раннее утро, примерно пять часов
— Одиночество… Что это? Это когда ты, Один, заходишь в пустую квартиру, где тебя никто не ждет… Это когда ты не помнишь как заводить новые знакомства, лишь потому, что уже несколько лет этого не делал… Когда у тебя трясуться руки, стоя в очереди в магазине, когда ты теряешься в многолюдном месте… Когда ты утыкаешься в подушку и бессильно захлебываешься в слезах, от душераздирающей боли… И ждешь… Когда хоть кто-нибудь придет и поддержит тебя… Но его нет, потому что ты Один, совершенно Один... Когда при виде влюблённых пар уголки ваших губ самовольно опускаются, а в груди появляется непонятная боль. Когда заходя в класс, тебя никто не замечает, словно ты Одинокий призрак… У тебя нет друзей и ты не помнишь счастливых моментов жизни… Ты живешь просто так, без причины. Каждый день открывая глаза ты со вздохом понимаешь — «наступил новый день», обычный день, который ничем не отличается от других, он принесет только страдания… — произнеся это в слух девушка закрыла глаза. По щеке вновь невольно скатилась слеза… — боже… Снова… Снова я ною! — и это вводило в бешенство, которое очень перерастало в беспомощность и… Слёзы. Жидкие хрусталики непрерывно катились по холодным щекам брюнетки, оставляя после себя мокрую, блестящую дорожку. — Чёрт… Я опять рано проснулась… Весь день теперь буду зевать. — Маринетт тихо всхлипывая пытается себя внутренне успокоить. — Ладно, в любом случае это вряд-ли кто-то заметит и станет интересоваться все ли у меня в порядке… Девушка спокойно спустилась на первый этаж и принялась готовить завтрак. Мари чувствовала себя намного лучше, когда с ней жили родители. Да, им было почти все равно на неё и она думала что это худшее. Однако когда они окончательно бросили её, уехав в Орлеан, она поняла — худшее ещё впереди…***
Первый год они звонили ей раз-два в месяц, но потом окончательно оборвали связь с дочерью. Она не знает что с ними, уже два года они не поддерживают связь. И сначала она пыталась, пыталась найти их. Она искала номера и соц сети. Но все безуспешно, они бросили её. Она как наивная дурочка тратила на это нериальное количество времени, надеясь что все же свяжется с мамой и папой. Но потом поняла - если бы они хотели, то уже давно созвонились бы или приехали… Но они не хотят, им плевать… Они сменили номера телефонов и начали жить новой жизнью. Это совсем несправедливо по отношению к ней, но никто не обещал что жизнь будет справедливой. Маринетт было пятнадцать когда Сабин и Том покинули Париж. С тех пор прошло три года… Три года одиночества. У неё почти нет друзей. В классе были знакомые, но они редко общались. Обычно все делились между собой на что-то подобное группам, увы Маринетти не состояла ни в одной. Она не сумела построить нужные отношения с одноклассниками. И тут сыграли две вещи — Её травмированная психика и отсутствие семьи. Когда нет семьи — нет средств, а мало кто захочет дружить с человеком который дёшево одевается и живёт беднее тебя. Ещё, когда нет семьи, нет поддержки, не с кем посоветоваться, и это наносит очень сильный удар. Рядом с ней не было родного человека, который мог заступиться за нее когда кто-то её обижал. Не было того, кто сказал бы как надо общаться с одноклассниками, она просто не научилась этому во время. Справиться со всем самостоятельно невозможно. Учиться и работать одновременно, но люди не роботы, у них есть чувства... Так что Маринетт оказалась в самом ужасном положении, помимо материальных проблем, у неё не все в порядке с внутренним миром, он красился только в серые оттенки. В таком возрасте, на неё навалилась огромная куча проблем. И слава богу родители оставили ей дом, а как только она стала совершеннолетней, она оформила документы и дом окончательно стал её собственностью. И хоть это и плюс, ситуацию не спасает. Ей приходится зарабатывать на свои потребности самой. Девушка работает официанткой в известном Парижском ресторане — Гранд-Пари. А ещё она тайно влюблена в своего одноклассника — Адриана Агреста. Который кстати единственный с кем Маринетт относительно часто общается, больше никого. И если ранее эта любовь доставляла Маринетт хорошие ощущения. Она восхищалась этим чувством, ей было приятно его любить. Она поражалась этому человеку, его безупречной внешности и очаровательному характеру. Сейчас же, при виде его она чувствует боль. Понимая что Адриан с Кагами. Это отвратительное чувство… Любить и знать что вы никогда не будете вместе, даже верить не во что... Он часто интересуется все ли в порядке у Маринетт. «-Да-Да, все в порядке…» — это единственное что может сказать девушка с тяжёлой депрессией. Ей необходима помощь психолога, но она ведь этого не понимает, а всем остальным фиолетового. Что жива она — что мертва, им просто пофиг. И со временем она смирилась с подобным положением.***
После завтрака Мари решила почитать книгу, времени много. Когда пришло время, она заплела свою повседневную прическу — два хвостика и одела сшитую своими же руками одежду — розовые джинсы, белая футболка, чёрный пиджак и балетки. И уже в привычном для неё одиночестве, Маринетт отправилась на занятия в колледж.прошло несколько уроков, перемена.
Брюнетка сидела на скамейке и читала книгу, как вдруг кто-то прервал её занятие. — Привет, Мари, как дела? -Наше… — девушка уж приготовились перебивать и отбиваться от унижений, но потом вслушалась в голос, который для неё звучит как самая приятная мелодия и одновременно со всей силой бьёт в сердце. Она повернула голову и увидела красивые изумрудные глаза, которые излучали свет. Эх, раньше это могло поднять ей настроение, она даже улыбалась, но после того, как блондин начал отношения, она перестала бороться со своей депрессией. — Оу, Адриан… Ты меня напугал. Привет. Дела нормально… Ты как? — девушка отвечала сухо, ведь у неё все далеко не нормально… Но едва ли его это интересовало. Она была убеждена что он интересуется лишь из вежливости и хорошего воспитания. — Я вот как раз хорошо, а в твои словах… Сомневаюсь. — парень смотрел серьёзным взглядом, что крайне ее удивило. Она же в ответ, лишь взглянула непонимающим взглядом. — Маринетт, на улице жара, май месяц, да и в здании знаешь ли не холодно, а ты пиджак носишь. Ты не заболела, а то я бы в такую жару, на твоём месте, снял бы кофточку… — он медленно подошёл к скамейке. У Маринетт немного уменьшились зрачки. Она встала и уже начала снимать кофту, но резко остановилась, она вспомнила… — Что случилось? Мари, давай помогу. — блондин начинает стягивать пиджак. — А..Адриан… Не… Не трогай меня… — девушка явно не хотела снимать с себя верхнюю одежду. — Маринетт, успокойся, я просто волнуюсь за тебя… Это очень странно, на улице тридцать градусов, а ты в джинсах и пиджаке. Это не норм… — он потерял дар речи когда кофта упала на пол, открывая вид на изрезанные руки девушки. Адриан резко схватил запястье и пришёл в ужас. Все её руки были в порезах. Глаза брюнетки начали блестеть и она попыталась вырвать руку. — М..Маринетт. … Что..сто это, чёрт побери?! Зачем ты это делаешь? — он чуть ли не сорвался на крик. — все эти твои игры, в девочку лишенную внимания, могут плохо закончится, ты понимаешь?! — Адриан! Это Ты не понимаешь, и не поймёшь! — из глаз потекли маленькие слезинки, совершенно не было желания сейчас объяснять все это Адриану, но видимо придётся. — Нет… Я все прекрасно понимаю! Тебе что заняться больше нечем? — парень был в бешенстве и он ещё сильнее испугал бедную Мари. — Т-ты не знаешь меня и моего состояния. Ты никогда не чувствовал, что чувствую я! Тебя не бросали родители, оставляя без средств к существованию… Тебе не приходилось работать. Ночью, официантом, в шестнадцать! Ты не чувствуешь безответную любовь, у тебя много друзей и полноценная семья, ты имеешь хорошую поддержку и у тебя все прекрасно! Но у меня… У меня этого нет… — девушка начала громче всхлипывать. А на душе становилось на удивление легче. — Да… Да у меня депрессия. Потому что я одна и это просто убивает. Да, можешь называть меня мазохисткой, я получаю удовольствие когда режу руки. Делая это, душевная боль по-чуть-чуть перерастает в физическую и мне становиться проще. Но ты никогда не поймёшь этого, Адриан… Потому что ты никогда не чувствовал этого… — постепенно переходя с крика на шепот говорила брюнетка. Она стояла пытаясь сдержать эмоции и сделать вид что все хорошо. Но у неё это плохо получалось… — Боже… Мари… — не договаривая, он набросился на неё крепко обнимая — Прости… Прости меня пожалуйста… Я не должен был кричать… Я.я просто не мог понять… Прости, Мари… «Такое необычное чувство… Меня уже больше десяти лет никто не обнимал, и уж тем более прощения её просил… Это. так необычно» пронеслось в голове. Обняв Агреста в ответ она сдалась. Она сняла с себя фальшивую улыбку и дала волю своим слезам… Они медленно скатывались по её щекам и она тихо прошептала: «Я так больше не могу».