Своя сторона

      Два часа, которые поднявшая трубку старушка просила продержаться до их приезда (мадам Трейси, она назвалась мадам Трейси, а имя её спутника Сьюзан, к своему стыду, успела забыть) – эти несчастные два часа не истекли ещё даже на половину, а она уже была в состоянии, близком к истерике. Покоя, что снизошёл на неё в книжном магазинчике мистера Фелла, хватило ненадолго. Да и не могло хватить того, чего просто в принципе не существовало. Здесь, в этом тихом, заставленном книгами помещении, ранили, а то и убили кого-то. Быть может, даже доброго мистера Фелла или Энтони, он ведь, кажется, нередко бывал здесь – по крайней мере, Сьюзан казалось, что это именно так. Кроули говорил о мистере Фелле так, как говорят только о самых близких людях. Было бы странно, если бы они не гостили время от времени друг у друга.       Возможно, кто-то решил украсть из магазина какую-нибудь редкую книгу, а мистер Фелл заметил вора и…       Дальше Сьюзан старалась не представлять. Не хотелось думать о том, что кровь на полу принадлежала одному из людей, которые были так добры к ней и к которым она, за прошедшие месяцы, успела по-настоящему привязаться. Но если с ними всё хорошо – почему никто из них не предупредил её, чтобы не ждала напрасно у галереи? Кто звонил ей с номера мистера Фелла утром? (И нет, это был именно кто-то, не мистер Фелл – потому что должно же быть в этом чёртовом мире хоть что-то святое?!)       …А святое в нём, наверное, и впрямь было. Сьюзан не помнила точно, сколько времени прошло с тех пор, как она, устав расхаживать в волнении между стеллажами, вернулась в торговый зал и, почти машинально выбрав из сложенных на столе перьев одно, почти не испачканное кровью, забилась вместе с ним под прилавок. Почему-то, когда она касалась его, на душе становилось ощумимо легче, и даже душный страх, никак не желающий проходить, немного разжимал свои когти.       С глухим отчаянием и острой, до тошноты сильной тоской, заставляющими буквально смаковать мысли о том, как просто было бы сейчас выйти из магазинчика и, пройдя до угла, выйти на проезжую часть, чудесное перо справиться не могло. Но Сьюзан, странным образом, всё равно было теперь немного легче бороться с мучительным желанием покончить с собой. В какой-то момент она отчётливо услышала, как бьют давно не работающие часы на Биг-Бене. И после этого поняла окончательно, что, свихнулась ли она, или её и впрямь пытается свести с ума какая-то потусторонняя тварь, но ненависть к себе, душащая её, находится вне её, а не внутри.       Это помогало не делать глупостей.       Теперь, когда она знала наверняка, что упрямый вкрадчивый голос внутри неё не принадлежал ей, можно было просто не верить ему. Принять, как неизбежное зло, как боль, которую нужно перетерпеть, пока не подействует анальгетик, и мысленно считать минуты до приезда помощи. Они ведь помогут, верно? Должны помочь, они обещали.       Слуховые галлюцинации, правда, тоже с каждой минутой становились всё отчётливее. И не только слуховые. Несколько раз она ловила краем глаза движение рядом с собой. Но, в панике оглянувшись, видела всё те же стеллажи с узкими, совершенно пустыми проходами между ними, и край окна, сквозь которое пробивался яркий солнечный свет. В отдельные моменты ей казалось, что она может даже разглядеть чью-то приземистую фигуру, бродящую вокруг неё. Человеческую? Звериную? Кто бы знал. Она не присматривалась. Она просто судорожно тискала в руках чудесное ангельское перо, пряча лицо в белом нежном пухе, когда становилось совсем плохо, и без конца, не вдумываясь, бубнила себе под нос единственную молитву, которую помнила ещё со времён счастливого безмятежного детства: «Отче наш, сущий на небесах…»       Где-то на бесконечных полках наверняка были книги, в которых можно было найти молитвы на любой случай. А быть может, и вовсе целые ритуалы, способные защитить от любого зла…       Сьюзан не знала, где их искать. И не чувствовала в себе достаточно мужества, чтобы выбраться из-под ненадёжной защиты письменного стола и углубиться в хитросплетения стеллажей, где, возможно, всё ещё бродит тот – или то – кто напал на мистера Фелла. Полтергейст, нашёптывающий ей самоубийственные желания, по крайней мере, не действовал напрямую. Почти не действовал. Сьюзан вспомнила бьющуюся в невидимой петле Грэйс и, уткнувшись лицом в мягкое перо, беззвучно заплакала, запнувшись на середине «да пребудет имя Твоё…» и сбившись на бессвязные просьбы непонятно кому: «пусть всё будет хорошо… Пожалуйста… Пусть всё будет хорошо…»       Она не сразу поняла, что почти беззвучный шёпот – «хорошо, всё будет хорошо, будет хорошо-шо-шо-ш-ш…» - срывается не только с её губ. А сама она уже не сидит, скорчившись, на полу, а стоит на высоченном, угрожающе качающеся пъедестале из книг, возле лестницы на второй этаж. И её руки, без контроля её самой, уже привязали один край шарфа к низу одного из поддерживающих перила столбиков, а теперь с незнакомой ей, чужой какой-то сноровкой вывязывают на другом конце сложный узел. «Висельный узел», - беззвучно подсказывает ей внутренний – или не только внутренний? – голос. И она с каким-то отстранённым, равнодушным облегчением осознаёт: да, именно. Наконец-то всё закончится.       Сьюзан запоздало поймала себя на этом блаженном нетерпении, испуганная и собственными мыслями, и собственным безразличием… И вздрогнула, выныривая из странного, сонного полузабытья, в который успела впасть.       И поняла, что не может шевельнуться.       Хуже того – не хочет шевелиться. Ей было хорошо. Очень хорошо. Очень спокойно. Шевельнулся было где-то внутри слабый, неуверенный какой-то страх. Шевельнулся – и умер, не успев толком даже ощутиться. «Всё будет хорошо, хорошо, хорошо…» - продолжал убаюкивающе бормотать в её разуме чей-то вкрадчивый голос.       Её пальцы тем временем закончили плести узел на шарфе, и Сьюзан, безвольно уронив руки, застыла, сонно покачиваясь на стопке книг и бездумно глядя на покачивающуюся перед её лицом петлю. Какой-то отдалённой, почти уже неслышной частью своего сознания она понимала, что происходит что-то чудовищное. Но ватная бездумная пустота в голове и сонное безразличие мешали даже осознать до конца весь ужас того, что она собирается сделать. Что её заставляют делать.       «Я не хочу», - с трудом пробиваясь через эту вязкую муть, подумала Сьюзан. Заставила себя подумать. Буквально проговорила – по слогам, старательно, изо всех сил пытаясь вложить в слова хоть какую-то убеждённость. Но губы остались неподвижными, а фраза, которую она задумала как утвердительную, каким-то образом приобрела интонации вопроса. А вкрадчивый внутренний голос, не давая собраться с новыми силами, ласково забормотал: «Хочу, хочу, хочу…»       «Хочу», - покорно согласилась Сьюзан, сонно моргая. И беззвучно застонала, осознавая, что не только её тело, но, кажется, даже её разум поразил какой-то паралич. Она должна была бороться. Должна была… должна…       Но чужой голос продолжал нашёптывать, и бессильные мысли угасли, исчезли, смытые мутной волной сонного равнодушия и расслабленного, почти приятного нетерпения. Как со стороны, она видела, как её руки поднимаются, неловко пытаясь накинуть на шею мягкую петлю.       …Распахнувшаяся без стука дверь с грохотом ударилась о косяк, и Сьюзан, какой-то частью ещё не отключившегося рассудка вдруг осознав, что это – последний шанс, вцепилась непослушными пальцами в шарф. Вогнала ногти в мягкий ворс в отчаянной попытке помешать собственным рукам сделать последнее движение. Двое людей, поспешно вошедшие в магазинчик, изумлённо уставились прямо на неё.       - Помогите… - без звука прошептала Сьюзан, с отчаянием ощущая, как чужой настойчивый шёпот взлетает в сознании до яростного приказа, и понимая, что руки окончательно перестали подчиняться её воле.       А в следующий момент события полетели вскачь.       Бросившийся вперёд пухлый старичок завопил что-то вроде «А ну слезай оттуда, глупая девчонка!», и одновременно с ним в ужасе вскрикнула пришедшая с ним пожилая леди:       - Стреляйте, мистер Шедвелл!       И Сьюзан, как сквозь сон, увидела, как тот на ходу вскинул дурацкое, ярко-розовое водяное ружьё.       А миг спустя тишину вдруг прорезал дикий, полный нечеловеческой боли вопль, и подчиняющий волю шёпот в сознании оборвался, словно кто-то щёлкнул тумблером. Всхлипнув, Сьюзан замотала головой, трясущимися руками сдирая с себя почти затянутую на горле петлю, и испугано вцепилась в шарф, когда неустойчивая конструкция из книг под ней угрожающе зашаталась. И лишь потом перевела взгляд туда, где ещё был слышен, уже намного более тихий (и куда более отчаянный) визг.       Увиденное потом часто возвращалось к ней в кошмарах. В нескольких шагах от неё, посередине торгового зала, корчилось… Что-то. У существа, кажется, была антропоморфная форма… по-крайней мере, когда-то. Сейчас оно оплывало, как сугроб, на который плеснули кипятком, пузырящаяся кожа стремительно таяла и стекала вниз вспыхивающими каплями. Сьюзан ощутила, как толчком подкатила к горлу дурнота, и краем сознания порадовалась, что не решилась пошарить в жилой части магазинчика в поисках чего-нибудь съедобного.       Спустя несколько секунд всё было кончено. На полу осталась только дымящаяся груда одежды и лужа чего-то, что даже выглядело тошнотворно. Перепуганный вопль, правда, не стихал, и лишь теперь Сьюзан догадалась повернуть голову, ища источник звука.       Оно тоже было похоже на человека. Но только похоже. Не узнать эту звериную харю, отразившуюся в её зеркале утром, было просто невозможно. И сейчас это существо корчилось на полу, прижимая к себе дымящуюся руку, и непрерывно вопило.       - Не стреляйте! – потрясённо разобрала Сьюзан. – Пожалуйста, не надо, я не виноват, они заставили меня, не стреляйте, я прошу политического убежища!       Старик с водяным ружьём, гневно воскликнув что-то вроде «сдхни прклт демон», повернул к нему своё дурацкое оружие. Сьюзан вновь замутило. Она понимала, что эта тварь только что чуть не убила её – но при одной мысли о том, что сейчас его спаситель нажмёт на курок, и живое, хоть и мерзкое, существо, превратится в груду дымящейся одежды…       - Не стреляйте… - чувствуя, как её сотрясает противная нервная дрожь, прошептала она. И увидела искреннее изумление на лицах повернувшихся к ней людей. И повторила – упрямо, сама удивляясь родившейся где-то внутри жалости, - Не надо, не стреляйте, ему же больно…       - Больно? – возмущённо фыркнул старик. – И поделом, все эти мерзкие демоны…       Он продолжал что-то гневно говорить, но Сьюзан уже не слушала его. В голове её, гулким набатом, звучало: «демон». Её хотел убить демон. Боже, какой бред. Словно она пересмотрела «Зачарованных» - но почему именно она? Зачем? За что?!       А раненый демон наконец заткнулся, видимо, сообразив, что сию секунду его не собираются убивать, и, трясясь, сжался на полу, в ужасе глядя на людей. Старик, продолжая что-то недовольно бурчать себе под нос, не глядя протянул ружьё подбежавшей к нему спутнице. И, дождавшись, когда она с решительным видом возьмёт демона на прицел, решительно зашагал к Сьюзан.       И лишь теперь силы у неё вдруг закончились. Разом, словно от поворота выключателя. Голова резко закружилась; Сьюзан зашаталась на своем неустойчивом постаменте, цепляясь слабеющими руками за шарф. Но прежде, чем она успела рухнуть вниз, старик подскочил и неловко подхватил её под руки, помогая устоять на ногах.       - Я… я очень… сп-пасс… - с трудом пробормотала Сьюзан, чувствуя, как её начинает трясти. Старик, неожиданно сильными руками придерживая её, помог спуститься вниз.       - О, бедная девочка, с вами всё в порядке? Они не успели с вами ничего сделать? – с тревогой воскликнула его спутница. Даже повернув голову к Сьюзан, она продолжала коситься на замершего на полу демона; тот, впрочем, не рисковал даже шевельнуться.       - Н-нет… В смысле… Я не…       И вдруг весь ужас последних часов, вся беспомощность и непонимание, мучившие её с самого утра, навалились на неё. До неё запоздало дошло, что несколько минут спустя она чуть было не умерла. Её пытались убить существа, в которых она и не верила. Её могло уже не быть.       Она прерывисто всхлипнула, трясущимися руками пытаясь заправить за пояс выбившуюся рубашку и чувствуя, как её захлёстывает что-то, опасно похожее на истерику. Старик (да нет, не старик, просто пожилой, немного полноватый мужчина) неловко похлопал её по плечу, что-то утешительно бормоча. И этого Сьюзан выдержать уже не могла.       Она изо всех сил зажмурилась, пытаясь сдержать рвущийся изнутри крик. И, уткнувшись лицом в грудь растерявшегося спасителя, отчаянно разрыдалась.       ***       Разорвавшая тишину мелодия звонка заставила обоих обитателей Жасминового коттеджа подскочить и с одинаковой тревогой уставиться на телефон. Номер был незнакомый. Анафема опомнилась первой.       - Да?       После первых же слов в трубке её лицо начало вытягиваться, а когда звонящий, поминутно извиняясь, принялся излагать свою просьбу, и вовсе приняло выражение запредельного изумления.       - Что? О, Господи… Нет, всё нормально, мы что-нибудь придумаем. Он сейчас у бабушки, я постараюсь поговорить с ним, как только вернётся. Не-ет, знаете, это вряд ли. После авиабазы ему нехило влетело, так что вам, наверное, придётся подождать… Да? Отлично, я позвоню, как хоть что-нибудь выясню! Пока.       Она медленно опустила телефон и, хмурясь, уставилась на собственное отражение в зеркале. Зеркало ответила растерянной гримасой, тоже не понимая, как они могли докатиться до такого.       - Эй? – неуверенно окликнул её Ньют, подождав полминуты. – Всё нормально? Кто это был?       Анафема медленно повернулась к встревоженно глядящему на неё бойфренду.       - Они живы, - озвучила она каким-то потерянным тоном. Ньют облегчённо вздохнул; но его улыбка тут же померкла, когда Анафема, раздражённо мотнув головой, уточнила, – Живы, но в беде. Демон ранен, и, кажется, всё плохо.       Ожесточённо пожала ладонью лоб, словно всё ещё не в силах уложить по полочкам всё, что услышала от Азирафаэля, и решительно проговорила:       - Мне нужно увидеть Адама.       - Что, прямо сейчас? Он же…       - Ньют, я помню, не надо меня считать идиоткой! – Ньютон, не протестуя, поднял руки, отступая назад. А Анафема прикусила губу и, на миг задумавшись, решительно направилась к лестнице на чердак.       - Помоги мне вытащить коробки. Мне понадобятся мои инструменты…