью произносит Джисон, оглаживая ладони ЯнЯна. Они стоят возле посадочного терминала, ожидая Джемина, который куда-то отошёл. Два дня с ЯнЯном пролетели быстрее, чем пять с Джемином. Их будет разделять тысяча километров и рабочий график. — Уверен, что скоро, — улыбается Лю. Механический голос оповещает, что до конца посадки рейса Нади-Сеул остаётся пять минут. Джисон начинает паниковать, но обнимающие руки его парня успокаивают. Вдруг издалека слышится крик Джемина. Он бежит с огромным арбузом наперевес, пытаясь держать равновесие. — Джисон-а, давай заходи, я почти добежал. Всё, что Джисон успевает сделать на прощание, это чмокнуть Лю в щёчку и убежать в посадочный тоннель, оборачиваясь назад только для того, чтобы посмотреть, не отстал ли Джемин. За три часа полёта он так и не узнаёт, откуда у хёна арбуз. —Знаешь, Джисонни, на самом деле всё это было спланировано, — признаётся Джемин, пряча арбуз под сидение самолёта. Джисон застенчиво улыбается. — Вот прям всё? — Ладно, не всё, я реально проспорил Донхёку. По салону самолёта раздаётся смех.