Недостающий паззл

Саске, как вино, с годами только лучше. Себя Наруто, перебирая бесконечные кипы документов, упрямо ассоциировал с лапшой, которая разварилась и превратилась во что-то склизкое и бесформенное. Именно поэтому он сидел в кабинете до последнего, игнорируя громогласные позывы ворчащего желудка и сочувствующие взгляды Шикамару. Ведь только звериным голодом можно было объяснить, почему он так быстро съедает свою огромную порцию рамена. Вино – алое, ароматное, так похожее на кровь – идеально шло Саске. И как все неидеально шло у Наруто. Казалось бы, вот твоя мечта. Семья, дети, подающие большие надежды. Любовь жителей не только своей деревни, но и других стран. Всё вроде бы сложилось так, как надо, но в голове настойчиво билась мысль, что головоломка не сложилась без одного единственного паззла. Наруто подозревал, что что-то упустил. Сидя в своём кабинете и задумчиво глядя в окно, он вспоминал горящие глаза и тёмные вихры волос, всеобъемлющее единство и целостность с человеком, к которому стремился всю жизнь и которого успел полюбить так сильно, что хотелось зажмуриться до боли. От заходящегося в безумном танце сердца это не спасало. Никто не учил его любить. За то время, что Наруто провёл на качелях напротив Академии, он успел увидеть многие проявления любви, но в себе её не чувствовал. Ему пришлось потратить много времени, чтобы понять, что любовь к подруге, учителю, родителям, жителям Конохи и друзьям - это совершенно иное, чем то, что он испытывал к Саске. - Шикамару, - хокаге повернулся в кресле, чтобы увидеть своего советника, который стал ему ближе по духу больше, чем его жена. В отсутствии Учиха, конечно. – Ты когда-нибудь влюблялся в кого-то помимо Темари? В друзей, например? Нара лениво перевёл взгляд с документа на Узумаки. Внимательный осмотр ничего не дал. За столько лет, проведённых на посту лидера деревни, Наруто научился скрывать многое от своих подчинённых, стал жёстким, хитрым, знал цену своему обаянию и влиянию. Многих это пугало, Шикамару – восхищало, и поэтому вернее его в Конохе стоило ещё поискать. Шикамару задумался: «Может быть, в детстве я заглядывался на Ино. Но потом оказалось, что у меня аллергия на пыльцу, и как-то само прошло. Проблематично». Наруто кивнул, но ничего не сказал. Нара понял, что это было не то, что хокаге хотел услышать. *** Узнать, что Учиха Саске приближается к деревне, было не трудно. Седьмой хокаге внезапно менялся в лице, движения становились плавными, голос глубже и мягче. В нём будто просыпалась какая-то тёмная сексуальность, которая даже флегматичного советника смущала до безобразия. В это время посетителей становилось гораздо меньше, потому что Шикамару спешно переносил встречи, чтобы не дай ками, никто не заподозрил хокаге в измене жене. Ни одна репутация не останется безупречной, если каждый встречный-поперечный будет выходить с горящими щеками и влюблённым видом. Шикамару предпочитал не замечать, как Узумаки оставляет клона доделывать дела, а сам исчезает в неизвестном направлении. Он знал: Учиха не переступит ворота Конохи. Его жена имела обыкновение ревновать даже к Наруто. Саске ждал на условленном месте. Смотрел не мигая на ослепительный месяц, ждал. А в груди Наруто расцветало что-то тёмное, горячее; Курама ехидно смеялся и запирался к себе «в домик», чтобы не мешать своему глупому носителю - чувствовать. Между ними всегда витало напряжение. С годами оно становилось сильнее, ярче, его можно было буквально ощутить пальцами. «Что ты делаешь?», - спросил Учиха, когда его волосы заправили за ухо, открывая ринненган. Отчёт мигом оказался забыт, и Учиха был не уверен, что Узумаки его вообще слушал. Наруто обнимал мягко, щедро дарил своё тепло, вдыхал запахи трав и пыли, исходящие от чужих волос. В этот момент он чувствовал, как складывается головоломка, и всё встаёт на свои места. - Ты можешь уйти со мной, - голос Саске вызывает мурашки, и Наруто дрожит так, что Учиха накрывает его своим плащом. – Какаши справится. - А ещё ты можешь остаться здесь, - вторит Наруто, жмурясь от нежного поглаживания шеи мозолистыми пальцами. Шикамару знал: они не придут к компромиссу. Слишком проблематично. Но эта та любовь, которой учить не надо. Она либо есть, либо её нет. Эти встречи стряхивали с хокаге пепел. Шикамару невольно вспоминал Темари в тот год, когда она носила под сердцем их сына. Она выглядела так, будто хранила какую-то великую тайну. Руки бережно охватывали живот, влажный взгляд светился нежностью и любовью ко всему живому. В тот момент она как никогда казалась чужой, уходя в себя и переживая томительные дни, наполненные сладкой болезненностью, ожидая первородного ритуала со всей пугающей женской непосредственностью. И как бы дико это ни звучало, но Наруто чувствовался также, и Нара бы совсем не удивился, узнав, что Учиха испытывает то же самое. Как солнце и луна, они встречаются очень редко на небосводе, но после этого естественный порядок восстанавливается и жизнь продолжает свой ход. Обновлённая и дикая. Несломленная и опасная. Вечная, как солнце и луна, и как любовь, невысказанная и непринятая, Учиха Саске и Узумаки Наруто.