По ту сторону небес. Воскресение

Карина почти физически ощутила хлопок двери лопатками. Ведь теперь она стояла лицом к Алесе. В цеху разлилась тишина. Беловато-серая, прозрачная, неотделимая от света. Она проходила между ними двумя потоком частиц. Девушки замерли. Они смотрели друг на друга неотрывно. В их головах безостановочно, как цифры на секундомере, неслись и мелькали импульсы – ещё даже не мысли. Их пока не получалось перевести в слова. Наконец, Алеся разомкнула губы: - Ну, здравствуй. Прости. Я не могла иначе. - Алеся, ты хоть объяснишь... да хоть что-нибудь?! - Да. Но не сразу. Работа такая. - Ни-че-го не понимаю, - обессилено пробормотала Карина. - Да у меня у самой голова кругом... – тяжело вздохнула Алеся. - Слушай! Пойдём поедим? Я просто умираю с голоду. Это прозвучало и решительно, и почти умоляюще. Перед Кариной стоял уже не надменный призрак. Это снова был человек, который нуждался в пище, отдыхе – и разговоре, как когда-то. Они выбрались в фойе, сдали ключ на пост охраны и вышли наружу. Повсюду уже сгустилась вечерняя серость. - Ну что, в «Голден Кофе»? Ответ был предсказуем. Они свернули направо, к проспекту Машерова. Стамбровская лавировала между луж, куталась в тёплый чёрный шарф - узнавались прежние жесты и манера. И места напоминали о прошлом. Она не была здесь, в районе инязовского общежития, уже сто лет. И казалось чуть ли не странным, что тут всё так же со звоном ползают трамваи, ходят люди. Всё отдавало сюрреализмом. Даже то, что старое кафе ещё работает. Эта аккуратная стекляшка казалась неприметной в тени ребристой крепостной стены полукруглого здания, где находился элитный клуб «Белая Вежа». Но они, студентки, плевать хотели на «Вежу» - их Меккой был «Голден». Он манил не только кофейными изысками, но и флёром исключительности: в те годы это было чуть ли не единственное круглосуточное заведение в Минске. Изредка, получив стипендию, Карина и Алеся отправлялись «по кабакам»: устраивали вечерний марафон, чтобы в разных местах напробоваться десертов, напиться кофе-чая и наговориться всласть. А однажды в субботу они сорвались конкретно в «Голден» и после посиделок шли пешком в три часа ночи под огромными хлопьями мокрого снега. А он всё валил и валил, и клубился под оранжевым светом фонарей. А они с Алесей отчего-то там раздухарились и по дороге хохотали во всё горло. Но перед этим – Карина помнила – Алеся весь вечер со смешным сочетанием робости и настойчивости переводила разговор на свои сокровенные «фантазии». Теперь было ясно, что Карина была свидетельницей зарождения будущей книги, но кроме того, ещё и... - С тобой всё нормально? Кхм. Вопрос, конечно, глупый. Светофор на переходе давно горел зелёным. А Стамбровская подступила ближе и смотрела в упор. - Ну, а как ты думаешь?! Алеся виновато развела руками. - Да я считала, что ты умерла! Все считали!.. Лицо Стамбровской внезапно застыло. Она отрезала: - Знаешь, для этого мира я на самом деле мертва. И ничуть об этом не жалею. А пресловутые «все» меня мало волнуют. - Но как же... родители?.. Алеся виновато вздохнула: - Эх. Ну, они - другое дело. Мне их полгода пришлось морально подготавливать, я уж старалась так и этак, как могла, и всё равно до сих пор не по себе, они ж всё равно волнуются. До сих пор приходится успокаивать, когда навещаю - сама понимаешь. - Вот уж нет, не совсем, - медленно проговорила Карина. – Хорошо, что ты хоть родных пожалела. А меня? Ведь как-то же могла подготовить? - Блин, да я только этим и занималась, если что! - Туманные экзальтированные речи и песни Земфиры – это что, и была подготовка?! - Вроде того... Карина покачала головой. - Ну, знаешь ли! Это всё равно свинство. Я тебя лучшей подругой считала. Карина запнулась, а щёки у неё тут же запылали. Она ведь и сама была хороша – перед Алесиным исчезновением они почти не общались. Но Стамбровская тоже вдруг покраснела и переспросила: - Правда? - Нет, вру! – возмутилась Карина. Но как-то скомканно, окончательно смущённо. Алеся прижала холодные руки к лицу, собираясь с мыслями. И с сожалением проговорила: - Ты права, Карин. Я поступила ужасно. Ведь я тоже считала тебя самой близкой. Я просто, э... опасалась. - Чего? - Тебя. - В смысле?! - Ну хорошо, не тебя самой, а твоих способностей, - досадливо отозвалась Алеся, поправляя очки. – Но ведь, выясняется, не зря. Карина молчала. - Не ожидала увидеть тебя на тренинге – но сейчас не удивлена. Зря ты раньше жаловалась, что таланта нет. Какое там! Ты – странник, Карина! Ты способна перемещаться между мирами. И не с помощью каких-то там выходов из тела, а как раз таки с ним, с телом! Понимаешь? В общем, я боялась, что ты то ли за мной увяжешься, то ли ещё что – короче, конспирацию мне порушишь. - Конспирацию? Что за шпионские игры? - Да всё я расскажу сейчас, - нетерпеливо отмахнулась Стамбровская, - меня больше ты волнуешь. Спящие магические таланты просто так не раскрываются, нужно потрясение. Так что с тобой случилось? Под ложечкой что-то куда-то ухнуло, как на американских горках. Карина попыталась возразить: - Нет, Леся, я тебе первая вопрос задала. - Ладно, но сначала сядем и закажем поесть. Они уже пришли. Обстановка подновилась, но цвета и стиль остались прежними. И – Карине не показалось - Алеся направилась к их любимому столику. Правда, он оказался занят, но они разместились за соседним. Когда официантка приняла заказ и удалилась, то Стамбровская деловито расправила плечи, размяла пальцы и заговорила: - В общем, тут кратко не расскажешь. Но тебе уже ясно? Когда я говорила: «уеду в другие края», то имела в виду не смерть, а эмиграцию. - Неужели ты рванула в Чили? – недоверчиво покосилась Карина. Когда-то Алеся увлеклась историей правления генерала Пиночета. За неё уцепилась, горячая любовь к Латинской Америке в целом, изучение испанского, а ещё - оккультизм Мигеля Серрано, индейский шаманизм, антарктические нацисты и прочая, и прочая – что называется, понеслось. И Стамбровская всё время сокрушалась, что она «нищебродка» и не может махнуть на другой конец земли. Но теперь она снисходительно усмехнулась. - Нетушки, не Чили. Бери выше. - Эм-м... А что там выше? Ну не в Боливию ведь? Алеся засмеялась в голос – редкое явление. - Ты же читала мою книгу? Помнишь описание ночи, когда мы сюда завалились и потом шли домой в снегопад? - Ещё спрашиваешь. Беседа принимала интересный оборот. - Вот. Тогда я рассказывала тебе о своей вселенной. О мире с другой историей, где вместо Республики Беларусь - Великое Княжество Литовское, где куча монархий, другие границы, геополитика? И где альтернативные версии известных исторических личностей? А ты тогда рисовала немецкого лётчика... - Я и сейчас рисую. Карина невольно опустила глаза. Алеся пытливо подняла густую бровь. - Вот как! Ну что ж. Помнишь, мы ещё тогда решили считать, что наши вселенные – это один и тот же мир? - Помню. - Ну, и как тебе факт, что эта вселенная реально существует? Причём наши описания с ней совпадают! Она торжествующе вонзила вилку в принесённый салат. - И ты хочешь сказать... – начала Карина. - ..что я сейчас живу именно там, - подтвердила Алеся. Она зацепила кусочек курицы, с наслаждением отправила в рот, и, жуя свой «цезарь», продолжала: - Когда человек эмигрирует, он ищет, где лучше, и хочет начать новую жизнь. Вот так и со мной. Я, конечно, сильно рубанула, когда сказала «мертва», но всё равно я для этого мира небольшая потеря. Тут я очередной бесхозный гуманитарий, а там – ценный магический специалист. Да, я понимаю, как это звучит со стороны: «но в жизни столько возможностей», «надо было постараться», «надо было подождать», то да сё... Тьфу! Ну вот возьмём по-простому. Если тебе предложат два варианта: либо перебиваться с хлеба на квас – либо получить самое желанное, самое твоё – то ты что выберешь? У Карины пересохло во рту. - Конечно, самое желанное, - севшим голосом прошептала она и отпила глоток из чашки. - Вот и я о чём! Там я на своём месте. - То есть ты сейчас, получается... - Ведьма! – весело воскликнула Алеся. Карина помолчала и задумчиво произнесла: - Да... Я из твоей книги помню про магов-специалистов. И ты – один из них. Не удивлюсь, если служишь в каком-то... особом учреждении. - А ты догадливая, - просто сказала Алеся, не отрываясь от еды. Карина чуть не подавилась чаем. Она с минуту таращилась на подругу, не говоря ни слова. Та, как ни в чём ни бывало, расправилась с салатом и отодвинула тарелку. Принесли горячее. Неторопливо взяв приборы, Стамбровская пожала плечами: - Ну да, ведьма-кагэбэшница, если угодно. Правда, у нас не комитет госбезопасности, а министерство, но сути не меняет. - И ты так просто об этом говоришь?! - А чего нет-то? Наши миры на то и параллельные, что они не пересекаются - в нормальном состоянии, конечно. Ну, и интересы спецслужб тоже. И режим секретности, получается, формальный. Так что я реально перестраховалась, когда уходила, могла бы тебе хоть открытки присылать. Теперь, правда, ты для меня опаснее, чем тогда, - пошутила Алеся, - но всё равно без обучения ты вряд ли попадёшь туда, где я сейчас на ПМЖ. Другой вопрос, куда ещё тебя может занести. Так вот, твоя очередь: с чего всё началось? Сердце по-птичьи затрепыхалось. Карине снова вспомнился и тот вечер со снегопадом, и другие посиделки. Стамбровская тогда не только рассказывала о волшебном мире. На неё тогда нашло странное, дикое увлечение: Юрий Андропов. И ладно бы она просто восхищалась им как профессионалом – нет, диагноз был серьёзнее. Алеся была от своего героя без ума. Когда она поделилась этим с Кариной, покрываясь пятнами и чуть дыша, та чуть со стула не свалилась. Андропов казался выцветшей тенью застойной эпохи. Его фамилия стояла в учебнике рядом с фамилией Черненко - вот уж реально, союз нерушимый – и он точно так же ничего толком не сделал для страны и точно так же, едва заступив на пост, сыграл в ящик. Но Черненко был просто безликим, а Андропов зловещим. Да чёрт подери, нашла, в кого влюбляться!.. Карина сначала вообще не знала, куда деваться. А потом – привыкла, что ли? Тем более, в Алесиной подаче жизнь председателя КГБ напоминала коктейль из «Семнадцати мгновений весны» и «Игры престолов». Но главное – она часами могла говорить о том, какой Юрий Владимирович хороший, умный, обаятельный, интеллигентный, милый и... несчастный. Алеся его жалела в основном из-за тяжёлой болезни и испытывала вечное желание его спасти, утешить, вылечить, защитить – в общем, она «ела стекло» полным ходом, и во время рассказа у неё то и дело глаза были на мокром месте. Очевидно, она была благодарна Карине по гроб жизни за то, что та её терпит. Алеся знала, что Карина тоже пару раз оказывалась мягка к «неправильным» персоналиям. Но она, хотя большую часть вечера сидела молча, не просто терпела. Она слушала затаив дыхание, потому что все пронзительные излияния Алеси переносила на Германа. Откровенничать о своём герое не смела ни в коем случае, но это оказывалось незачем: Стамбровская как бы делала всё за неё. Карине оставалось внимать, и уходить в расстроенных чувствах, и с нетерпением ждать следующей встречи, потому что всё это было и ужасно, и прекрасно, в общем, удивительно «плохорошо». Но теперь настала её очередь раскрывать карты. Она говорила, пока язык не стал заплетаться. Суп ей пришлось есть уже холодным. Но она выплеснула Алесе все свои переживания по поводу работы, отношений с Пашей, да вообще всей своей путаницы в жизни. А финалом стал рассказ о происшествии во Франкфурте. Карина замолчала и с усталым вздохом зачерпнула ложкой стылую шампиньонную жижу из тарелки. Алеся смотрела на неё в полной прострации. Пауза повисла надолго. От беспокойства Карина даже успела прислушаться к музыке, узнать корявый кавер любимой песни и поёжиться. Стамбровская оттаяла и протянула: - Дааа... Ну и дела. У меня есть для тебя две новости, хорошая и плохая. С какой начать? - Может, с хорошей? - Да тут даже трудно сказать, что хорошо, что плохо. Алеся сняла очки и крепко потёрла переносицу. Водрузив оправу на место, продолжила: - У тебя не один дар. Во-первых, ты визионер. Ходит на собрания молодая особа по имени Карина и жалуется, что ей не дано ничего узреть – а между тем берёт, буквально выхватывает кусок реальности параллельной вселенной и досконально его изображает! А твой Герман – это не придуманный персонаж, а исторический. Я в этом уверена на девяносто процентов – ну, извините, я в истории авиации полный профан, поэтому не на сто. Но фамилия Фальк и после «переезда» мне встречалась... Я обязательно проверю. Ну, а во-вторых, ты странник. Эх, Карина! Я сейчас курсантов набираю, та ещё морока. Там же в процессе обучения ещё сколько отсеется. И по некоторым прям видно. А вот тебя я бы с удовольствием завербовала, - улыбнулась Стамбровская. Карина потупилась: это прозвучало почти что чувственно. - А что, не хочешь ли поработать в органах? – развеселилась Алеся и кокетливо подмигнула. – Ой, да ладно, я шучу! Хотя фактура у тебя просто песня: такой весь из себя эдельвейс, а на самом деле барышня опа-асная!.. Ладно, шутки в сторону. Улыбку с её лица словно стёрли губкой. - Ты-то сейчас опасна, но для себя самой в первую очередь, - серьёзно произнесла Алеся. – Вся эта история с мистическим Франкфуртом мне ужасно не нравится. Это пространство слишком близко к Иному миру. А что хуже всего, так это то, что он, - подчеркнула Стамбровская, - тебя туда вытянул. А ты и согласилась! Карина растерялась. Она не нашла ничего лучше, чем посмотреть Алесе в глаза чуть исподлобья и с тихим упрямством проронить: - Но я люблю его. Она ожидала, что Стамбровская скептически ухмыльнётся. Но она просто отозвалась: - Понимаю. Но любовь любовью, а техника безопасности превыше всего. Последнее время она вскользь посматривала на свои часы. Теперь же глянула открыто и объявила: - Мне пора, Карин. Затем достала и протянула визитку, как типичный коуч, и пояснила: - Тут все контакты, телефон – здешний. Правда, на связи я бываю не всегда – сети-то у нас разные, но всё равно звони и пиши, нам сейчас ни за что нельзя теряться. Часть обратного пути они шли вместе, и Стамбровская проговорила: - Да уж, твой этот Герман – та ещё штучка. Хорошо, что он конкретно к немецкой земле привязан. А прикинь, заявился бы в Минск! Карина слабо улыбнулась: уж она-то была бы счастлива... Прочитав её мысли, Алеся поспешно прибавила: - Хорошо, что это невозможно! А так с него бы сталось. Это человек упёртый и своенравный, такие стенки лбом прошибают. Да и границы между вселенными таранят только так. А ты, между прочим, ему под стать, - ухмыльнулась она и строго прибавила: - Да-да, и не строй невинную. Так что я тебя прошу, нет, приказываю: до следующей встречи со мной – никакой самодеятельности. Карине пришлось покорно кивнуть. Алеся хмыкнула – недоверчиво, но беззлобно. Они распрощались у Осмоловки: у стареньких, послевоенных двухэтажек желтоватого цвета. Всего через пару месяцев они должны были купаться в солнечном мареве и пенной зелени, а сейчас пока зябко жались во влажной стылой пелене. Алеся свернула тропинкой в один из дворов. Карина пыталась проводить её взглядом, но всего через пару шагов силуэт растаял.