Его внутренний мир

      Очень часто я задумываюсь о мире. Хах, нет, не о том мире, в котором существует наша телесная оболочка. Нет, для меня это всего лишь иллюзорный мир. Мир для существования. Я же говорю о мире, который скрыт глубоко в нас, в нашем разуме, в наших чувствах. Я считаю этот мир настоящим, созданном в каждом, чтобы найти его в себе и начать жить в нём, а не в этой ужасной иллюзии. Вы спросите, почему у меня такое негативное отношение к материальному миру? Мой ответ прост: это ложь, самомнение. Глупый сон для глупого человека.       Знаете, мне очень понравилось одно высказывание, правда, я не помню, когда и кем оно было придумано, а может, и вовсе оно моё, просто не придал ему в своё время должного значения: Настоящий мир — не то, что нас окружает каждый день. Настоящий мир — чувства, внутренние переживания. Тот, кто чувствует, — тот живёт в Настоящем мире, а не в мире иллюзий. И не стоит его высмеивать. Если вам кажется, что этот человек безразличен к тому, что его окружает, значит, на то есть причины. Значит, он не хочет показывать свои чувства, свой мир. Тот, к которому он привык.       Мой совет: прислушайтесь к этому высказыванию. Знаю, сначала оно покажется совершенно глупым, лишённым какого-либо мира. Но стоит один раз прислушаться к тому, что вы чувствуете, хоть раз открыть глаза шире, очнуться от глубокого странствия по миру, созданным Морфеем, и вы поймёте эту фразу. И ваше мировоззрение изменится. Вы начнёте жить истинной жизнью, своей, а не в той, в которой погрязли в рутинных днях.

***

      — Эй, зомбёнок, ты опять витаешь в облаках? — местный хулиган средней школы Ривера Майк Палмер никогда не мог пройти мимо Алекса, не задев его, якобы случайно, плечом, или не ударив его по ноге, когда тот сидит под огромным старым дубом, повидавшим на своём веку и не такие нелепые издевательства. Подшутить над Корвусом — привычка уже для всех учеников его класса. И каждый раз, как тому стоит «обратиться» к брюнету, все начинают глупо смеяться над ним. Из их уст постоянно вылетают ужасные звуки, чуждые Алексу. Для него они похожи на неземные звуки. И нет такого места, где бы ему можно было спрятаться от этих мерзких чудовищ. А попытаться защититься… Да что он может им сделать? Его никто никогда не учил драться. Да и друзей-то у него нет, которые смогли бы за него постоять.       Вот и сегодня, стоило Алексу снова посмотреть на весь этот безобразный иллюзорный мир своими глазами, как его отвлекли: Палмер подошёл к нему и с огромной, как показалось Корвусу, силой пихнул его. Брюнет ударился о дуб затылком. Ему показалось, что из его глаз посыпались искры, множество искр, способных поджечь сухую траву вокруг. Он лишь обессиленно упал на землю, схватившись за ушибленное место. А окружающие его люди засмеялись, словно голодные гиены, которые выползли из огненной земли в поисках очередной жертвы. Что ему сделать против таких? Ничего. Он лишь снова опустил руки и сдался… В очередной раз. Но, благо, всё быстро закончилось, и его оставили в покое.       Ещё один учебный день быстро закончился. Алекс, наскоро собрав свою сумку, поспешил покинуть территорию школы, чтобы поскорее оказаться там, где ему всегда рады: небольшой парк, куда люди практически перестали ходить. Видите ли, в нём скучно и совершенно нечего делать. Глупые люди. Знали бы они только, сколько он показывает всего. Нужно лишь научиться это воспринимать. Корвус, быстро добравшись до него, сел на своё любимое место и, достав альбом, который ему недавно подарила сестра, начал изображать на чистом листе то, что, по его мнению, является настоящим миром.       «Именно в такие моменты мне удаётся увидеть то, что мне на самом деле хочется, услышать свои чувства и выразить их так, как я умею. Но единственное, что мне не нравится, так это усмешки близких, да и тех, кому удалось это увидеть. Они считают, что это бред нездорового ребенка. Представляете, меня считают психически больным лишь из-за того, что я рисую. Господи, почему они такие слепые? Как до них достучаться, объяснить, что я вполне здоров? Что это они больны, но не физически, а духовно. Что они спят. Как же сложно быть ребёнком. Тебя никогда не воспринимают всерьёз. А я ведь…»       Чистый лист бумаги то резкими, то плавными движениями руки чудесным образом становится его миром, таким, каким он является на самом деле. На нём появляются чёткие очертания людей, вроде бы любящих, но не видящих истинных чувств. На этом листе отражается человечество, которое, с появлением современных гаджетов, становится всё черствее, забывают, что такое искренние чувства, подаренные ему при рождении. Любовь, самое чудесное качество, для этих людей теперь находится глубоко в их разуме. Это восхитительное чувство, созданное для построения идеального мира, усыплено. Неудивительно, не правда ли?       Алекс осторожно нанёс последний штрих. Картина готова. В ней много исправлений и ни одного яркого цвета. Но так и было задумано. Это глаза человека, на место которого он встал, чтобы понять всю суть. И он совершенно прав. Для людей больше не существует ярких красок. Он для них как очень старое кино, которое ему показали когда-то родители. Когда-то, когда они тоже жили в настоящем мире, а не погрязли в этой ужасной и серой рутине будничных дней. Люди, которые подарили ему жизнь в своё время, научили его любить настоящей и искренней любовью, теперь точно такие же, как и все. И как же прискорбно это понимать.       Мальчик отложил свой альбом и поднял ярко-зелёные глаза к бескрайнему небу, похожему на огромное море, которое у берега кажется мягко-голубым цветом, а чем дальше оно уходит, тем темнее придаёт себе оттенок. Какое же восхитительное чувство его наполняет, когда он смотрит на всю эту красоту. Он поднял руку к небу, и вот оно, Корвус его чувствует. Алекс знает, какого оно на ощупь.       Мягкое, словно кровать, на которую он ложится каждый вечер. Тёплое, будто бы его специально согрели.       Брюнет делает глубокий вдох, и его лёгкие наполняются мягким, но терпким запахом, который приятно жжёт. Небо наполнено мелкими частичками соли. Бинго, до него наконец-то дошло осознание того, что такое небо: это же море. Нет, неправильно. Море — продолжение неба. То, что находится в недосягаемости рук людей, можно почувствовать. Стоит лишь оказаться на берегу огромного озера. Какой же он глупый. Почему он раньше до этого не додумался?       «Я и представить себе такого не мог. Новое осознание открыло внутри меня совершенно новое трепетное чувство, которое до этого для меня было совершенно скрытым»       Но вот, солнце зашло за горизонт, оставив все чудесные цвета лишь в памяти мальчика. На его смену пришли тёмные и безвкусные, лишённые всякого смысла, цвета. Они никогда не сулили ничего хорошего. Разве что только открытие разума для новых идей. Для открытия новых страхов человечества, тех, какие оно так яро пытается скрыть в себе. Но Алекс прекрасно это понимает и видит.       Мальчик с горечью на душе тихо встал с мягкой и тёплой травы, которая буквально пару минут назад радовала его. Он медленно стал брести по тёмному и чуждому для него миру. Тому, из которого ему удалось выбраться в свои шестнадцать лет. Не каждому ведь такое дано. Он шёл с опущенной головой и думал. Снова раздумья, которые никак его не отпускают. В этот раз его стала беспокоить мысль о том, что все краски мира покинут его тело лишь из-за глупости и невнимательности людей. Даже то небо, которое открыло в нём новое чувство, превратится в чёрную кляксу. Ну, знаете, такую вещь, которая получается, когда на белый лист бумаги упадёт небольшая капля чернил, и если её растереть, то получится что-то совершенно непонятное, бессмысленное. А радуга, это удивительное явление, наполненное всеми красками мира, окажется лишь… Даже страшно представить, во что она превратится.       Очередной день подошёл к концу. Мысли оставили Алекса. Он лёг на свою мягкую кровать, укрылся лёгким летним одеялом и закрыл глаза. Его больше ничего не беспокоило. Он видит лишь чудесное синее небо, которое рассказывает ему интересную историю о временах, когда люди ещё умели по-настоящему любить. Они знали, что это такое, и не боялись этого. На лице Корвуса появилась милая улыбка, которая покинула его давным-давно.