Наказание

Джен
PG-13
Завершён
120
автор
Mandjari бета
Размер:
5 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
120 Нравится 31 Отзывы 7 В сборник Скачать

Наказание

Настройки текста
      — Эй, Мбунга! Смотри, это ж музей этого, как его… Господи, я забыл. Подскажи, ну!       — Это Дом-музей Нельсона Манделы, бур* ты неотесанный, — Гован вздыхает и качает головой. — Ты вообще в курсе, что твои слова оскорбительны? По старым понятиям я бы мог тебя уже спокойно избить. Как минимум.       — Будто ты сейчас этого не можешь.       Я ухмыляюсь и вхожу в дом номер 8115. Я знаю об этом месте все. Ладно, не все, но достаточно много, чтобы понимать, когда можно подшучивать над моим черномазым другом, а когда хавальник-то стоит прихлопнуть. Я знаю, ему нравится чувствовать свое превосходство над белым дебилом, хотя он тоже прекрасно понимает, что я лишь корчу из себя идиота. Если бы я был действительно таким, каким выгляжу, меня бы не взяли сопровождать самую важную научную шишку нашего континента на другой континент, из одного едва выживающего среди мародеров и зомби оплота цивилизованной науки в другой такой же где-то в сраной Африке, продолжать изобретать лекарство от всех мертвых бед. Нет, взяли бы, не будь у них нормальных спецов, но они были. Спойлер: мы все равно провалились.       Внутри дома — бардак. На стенах граффити, везде дырки от пуль и кое-где виднеются затертые следы крови.       — Н-да, ну и срач. Как думаешь, кто это сделал? — спрашиваю негромко у своего напарника, с очевидным сожалением во взгляде осматривающего комнату.       — Не знаю. Белые, наверное. — Пожимает плечами. Подходит к столу, поднимает опрокинутый стул и садится.       — Мы здесь остаемся, что ли? Говно идея так-то. Окна, дверь — все настежь.       — Знаю. Давай просто… какое-то время. Потом дальше пойдем.       — Тебя к корням потянуло, что ли? — ухмыляюсь, но замечаю его взгляд. Похоже, я угадал с причиной, но не угадал с временем для шутки. Ладно, поднимаю второй стул и сажусь за стол напротив, закуриваю. — Ну хорошо. Знаешь, что было бы иронично? Если бы это ваши черные тут все разворотили. Пришли такие и всю свою память о борьбе с апартеидом* взяли и похерили.       — Это вряд ли, — Гован качает головой с улыбкой старика, услышавшего от юнца глупость. — Здесь кто-то убирался. Посмотри, вон, как затерты следы крови. Как граффити завесили на той стене. И здесь почти нет ни мусора, ни гильз. Это точно были «наши». А «ваши» были сначала.       — Ой, ладно тебе. То-то все белые на одно лицо.       — Ну, не на одно, но характером схожи. Как азиаты, только наоборот.       — Будто вы, мбунги, как-то отличаетесь, — я ухмыляюсь, в том числе и двойным стандартам моего друга, и делаю хорошую такую затяжку. Вдыхаю сигаретный дым полной грудью и медленно выдыхаю через нос. Я могу расслабиться. Посреди разрухи и оживших мертвяков, посреди алчности и мародерства, я могу сесть со своим другом за стол в значимом для него месте и покурить. До апокалипсиса я бы и представить себе такого не смог. И пусть нас могут вычислить по сигаретной вонище мародеры, стреляем мы метко. И бьем тоже без промахов.       — В нашей истории тоже бывали темные пятна, не спорю. Однако цивилизованным обществом называло себя белое племя, и власть на чужих территориях тоже устанавливало оно, — Гован спокойно возражает. Он сидит совершенно расслабленно, откинувшись на спинку, и рассматривает стены. Интересно, он был здесь раньше? Думал ли, что такое с этим местом вообще может случиться? Его винтовка покоится на коленях и дулом смотрит прямо в разбитое окно.       — А если бы это были не белые, ну тогда, с апартеидом, а другие чернокожие. Что бы изменилось?       — Ничего значительного. В Африке достаточное количество аналогичных примеров. — Гован пожимает плечами.       — Ты сегодня какой-то смурной. Немногословный, мой дорогой Мбунга. Кстати, вот я тебя Мбунгой зову, да? Это оскорбительно. А как у вас называют белых? Ну, кроме как бурами.       Он смеется. Тихо так, хрипло даже, чтобы услышало как можно меньше живых или мертвых в округе.       — Не скажу, бледнолицый. Реши эту загадку сам.       — Хрен ты собачий, Мбунга. А в какой-нибудь узкоглазой стране мы бы с тобой оба были гайдзинами или лаоваями.       — Естественно, мы же оба незваные гости, — он снова хрипловато посмеивается. — Кстати, я все хотел спросить. Ты всегда был таким гондоном, или это ЮАР на тебя так повлияла?       Теперь смеюсь уже я. Гораздо громче, чем следовало бы, но это правда смешно. Гован Мбеки всегда был интеллигентным образованным мужиком, ругался только в самых крайних случаях, и потому такие моменты лично меня всегда смешили. Интересно, эту привычку он тоже скопировал со своего политического кумира вместе с именем?       — Всегда был, уверяю тебя, друг. Мне первый зуб выбили в тринадцать.       — Странно тогда, что у тебя они еще остались.       Резонно, Мбунга. Очень резонно.       — Военным хорошо платят. На вставные хватает.       — У тебя вообще остались еще свои зубы?       Широко улыбаюсь, обнажая белозубый оскал. Я не шучу, когда говорю про оскал, ведь зубы у меня острые. В последние годы я вбухал кучу денег в мечту — нормальные острые зубы, крепкие такие, чтобы мясо жрать и врагов устрашать. Да и чего было не вбухать-то, когда своих зубов и правда уже мало? Тут будто сам Бог своим пальцем жирно так ткнул в то, что мне надо делать.       — Ясно.       Повисает тишина. Я курю, и мне хорошо. Вокруг тихо. Вчера две банды постреляли друг друга неподалеку, и в ближайших районах теперь спокойно. Все мертвяки туда, к месту бойни, поуходили, да и мародеры тоже там неподалеку шатаются — отлавливают выживших потихоньку. А здесь теперь безопасно. Такие же выживальщики, как мы, предпочитают друг с другом не связываться и при любых признаках обходят за милю. А у нас тут куревом воняет теперь. Значит, кто-то здесь есть. Значит, надо сваливать.       — Тони, как ты думаешь, — Гован прерывает тишину и смотрит куда-то в сторону, — может, это нам за наши грехи?       — За какие еще грехи, Мбунга? И что именно, зомбячка за расизм? — с иронией усмехаюсь и перевожу хищный взгляд на друга. Точно говорю, хищный. В учебке еще сержант отметил его, назвав меня настоящим убийцей.       — Что-то вроде того. За все наши деяния против тех, кто не похож на нас, за всю нашу ненависть к другим, за всю нашу нетерпимость. Может быть, Господь решил, что так будет правильнее? — голос Гована становится несколько выше, а тон громче. Он опечален, он почти в отчаянии. Он снова думает, почему все так вышло. Бедняга.       — Ты давно в христиане заделался? Я думал, у вас тут правит вуду, — хмыкаю и тушу окурок о подошву ботинка. Бросил бы так, но это место — не просто разрушенная халупа. По крайней мере, для моего друга.       — Вуду, христианство, буддизм. Ты сам говорил, что это все лишь разные воплощения одной сути.       Кривлюсь. Воспоминания о собственных же философствованиях всегда меня смущали.       — Насрать, Гован. Чего там дальше думаешь? Что Господская длань прихлопнуть нас, как мух, решила в одночасье, сравняв нас всех со всеми нами в одной сраной каше? Типа, только такой выход нашел высший разум: перемолоть нас в одну кровавую некротическую блевотину на остатках цивилизации? Типа, это так охренительно наглядно будет, что все мы одинаково ломаемся под общей тяжестью?       — Что-то вроде, — Мбеки едва заметно кивает, не цепляясь за мои выражения. Всегда нравилась эта его манера игнорировать чужой стиль речи. — Может быть, это все, — он разводит руки в стороны, — есть единственный способ примирить черного и белого человека? Ведь смотри, мы объединяемся… — Он запинается. Я усмехаюсь.       — Ничерта мы не объединяемся, Мбеки. Ты сам видел, черную злость так просто не унять, теперь у «ваших» наоборот руки развязались.       — И все-таки я видел и смешанные общины. Я видел и тех, кто изменил свое мнение. А вдруг Господь дал нам общего врага, чтобы мы объединились перед лицом угрозы? Или… Или смотри. Есть еще одна версия. Зомби становятся абсолютно все одинаково, независимо от цвета кожи. Наказание. И знак равенства.       — Ну нихуя себе так наказаньице. Если бы это было только в ЮАР, я бы еще с тобой, может, и согласился, да только хрена лысого — такое дерьмо во всем мире. Я только насчет Гренландии и Северной Кореи не знаю. Ну и за астронавтов на орбите и исследователей в Арктике. Прикинь, каково им там сейчас?       — Что? — Гован нахмурился, дернув головой. — Черт, я даже не думал об этом. Но… Ты серьезно не думал даже, что это нам такое наказание за неприятие равенства при всех наших отличиях? И почему только в ЮАР? Вы и в своей Америке не могли никак примириться то с черными, то с красными. Или как те же белые или азиаты, когда в прошлом только веке постоянно устраивали войны друг с другом, со своими соседями или с кем-то, кто отличался чем угодно. Это много где было, и весь мир заслужил такое наказание, не находишь?       Я закуриваю снова. Разговор не из легких.       — Я старался не думать об этом, знаешь. Какая ведь хрен разница, за что это говно нам на бошки посыпалось? Твоя единственная цель теперь — выжить. Возможно, даже любой ценой, а поэтому вперед выбивается не расовая ненависть, а нужда. Ну, знаешь, голод, холод, страх и все такое. Я с самого Пиздеца только и делал, что работал, чтобы ни о чем больше не думать. Только защищаешь чью-то жопу да стреляешь. Это мне еще повезло, что у меня жены никогда не было, да и родственников давно не знаю, не пришлось их искать хоть и париться, чего там с ними. Я так полностью в свои обязанности ушел. И, видишь, охранять самого профессора отрядили.       Гован молча смотрит по сторонам. Я хорошо его знаю, чтобы точно быть уверенным: он на что-то решается. И я даже знаю на что.       — Ты так и не сказал, что случилось. И почему ты не вернулся к своим белозубым друзьям?       — А зачем это рассказывать? Единственная причина — это чтобы ты не зассал, что я могу все проебать так же, как в прошлый раз с этим охренительным ученым. А откуда ты вообще будешь знать, что я не спиздел? Я же чего угодно навешать могу.       — Так и соври мне тогда что-нибудь, чтобы я не волновался. Я знаю, что ты — один из немногих выживших из группы профессора. Но почему вообще так получилось?       Я хмыкаю. Вспоминать те события совершенно не хочется.       — Нам просто не повезло. Стечение обстоятельств. Мы совершили много ошибок. Ученый, я, остальные. Все облажались на всех стадиях, причем так сильно, что вот я здесь в ЮАР, хотя прошло уже больше года. Планирование, подготовка, проведение. Нечего там рассказывать. Сунулись, куда не надо было.       Гован качает головой. Это явно не то, что он хотел услышать, но другой информации для него у меня нет. Мы не знали, куда и на что идем, мы практически вслепую сюда сунулись и, конечно же, облажались. Надо было послать разведку, но откуда мы на нее ресурсы взяли бы? У нас не было ни выбора, ни возможностей, ни шансов. Ни теперь красивой байки для Мбеки.       Я смотрю на него, а он смотрит на граффити на стене. Тоже закуривает. На лице — вселенская печаль и осознание степени сложившегося пиздеца. Брат бьет брата, брат жрет брата, и все скатились чуть ли не в первобытное общество. Жестокие обезьяны с навороченными палками в руках. Но это только я так думаю, а что в голове Гована — одному только высшему Мбунге известно. Думает ли он все еще, что это наказание за прошлое, или уже перешел на что другое? Например, на то же, о чем думаю и я.       — А мне не кажется это наказанием. Я думаю, мы всего лишь действуем в новых обстоятельствах согласно старым парадигмам. Вот мы командовали черными, так и продолжаем. Вот черные убивали нас, так и продолжают. Общины-то все еще строятся по цвету кожи, и нихрена ты с этим не сделаешь. Думаешь, типа, много таких, как мы с тобой, стало, примирились, да? Так нихрена же. Раньше тоже было много разноцветных друзей и даже пар. Просто у кого-то хватает мозгов не гоняться за непохожими, а у кого-то нет. Мы нихрена не изменились и не изменимся, мы точно такие же, что и раньше, просто теперь в иных обстоятельствах. Ну и позволяем себе больше, ведь уже законы не действуют. А ты прекрасно можешь помнить из истории, мой образованный борец против апартеида, покинувший наш сраный мир в две тысячи первом, что везде, где не было законов, человек вел себя как полная мразь. Природа у нас такая, мразотная. Ничего ты с этим не сделаешь. Никакой зомби-апокалипсис не поможет. Ошибся твой многоликий, но единый Господь.       Я встаю из-за стола и иду на выход. Гован молча поднимается и идет следом. Нам еще искать, где переждать ночь, а все эти разговоры… Всегда приводят в никуда. Хорошо еще, что мы не успели поссориться, а я не успел разочаровать своего дорогого Мбунгу. Мне без него здесь не выжить. Как и ему без меня, поэтому он затыкается и идет следом, смотря по сторонам. Я его сейчас не вижу, но точно знаю, как и куда он смотрит. На выдрочку порядков на марше мы просрали много времени. Зато все еще живы и все еще не присоединились ни к одной из этих сраных общин, выстроенных по цвету кожи. А те, смешанные… все равно долго не живут. Нихрена никто не изменился. Были разноцветные друзья и остались, но не так уж их и много. А кому хватает мозгов понять, что все мы одинаковые, — те на все это внимания не обращают, только в меньшинстве они. Сейчас куда сложнее стало выживать и поиски надежного места и еды должны быть у всех на первом месте, но нет. Черно-белая вражда только усилилась, ярость стала кровавее, а месть желаннее. Многие на многое готовы, и первостепенной целью стало желание чужой крови, даже нужды типа сна и жратвы отошли на второй план. И никто не думает о сохранении культуры, цивилизации и технологий. Да и мы с Гованом не думаем. Просто доживаем свое время.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.