Чего-нибудь сладкого

Погода бархатным шёпотом соблазняла бросить все дела и выбраться на прогулку, и от этого было только тяжелее трудиться в ожидании перерыва. Ло от всей души любил свою работу, но в жаркие летние дни, когда кондиционер только морозит до больной шеи, но не справляется при этом с духотой и концентрированными раздражением и волнением пациентов и их близких, а из окон с улицы тянет не свежестью, а чем-то сродни адовому пеклу, ловил себя на предательских мыслях о том, что хочется уволиться. И ведь просил в этот раз отпуск в июле поставить, чтобы наконец-то нормально отдохнуть в родном городишке вместе с приёмным отцом, да только фигушки, главврачу новая заведующая профилактического глазки построила, и тот долго не думал, а потом началось всякое, мол, "ну Трафальга-а-а-ар, у нас авра-а-а-ал, ника-а-а-ак, ну я не могу двух заведующих отпуска-а-а-ать", словом, лапши навешал, потому что не первый раз уже, потому что знает, что Ло всё знает, но бесится молча и через недельку-другую перебесится. Быть "лучшим хирургом города, удостоенного какой-то там высокой награды от мэра в каких-то двадцать семь", как называли его за глаза знакомые, было довольно-таки геморройно. От разбитых смен, непонятного графика, сезонно большого количества операций и постоянных дежурств в неотложке под глазами залегли хмурые тени, как у какого-то младшеклассника, который до четырёх утра не спит, пытаясь не спалиться перед предками. Ло было палиться не перед кем, он литрами хлебал противный растворимый кофе, десять банок которого ему когда-то подогнал Кид, товарищ ещё по меду из травматологии, периодически разбавлял молоком и мешал с сахаром, чтобы вкусовые рецепторы не атрофировались, и ловил исходящий от всех стен этой государственной больницы абсолютный бесперспективняк. Всё тот же Кид не только кофе, но и работу свою подкидывал иногда, мол, "да ладно тебе, у тебя всё равно тухляк, а в дипломе «травматолог» тоже значится, значит самое время тебя запрячь", потому что тоже знал, что в этой вселенной хмурым взглядом никого не задушить, а нанесение тяжких телесных не только срок обеспечит, но и ещё больше работы. Июль богат на болячки как раз потому, что все вокруг думают, что в жару заболеть невозможно. Июль богат и на травмы как раз потому, что школьникам и не подрабатывающим студентам нечем заняться, и они выбираются из четырёх стен и идут искать приключения на свои причинные места. Один из таких вот жизнерадостных студентов-на-каникулах одним вечером ещё прошлого июля пожаловал к Ло во время его волонтёрского труда с разбитой головой, кучей порезов, сломанной рукой и, вопреки обыкновению, миной ещё более кислой, чем у самого́ доктора. — Жив и уже неплохо, хватит тоску зелёную нагонять, — Ло сделал мысленную пометку, что парень не намного его младше, а значит, парочку фривольностей можно себе позволить. — Кто бы говорил о тоске зелёной, — в тон ему отозвался пациент, плюхнулся на кушетку и раздражённо пояснил: — Ненавижу эти дурацкие лестницы-этажи-отделения, как здесь вообще можно хоть что-то найти и не умереть по дороге? Диагноз ясен — идиот. Зоро на самом деле оказался довольно позитивным парнем, как сытый удав, вот где первое впечатление подложило утку. Студент университета физкультуры, фехтованием занимается и шахматами на досуге балуется, красит волосы в зелёный, любит много спать, особенно на парах и не пропускает групповые попойки, на одной из которых как раз пытался успокоить какого-то вдрызг пьяного бедолагу, размахивающего стеклянными бутылками. Зоро шутил, что стекла жалко, можно было бы на переработку пустить денег подзаработать, пока Ло в очевидно приподнятом настроении перебинтовывал ему голову и проверял на наличие сотрясения. С того раза как-то и повелась их странная не-то-чтобы-дружба-но-да-именно-она, даже принюхиваться лишний раз не пришлось. Это лето выдалось даже более жарким, но Зоро, похоже, продолжал брать от жизни всё и всегда, при этом умело не вляпываясь в те истории про подростков-наркоманов, которые по новостям крутят, но стабильно делился всеми новыми местами и идеями для скрашивания серого досуга, постоянно напоминая между строк о том, что молодость не вечна, а потом точно так же стабильно появлялся на пороге с какими-нибудь глупыми травмами коленей, вывихами или чем-нибудь тому подобным. «На днях девчонки затянули в кофейню, которая там рядом с твоей больницей, как идти в сторону центра по проспекту, так там кофе очень ничего, вообще отличный, если бы его подавал кто-нибудь другой, так что кончай травиться этой гадостью, которую я у тебя в шкафу видел, и потрать уже перерыв на что-то приличное», — мелькнуло на экране телефона два часа назад. До обеда осталось ещё столько же — не худшая перспектива. Не то чтобы Ло следовал каждому совету Зоро, но хорошего кофе правда хотелось. По крайней мере сегодня. * Кофейня располагалась на углу длинного дома на перекрёстке через полквартала от большой дороги, в самом таком приятном месте, где ещё много людей, но уже не так шумно. Яркий запах кофе и едва уловимый — блинчиков и выпечки чувствовались издалека, и Ло убрал в карман телефон с картой на экране и пошёл более надёжным путём, куда больше доверяя самому́ себе. Оформленное в трациционно коричневых и кремовых тонах, заведение выглядело небольшим и уютным. Изнутри оно оказалось несколько больше и просторнее, уходя вглубь здания, но менее приятным от этого не стало. Звякнул колокольчик, оповещая о новом госте. Ло огляделся. Середина рабочего дня, конечно, аншлага не будет в любом случае, но за самым дальним столиком сидела стайка школьников и играла в какие-то кости, типа маджонга или домино, у входа ближе к окну расположилась молодая пара в окружении целого стола десертов, и за барной стойкой грациозно восседала женщина в шляпе с широкими полями и с чёрными как смоль волосами, свисающими ниже пояса. Как только услышала колокольчик, она мельком обернулась, тепло улыбнулась баристе и нарушила тишину: — Ладно, Санджи-кун, мне в самом деле пора бежать, а то Френки начнёт меня искать, потом ревновать, а потом спустит на тебя армию роботов-тараканов, которых собрал в качестве дипломной работы. — До сих пор не могу поверить, что ты, Робин-тян, выбрала какого-то студента вместо меня! — наигранно рыдая и широко жестикулируя, воскликнул бариста. — Ты ведь и сам студент, — женщина рассмеялась как ни в чём не бывало, слегка поклонилась несколько сбитому с толку Ло, остановилась у выхода и махнула на прощание рукой. — Завтра познакомлю вас с ним, уверена, вы двое поладите. Колокольчик снова звякнул, и Трафальгар счёл это знаком, плюхнулся на крайнее место у барной стойки и решил дождаться, пока на него обратят внимание. Бариста, которого женщина назвала Санджи, впрочем, на бейджике было написано то же имя, при ближайшем рассмотрении оказался довольно привлекательным со своими светлыми патлами, убранными в короткий хвост где-то на затылке, забавной формой бровей и ухоженной бородкой. Явно не местный фартук же добавлял этой картине ещё больше какого-то человеческого очарования. — Здравствуйте, — парень улыбался приветливо и как-то очень искренне, либо слишком хорошо притворялся, — хотите чего-то конкретного или вам выдать меню? — Не хочу чего-то конкретного, хочу чего-нибудь очень сладкого и тех блинчиков, которые я учуял по дороге, — Ло устало уронил голову на руки и медленно выдохнул. — У меня обед до трёх. — Вообще-то блинчики мы не подаём, это Робин-тян попросила меня поделиться своим рецептом, — Санджи потёр шею и перевязал волосы в хвост потуже, — но вы выглядите таким уставшим, что я приготовлю их специально для вас, — он окинул взглядом кофейню, оценивая обстановку, вымыл руки, скрылся где-то в кухне и уже оттуда закончил мысль: — Если вы расскажете, что у вас за работа такая. — А, официально я хирург в местной больнице, но приходится другу ещё в травматологии помогать, будто мне своей головной боли мало, — выкладывать парню всё как на духу было довольно легко, и Ло не отказывал себе в желании поделиться насущным. Из кухни снова потянуло блинчиками, и от этого сладкого запаха челюсти сводило. — Приятель сегодня утром мне посоветовал сюда забрести, мол, очень ему понравилось. — Приятель утром? — недоуменно переспросил парень, а потом вспомнил явно — повеяло нескрываемым раздражением. — А часом не тот ли дурацкий куст в компании очаровательных леди? Понравилось всё-таки, значит? Мне он заявил, что мой кофе ничего из себя не представляет, и вообще даже хуже, чем разведённые в кипятке магазинные пакетики. — Взаимная неприязнь с первого взгляда? — Ло усмехнулся и чуть удобнее устроился на стуле. — Эх, где мои двадцать лет, где моя прожжённая молодость?.. — Лучше не грузитесь всякой третьесортной философией, а то голова заболит, — Санджи вышел из кухни и принялся с быстротой и грацией профессионала замешивать в высокой кружке кофе, молоко и какие-то разноцветные сиропы. — Так мой препод по философии на каждом семинаре говорил, и я всеми силами внимал этому совету и прогуливал его лекции. — он достал из морозильной камеры лёд какой-то фигурный и закинул пару треугольников в кофе. — А если серьёзно, то молодость не закончится, пока вы самолично не решите похоронить её под завалами собственных сожалений, как-то так, — на стойку приземлилась тарелка с блинчиками, доверху заполненная кружка и сахарница. Парень на этот раз уже дежурно улыбнулся. — Блинчики с шоколадом и айс латте, наслаждайтесь! Они проговорили около часа минимум, обсуждали и какую-то неважную фигню, и вопросы мировой политики, и даже дела сердечные. Санджи рассказывал про свой факультет филологии, задвигал байки про то, что природа создала девушек, чтобы ими восхищаться, пару раз отходил, чтобы рассчитать гостей, а Ло, то и дело поглядывая на часы, в какой-то момент под столом настрочил Зоро под влиянием момента короткую смс-ку: «Этот парень неотразим, не упускай свой шанс». Мужчина уже собирался возвращаться, копался в кошельке, выуживая мелочь, когда в кофейню всё с той же лёгкой трелью колокольчика влетел ураганом какой-то парнишка, взъерошенный, как воробей, в пару раз точно мятой одежде и видавшей виды соломенной шляпе, и уселся у стойки аккурат напротив двери. — Эй, Санджи, сегодня хочу чего-нибудь сладкого! — радостно воскликнул он, размахивая руками, и Ло на секунду застыл, заворожённый этими движениями. — И моро-о-о-оженое! — Пф, Луффи, ты как всегда, — прыснул Санджи. — Всех сегодня прямо на сладенькое потянуло, явно что-то хорошее в жизни случиться должно, — щелчок кофемашины — и он снова обратился к мужчине: — Это Луффи, местный завсегдатай и последний раздолбай, но парень хороший, поэтому его все работники обожают, когда не в отпусках, — Ло неуверенно кивнул и вернулся в реальность, наконец-то выкладывая на стол собранную добрую жменю мелочи. — Он работает на батутной арене в детском развлекательном центре через два квартала отсюда и делает нам бесплатную рекламу в обмен на бесплатную чашку кофе раз в пару дней. Обаятельный чертяка, но жрёт как не в себя. — Добро пожаловать, — Луффи солнечно улыбнулся мужчине и перебрался поближе, пристально разглядывая чужое лицо. — Как тебя зовут? — Трафальгар Ло, — хирург решил не обращать внимание на всякие фамильярности, чуть отвёл взгляд и всё-таки спрыгнул на пол. — Мне уже пора, но я ещё зайду как-нибудь. — Давай, в следующий раз я сделаю тебе бомбезный капучино, — Санджи на прощание махнул рукой. Ло уже осматривался, вспоминая, в какую сторону ему возвращаться, когда услашал за спиной уже приевшийся колокольчик и стук двери. — Подожди, Траффи! — звонкий голос разрезал тихую улицу. Мужчина аж опешил от такого прозвища и промолчал, — Ты ведь на обеде пришёл? Он у тебя всегда в одно время? — Что? — не понял вопроса. — А, нет, у меня ночные смены по вторникам и пятницам и вторые по средам и субботам. — Умм... Сложно как-то... — Луффи нахмурился, явно задумался о чём-то, но очень скоро бросил это дело. — Ладно, много думать вредно, — он снова расплылся в улыбке. — Может, встретимся как-нибудь? Я думаю, ты хороший парень, раз уж вы с Санджи поладили, и мы можем стать друзьями! Ло снова не нашёлся, что ответить и только снова кивнул болванчиком. Луффи радостно попрощался и вернулся обратно в кофейню, пока мужчина ещё смотрел ему вслед. Сердце было слышно где-то в голове, дыхание, наоборот, застыло на несколько секунд. Спонтанные встречи — штука странная. Некоторые приходящие люди вписываются в привычную картину мира, словно для неё и создавались, и с ними либо никак, либо комфортно и уютно. Но всё же каждый раз находится какой-то один прохожий, который выливает на эту картину кляксой ведро яркой краски, меняя на что-то совершенно иное. Ло возвращался в больницу и думал об этом парне, пытаясь успокоиться. Июль по-прежнему жарил неимоверно. Или так жарко было не только от июля?