.дерзновение

Не обращайте на нас внимание и продолжайте пить свой чай, пока мы разбрызгиваем наши внутренности по стенам в аляповатый розовый цветочек. Бернс лежит на белом, пушистом ковре. Запрокинул непропорционально длинные, кривые ноги на Лизину постель. Блестящие носки чёрных туфель упираются кислотно-розовому плюшевому мишке в живот. Часы над её кроватью равномерно тикают. Монти моргает в такт. Тик, — глазa закрываются. Так, — глаза открываются. Лиза читает, вернее делает вид, что читает. Скользит глазами по строчкам, но не прикладывает и капли усилий, чтобы вникнуть в то, что тут написано. «Чума» подходит под ситуацию как никогда кстати. Монти, чёрно-угловатый, пиджачно-агрессивный, просто не вписывается во всю эту идиллию плюшевых игрушек, книжек в ярких обложках, подушек и плакатов на стене. Во внутреннем кармане пиджака у Монти перочинный нож. Ему хочется вскрыть парочку-другую набитых поролоном вздутых животов. Чтобы побесить Лизу и чтобы… Хоть как-то себя развлечь. Ждать конца, молча пялясь в потолок, — удовольствие весьма сомнительное. — Вы так и будете лежать… Вот так? — осторожно спрашивает она, заложив книгу указательным пальцем. — Не знаю. Скорее всего, нет. За окном розовое небо, вдоль и поперёк в белых трещинах, и чёрные дома. Нет пространства, нет времени, день и ночь сошли с ума, слившись в чёрно-розовый гротескный винегрет. Буквы и сложные фразы не лезут в голову. Лиза захлопывает книгу, да так громко, что это можно услышать на том конце города, вернее, того, что от него осталось. — Нет, я так больше не могу. Сил моих больше нет. — А? Она отбрасывает книгу в сторону и набрасывается на него с поцелуями. Монти никогда не был порядочным человеком, поэтому он не отпихивает её, наоборот отвечает. Получается кусаче, жадно и яростно. А ещё… Несколько неуклюже и слюняво, потому что Лиза не умеет и больше возможностей у неё не будет. Он вплетает свои тонкие пальцы в её золотистые волосы и царапает голые загорелые плечи, а она обнимает его за длинную шею. Он кусает ее за оттопыренную, блестящую кукольным блеском, нижнюю губку и прихватывает язык, так, чтобы она айкала и недовольно пищала, а она оставляет красноречивое красное пятнышко на его остром подбородке. Нет больше матери с отцом, которые могли бы её осудить, нет больше идеалов, нет законов и правил, на которые можно было бы наплевать, а потом из-за этого переживать, и даже нельзя позвонить тому, кому не наплевать. Есть только замкнутое пространство, ожидание и мучительно утекающее сквозь пальцы время. Поцелуй разрывается так же быстро, как и случился. Лиза садится на край кровати и смотрит на Монти сверху вниз лицом, выражающим все эмоции разом. — Вы мне противны. Бернс медленно облизывается и сладко жмурит полные тихого безумия глаза. — А ты меня здорово веселишь.