Искра

Искра

♬ Jay Chou feat. Kobe Bryant – Spark ♬ «Он не ответил! Ни ответа, ни привета! И что нам думать прикажете? Что это вообще? Совершенно на него не похоже. Это всё Е Сю виноват. Такой бесстыжий тип только и может, что учить других плохому!» В ленивую онлайн-беседу Хуан Шаотянь ворвался в своей обычной многословной манере, где зерно истины содержалось буквально в одной фразе, а всё прочее было обычным словесным поносом, занимавшим уйму места на экране. Однако добиться своего Шаотянь очень даже сумел, ошарашив всех новостью, которая плохо увязывалась с характером определённого человека. Угодив в когти к необычайно острой волне тоски, Е Сю забил на обсуждение и сосредоточился на занятии с малышкой Тан. Лучше, правда, не стало, потому что малышка Тан своим стилем игры буквально полосовала сердце Е Сю ножом. И именно сейчас! Порой Е Сю признавал сам, что малышка Тан в Славе походила на сплав Пустынного Скитальца и Одного Осеннего Листа. Её характер напоминал во многом характер Хань Вэньцина — та же бесстрашная свирепость и то же непреодолимое желание идти вперёд вопреки всему, расшибая лбом стены. Е Сю пребывал в положении, которое не удалось бы описать одним словом, но это в самом деле походило на обучение вечного соперника. Тан Жоу обладала характером Вэньцина, но обучал её Е Сю — какая ирония. И при этом малышка Тан не забыла о своей цели — победить Е Сю однажды. И так получалось, что Е Сю собственными руками взращивал себе соперника. Говоря по правде, Е Сю не испытывал того воодушевления, что старался демонстрировать окружающим при подготовке к мировому чемпионату. И не только малышка Тан была тому виной. Е Сю не прятал голову в песок — он честно заявился в клуб Тирании и даже отыскал Вэньцина. Только Вэньцин об этом не узнал: он сидел в одной из пустующих тренировочных комнат и сражался с тестовой программой. Сидел он в наушниках и сосредоточенно преодолевал препятствия, поэтому и вторжения постороннего не заметил. Да и кто рискнул бы сунуться? Никто, разумеется, но в рамках клуба Тирании не предусматривался пронырливый Е Сю. И Е Сю прекрасно видел с порога происходящее на мониторе. Вэньцин упрямо пытался одолеть тестовую программу на предельно сложных уровнях, но сто процентов прохождения не набирал — его АПМ снизился. И, глядя на его попытки, Е Сю сразу мог сказать, что на такой сложности тестовая программа Вэньцину не по зубам. Наверняка Вэньцин и сам это отлично знал, но не сдавался, упрямый баран. После очередной неудачной попытки Вэньцин замер перед монитором и сжал кулаки. В голубоватом свете проступившие отчётливо костяшки напоминали белый лёд, готовый вот-вот раскрошиться. Е Сю не видел лица Вэньцина, но догадывался, какие эмоции на нём отражались. В тот день Е Сю бесшумно отступил и мягко прикрыл за собой дверь, не осмелившись отвлечь Вэньцина. Ну и кто знал, что спустя неделю Е Сю пожалеет об этом решении? Е Сю уже не раз начинал сначала. И не раз уходил. Но всегда — с тяжёлым сердцем. Он любил Славу и не меньше любил противостояние с Вэньцином. Твой враг — твой самый преданный друг, ведь он понимает тебя лучше всех. К тому же, Вэньцин был прямым и честным, и потому его желание победить по-своему, в собственной манере, восхищало Е Сю. Когда с кем-то непрерывно соперничаешь долгие десять лет... отказаться от продолжения невозможно. Невозможно ещё и потому, что это соперничество порождает странные чувства и становится необходимым как воздух. Хотя они, эти чувства, существовали всегда. Поначалу от них отмахивались, потом — не замечали, ещё позже — с ними смирялись, но прятали как можно глубже. Ныне же Е Сю нечего было бояться и нечего было терять — его репутация плясала похлеще воздушного змея на ветру. Так почему бы и нет? По крайней мере, он мог бы просто признать истину, взвалить её на плечи Вэньцину и сделать ноги. Мастер грязной игры, Фан Жуй, непременно высоко бы оценил такое решение, пусть оно и попахивало эгоизмом. И если раньше Е Сю с лёгкостью отрицал бы важность Вэньцина для себя и в своей жизни, то сейчас, когда Вэньцин молчал после приглашения в национальную сборную... Е Сю испугался. Испугался до дрожи и тревожного холодка вдоль позвоночника. Потому что представить Славу без Хань Вэньцина и их противостояния он не мог. Всё прочее приходило и уходило, а Вэньцин всегда оставался. Е Сю не отказался бы от любого соперника — это же всегда так интересно, да и что может быть лучше соревнований? Но противостояние с капитаном Ханем — это всегда нечто особенное. Отказаться от этого? Ни за что. Е Сю было необходимо хоть что-то, пусть и только противостояние. Если у него нет Хань Вэньцина, то будет хотя бы соперничество с ним. Ведь эти десять лет прошли нескучно, и Е Сю рассчитывал ещё на десять лет. Как минимум. Оценивающий взгляд сквозь стёкла очков Е Сю не напугал, как и холодное выражение на безупречном лице Синьцзе. Шепотки вокруг постепенно стихли, а Синьцзе скупым жестом предложил Е Сю пройти в соседнее — пустующее — помещение. Мимоходом Синьцзе глянул на часы и невозмутимо отметил: — Могу уделить тебе шесть минут и семнадцать секунд. В Тирании болтали, что педантичный и холодный Синьцзе сдерживал бесстрашную свирепость капитана Ханя. Е Сю рассмеялся бы сплетникам в лицо, если бы они брякнули такую глупость в его присутствии. Вэньцин и Синьцзе прекрасно взаимодействовали не потому, что кто-то кого-то сдерживал, а потому, что они друг друга отлично понимали и имели достаточно схожих чёрт. Оба придерживались принципов, ценили точность и прямоту и нуждались в талантах друг друга. Вэньцин, конечно, не обладал невозмутимостью и сдержанностью Синьцзе в полной мере. Е Сю назвал бы Вэньцина, скорее, вспыльчивым, но отходчивым. И суровым. Однако суровее всего Вэньцин был прежде всего к себе, а уж потом — к остальным. Тем не менее, знаменитые жёсткая складка губ и вечно нахмуренные брови капитана Ханя пугали всех. Да и крупные глаза, тёмные, но неожиданно холодные, заставляли всех неуютно ёжиться. Когда Вэньцин пристально смотрел на кого-нибудь, возникало стойкое чувство, будто в этого «кого-нибудь» целятся из снайперской винтовки. Вэньцина в клубе Тирании уважали, но не без страха. Синьцзе обладал талантом вызывать уважение более щадящими способами, хотя Е Сю заранее сочувствовал всем, кто по недальновидности Синьцзе недооценивал. В конце концов, эти двое стоили друг друга. — Где Хань Вэньцин? Только не говори, что он подался в горы. В монахи без смирения не пробиться, так что ему даже плэй-офф не светит. — Е Сю сразу взял быка за рога, но не потому, что сомневался в способности вытянуть из Синьцзе нужные сведенья. Просто он прекрасно знал о пунктуальности Синьцзе. В слова о шести минутах Синьцзе и нотки блефа не вкладывал, а говорил как есть. Да и не стоило ждать от Синьцзе безжалостных насмешек в том же духе, что позволил себе Вэй Чэнь, отметивший, как шустро Е Сю заказал билет и мгновенно собрался, чтобы отправиться в широкие объятия Тирании. — У капитана выходные по расписанию, — дал чёткий ответ Синьцзе и достал из кармана блокнот. Твёрдым почерком вывел адрес. — Возможно, дома. Листок с адресом Е Сю был без надобности — он знал, что у Вэньцина была собственная квартира в городе и где именно, хотя о семье Вэньцина он не знал ничего и не знал, почему Вэньцин предпочитал жить отдельно. Но семья наверняка существовала, раз уж Вэньцин иногда уезжал и не проводил выходные в собственной квартире. Не факт, что выходные Вэньцин проводил с семьёй, но спрашивать об этом Е Сю как-то не приходило в голову прежде. Доставать другими вопросами Синьцзе Е Сю не стал. Забрал ненужный листок, поблагодарил и попрощался. Найти Вэньцина сейчас было важнее, чтобы убедиться. Убедиться в чём-нибудь. И Е Сю лишь надеялся, что решение Вэньцина, каким бы оно ни стало, не огорчит. И что молчание Вэньцина связано только с нынешними обстоятельствами и не более того. Вэньцин действительно имел право взять выходной после окончания сезона. Все много трудились ради победы в чемпионате, но капитаны трудились больше всех, а значит, и уставали больше всех. Е Сю протянул деньги таксисту, взял сумку в свободную руку и выпрямился, чтобы окинуть взглядом устремившийся к пасмурному небу дом. Ничего особенного, разве что холл в стекле, консьерж у входа и много фонарей, боровшихся с густеющими сумерками. Квартал средней руки, зато шума меньше и приятные скверики вокруг. Ну и не сказать, чтобы Вэньцин хоть когда-нибудь проявлял тягу к показательной роскоши. С консьержем Е Сю вежливо поздоровался, уведомил, куда идёт, и уточнил этаж. В кабине лифта оказалось светло и просторно, и Е Сю смог полюбоваться собственным отражением в зеркальных стенах. Выглядел он так себе: и после сезона устал, и после встречи с семьёй, и после начавшихся приготовлений к выходу на международную сцену. Вэньцин ещё без капли жалости подбросил повод для беспокойства. Хотя так ли уж он виноват? Он же не просил Е Сю сходить с ума из-за их вечного соперничества, да и вряд ли подозревал, что Е Сю вообще чувствовал по этому поводу. Чувствовал к Вэньцину. Ну вот потому что этих чувств не должно существовать в принципе. А они существовали. Вопреки всему, как и сам Вэньцин, которому уже почти тридцать, а он всё ещё в Славе. Е Сю надеялся, что «всё ещё». И что молчание Вэньцина не связано с внезапным решением подать в отставку. Это Е Сю и Фан Жуй с Вэй Чэнем могли заявить об отставке, а потом тут же вернуться и взять свои слова назад — им, грязным, подлым и беспринципным, нигде и ничто не жало. Но Вэньцин был другим. И если он, чёрт бы его побрал, подобное заявит, то всё — туши свет и пиши пропало. Е Сю и в жизни не подумал бы, что однажды испугается именно такого. Но сейчас, когда он представлял себе нечто подобное, его натурально знобило. Даже руки постыдно дрожали всего лишь от мысли, что Вэньцина больше не будет в Славе, в его будущем, что их соперничество попросту изживёт себя и останется бледной тенью на страницах истории Славы. Прежде для них обоих Слава была смыслом всего, но лишь сейчас Е Сю признавал, что не хочет остаться в одиночестве и отпустить Вэньцина. И не просто из-за того, что Вэньцин превратился в некий символ для Е Сю. И не из-за того, что соперничество двух игроков считалось популярной банальностью, привлекавшей немало внимания. Их соперничество растянулось на десять лет, а это срок немалый. Такой срок сближает. Сколько ни отталкивай из различных соображений... Пустые отговорки, но они утешали Е Сю немного и помогали преодолеть сомнения и нерешительность. Обычно Е Сю не поддавался ни первому, ни второму, но он не знал, как Вэньцин оценит истину и что предпримет. Если в Славе Е Сю имел полное право на прозвище «ходячая энциклопедия», то в жизни он ещё не со всеми возможными ситуациями успел столкнуться. Непредсказуемость бодрила. Но чем важнее было чужое решение, тем сильнее эта непредсказуемость пугала и одновременно манила к себе. Рассчитывать на лучший для себя вариант Е Сю не смел. Он и так достаточно отталкивал, прятал и прятался. Надеялся теперь, что Вэньцин хотя бы выслушает его, даст возможность сбежать, а после достаточно озвереет, чтобы вернуться в Славу и ужесточить противостояние, не помышляя об отставке. Если Вэньцин хотя бы почувствует себя оскорблённым и возжелает взять реванш... уже тогда Е Сю хватит — он будет счастлив и от такой малости. Только бы ноги унести, а то... Е Сю привычно сутулился, мусолил сигарету и не хотел смотреть на отражение бледного лица в зеркалах. Это он проводил дни и ночи напролёт за игрой и тратил время лишь на короткий сон. Сон, сигареты и игра — ничего больше. Вэньцин подходил к делу иначе: он следовал распорядку и выделял время ещё и на тренировки, поддерживая себя в прекрасной форме. Сон, игра, спорт и управление командой. Вэньцин всё так же безжалостен к себе. Так что, выслушав Е Сю, Вэньцин вполне мог перейти к активным действиям, и никто его не осудил бы, даже сам Е Сю. Поэтому — рассказать и быстро сбежать. Ради собственной безопасности. Тестировать реальные боевые навыки Вэньцина за пределами Славы Е Сю точно не собирался — без всяких тестов был уверен, что проиграет, и будет Счастье в полном составе соскребать его останки со стен чайными ложками. Перехватив ремень сумки в правую руку и кое-как запихнув сигарету обратно в мятую полупустую пачку, Е Сю неторопливо побрёл по коридору. Кабина лифта за спиной манила раскрытыми створками, пока они с тихой трелью не сдвинулись, перекрыв путь к отступлению. Где была ведущая на лестницу дверь, Е Сю не знал. Зато он не сомневался, что многие на его месте давным-давно развернулись бы и удрали подальше. Только Е Сю не позволял себе подобной трусости — она ничего бы ему не дала. Даже тех малых десяти лет, на которые он надеялся в худшем случае. Да и раньше он догадывался, что всё не будет так вот продолжаться вечно. Вэньцин оказался упрямее и несгибаемее, чем Е Сю рассчитывал. Те десять лет, что уже упали в их копилку, стали подарком. Ценным подарком. Но даже их не хватило, чтобы пережечь всё и наконец отпустить Вэньцина, стереть его из жизни. И если прежде Е Сю ещё верил, что однажды это пройдёт, забудется и остынет, то сейчас от той глупой наивности ничего не осталось. Настолько ничего, что Е Сю мучился от острой боли, когда недавно наблюдал за попытками Вэньцина одолеть тестовую программу. Старался Вэньцин, а больно было Е Сю. Вэньцин упорствовал, а Е Сю хотел разбить клавиатуру, растоптать мышь и наподдать по монитору ногой, чтобы потом поцеловать каждый палец на руках Вэньцина и прошептать, что всё будет хорошо. Всё должно было быть не так, но какая разница, если вышло так как вышло? Жизнь нельзя переписать заново, да не больно-то и хотелось. Е Сю не жил сожалениями и всегда ценил то, что имел. Просто Вэньцин... это Вэньцин. И, может, Вэй Чэнь прав — Е Сю привык к Вэньцину и не хотел менять ничего, а всё прочее он сам себе придумал. Вопрос вот тут всего один: какого чёрта так больно от молчания всего лишь и от смутного предположения о возможной отставке? Е Сю сглотнул, замерев перед дверью. Он и забыл, что от лифта идти недалеко. Номер на блестящей табличке расплывался перед глазами. Е Сю моргнул, качнул головой и решительно надавил на кнопку звонка. Массивная и надёжная дверь намертво отделяла квартиру от коридора — Е Сю и звонка не различил по ту сторону. Поразмыслив, он снова позвонил, удерживая кнопку подольше. Прошла минута, ещё одна. Е Сю стоял в ожидании и оглядывал пустой коридор. Позвонил ещё раз — дольше и настойчивее, но с тем же результатом. Синьцзе сказал «возможно». А Вэньцин не обязан торчать дома в законные выходные. Семью никто не отменял, даже если Вэньцин о семье никогда не рассказывал. Ну и Вэньцин мог попросту поехать куда-нибудь, где ему лучше отдыхалось. Как видно, роскошные пляжи Циндао ему приелись. Уныло глядя на запертую дверь, Е Сю отчётливо чувствовал себя идиотом. Услышал подначку Шаотяня, всполошился, на всё плюнул, полетел в темпе вальса навстречу Вэньцину и поцеловался с замком на двери — замечательно и бесподобно. Жизнь напоминала без капли жалости, что проигрывать могут даже лучшие. Фан Жуй и Вэй Чэнь сожрут его с потрохами, а потом и косточки обглодают начисто, потешаясь без стыда и совести. Даже если всей правды они не узнают, мозгов им точно хватит для близких к истине предположений. Ну вот потому что всё, что Е Сю сделал за этот день, больше подходило непостижимому Булочке. Е Сю прежде ничего подобного не отмачивал. Но прежде он и не терял так много, как мог потерять в этот раз. — Сукин сын! — Е Сю наградил дверь пинком, а вот слова он адресовал то ли Вэньцину, то ли себе — сам пока не решил. С тихой музыкальной трелью разошлись створки лифта. Е Сю крепче сжал в руке ремень сумки и с трудом сглотнул, разглядывая ту самую жёсткую складку губ, нахмуренные брови, неизбежную глубокую морщинку над переносицей и крупные холодные глаза. Вэньцин остановился, устремив ответный пронизывающий взгляд Е Сю в лицо. Тот самый зимний взгляд, и это взгляд будто приморозил Е Сю к месту. Приморозил и отменил существование реальности, оставив в ней лишь Вэньцина. Влажная от пота тёмная майка липла к крепкой груди и оставляла прямые широкие плечи открытыми. И ключицы — тоже. По загорелой коже пролегли блестящие полосы. Прозрачная капля на подбородке, ещё одна у виска. И ко лбу липли короткие жёсткие пряди. Свободные штаны и кроссовки окончательно отсекали сомнения — Вэньцин отлучался на пробежку, может, и под дождь попал. Когда Е Сю заходил в дом, асфальт оставался сухим, но темнеющие в небе тучи предвещали ненастье, как и лёгкая духота. Вэньцин молча сделал несколько шагов, обогнул Е Сю и завозился с замком. Е Сю видел его строгий профиль и готов был смотреть и смотреть, не признавая, что соскучился. Как всегда. Для Е Сю не составляло тайны мнение большинства, но сам бы он не ответил, красивый Вэньцин или нет — он не знал, зато ответил бы, что на Вэньцина смотреть ему приятно. Е Сю всегда уважал его и ценил, а всё прочее задвигал поглубже. Никогда не осмеливался представлять что-либо эдакое, хотя желание было, но невозможность любых фантазий вынуждала Е Сю отрекаться от подобных желаний, прятать их снова, перекрывать их насущными задачами и проблемами — к чему себя мучить понапрасну? Но в эту вот минуту, когда Вэньцин открывал дверь, пружина выстрелила. Быть может, Е Сю сам себя накрутил, да и в кои веки болтовня Шаотяня подействовала даже на него... Но разве мог он оставаться равнодушным, если после десяти лет упорного труда в ответ на такое важное предложение Вэньцин хранил тревожное молчание? Е Сю нечего было терять — это правда. Совершенно нечего, кроме Хань Вэньцина, их десяти лет в Славе и собственных чувств, которые он столько времени бережно хранил в самом дальнем уголке души. Отказаться от этих чувств Е Сю не мог. Отказаться без борьбы — тем более нет. И даже если шансов на победу в этом поединке нет в принципе, Е Сю всё равно обязан хотя бы попытаться. Вэньцин придержал дверь. Молчаливое приглашение, и Е Сю им воспользовался без зазрений совести. А потом топтался бесцельно по зелёному коврику и пытался куда-нибудь пристроить сумку. Вэньцин неподражаемо игнорировал все затруднения Е Сю. Ровно до того мгновения, как достал из шкафа сложенный плед и маленькую подушку. — Поспишь на диване. Голоден? Е Сю немного подвис — заслушался низким, до боли знакомым, голосом. Неуверенно кивнул, едва перевёл звуки в слова и уяснил, о чём его вообще спросили. Вэньцин небрежно снял трубку с телефона на стене, набрал номер и принялся лениво перечислять номера, соответствующие наборам в меню. — Устроишь мне экскурсию, старина Хань? Вэньцин слегка поморщился, открыл створку шкафа у телефона, смахнул с полки аккуратно свёрнутое полотенце и бросил его Е Сю в лицо. — Сам разберёшься. Пришлось разбираться. Е Сю с полотенцем в руке сунулся в первую дверь и моргнул — в помещении царил глухой мрак. Поколебавшись, Е Сю закрыл-таки дверь и толкнул соседнюю, угодив в узкую спальню. Гардероб и кровать, и распахнутое окно. За следующей дверью Е Сю нашёл гостиную, объединённую с кухонной секцией. Диван, кресла, низкий столик и отлично оборудованные три игровых места в углу. Ванная обнаружилась напротив двери, ведущей в гостиную. Е Сю с любопытством огляделся внутри и оценил строгие тона — серый и тёмно-зелёный. В остальном же — ничего нового: унитаз, раковина, зеркало, просторная ванна, выложенная плитками, и душевая кабинка в углу. Пожалуй, озадачивало лишь отсутствие привычных банок, флаконов, тюбиков, да и хотя бы мыльницы несчастной. Е Сю и дальше ломал бы себе голову, но Вэньцин бесшумно прошёл мимо, остановился у пластиковой перегородки душевой и сдвинул панель-невидимку на стене. Затем Вэньцин так же молча убрался из ванной, ещё и дверь за собой плотно прикрыл. За панелью Е Сю увидел несколько новых зубных щёток, пару тюбиков с зубной пастой, мыло, флакон с шампунем, гель для душа и нетронутую упаковку с одноразовыми станками. На нижней полке ровным рядом стояли средства для бритья, даже пластырь, ножницы и перекись завалялись. В таком месте и впрямь принять душ можно с комфортом. Этим Е Сю и занялся, попутно выстраивая план действий в отношении Хань Вэньцина. На совпадения Е Сю не рассчитывал вовсе. Слишком уж самонадеянно предполагать, что Вэньцин испытывал к нему те же чувства, которым Е Сю и название дать не сподобился. С другой стороны, десять лет соперничества жирно намекали. На что-нибудь. Ведь многие на месте Хань Вэньцина сдались бы после триумфального выхода Великолепной Эры. Но не Вэньцин. Он стерпел три поражения, чтобы взять реванш. Только и это его не удовлетворило. Чтобы продолжать в том же духе аж десять лет на фоне всех неизбежных перемен, усложнявших задачу, требовалось либо быть упёртым бараном, либо иметь вескую причину, некую мощную мотивацию. Е Сю предпочитал второе, но Хань Вэньцин отлично проходил и по первому пункту, ибо в турнире самых упёртых баранов ему всё равно не нашлось бы равных. Серебро непременно получила бы малышка Тан, но Вэньцин претендовал на золото с неоспоримым отрывом. Е Сю и сам отлично умел проявлять упрямство, когда ему это было нужно, но он никогда не возводил упрямство в степень и не превращал в кредо. В отличие от. Чтобы стало ещё смешнее — Е Сю это нравилось в Вэньцине ничуть не меньше, чем всё остальное. Остального, конечно же, набиралось на вагон и маленькую тележку, и гордый корабль «Е Сю» с таким грузом на борту мог в любой миг кануть в пучину морскую. И точно канет, раз уж Вэньцин с завидным постоянством устраивает бури на ровном месте в последнее время. Замерев под тёплыми струями, Е Сю опасался открывать глаза. Мысли о Вэньцине и выстраивание планов в итоге обрушились на него падением ста тысяч тонн. Ещё никогда Е Сю не чувствовал себя настолько вымотанным. Усталость будто катком по нему прокатилась, воскресив напряжение последних матчей и напомнив о потраченных силах. Е Сю с готовностью взялся бы за любое самое сложное задание, но именно то задание, что он дал себе сам перед вылетом в Циндао, не желало складываться и решаться. И сколько бы Е Сю ни писал сам себе гайд по прохождению, финальный босс — Хань Вэньцин — выглядел по-прежнему неуязвимым. Признать поражение? Вот ещё! Но как решить задачу? Е Сю не знал. Вода сглаживала напряжение и усталость, но в разуме Е Сю до сих пор царила пустота. Никаких идей. Всё, что ему оставалось, — ждать удобного случая и искать брешь в обороне с надеждой, что получится проявить инициативу и выжить. Но хуже всего, что это ещё сильнее притягивало Е Сю к Вэньцину. В конце концов, Е Сю сам от себя устал. Устал от собственных мыслей и чувств, от собственного бессилия немедленно разрешить ситуацию к личной выгоде. Он попросту не подготовился к той ошеломляющей страсти, которую способен был вызвать только один человек. Хань Вэньцин оставался пока непроходимым финальным боссом, и Е Сю на нынешний момент не мог это изменить. Он не слышал, как Вэньцин заходил в ванную, но, выбравшись из кабинки, обнаружил рядом с раковиной аккуратно сложенные штаны и футболку. Вещи явно принадлежали Вэньцину, и Е Сю влез в них с удовольствием. Штаны в целом подошли отлично, правда, пришлось подвернуть штанины, чтобы не волочились по полу, а вот футболка болталась на Е Сю как на вешалке. В гостиной на низком столике уже красовались контейнеры с едой, да и пахло аппетитно. Е Сю тут же забыл про усталость и возжелал попробовать каждое блюдо. Хань Вэньцин торчал в кухонной секции и заваривал чай. По запаху Е Сю немедленно определил такой же крепкий и забористый, как сам Вэньцин, пуэр. Вэньцин переставил на поднос две чашки и фарфоровый чайник, после чего направился к столику. Предвкушающий Е Сю шлёпнулся на диван, поёрзал в нетерпении. Не удержался и скользнул взглядом по рукам Вэньцина, когда тот ставил поднос в центр столика. Отметил отчётливо проступающие под кожей жилы и крупные запястья. Руки у Вэньцина не дрожали. — Так и не спросишь, зачем я здесь? — Нет, — подумав секунд десять, отрезал Вэньцин и уселся прямо на пол — напротив Е Сю. — Пепельница есть? — Нет. Освободишь контейнер — будет. Нарываться Е Сю не стал. Раз уж Вэньцин ничего не сказал про курение на балконе или в окно, то сам и виноват, а Е Сю отлично мог перекурить и в гостиной, тем более, под потолком виднелась мощная вытяжка. Хотя всё равно странно, потому что назвать Вэньцина любителем сигаретного дыма никто не рискнул бы. В молчании оба приступили к еде. Е Сю старался на Вэньцина не смотреть лишний раз, хотя трудно не смотреть на человека, если он сидит прямо перед тобой. В обычной ситуации Е Сю справился бы без труда: будь на месте Вэньцина кто-то другой или окажись здесь кто-нибудь ещё, и Е Сю блеснул бы безразличием с лёгкостью. Но лицом к лицу с Вэньцином и без свидетелей... воля Е Сю медленно крошилась. Когда ещё получится провести время с Вэньцином наедине? Не упускает ли он отличный шанс? Не удержавшись, Е Сю всё-таки посмотрел Вэньцину в лицо. По счастью Вэньцин в этот миг отложил палочки и взял чашку. Е Сю проследил за резким движением кадыка и непроизвольно облизнул губы. Его бросило в жар. Он как будто не на диване сидел, а на раскалённой сковороде, и черти задорно тыкали в бок вилами. Вэньцин небрежно вытер губы тыльной стороной ладони и порывисто поднялся. — Захочешь поиграть, не отказывай себе в удовольствии. Хотя тебе лучше бы поспать. Выглядишь жутковато. Спокойной ночи. Е Сю оторопело пялился на закрытую дверь гостиной и поминал недобрым словом отличную реакцию, которая в самый неподходящий миг решила с ним попрощаться. Вэньцин как-то чересчур стремительно лишил Е Сю своего общества. Или и впрямь усталость сказывалась? Е Сю даже не успел пройтись по терпению Вэньцина парой колкостей. С уходом Вэньцина и аппетит пропал. Е Сю мрачно смотрел на чашку с чаем и вправлял себе мозги. Он ведь и мысли не допускал, что это будет легко, верно? Вэньцин сильнее, но не это пугало больше всего. Пугала сама ситуация. Пугала неспособность Е Сю эту ситуацию разрешить, потому что он попросту не знал, как её вообще можно разрешить. Тут ведь не скажешь: «Эй, старина Хань, ты мне нравишься». В лучшем случае Вэньцин сочтёт это шуткой либо безыскусным комплиментом его навыкам. Нужный оттенок он точно не уловит. Но и не вывалишь же на Вэньцина в словах груду тех чувств, что Е Сю таскал с собой. Даже в мыслях Е Сю это звучало дико, и он сам в собственных чувствах путался так, что хотелось убиться обо что-нибудь нелепое, лишь бы прекратить невыносимую пытку. Пытку, в которой виноват только он. Вина Вэньцина косвенная. Ну или как сказать... Вэньцин же не виноват, что появился на свет. Это его родители виноваты, что он вообще появился и получился вот таким, какой он есть. Они натворили, а Е Сю теперь расхлёбывать — слов нет. С чашкой чая в руках Е Сю поплёлся к игровому углу. Кресло и оборудование Вэньцин точно слямзил из клуба или сделал заказ той же компании. Е Сю задумчиво крутанул подставку с картами аккаунтов — здесь были явно все классы, и неудивительно. Про-игрок уровня Вэньцина никогда не станет пренебрегать изучением возможных противников. Кроме того, выбранный Е Сю персонаж без специализации заставлял всех освежать в памяти низкоуровневые навыки. Вэньцин с его ответственным подходом к делу просто обязан был отточить познания до идеальной остроты. Е Сю предпочёл собственную карту, а за ней пришлось прогуляться к оставленной у дивана сумке. Видимо, о сумке тоже Вэньцин позаботился. Хорошо, что внутрь не заглянул, а то придумал бы себе всякое, отыскав там запас сигарет, пакеты с разной ерундой для перекуса и банки с холодными напитками. Фан Жуй в своё удовольствие от души погиенил, когда провёл досмотр перед вылетом Е Сю. Хотя погиенили все, конечно. Только Ифань с невозмутимым лицом принёс бутылку обычной воды и докинул в сумку. Стоило потом его поблагодарить за самую полезную вещь в багаже. Открыв кармашек для карт, Е Сю нащупал ещё кое-что, чему там быть не полагалось. Узкий подарочный конверт из плотной бумаги. Внутрь сунули горсть презервативов и короткую записку: «Спасибо за потраченную на меня девственность твоего вейбо, но если спасуешь и на этот раз, я сам тебе их в зад затолкаю». Пробирало до слёз. Зачем ещё нужны друзья? Е Сю вот сомневался, что в таких приготовлениях была надобность, но кое-кто уверенно подсунул ему конверт и быстрее разобрался в ситуации. Карта почти невесомо лежала на ладони, а Е Сю спрашивал сам себя, глядя на гладкий пластик, действительно ли он хочет этого? Насколько глубоки его чувства? Рассеянным взглядом он выхватил приписку карандашом на конверте, правда, написали это уже другой рукой: «Если что-то пойдёт не так, просто убегай». Потянуло расплакаться всерьёз. Ещё и этот старший... Е Сю вернулся к креслу, чтобы наконец зайти в игру. Обвёл взглядом гостиную и вздохнул. На самом деле игроком, о котором меньше всего знали, был Хань Вэньцин. Это не казалось очевидным, не бросалось в глаза, но стоило лишь на миг задуматься... Не то чтобы Е Сю рвался разнюхать побольше. Он любил Славу, считал себя рациональным манипулятором и, да, задротом. Всё, что выходило за рамки Славы, его интересовало слабо. Он предпочитал знать об игре всё, понимать, что и как в Славе работает, и находить новшества, способные его удивить и порадовать. Вэньцин же умел создавать сложности для Е Сю. Умел удивлять и радовать. И не выдыхался аж десять лет. Е Сю мог бы назвать Пустынного Скитальца одним из любимых элементов в Славе, вот только этот элемент не был прописан программой. Пустынным Скитальцем играл старина Хань, и это здорово смущало как прежде, так и сейчас. — К чёрту, — мрачно подытожил Е Сю и решительно сосредоточился на игре. Всё равно он так и не придумал, что же ему делать. Зато он мог подождать и посмотреть, что будет дальше. В любом случае, все его чувства принадлежали только ему, никто не мог отобрать их или с лёгкостью изменить. И если его чувства Хань Вэньцину не нужны, то и чёрт с ним — Е Сю прибережёт их только для себя, чем и утешится. Чувства лучше разделять с другими, но делать это вовсе не обязательно, ведь правда? Е Сю перестал забивать себе голову сложностями. Он немного поболтал с малышкой Тан, которая тоже не спала и тренировалась, побродил по рынку, а после взял-таки из кучи карт Вэньцина одну, чтобы бездумно пройти пару данжей в гордом одиночестве. Шорох слева заставил Е Сю отвлечься и скосить глаза на соседнее кресло. Вэньцин потёр пальцами веки и откинулся на спинку, прямо глянув на происходящее на мониторе перед Е Сю. Сонный и ужасно лохматый. Его глаза не казались такими зимними, когда он их пытался держать открытыми изо всех сил. И он ничего не сказал по поводу дымящейся сигареты, которую Е Сю сжимал губами. Обнаружив готовый вот-вот спикировать вниз столбик пепла, Е Сю поспешно цапнул почти пустую банку из-под холодного напитка и стряхнул пепел туда. — Я тебя разбудил? Хань Вэньцин коротко качнул головой, вглядываясь в коллекцию карт. В кармане небрежно наброшенной на плечи куртки с лого Тирании зажужжало. Вэньцин достал телефон, вздохнул и принял вызов. — Мне приехать?.. Точно всё хорошо? — Вэньцин снова потёр пальцами веки и нахмурился сильнее, вызывая тем самым у Е Сю непреодолимое желание разгладить подушечкой резкую и глубокую морщинку меж бровями. Он не слышал, что именно говорили Вэньцину по телефону — звук слабый, но наверняка что-то важное, раз звонили ночью. И, скорее всего, звонок не был первым. Потому Вэньцин и не спал — поспишь тут, если названивают постоянно. Е Сю просто надеялся, что Вэньцину не какая-нибудь красотка названивает. Если никто ничего не знал о личной жизни игрока, это не означало, что личной жизни не существует. Эгоистично снова, но Е Сю предпочитал думать, что сердце Вэньцина свободно, даже если там нет места для него. — Что-то случилось? — Е Сю отбросил всё лишнее и наносное, потому что спрятавший телефон в карман Вэньцин выглядел уже не просто сонным и уставшим, а буквально убитым усталостью и беспокойством. — Ещё нет, — глухо отозвался Вэньцин, подался вперёд и взял две карты аккаунтов десятого сервера. Страйкер и боевой маг. — Что насчёт пары данжей сверху? Только вдвоём. Безотчётно Е Сю накрыл руку Вэньцина с двумя картами ладонью и мягко сжал. Попытался. В сравнении с его ладонью ладонь Вэньцина больше напоминала лапу хищника. — Старина Хань... — Е Сю мог произнести лишь это. Имя жгло ему язык, но называть Ханя по имени Е Сю удавалось лишь про себя или перед другими, когда сам Хань Вэньцин этого не слышал. Но необходимость произнести имя не давала Е Сю покоя — у Вэньцина явно что-то случилось, что-то такое, с чем Вэньцин не мог справиться и к чему был не готов. И только сейчас Е Сю заметил влажные ресницы. Вэньцин осторожно отобрал руку и резко качнул головой. — Лучше помолчи. Играть будешь? Карту боевого мага Е Сю взял. В тишине клацал клавишами, изучая доставшийся ему аккаунт. Вэньцин не подкачал, отлично смоделировав подобие Одного Осеннего Листа с учётом предпочтений Е Сю. — Мы можем вызвать такси и поехать... — Не можем. Лондон. Когда я туда доберусь, всё уже закончится. Не уверен, что хочу узнать результат вот так. Е Сю осторожно кивнул, опасаясь смотреть на Вэньцина. Семья? Скорее всего. Вэньцину и впрямь не стоило пока оставаться в одиночестве, а игра лучше всего могла его отвлечь. Стало быть, данж. Они играли точно и стремительно. Любые переговоры между ними сводились к одному слову за семь-десять минут. Позади всё горело, а впереди всё рыдало. Если бы условия игры позволяли боссам отступать, то те удирали бы от их тандема впереди собственного визга. Вэньцин определённо жаждал крови, а Е Сю играл с радостной эйфорией. Сработались они на зависть всем. Пожалуй, вечный соперник в самом деле знал и понимал его лучше, чем кто-либо ещё. Как и он сам знал и понимал Вэньцина от и до. Хотя Е Сю не забывал поглядывать на руки Вэньцина, но сейчас за игрой Вэньцин блистал сосредоточенностью и спокойствием, и его пальцы двигались с отличной скоростью и эффективностью. — Ещё. Карт аккаунтов у них хватало. Снова данж, снова бой и снова эйфория. Чувствуя рядом присутствие Вэньцина и наблюдая за его персонажем в игре, Е Сю едва сдерживал счастливую улыбку. Всё остальное перестало существовать. Были только они вдвоём и игра. Это работало и в случае Вэньцина, хотя Е Сю жизнь точно не готовила к встрече с такой безудержной страстью. Но в своей страстной игре Вэньцин тоже забывал обо всём, и это тоже Е Сю радовало. Что бы там у Вэньцина ни случилось, от его беспокойства никому пользы нет. Вэньцин сейчас ничего не мог сделать, потому игра и спокойное ожидание выглядели лучшим решением. Главное, не слишком зарываться, а то перебьют рекорд походя, и их мгновенно раскроют, набегут и испортят весь праздник. Не то чтобы Е Сю всерьёз опасался такого исхода при прохождении данжей всего лишь вдвоём, но их результаты болтались в опасной близости к рекордным границам. В конце концов, у Е Сю имелся огромный опыт игры за боевого мага, и про Вэньцина в сочетании со страйкером сказать можно было то же самое. Да и Вэньцин получал неподдельное удовольствие, используя персонажа, которым управлял практически как самим собой. В случае Вэньцина попадание в класс казалось самым идеальным. Е Сю не без оснований предполагал, что большинство ударов и навыков Вэньцин и в реальности бы продемонстрировал. Сколько это длилось, Е Сю не знал, зато закончилось внезапно, когда у Вэньцина в кармане опять ожил телефон. И хорошо, что они только вышли из данжа. Вэньцин поначалу молча слушал, потом выбрался из кресла и убрёл в ванную с телефоном возле уха. Е Сю с минуту колебался, отстранённо глядя на разливающийся за окном свет, но всё же тихо последовал за Вэньцином. Смотрел от порога, как Вэньцин торчал у раковины, а после свободной рукой плескал в лицо водой, чтобы севшим голосом едва слышно спросить: — Насколько стабильное состояние? Ещё минута показалось вечностью. Вэньцин осторожно выдохнул: — Хорошо. Скажи ей, что я тоже её люблю. Потом, когда... да. Будь сильным. Вэньцин прервал вызов и устало глянул на дисплей, а затем телефон выскользнул у него из пальцев. Пластик звонко цокнул о раковину, и корпус телефона закружился над сливом, подгоняемый струёй воды. Вэньцин сжал дрожащие пальцы в кулак с шумным выдохом, позволив непрестанному напряжению высвободиться наконец. Е Сю не ждал и не сдерживался. Больше не мог. Порывисто подошёл, выудил телефон из раковины, положил на опущенную крышку унитаза, развернулся и крепко-крепко обнял Вэньцина. Запустил пальцы в короткие жёсткие волосы, прижался виском к твёрдой скуле и затаил дыхание. Всем телом впитывал едва уловимую дрожь. Ничем другим помочь не получалось. Непроизвольно Е Сю поворошил пальцами короткие волосы у Вэньцина на затылке, подушечкой мизинца тронул горячую-горячую кожу на шее. И тут же оказался отодвинут на расстояние вытянутой руки Вэньцина. — Всё хорошо, — хрипло пробормотал Вэньцин. Под его свирепым взглядом Е Сю продрало морозом вдоль позвоночника. Что-то было не так. Вроде бы привычная ледяная строгость, грубый голос, тяжёлый взгляд, знакомая неприветливость... И всё равно Е Сю чуял ноту фальши во всём этом. Сосредоточиться и найти причину было непросто — Е Сю глубоко задело то, как решительно Вэньцин отодвинул его, почти оттолкнул. Но ведь Е Сю искренне сопереживал и хотел помочь. А Вэньцин всё равно отодвинул его. Обнять Вэньцина, который не хотел, чтобы его обнимали, стало для Е Сю поистине сложной задачей. Только Е Сю при этом нечего было терять. Всё равно Вэньцин его не убьёт, а если даже и убьёт, то, наверное, и к лучшему. Е Сю стойко молчал, пока Вэньцин сосредоточенно разгибал его пальцы. Стоило Вэньцину переключиться на правую руку, и левой Е Сю снова цеплялся за куртку. Не то чтобы он совсем уже не обнимал Вэньцина, но больше всё-таки напоминал пьяную коалу, которая упрямо карабкалась к вершине эвкалипта. Эвкалипт, то есть Вэньцин, уже почти впал в бешенство. — Какого чёрта?! — прошипел Вэньцин с такой яростью, что у Е Сю душа ушла в пятки, что, правда, никак не отразилось на его умении молоть языком всякую чушь. — Дай слово, что я вернусь домой живым, и тогда я всё тебе объясню. — Живым ты уже никуда не вернёшься. — Вэньцин наконец ухватил его за шиворот, встряхнул, как котёнка, и снова отодвинул на расстояние вытянутой руки. — Ну? — Так не пойдёт. — Е Сю скрестил руки на груди и постарался принять независимый вид. — Не то чтобы я совсем не готов к смерти, но хотелось бы получить хоть слабую надежду на светлое будущее. Е Сю сглотнул, приметив, как Вэньцин сжал кулак, а затем впечатал этот кулак в левую ладонь с неожиданно громким и сильным звуком. От этого звука у Е Сю болезненно заныл подбородок, будто в предвкушении, как кулак Вэньцина в него врежется на отличной скорости и с не менее отличной силой. — Будешь бить? — с опаской полюбопытствовал Е Сю. — Как раз об этом думаю. Раз уж это единственное, что может тебя успокоить... — Старина Хань... — продолжить Е Сю не успел, потому что Вэньцин опять сделал такое же лицо, как в прошлый раз при этом обращении, а затем в мгновение ока ухватил Е Сю за ворот футболки. — Вэнь...цин... В глазах Вэньцина застыла растерянность, а хватка его немного ослабла, но Е Сю растерялся не меньше. Вот уж никак не ждал, что собственный голос его предаст и прозвучит так... так... Не к месту вспомнились слова Чэнь Гуо после поединка Е Сю и Хань Вэньцина в лаве: «Фан Жуй сказал, что вы там не дрались, а занимались любовью». Капитаны Очевидность, чтоб их... Ну и раз уж Е Сю передумали душить, он воспользовался шансом, чтобы навешать собак. — Что ты вообще себе позволяешь? Я всё бросил, примчался к тебе, а ты... И что это за выкидон такой? Тут решаются вопросы первостепенной важности, а ты спрятался и как будто ни в чём не виноват. Хоть бы что-то ответил на приглашение в сборную, а то думай что хочешь... Помаячил перед глазами десять лет и хватит? Ну уж нет! Я тебе не позволю отсиживаться в тылу! Вэньцин, чёрт бы тебя... — Что сказал?! — Вэньцин покрепче ухватил его за ворот и встряхнул. — Ты что вообще несёшь? На всё я ответил, какое ещё молчание? А сам? Пока побеждал, так всё нормально, а стоило разок проиграть, и ты сдулся? А потом и вовсе всё бросил и свалил в туман. Что тебе мешало прийти ко мне? — Мне всё равно нельзя было играть год, раз уж меня выставили... — Ты думаешь, я не помог бы тебе решить эту проблему? — Задушишь же... — просипел Е Сю из последних сил. Ворот перестал впиваться в шею, но вдох всё равно не получился. Все мысли до единой выдуло из головы под напором жёстких губ. Е Сю и осознать не успел сам факт поцелуя, а Вэньцин уже повернул голову. И губы Е Сю скользнули по его щеке. Вэньцин отпрянул, удерживая Е Сю на том самом чёртовом расстоянии вытянутой руки и надёжно прижимая к стене. На Е Сю он не смотрел. — Вызову такси. Тебе лучше уехать. — Ага, щас. — Я серьёзно. — А то что? — Сам не знаю, что с тобой сделаю. — А я очень даже не против узнать, что ты хочешь со мной сделать. Под взглядом Вэньцина Е Сю осёкся и умолк, но собственный взгляд не отвёл. Наконец понял, что же было не так. Взгляд как раз. Не зимний. Не тот, к которому привыкли все и даже Е Сю. Нынешний взгляд Вэньцина куда больше походил на то озеро раскалённой лавы, в которое они пытались друг друга окунуть. Под этим взглядом у Е Сю горела кожа, а ноги подкашивались. — Ты всё ещё хочешь сражаться со мной? Вэньцин медленно сдвинул руку и припечатал ладонь к стене над плечом Е Сю. Ближе, немного, но ближе... — Хочу. Е Сю прикрыл глаза, удовлетворённый ответом и осевшим на его губах выдохом Вэньцина. Через минуту глаза пришлось открыть: Вэньцин сбросил куртку и впихнул её Е Сю в руки. Снова склонился над раковиной, чтобы умыться, затем неопределённо махнул рукой и убрёл в спальню. Несколько озадаченный Е Сю помыкался по ванной, прихватил с крышки унитаза телефон, подсушил и, крадучись, двинулся к спальне. Хотел просто оставить телефон где-нибудь у Вэньцина под рукой. Дверь, по счастью, не скрипела, а в окно лился дневной свет, так что Е Сю ничего не своротил по пути к кровати. Вэньцин лежал на покрывале и спал. Видимо, вырубился сразу, как уронил голову на подушку. Телефон Е Сю под подушку и засунул. Помедлив, присел на край кровати. Чем дольше думал, тем лучше понимал, почему Вэньцин хотел выставить его за дверь. Вовсе не из-за того, что Е Сю намеревался на него вывалить. Потому что Вэньцин и сам мог похоронить Е Сю под грузом собственных страстей. А из-за того, что сейчас у Вэньцина творилось. Вэньцин всегда предпочитал играть честно и прямо. Он хотел победить открыто, а не волей случая или блефа и не за счёт удачи. И сейчас он вёл себя так же. Не хотел, чтобы Е Сю попал под горячую руку. Не хотел срываться на Е Сю и выплёскивать на него накопившееся беспокойство. Исходя из услышанного, Е Сю предполагал, что с матерью Вэньцина что-то случилось. Потому Вэньцин и был поглощён другим, а тут Е Сю явился и всё усложнил. Е Сю осторожно улёгся и повернулся лицом к Вэньцину. Смотрел. Не удержался и тронул пальцем морщинку меж бровей, погладил. Придвинувшись ближе, прислонился лбом к крепкому плечу и закрыл глаза. Сон подкрался незаметно. Разбудили его жужжание телефона и возня Вэньцина. — Как мама? — Хорошо. — Вэньцин вытянулся на спине и таким естественным движением подгрёб Е Сю себе под бок, что Е Сю блаженно зажмурился и нагло пристроил голову у Вэньцина на груди. Услышал ровное биение сердца, стало быть, Вэньцин не соврал. — Тогда я по-прежнему не готов тебя отпустить. — Я и не собирался сваливать. Пока что. — Не смотря ни на что? — Ты о чём? — выдержав паузу, уточнил Вэньцин. — Неважно. — Напоминать о тестовой программе и неудаче Вэньцина не хотелось. — Тогда спи. Е Сю подчинился с радостью, удобнее устроившись в объятиях Вэньцина. Когда он проснулся снова, солнечный свет за окном потускнел, а Вэньцин куда-то подевался. Вместо Вэньцина Е Сю обнимал подушку и скомканное покрывало. После короткого похода в ванную Е Сю отправился на поиски Вэньцина — нашёл по звуку: клацанье клавиш за проведённые за Славой годы превратилось в отличный маяк. Вэньцин торчал в гостиной за монитором и опять мучил тестовую программу. Судя по всему, он с каждым прохождением повышал уровень сложности. И пока у него всё шло отлично. Но стоило ему добраться до последнего уровня... Е Сю это уже видел. Попытка за попыткой. От девяноста до девяноста пяти процентов — очень даже хороший результат для про-игрока, но Вэньцин не выглядел удовлетворённым. Он мучил и мучил программу, стараясь выжать сто из ста. У него ничего не получалось. — Не хочешь передохнуть пару минут? — потянув за наушники, спросил Е Сю. — Как будто в паре минут есть смысл, — мрачно проворчал Вэньцин. Он с недовольством оглядел собственные ладони, приподнятые над клавиатурой, сжал кулаки и вздохнул. Е Сю тоже вздохнул, в который раз впечатлённый непрошибаемым упрямством. Он нагло пристроил подбородок на широком плече Вэньцина и негромко заговорил самым проникновенным голосом: — Играть на такой скорости постоянно бессмысленно. Это больше подходит для рывка в нужный момент. Если проходить последовательно, увеличивая уровень сложности, у тебя ничего не выйдет. Чтобы пройти программу на предельной сложности, тебе надо сразу её включать в таком режиме и проходить с наскока. Если не веришь, то как-нибудь попробуй. Сейчас же, когда твои руки напряжены из-за предыдущих прохождений, ты сделать это не сможешь. Сам же не хуже меня знаешь, что с разгоном АПМ игрок закрепляется на максимальной из комфортных для него скоростей, и контролировать АПМ после этого очень тяжело. И если после последовательных прохождений теста ты не можешь пройти его на предельном уровне сложности, это вовсе не значит, что у тебя проблемы. Это всего лишь значит, что ты перетрудился. — Я всё ещё могу выкинуть тебя за дверь, — задумчиво проронил Вэньцин, продолжая смотреть прямо перед собой. Однако он не пытался повести плечом и снова оттолкнуть Е Сю. — Можешь, но не выкидываешь. Ты само спокойствие во плоти, и я этому не рад. — Е Сю выпрямился, пристроил локти на спинке кресла и пошёл в атаку. — Я не сомневаюсь в твоей выдержке, Вэньцин. За десять лет ты никому не дал повода тебя хоть в чём-то заподозрить. Даже на мне сработало. И всем вокруг и мысли даже о дружбе между нами в голову не приходят. Но здесь и сейчас нет никого кроме нас. Твоя выдержка уже не нужна. Вэньцин поднялся из кресла, повернулся и окинул Е Сю тёмным взглядом. — Не хочу, чтобы ты жалел. Е Сю не знал, сколько градусов на поверхности солнца, но не сомневался, что все эти градусы теперь жили во взгляде Вэньцина и испепеляли его в доли секунды. — Моя интуиция подсказывает мне, что жалеть я точно не буду. — Е Сю постарался ответить Вэньцину столь же обжигающим взглядом. Он не пытался угадать, каким был опыт Вэньцина и был ли этот опыт вообще. И думать о таком не хотелось. Не хотелось представлять, что кто-то другой мог привлечь Вэньцина, заинтересовать больше, чем Е Сю, пусть даже на мгновение. Да, он отчаянно верил, что всё это время, все эти годы Вэньцин мечтал лишь о нём. Наивно, но Е Сю не мог иначе. — Фан Жуй подложил мне в сумку презервативы... — Ничего не хочу об этом знать. — Вэньцин сделал всего один шаг, а Е Сю уже обдало жаром от его близости. — Но... За пояс сцапали крепко, не вдруг вырвешься. И дыхание перехватило, едва Вэньцин привлёк его к себе. — Хватит. — А если я передумаю? — Чем тревожнее была ситуация, тем легче Е Сю удавалось молоть чушь. — Заранее сочувствую. Вэньцин не отпускал и ждал. Всматривался и проявлял терпение. Е Сю чувствовал себя книгой, которую Вэньцин внимательно изучает. Вопреки собственным словам, Е Сю не сомневался. Он многое мог бы сказать. Например, о том счастье, что испытал всего лишь от единственного — прерванного — поцелуя, первого в его жизни. Или о той тихой радости, что на него снизошла, подобно благодати, когда он всего лишь спал в одной постели с Вэньцином. Он мог бы сказать о коротких мимолётных прикосновениях, о тёплых и уютных объятиях, о безудержной весёлой игре в Славу на одной стороне... Е Сю утолил потребность в счастье и этим. Сполна утолил. И он мог бы сказать о редких возможностях, потому что жизнь в последние годы его не баловала, а заставляла считаться с реальностью. И он считался. Он помнил о собственных обязательствах. Помнил об обязательствах Вэньцина. Он знал, что возможности, подобные этой, редки, скоротечны и драгоценны. По этой причине Е Сю хотел получить так много, чтобы хватило до следующего раза, и неважно, когда именно следующий раз случится. Если вообще случится. Он мог бы многое сказать, но не сказал. Вэньцин всё это знал не хуже, чем он. Вместо слов Е Сю предпочёл обнять Вэньцина и подарить ему поцелуй. Тот самый, которому его научил Вэньцин. Е Сю всегда быстро учился. И этот поцелуй лучше всего отражал решимость Е Сю. Е Сю хотел всё. Как и всегда. Он решил не изменять себе ни в чём. В любви — тоже, даже если его любовь такая странная и неправильная, настоявшаяся с годами, та любовь, которую и признавать отказывались, прятали, отрекались, обзывали чем угодно и как угодно. Ещё немного, и она переросла бы в одержимость, наверное, болезненную неуправляемую страсть. Е Сю прямо сейчас ощущал близость границы. Осталось совсем чуть, чтобы перешагнуть и провалиться в бездну. До дивана им не хватило пары шагов. Пушистые коврики на полу оказались мягче, чем Е Сю предполагал. Кончиками пальцев он касался лица Вэньцина, оглаживал резкие черты, трогал скулы и поражался. Ждал, что Вэньцин сомнёт его своей тяжестью. Ошибся. Вэньцин оказался легче, чем предполагалось. Широкие плечи, крепкая грудь, но когда Е Сю забрался ладонью под футболку, обнаружил, что без труда мог пересчитать рёбра. Худой и жилистый. Скомканная футболка упала на сумку, и Е Сю с упоением огладил ладонями спину Вэньцина. От частых поцелуев дыхание безнадёжно сбилось. Спасибо и на том, что Вэньцин не стал язвить и напоминать, что кое-кто дымит как паровоз. Е Сю сам различал на собственных губах табачную горечь, но Вэньцин не упрекал, не колебался и не отказывался. Его поцелуи оставались искренними и ошеломляющими, жадными. Пустынный скиталец как будто впервые дорвался до источника и не мог распробовать вкус воды. Е Сю с отчаянной решимостью цеплялся за короткие волосы у Вэньцина на затылке. Пытался вжать его в себя, удержать, хоть как-то проконтролировать и потрогать сразу всего. Получалось так себе, но Е Сю не сдавался. Сражался с упрямством с брюками, пока не расстегнул и не коснулся твёрдого и влажного от смазки члена. Неловко раздвинул ноги, чтобы Вэньцин мог плотнее прижаться к нему бёдрами. Поцелуем заглушил низкое рычание и содрогнулся всем телом, отчётливо прочувствовав близость Вэньцина, пылающий жар его кожи — даже через собственную одежду. Е Сю ничего не мог с собой поделать. От возбуждения его всего било крупной и отлично заметной дрожью. Даже руки тряслись, как у наркомана. Посмотреть друг другу в глаза было плохой идеей. Может, Е Сю и спровоцировал всё вот это, но он оказался не готов к концентрированным эмоциям, копившимся на протяжении десяти лет. Потому что сейчас это выглядело так, словно эмоции копились все десять веков. И стоило умножить всё на два. Эмоции двоих одному в себе не удержать. Вэньцин молча стягивал с Е Сю одежду, не заботясь о её целости. Помечал кожу губами и пальцами, не разрешал ускользнуть. Он ни слова не сказал, но в его чувствах Е Сю не сомневался вовсе. Они думали одинаково здесь и сейчас. Безупречность в течение десяти лет стоила Вэньцину недёшево, и он тоже нуждался в заряде, чтобы продолжать. Честно говоря, Е Сю было уже всё равно, что там Вэньцин будет с ним делать и как. Он получил ту самую предельную близость, которой так хотел, чувствовал дыхание Вэньцина и хотел его губы на своих. Он даже нетерпеливо ждал боли — боль позволила бы уцепиться за реальность и не сойти с ума. Наверное, боль немного спасла бы его. И лучше бы... поскорее! Вэньцин без капли стыда или смущения изучал его. Трогал, гладил, щупал — беспокоил касаниями и следующими за ними по пятам впечатлениями. Е Сю шумно выдохнул, его снова тряхнуло и сковало напряжением — Вэньцин провёл пальцами от основания члена до головки, обратно и неторопливо огладил кожу под мошонкой. Стерпеть это и ничего не сделать? Как же... Запястья Е Сю Вэньцин перехватил играючи. Тяжело дыша, крепко связал их содранной недавно с Е Сю футболкой. — Грязно играешь, — сбивчиво пробормотал Е Сю в попытке руки освободить. — Если не успокоишься, обломаемся оба. — Вэньцин твёрдо припечатал ладонь к груди Е Сю и помешал приподняться. — Тебе-то откуда знать? — Е Сю снова завозился и опять потерпел поражение. Вэньцин сдёрнул с дивана подушку, подсунул Е Сю под задницу и отстранился, переводя дух. Облизнув губы, осмотрел валявшегося на коврике Е Сю. — Бригада добровольцев для оказания помощи пострадавшим от тайфунов и землетрясений. Медицинская база входит в обязательные условия. Не хочешь уступать и отдавать инициативу? — Пойдёшь ко мне в команду? — с наглым видом улыбнулся Е Сю. Этот вопрос Вэньцин пропустил мимо ушей. — Будем считать это тренировкой. — И Вэньцин бесцеремонно влез в чужую сумку. Конверт с презервативами нашёл без труда, ещё и тюбик со смазкой обнаружил, до которого Е Сю добраться не успел. — А команда тебя любит... — Ты не представляешь, как они полюбят тебя, — фыркнул Е Сю. — Если у тебя получится, конечно. — Точно получится, раз уж ты мешать не будешь. — Может, гм... развяжешь? — Нет уж. — И не развязал, мерзавец. Е Сю всё бы отдал за возможность прикоснуться к Вэньцину, но со стянутыми футболкой запястьями в движениях он был заметно ограничен. Не то чтобы совсем никак, но и не так, как необходимо. Е Сю молча страдал, и чем дальше, тем сильнее ему хотелось потрогать Вэньцина. И никак. Он мог лишь закинуть связанные руки Вэньцину на шею и тем самым удержать, чтобы поцеловать в губы. Скользкими от смазки пальцами Вэньцин ощупывал его бёдра, мял ягодицы и дразняще проводил между. Отрывался сполна. — Подумать только, что я сам кинулся тигру в пасть... — вздрагивая и задыхаясь, прошептал Е Сю Вэньцину в губы. — Тигр ну очень долго ждал. — Тихо выругавшись, Вэньцин отодвинулся, вот только трогать не перестал. Проводил пальцем между ягодицами и поглаживал плотно сомкнутые края. Иногда надавливал легонько и снова поглаживал, пока Е Сю не расслабился достаточно. Зажмурившись, Е Сю это выдержал. Правда, желанная боль не пришла. Было странно и непривычно, и необъяснимо горячо. Е Сю попытался отпихнуть Вэньцина ногой, чтобы тот перестал массировать и разминать мышцы внутри. Размечтался... Вэньцин с лёгкостью подхватил его ногу и закинул себе на плечо, ничуть не ослабив натиск. — Умница какой. Давай теперь другую. В кои веки дар речи изменил Е Сю, а все подходящие к случаю слова вылетели из головы. Он мог лишь подрагивать всем телом в такт плавным толчкам. Впрочем, спорить с Вэньцином ему тоже не хотелось. Он помнил, зачем кинулся тигру в пасть, и понимал не хуже Вэньцина, что спешка может всё испортить. В конце концов, Е Сю ничем таким не занимался, с парнем — тем более. Глупо ждать от новичка достижений, поражающих воображение. Да и Вэньцин не стал бы его связывать, если бы рассчитывал на опыт. Опыта не было — одна голая теория, которой владел Вэньцин, и если Вэньцину мешать, ничего хорошего не получится. Обидно, но ладно. Е Сю хотел, чтобы получилось отлично, а значит, Вэньцину флаг в руки. Вместо флага Вэньцин предпочёл тюбик со смазкой — приказывать ему у Е Сю никогда не выходило. Но стоило подумать над приобретением такого игрока — в «Счастье» Вэньцин лишним никогда не будет. Пока Е Сю мечтал, Вэньцин плотно прижал тюбик к анальному отверстию, плавно толкнул и выдавил смазку прямо внутрь. Е Сю возмущённо ловил ртом воздух, будучи не в силах сказать что-либо. Внутри у него будто льдом всё сковало из-за внезапной прохлады. Вэньцин невозмутимо отложил смазку и принялся разогревать касаниями края: тянуть, тереть, поглаживать, изредка проскальзывая пальцами внутрь. Е Сю был слишком поглощён собственными чувствами, чтобы замечать чужие трудности. Короткие остановки и задержки выводили его из себя, и ему совершенно не хотелось думать, каково там Вэньцину. Хриплый шёпот, которым поносили мерзавцев, последний стыд потерявших, его возбуждал, а не приструнивал. — Ну?! — Иди нахрен... — Туда и хочу. Доставай уже пальцы и засунь его в меня. — Если не уймёшься, то я кончу прямо сейчас. — Это угроза?! — возмутился Е Сю таким подлым шантажом. Вот уж от кого не ждал... — Это честное и последнее предупреждение, невозможный ты сукин сын... — Вэньцин придержал Е Сю рукой и постарался немного отодвинуться. Дышал он часто и коротко. Выглядел и вовсе сказочно: по всему телу рельефно проступили напряжённые мышцы, кожа блестела от пота, а твёрдый член с крупной головкой тяжело покачивался. Е Сю облизнул губы и попытался представить этот крепкий ствол у себя во рту. Запястья заныли, едва Е Сю потянулся руками, чтобы хоть потрогать. Вэньцин цепко сжал скрученную футболку, навалился и заставил Е Сю закинуть связанные руки за голову. И когда Е Сю смотрел на него снизу, то в самом деле испытывал чувство, будто сейчас находится всецело во власти Вэньцина. Долго мириться с таким раскладом он просто не мог. Е Сю вскинулся, чтобы поцеловать Вэньцина. Вэньцин не стал сбегать — на поцелуй ответил с ошеломляющим пылом. Е Сю вздрогнул от прикосновения — большая ладонь на бедре обжигала. Вэньцин крепче сжал пальцы, сминая мышцы, потянул к себе. Е Сю забыл, как дышать. Округлая головка скользнула по ягодице, оставив влажный след на коже, упёрлась в разгорячённые края. Вэньцин до боли прихватил зубами нижнюю губу Е Сю и наконец толкнулся, раскрывая Е Сю на толщину головки. Е Сю глухо замычал. Отчётливо ощущал, как натягивались края и раздвигались мышцы, неохотно поддаваясь и впуская член. Ягодица болезненно ныла от того, как сильно её стиснул Вэньцин. Он больше не двигался, прерывисто дышал, зато тискал ягодицу от души, будто в попытках попрочнее уцепиться за воображаемый якорь. Е Сю чуть ли не плакал от отчаяния, потому что пообвыкся уже и хотел большего, но нет. Вэньцин уткнулся носом ему в шею, молчал и, чёрт бы его побрал, не шевелился. — Ты там уснул, что ли?! Вэньцин глухо зарычал ему в шею, а потом куснул. Видимо, вознамерился сделать всё, чтобы Е Сю после всю жизнь ходил в одежде с высокими глухими воротниками. — Заткнись! — Вэньцин говорил хрипло и сбивчиво, но вполне связно. — Я впервые в жизни вижу тебя раздетым, доступным и моим. И не знаю, с чем это вообще сравнить можно. Хочешь, чтобы я накинулся на тебя и затрахал до смерти? Это никто не оценит, кроме меня. А я хочу, чтобы оценили оба и оба потом сдохли к чёрту. Но сдерживаться, когда делаешь это с тем, кто тебе нравится, сложнее, чем я предполагал. Поэтому хватит выкручивать мне яйца. Просто дай мне минуту. Е Сю закинул связанные руки Вэньцину на шею, легко тронул губами плотно сжатые губы Вэньцина и улыбнулся. — Я не расстроюсь, если в первый раз выйдет всё комом. — Расстроюсь я. В отличие от некоторых, я не бесстыжий, поэтому смириться с провалом не смогу. — Чудно. Ты так и продолжишь нависать надо мной с наполовину засунутым в меня членом? Или всё-таки проверишь глубину? Уверяю абсолютно честно — с головой точно не окунёшься и не потонешь... Е Сю возмущённо замычал в жёсткую ладонь — Вэньцин ловко зажал ему рот. — Со мной это никогда не работало. Но я учту на будущее, что тебе необходим кляп. Хотя... — Вэньцин сдвинул ладонь, однако воспользоваться свободой Е Сю не успел. Поцелуи работали не хуже кляпа, да и нравились Е Сю намного больше. Вэньцин тоже это учёл. Он всё ещё не двигался, зато отвлекал Е Сю поцелуями и лёгкими касаниями. Чуть позже вновь смял ладонью ягодицу, придержал и толкнулся, входя глубже. Очередная остановка Е Сю уже не возмутила — Вэньцин тоже быстро учился. Во время вынужденных остановок он успешно отвлекал Е Сю и собирался с силами. Наверное, необходимость в этом всё-таки была, потому что Е Сю не удавалось поначалу безупречно следовать за темпом, и член Вэньцина двигался туго, словно преодолевая сопротивление. Е Сю честно пытался расслабиться полностью, но сделать это всем телом сразу не получалось. В итоге Вэньцин жёстко толкнулся, вдвинув член в Е Сю глубоко, и замер. Неторопливо гладил по щеке и шее, отводил со лба прилипшие к коже пряди и коротко прикасался губами к уголку рта, пока Е Сю потряхивало. Е Сю старался выдохнуть, распустить мышцы, которые внутри как будто напряжённо пульсировали и сжимались вокруг члена. Ни черта не выходило, конечно. Только когда Е Сю перестал думать об этом и смирился, тогда тело более или менее подстроилось. Если Е Сю умом понимал и принимал сразу факт проникновения, то телу на это потребовалось больше времени. Вообще Е Сю до этого мгновения и не подозревал, что способен управлять всеми собственными мышцами, даже вот теми... Стоило ему расслабиться, и подгонять Вэньцина не потребовалось. Вэньцин сам взял сразу такую скорость, что у Е Сю спина бы вот-вот задымилась из-за активного трения о несчастный коврик. Подушка вообще из-под задницы куда-то подевалась. Но Е Сю и не думал просить об остановке, да и не смог бы. Получалось лишь удовлетворённо стонать — отрывисто и сбивчиво. Перспектива быть затраханным до смерти заиграла новыми красками. До внезапной остановки в тот самый миг, когда Е Сю честно собирался кончить. Е Сю хотелось расплакаться от обиды. Да что за чёрт?! Вэньцин не просто отодвинулся на этот раз, а и вовсе приподнялся, лишив необходимого сейчас чувства наполненности. Остались только растянутость и опустошённость. Вэньцин придержал руки Е Сю, по-прежнему накинутые «петлёй» на его шею, потянул вверх, вынуждая встать на ноги, затем решительно подхватил. Куда Е Сю несли и зачем, Е Сю не волновало совершенно. Он предавался ломке, тоскуя по маячившему недавно перед самым носом оргазму. — Ты человек вообще? — обиженно проворчал Е Сю, прижавшись губами к коже под ухом Вэньцина. Поцеловал в отместку со всей страстью. Вэньцин не удостоил его ответом, зато уложил на кровать и снял руки Е Сю с шеи, чтобы развязать их. После он легонько помассировал запястья, наклонил голову и медленно провёл языком от основания ладони к локтевому сгибу, рисуя на коже широкую влажную полосу. Выпрямившись, он окинул Е Сю жадным взглядом. Коснулся кончиками пальцев ноги, провёл по внутренней стороне бедра в немой просьбе. Отказывать ему Е Сю не собирался и послушно раздвинул ноги. Собственный стоящий колом член невыносимо давил на низ живота и требовал разрядки. Желательно, немедленно. Вэньцин уже знакомо подложил под зад подушку и поставил колено на край кровати. Умудрился даже прихватить с собой один из презервативов, чтобы обновить и продолжить. Е Сю немного выровнял дыхание из-за этой задержки, правда, оно снова засбоило, едва Вэньцин оказался чересчур близко. Скульптурная правильность его шеи, плеч, рук сводила Е Сю с ума. Молчаливое восхищение во взгляде Вэньцина сводило с ума ещё хлеще, как и обжигающее желание. Доказательство этого желания твёрдо прижималось к бедру Е Сю, пока Вэньцин целовал его и гладил ладонью по животу. Пальцами Вэньцин провёл между ягодицами, приставил член и протолкнул головку внутрь. Наклонился ниже, упираясь ладонями в матрас рядом с плечами Е Сю, выдохом согрел губы, тронул их кончиком языка и вдавил Е Сю в матрас жёстким толчком. Е Сю крепче сжал коленями бока Вэньцина, подаваясь навстречу, поймал губами язык, чтобы пососать и неохотно отпустить. Новый глубокий толчок заставил его шумно выдохнуть и потянуться за очередным поцелуем. Вэньцин никуда не торопился и двигался без спешки, размеренно. Вдвигал член до упора, плавно отодвигался, почти выходил и так же неторопливо возвращался, вновь заполняя собой. Е Сю почти привык к такому темпу, когда Вэньцин решил ускориться. Небрежно смял в ком все чувства Е Сю и поджёг. Стиснул ладонями запястья Е Сю, вдавил в матрас. Раз за разом врывался в его тело, отрывисто ударяя напряжёнными бёдрами по ягодицам и подогревая этими частыми звонкими шлепками густеющее возбуждение. Всем телом Е Сю содрогался в одном ритме с быстрыми толчками. Задыхался от жара, которым сумасшедше опаляло его всякий раз, когда его собственный член шлёпал по низу живота. Новая внезапная остановка и тягучий поцелуй. Е Сю вскинул освобождённые руки, чтобы запустить пальцы в волосы Вэньцина, привлечь ближе, кончиками пальцев пробежаться по твёрдым скулам, опробовать на мягкость густые ресницы. Вэньцин качнул головой, слегка прихватил зубами за нижнюю губу и вскинулся. Подхватил бёдра Е Сю и, удерживая на весу, дёрнул на себя. Е Сю широко раскинул руки и вцепился в смявшееся под ним покрывало. Пытался удержаться хоть как-нибудь, пока Вэньцин сжимал его бёдра и насаживал на член то медленно и глубоко, то быстро и коротко. Зато наконец Е Сю смог оценить все прелести смены темпа. Возбуждение из-за этого не спадало ни на миг. Не дотягивало до предельной границы, но оставалось невыносимо приятным. Тем самым, которое хотелось удержать надолго. Быть может, навсегда. А ещё Е Сю безумно нравился вид на Вэньцина снизу. Отчётливо проступившие мышцы на руках из-за увеличившейся нагрузки, приоткрытые губы, «пьяный» взгляд, капли пота на шее и груди. Е Сю не удержался — рывком вскинулся, ухватился за широкие плечи и слизнул каплю под ключицей. Толкнул в грудь, опрокинув Вэньцина, и порывисто опустился на член сам. Ладно, погорячился... С этим стоило повременить. — Псих... — Не двигайся, — едва слышно попросил Е Сю и свалился на Вэньцина, задыхаясь от полноты ощущений. Не то чтобы это было больно, скорее, внезапно. К такой наполненности Вэньцином Е Сю оказался не готов, зато в будущем внимательно прослушал короткую лекцию о жёстких позах. Пока же Вэньцин мягко прижимал его к себе, не двигался и гладил ладонью по спине. Губами прикасался к виску и ждал. Е Сю определённо с Вэньцином повезло. Когда его трясло и било дрожью от возбуждения, он переставал соображать. Зато Вэньцин рассудок сохранял. Трудно или легко — это не так важно, важно, что он заботился не только о себе. Честно признавал, что подкован лишь в теории, но с неизменной решительной свирепостью кидался в бой. И оправдывал ожидания. Друг или соперник, но на Вэньцина всегда можно было положиться. Его уверенность в себе успокаивала Е Сю. Конечно, Вэньцин почти не говорил о собственных чувствах, но это и не требовалось. Если бы Е Сю бросил тлеющий окурок в озеро бензина, результат всё равно получился бы бледнее того океана бушующего пламени, что сейчас отражался в глазах Вэньцина. Вэньцин вообще выглядел собой обычным, отличался один только взгляд. И этот взгляд полностью Вэньцина менял, превращал в сгусток сплошной страсти. Подобный взгляд Е Сю видел у Фан Жуя, но страсть Фан Жуя отдавала привкусом безумия и запредельной логики, какую не всякому дано постичь. А Вэньцин оставался прямым, честным и в рамках нормальной человеческой логики. Он не пугал, а вызывал доверие. Вот и теперь дождался расслабленности Е Сю, заставил приподняться и сесть. — На колени, — коротко скомандовал. — Теперь наклонись и прогнись. Е Сю руками сжал подушку и прогнулся, выставив задницу и доверив её Вэньцину. Вжался лицом в подушку и закусил губу. Стоило Вэньцину огладить ладонями его бёдра и накрыть ягодицы, как Е Сю снова зазнобило от возбуждения. Вэньцин наверняка отлично чувствовал при касаниях, как Е Сю колотит. Холодно не было, но дрожь не проходила, только усиливалась с каждым новым прикосновением. Е Сю повернул голову — дышать в подушку получалось так себе. Глухо застонал, когда Вэньцин положил ладонь ему на шею, а после провёл вдоль позвоночника. Вэньцин замедлился на копчике, слегка помассировал кожу и скользнул ниже, пробираясь пальцами между ягодицами. Сжал ягодицы ладонями, раздвинул и потёрся членом, растягивая чуть саднящие края отверстия, немного проникая внутрь головкой и опять потираясь о края. Е Сю больше не рыпался, положившись на Вэньцина полностью. Ему нравилось побеждать, но он никогда не был глупцом. Как бы ему ни хотелось выплеснуть на Вэньцина эмоции десятилетней выдержки, пока он не мог это сделать правильно. Захлёбывался возбуждением и терял себя. Стонал с упоением, яростно стискивая подушку, пока Вэньцин заполнял его членом и сжимал до боли ягодицы. Задница горела огнём. Снаружи. Е Сю казалось, что пальцы у Вэньцина из титанового сплава. Мало того, что синяки обеспечены, так он ещё наверняка и сидеть неделю нормально не сможет. Но это ничего не значило на фоне непрерывной дрожи. На каждом толчке Е Сю утыкался лицом в подушку, глуша ею несдержанные и громкие стоны. Сдерживаться надоело до чёртиков. Надоело прятать даже от себя постоянно нарастающее возбуждение и неподдельное удовольствие. Близость Вэньцина и его присутствие буквально повсюду кружили Е Сю голову. Подушка тоже пахла Вэньцином. Е Сю вцепился в бедную подушку зубами, продолжая глухо постанывать на бесконечных толчках. Когда Вэньцин замедлялся, Е Сю яростно подавался назад и насаживался сам, отчаянно желая добраться до предела. Вэньцин обхватил его рукой за пояс, провёл ладонью по животу и сжал член. Передавил у основания и задвигался ещё медленнее. Е Сю обречённо всхлипнул, опять укусив подушку. Вэньцин не намеревался заканчивать прямо сейчас, он хотел ещё. Вэньцин всегда хотел больше, чем все прочие. Одно сплошное непаханое поле амбиций. — Кончить... Мне нужно кончить... — прохрипел Е Сю в подушку. Вэньцин в ответ самым наглым образом ущипнул его за зад. Больно! От боли возбуждение схлынуло, да так, что и член обмяк. Зато Вэньцин крепче сжал бёдра Е Сю и взял быстрый темп, опять вынуждая Е Сю утыкаться лицом в подушку и хрипло стонать на резких и мощных толчках. Быстрее, ещё быстрее. До замаячившего впереди проблеска светлого будущего. — Да... Е Сю прикусил язык, потому что Вэньцин вновь остановился, едва различил наполненный страстной мольбой звук. Пока Е Сю натужно разгонял мозги в попытках предугадать следующий ход вечного соперника, Вэньцин опрокинул его на спину, вжал собой в матрас и огладил широко раскинутые в стороны ноги. Мучительно медленно вёл пальцами от колен выше, тревожил щекоткой кожу на внутренних сторонах бёдер. Подхватил ладонью мошонку и плавно сжал, будто оценивая на ощупь тугие яички. Е Сю снова било дрожью, захлёстывало с головой. От паха до загривка пронизывало жаром. Он обмяк под тяжестью Вэньцина. Сил не осталось ни на что. Е Сю сам себе казался забытой в пепельнице сигаретой, медленно тлеющей до самого фильтра. Он позволил Вэньцину целовать себя, прихватывать язык зубами, покусывать. Что угодно, лишь бы Вэньцин наконец унялся. Вместо этого Вэньцин устроился между его раскинутых в стороны ног на коленях, затем подхватил и заставил сесть сверху. Е Сю покорно обхватил Вэньцина руками за шею и сцепил ладони в замок, чуть откинулся назад. Вэньцин подхватил его под ягодицы, приподнял и осторожно стал опускать. Е Сю затаил дыхание, зажмурился. Чувствовал, как плавно скользит по члену. Не до конца. Вэньцин удержал его. И Е Сю заскользил по члену вверх. Почти соскочил и ринулся обратно. Вэньцин снова удержал его, не позволив насадиться с размаха. Ещё пару раз вверх и вниз — и Е Сю распробовал это. Ему понравилось задавать собственную скорость под контролем Вэньцина, уберегавшего от недавней ошибки. Распахнув глаза, Е Сю встретил взгляд Вэньцина, потянулся к нему, продолжая подниматься и опускаться. Они ловили губы друг друга, и Вэньцин стискивал ягодицы Е Сю с неизменной силой. Е Сю теперь плохо различал ноющую боль под пальцами Вэньцина и нарастающее внутри тепло удовольствия. Отделить одно от другого сейчас было попросту невозможно. Или ему понравилось, как Вэньцин цеплялся за него. А ещё стоило подумать, как после Вэньцин поцелуями пересчитает оставленные на ягодицах Е Сю синяки... Это слишком. Вэньцин рассудил так же и уронил Е Сю на спину, знакомо сжал запястья, припечатав их к матрасу. С его подбородка скатилась капля пота. Шумное дыхание Вэньцина терялось в таком же шумном и прерывистом дыхании Е Сю. Вэньцин упирался выпрямленными руками в матрас, одновременно удерживая в плену запястья Е Сю, и яростными рывками опять и опять выбивал из Е Сю короткие стоны. К чёрту контроль, да и нужда в нём отпала — Е Сю лежал полностью расслабленный и податливый. Он по-прежнему дрожал и предвкушал. То удовольствие, что он ощущал, перестало быть определённым. Он и под дулом пистолета не смог бы ответить, где ему лучше всего, — удовольствие разливалось повсюду, дотягивало до кончиков пальцев на ступнях и кистях, нежно покалывало под кожей буквально везде, отдавалось лёгкой щекоткой на затылке, шумом в висках и неотвратимо заполняло Е Сю до отказа, распирало изнутри, чтобы сломать и взорвать, и выплеснуться наконец. Запомнить удалось лишь блаженное умиротворение. И его Е Сю ощущал, когда проснулся. Обнаружил себя лежащим поперёк кровати. Внизу на полу белел ворох скомканных салфеток, а под ним виднелся завязанный узлом... неважно. Е Сю не помнил, что было после оргазма. И не помнил, как уснул. Повозившись, сообразил, что спал не просто поперёк кровати, а ещё и поперёк Вэньцина. Осторожно сдвинулся, пристроился у Вэньцина под боком и принялся изучать расслабленное лицо. Во сне в эту минуту Вэньцин не хмурился, но морщинка меж бровей осталась. Е Сю вздохнул и кончиком пальца попытался морщинку разгладить. Вэньцин шумно фыркнул, повернулся на бок и подложил под щёку ладонь. Придвинувшись ближе, Е Сю продолжил Вэньцина разглядывать. Разглядывал, чтобы приглушить ощущения. Задница ныла, как и мышцы на внутренней стороне бедра, между ягодицами сладко саднило — до той степени сладко, что хотелось повторить всё, что уже было. За окном темнело слишком стремительно, чтобы Е Сю мог и дальше разглядывать Вэньцина. На миг он застрял на подсчётах, но так и не вспомнил, какой нынче день. От расстройства придвинулся к Вэньцину вплотную и осторожно обхватил одной рукой за пояс. Вэньцин завозился под одеялом, улёгся на спине и привлёк Е Сю ещё ближе. Подставил плечо вместо подушки. Пальцами от локтя до запястья, запятнанного синяками. Кончиками пальцев Вэньцин погладил пальцы Е Сю и мягко сжал в своей большой и тёплой ладони. Тогда и стало ясно, что Вэньцин тоже проснулся. Его лицо терялось в подступающей уверенно темноте. Терялось минута за минутой, пока у Е Сю не остались лишь касания. Но и Вэньцин теперь лица Е Сю не видел. Можно поговорить. — Так что насчёт твоего перехода в «Счастье»? Мы, конечно, не сможем платить тебе столько же, сколько ты получаешь сейчас, но деньги вряд ли так сильно тебя беспокоят. Зато взгляни на перспективы. Быть в составе действующего команды-чемпиона... — Фан Жуя ты так же разводил? — Голос Вэньцина звучал спокойно и обыденно. Е Сю с обидой насупился. Он тут распинался, а Вэньцин и ухом не вёл. — Иначе. Ревнуешь? — Ты помнишь, что я тебе ответил? Хочу. Я всё ещё хочу сражаться с тобой. И хочу тебя победить. Если я перейду в «Счастье», тебе придётся или идти в другую команду, или создавать ещё одну новую. Как мне прикажешь тебя уделывать, если мы будем в одной команде? — Тебе не нравится играть со мной? — Нравится. Но играть против тебя мне нравится ещё больше. Нравится так же сильно, как слышать твои стоны и снова брать тебя, и видеть, что ты счастлив. Поэтому старайся изо всех сил. Старайся не проиграть. Чем отчаяннее ты будешь стараться, тем счастливее сделаешь меня. — Разве ты хочешь не победы? — Я хочу победы, но на самом деле она вторична. Важнее искреннее соперничество. Когда знаешь, что твой противник выкладывается на все сто, чтобы не уступить. И что ты тоже выкладываешься на все сто. Тогда поражение многому учит, как и победа. Я хочу состязаться с тобой до тех пор, пока могу. Мне не так много осталось, ты знаешь, поэтому не смей сдаваться сейчас. — Не говори так, — попросил Е Сю, приподнявшись на локте и до боли в глазах всмотревшись в темноту. — А как говорить? Я старше тебя, а в отставку ты первый побежал. Дважды. Ещё раз сбежишь, и я не знаю, что с тобой сделаю. Мои руки пока не дрожат и на что-то ещё способны. Пока это так, не смей сбегать. Пока я могу сражаться, ты должен сражаться тоже. Я никогда не просил тебя о большем и не попрошу. Захочешь дать больше, дашь сам. — А потом? Что ты будешь делать потом? — Вот потом и видно будет. К чему забивать себе голову ерундой раньше срока? — Ты так и не сказал, что ответил. Тебя всё ещё ждут в национальной сборной. — Меня ждёшь только ты, паникёр несчастный. Я ответил, что занят подготовкой команды к следующему чемпионату. — Но почему? — Е Сю теперь уже сел и попытался на ощупь найти Вэньцина. Нашёл без труда, беспомощно тронув ладонью плечо. — Ты забыл? Я старше тебя. И я реалист по жизни. Я слишком стар для этих перемен. Когда мировой чемпионат станет привычным этапом в Славе, моё имя превратится в историю. Ну и зачем? Эта цель в моём нынешнем положении не то чтобы недостижима, а попросту бесперспективна. Зато грядущий чемпионат в привычных рамках вполне достижим и перспективен. На этой сцене, нашей с тобой сцене, я вполне могу сражаться дальше. Столько времени, сколько ещё мне осталось. Потом Слава уже станет моим увлечением, а вот профессиональное поприще изменится. Но если тебе потребуется совет, обращайся в любое время. Е Сю молча придвинулся и улёгся, прижавшись щекой к плечу Вэньцина. Самообманываться приятно, но найти слова, которыми удалось бы возразить Вэньцину, Е Сю не мог. Ему очень хотелось возразить и наплести чуши так, чтобы не то что Вэньцина, а даже себя убедить, но... Лгать Вэньцину не получалось. Е Сю сам думал об этом немало в последний год. И видел Вэй Чэня, видел те трудности, с которыми сталкивался старший в силу возраста. И если Е Сю сам же признавал, что уже не тот, то каково было Вэньцину? Вэньцин и впрямь старше. Недавно в прессе шутили на эту тему и называли Вэньцина «старичком», который ещё остаётся в строю. Быть самым старшим среди игроков всех команд... Е Сю нашарил под одеялом ладонь Вэньцина и крепко сжал обеими своими. — Не хочу, чтобы ты уходил. — Как будто я хочу уходить. Но мне придётся. Однажды. — Вэньцин отнял руку, выпростал из-под одеяла, подсунул Е Сю под голову и приобнял, задев пальцами плечо. — Это было так, как тебе хотелось? Или ты разочарован и уже жалеешь? — Заткнись, — буркнул Е Сю. — Представлял иначе? — Никак не представлял. Не получалось, — помолчав, честно признался Е Сю. — Ты будешь смеяться, если я скажу, что хочу опять? Сам-то как представлял? — Никак. Я всегда старался об этом не думать. Не получалось, конечно. — Вэньцин вздохнул и кончиком пальца провёл по плечу Е Сю в мимолётной ласке. — Иногда воображал всякое, но только начало. Потом меня вырубало намертво. Лет пять назад, как раз накануне матча, мне приснился сон. — Гм... сон? Про меня? — Мы были там оба. И там всё было можно. — Вэньцин хмыкнул в темноте. — Когда я проснулся, то обнаружил, что так круто оттрахал собственные кулаки, что во время матча показал худшую в моей жизни игру. Пальцы сводило из-за ночных трудов. Но самое обидное — я почти ничего из сна вспомнить не мог. Помню только, что ты хотел быть моим и был. Е Сю вновь потянулся к Вэньцину. В темноте умудрился отыскать его лицо, провести ладонью по щеке, скуле. Придвинувшись ещё ближе, коснулся губ. Осторожно сделал вдох и поцеловал. — Это больше не сон. Когда старые обещания выполняются, дают новые. Я буду играть в Славу для тебя. И сделаю всё, чтобы ты как можно дольше оставался на про-сцене. Ты опытный генерал, Вэньцин, и со временем твой опыт только растёт. Даже если твои руки тебя перестали устраивать, ты по-прежнему лучший страйкер Славы. И ты по-прежнему лучший из всех моих соперников. Я не отпущу тебя хотя бы в этом. И если всё прочее когда-нибудь перестанет иметь значение, это вот не изменится никогда. Если потребуется, я заставлю тебя сражаться вечно. — Какой бесстыжий пафос. В этом весь ты. Пустозвон и проходимец. — Заметь, пустозвон и проходимец, на которого у тебя стоит как Эверест, хе-хе. — Опять просишься в пасть к тигру? — Тигр твердит, что очень стар. Боюсь, у него не осталось сил. Совсем сдал, бедняжка. Мне даже стыдно в пасть бросаться. — Это тебе стыдно? Что ты там пытаешься найти? Чёрт... — Я могу убить за сигарету. Сигареты остались в гостиной. Идти туда мне лень, — принялся обстоятельно объяснять Е Сю, копошась под одеялом. — И я не настолько гибкий, чтобы раскуривать собственный кальян. Придётся воспользоваться твоим. — Ты лучше бы выспался. Уйди... — Ого, а старичок с бо-о-ольшим сюрпризом. Толстым таким. — Эй! — Как мило. Вот так и лежи. Поспи лучше. — Уснёшь тут... — Но всё-таки ты подумай, а если ещё раз?.. — Легко, но потом придётся везти тебя в клинику к любопытному специалисту. И не спорь даже. Я уверен, что задница у тебя до сих пор ноет. — Она ноет исключительно от контакта с твоими железобетонными лапами. Включи свет и сам полюбуйся. Моя задница выглядит полным фанатом Синего Дождя. Натурально. Без всякой краски. Ты очень нелогичен, старина Хань. Вместо того чтобы сделать меня фанатом Тирании, ты отдал меня врагам. Пусть тебе будет стыдно. — Никогда не поздно тебя выпороть, — флегматично отозвался Вэньцин. — Прекрати, пожалуйста, говорить и дышать на него. — Да я надышаться не могу от восторга. Ты ж сам вопил, что очень стар, а тут такое... Думай о Славе. — Что... м-м-м... — Погоди, сейчас до фильтра попробую... Прощались они в уборной, спрятавшись ото всех в хлипкой кабинке за тонкой дверью. Скромно и скупо ограничились объятиями и короткими поцелуями. Потом Вэньцин надолго удержал Е Сю, крепко обняв и прижав к себе. Ещё и носом уткнулся в прокуренные волосы, шумно втянул воздух в себя, словно пытался запомнить навсегда остро-терпкий запах. — У нас ещё будут возможности, — прошептал Е Сю, легонько похлопав Вэньцина по спине. — Нескоро и немного, — отрезал Вэньцин. — Ты же не надеешься, что при свидетелях я позволю себе хоть крошечный намёк. — Нет. Но я представляю, насколько трудно это будет. И я снова тебе обещаю — у нас будут возможности. А если их не будет, нам придётся их создать. Потому что ты прав, я кинулся тигру в пасть. Теперь без этого будет сложнее. Но чаша уже полна была. Это всё равно бы случилось так или иначе. Кстати, ты ещё не передумал? — М-м? — Насчёт «Счастья». Они тебя полюбят. Полюбят до беспамятства. И я прямо жажду заполучить тебя в свою команду. Вэньцин немедленно выпустил его из объятий и прилепил ладонь ко лбу. — Так, убирайся с глаз моих, бесстыжий остолоп. — Да помню я, но ещё разок попытаться не грех. А вдруг ты соблазнишься? — Не соблазнюсь. Мой величайший соблазн — надрать тебе задницу. — Любопытно, что будет, если я поддамся... — Только попробуй. И ты мне обещал другое. Мне вот тоже любопытно, как ты собираешься заставить меня сражаться вечно? — Если я тебе раскрою эту тайну, это будет скучно и неинтересно. Но я могу продать тебе часть плана за небольшое количество редких материалов. Пришлю тебе список, если ты согласен. — Нет. — Вэньцин развернул Е Сю носом к двери и подтолкнул. — Терпение обойдётся мне дешевле. Знаю я твои аппетиты. — Подожди... Всегда хотел спросить, как у тебя с семьёй-то? Неужели без конфликта интересов обошлось? — Представь себе. У отца есть наследник, и это не я. К тому же, отец всегда говорил нам, что дети не обязаны воплощать мечты родителей. Чьи мечты, тот пусть и воплощает. Перекладывать свою ношу на других — трусость и подлость. Дети должны воплощать мечты собственные. Отец от нас требовал лишь одного — не быть праздными и не сидеть на чужой шее. Поначалу он с сомнением относился к Славе, но когда сам оценил финансовые возможности и охват всей сферы, его доверие к моему выбору стало непоколебимым. — И у него нет планов на тебя в будущем? — Полный ноль, — едва заметно улыбнулся Вэньцин. — Он всегда знал, что я равнодушен к бизнесу и преумножению состояния. Мне по душе спорт, не только кибер, бои и работа с металлом. Я могу себя обеспечить, опираясь на собственные навыки и умения. Он это знает, как знает и то, что я никогда не просил денег ни у него, ни у матери. Этого вполне достаточно, чтобы он уважал мой выбор. Хотя... если бы я оказался в том же положении, что и ты с Великолепной Эрой, он не остался бы в стороне. И никто и ничто не удержали бы его. Справедливость прежде всего. Как делец он многим может пренебречь, но когда речь не идёт о бизнесе, он очень принципиален. — Ясно тогда, в кого ты пошёл. — Е Сю нашарил в кармане пачку и выбил из неё сигарету, подкурил, нахально разглядывая яркую наклейку на стенке «Не курить». Вэньцин покачал головой, переступил ногами, сдвинувшись к стене и привалившись плечом к несчастной наклейке, словно её и не существовало. — Ошибаешься. Я ледышка с сентиментальным сердцем. В маму, короче. Хотя мама всегда предпочитала держать ближе не меня. Наверное, потому что мы слишком похожи. — Я и говорю — в папу. Его воспитание хорошо чувствуется. А теперь мне бы поподробнее о сентиментальном сердце. А то помру от любопытства, в каком это ты месте сентиментален? Хотя, может, ты просто не в курсе значения этого слова? Под прямым и спокойным взглядом Е Сю стало слегка не по себе, но он удержал-таки на лице насмешливо-ироничное выражение. Пытался вывести Вэньцина из себя, но у него не получалось. Вэньцин как будто видел его насквозь и чётко знал, где блеф и вода, а где истина. — Тебе улику против меня надо? Изволь... До сих пор бережно храню в коробке у кровати плюшевого панду, которого мне подарила мать. Мне тогда было четыре. Этот подарок был лучшим из всех в тот год, и он достался мне. — Не верю, — выдохнув дым вверх, заявил Е Сю с твёрдостью. — Не видел никакой коробки у твоей кровати. — Ты в эти дни вообще ничего не видел, кроме меня. Если снова попадёшь в мою квартиру, заблудишься к чёрту. — Не преувеличивай, эй! Вэньцин неопределённо приподнял брови, что, должно быть, означало «думай что хочешь». После он отобрал у Е Сю сигарету, выкуренную до фильтра, и выбросил в унитаз. Ещё и воду спустил для верности, а потом решительно вытолкнул Е Сю из кабинки и вышел следом. Группка туристов застыла у зеркальной стены с раковинами, глядя на них обоих огромными глазами. — Не волнуйтесь, мы братья, — успокоил их Е Сю с широкой улыбкой на губах. Глаза туристов и вовсе уподобились блюдцам. — Как вам не стыдно думать такое? — Он недееспособен. Инвалид, — коротко пояснил Вэньцин, аккуратно взял Е Сю под локоток и вывел в коридор. — Инвалид руки хотел помыть вообще-то... — Е Сю умолк, полюбовавшись на возникшую перед носом влажную салфетку. — Антисептическая. Устроит? — Угу. Почему инвалид? — А кто рыдал, что сидеть неделю не сможет? — Ты ничего не понимаешь в искусстве! — Искусстве врать? Пожалуй. Потом научишь. — Мне кажется, или ты в самом деле пытаешься меня поскорее спровадить? Вэньцин привычно нахмурился, глядя на часы. — Только если ты подозреваешь, что к расписанию я лично приложил руку. Боюсь, я не смогу задержать рейс, даже если брошусь наперерез самолёту и героически погибну. Ты хочешь опоздать? — Было бы неплохо, но я не могу. Он больше не врал. И неохотно отпустил руку Вэньцина в последнем прощании перед новой — возможной — встречей. Разлука в перспективе выглядела бесконечной из-за поездки в Европу, избежать которой Е Сю никак не мог. А затем его ждало триумфальное — или не очень — возвращение в команду после очередной отставки. В прессе и на про-сцене его вновь проклянут все те, кто вздохнул с облегчением, едва услышал об отставке. Но один человек будет бесконечно рад, и лишь это имело значение. Е Сю пообещал. Ему. Тому человеку, которому десять лет ничего не обещал. И который ничего не обещал ему, но пробыл рядом те самые десять лет, помогая Е Сю жить нескучно. Верность длиной в десять лет. Можно ли желать большего? У Е Сю не водилось ни стыда, ни совести, так что он желал. Но что важнее — взаимно желал. Поэтому и смотрел он в будущее с надеждой. Широко улыбнувшись всему свету, Е Сю обернулся и сбился с шага. Вэньцин ему улыбался. Тепло и искренне. Со светлой грустью во взгляде. Неподвижно стоял, как скала среди потока из людей, прятал руки в карманах куртки и всем обликом желал удачи. «Мне осталось немного...» Неправда. Насколько это было вообще в силах Е Сю — неправда. — Ты у меня будешь непобедимым, упрямый баран. Вот увидишь. Я такого чемпиона из тебя сделаю — закачаешься. Хотя нет, пусть закачаются остальные. — И Е Сю высоко вскинул крепко сжатый кулак. Вэньцин тоже сжал кулак, на миг прикрыл им губы, явно спрятав усмешку, а после тоже высоко поднял в ответном салюте. «Этот мерзавец руками железо гнёт, сам признался, вот и пальцы железные». Е Сю машинально потёр многострадальный зад и поспешил прочь, пока и в самом деле не передумал возвращаться домой. А вернуться стоило, чтобы хоть пресечь спасательную операцию, к которой «Счастье» наверняка обстоятельно подготовилось. Небось, заподозрили беднягу Вэньцина в страшном и решили любыми способами спасти капитана, пусть и отставного. Фан Жуй ещё и масла в огонь подлил ядовитыми замечаниями, а Вэй Чэнь пылко ему помог. Впрочем, источником всеобщей паники уж точно Вэй Чэнь и стал. Не зря же он советовал бежать, если вдруг что-то пойдёт не так. А Вэньцин... он замечательный. Лишний раз в этом убедиться не грех. И надо ему как следует навалять при случае, чтобы показать те слабости, которые у него есть на данный момент. Вэньцин умный. Достаточно раз показать, чтобы он понял, запомнил и принял меры. Ну и стимул, да. Мотивация. Вэньцин обожал состязаться. Потренироваться можно на малышке Тан, у неё много общего с Вэньцином. Кстати, надо их как-нибудь свести. Малышке Тан не помешает чему-нибудь у Вэньцина научиться. Е Сю с досадой потёр ладонями веки и вздохнул. Ну вот... Он уже представил того монстра, что получится из малышки Тан под чутким руководством двух наставников — Е Сю и Хань Вэньцина. Но в самом деле... если стиль Вэньцина скрестить с тонкой игрой Е Сю в тактике и стратегии, а малышка Тан вполне обучаема, то... — Нет, сначала на пенсию, а потом пусть она резвится, иначе мечтать о победе мы с Вэньцином будем вместе. Только мечтать, к слову. В разных командах. С другой стороны, это может стать стимулом для нашего объединения. — Е Сю снова покачал головой, вспомнив выдающееся упрямство Вэньцина. М-да, сначала Вэньцин всё равно сосредоточится на Потомаке, то есть на Е Сю. Вот если размажет Е Сю тонким слоем и украдёт чемпионство, тогда и на малышку Тан посмотрит. Ну или сначала раскатает Е Сю катком, а потом малышке Тан продует... Слишком сложно. Е Сю недобрым словом вспомнил Вэньцина, когда неловко плюхнулся в кресло. Сидеть и впрямь было больно. И вовсе не потому, что они с Вэньцином зашли далеко. А потому, что кое-кто не может держать при себе лапы и постоянно тискает многострадальную задницу Е Сю до синяков. «До матча заживёт, ещё и скучать буду».

***

Мрачный Лорд: — Хочу кое-что тебе сказать, но мне кажется, что это будет глупым. Пустынный Скиталец: — Не говори. Но даже если скажешь, я не сочту это глупым. МЛ: — Тогда сделай вид, что я сказал, а ты услышал. ПС: — ... МЛ: — Ты онемел от счастья? :) ПС: — От твоей наглости. МЛ: — Ага, ты жаждешь это услышать! Мой герой! ПС: — Я не твой герой. МЛ: — Я скучаю по тебе. ПС: — Мировой чемпионат не будет длиться вечно. Начало сезона тоже не за горами. Я скоро тебе надоем. МЛ: — Я голодал десять лет. Какое там «надоем»? Мне всё время будет мало. Тренируйся на совесть. Тебе ещё надо надрать мне зад. Просто не выйдет. ПС: — А я люблю, когда сложно. МЛ: — А как же? Ты же у нас ледышка с сентиментальным сердцем... ПС: — Скажешь кому-нибудь, убью в подворотне. МЛ: — Ага, по подворотням больше не ходить... Что делаешь? ПС: — Сажусь на самолёт. МЛ: — И куда? ПС: — Лондон. Врачи пока запретили пациенту перелёты. Хочу лично убедиться, что всё хорошо. У меня ещё два выходных. Успею. МЛ: — Подари ей самого громадного и милого панду, которого найдёшь. ПС: — Я ни черта не понимаю в плюшевых пандах. В милых пандах — тем более. МЛ: — А я тебе помогу выбрать. ПС: — ... МЛ: — Я обиделся. ПС: — Я не доверяю твоему вкусу. МЛ: — Но я же выбрал тебя! Как мой вкус может вызывать сомнения? ПС: — Именно поэтому. Мог бы выбрать кого получше. Цзэкая, например. МЛ: — От Цзэкая меня не кроет. Он милый, но не в моём вкусе. ПС: — Что и требовалось доказать. У тебя паршивый вкус. МЛ: — Ну ладно, зато у тебя вкус отличный. Не скрывай. ПС: — ... МЛ: — Ну ты же выбрал такого гениального умницу и ослепительного красавца, как я. Так что у тебя безупречный вкус. ПС: — ... МЛ: — Что не так? ПС: — Пойду и поищу, где ты совесть обронил вместе со скромностью и стыдом. МЛ: — Только не наступи и не раздави, а то обратно не запихнём. ПС: — ... МЛ: — Вот беда, наступил? Что ж, теперь мне придётся обходиться как-то без них. ПС: — Разницы ты не заметишь. Ты и раньше ими не пользовался. МЛ: — Ладно, запихнёшь останки как есть, не расстраивайся. Можешь и своими поделиться, твоих на целую армию хватит. ПС: — ... МЛ: — Ты бы знал, как я обожаю с тобой беседовать. Говорю будто сам с собой, и сразу кажусь таким умным даже самому себе. *ПС оффлайн* МЛ: — Да, это я и имел в виду. Люблю тебя. Когда ты этого не слышишь и не видишь, слова вылетают безболезненно. Но почему-то так трудно сказать их тебе в лицо или онлайн. Может быть, потому, что я сам долгое время этого не осознавал. Изо дня в день это были просто чувства, которые не хотелось признавать. А когда признать захотелось, я не понимал, как они называются и что означают. Или не хотел понимать, потому что боялся твоей реакции. Только потом, когда я пробоялся зря, дошло наконец. Но мне до сих пор не по себе. Я могу это признать перед самим собой, а перед тобой — неловко. *ПС онлайн* МЛ: — ... ПС: — Выговорился? МЛ: — !!! Ты сволочь. ПС: — Счастливая сволочь, я попрошу. И нет, мне не стыдно. МЛ: — Тоже стыд обронил? Ничего не говори! *МЛ оффлайн* *МЛ онлайн* *МЛ оффлайн* *МЛ онлайн* МЛ: — Что за чёрт? Куда все сообщения подевались? ПС: — Не напрягайся. Я ещё под кайфом и недееспособен. Обычно всех от меня подташнивает. МЛ: — Их от страха подташнивает. Ты суровый, вот и боятся. А я не боюсь. Я плавлюсь. Ты красивый. ПС: — Головой ударился? МЛ: — Точно нет. ПС: — Ясно, значит, просто тронулся после всего пережитого. Это лечится вроде. МЛ: — Это не лечится, не надейся. Ты в самом деле красивый. *ПС оффлайн* МЛ: — Стесняшка! *сердца, много сердец, стена сердец* Айда в нашу команду, старина Хань? Назойливая Капель: — Не позорь мои седины пустопорожним флудом! Ого! Твою ж мать... Что я только что наблюдал? Ты соблазняешь Ханя в прямом эфире не отходя от кассы? Весь стыд потерял! О Господи! Мои бедные глаза кровоточат! Ну и низость! На всё пойдёшь, чтобы заполучить старину Ханя? Так бесстыдно врать человеку в глаза! Проверь свой хвост, лисица, у тебя их девять!!! МЛ: — Это личная переписка, откуда ты тут взялся? НК: — Это сборная капитанов, которую ты сам организовал. У тебя ещё и память как у рыбки, ха-ха! Ты и впрямь ляпнул этому крокодилу, что он красавец? Врёшь как дышишь, уважаю! МЛ: — Когда ты успел Ю Вэньчжоу подвинуть? НК: — ????????????? МЛ: — Капитанов, просекаешь? Ты капитан? Чёрт, допрыгался из оффлайна в онлайн... Уфф, значит, с этой реплики понеслось уже тут. У Вэньцина допуск, твою ж... Своксаар (Летающий Остров): — Это общак для национальной сборной, а не для капитанов. Никто меня не двигал. Ты чего к старине Ханю домогаешься? Он готовится надрать тебе зад, и тебе спокойно не спится? Мягкая Мгла: — Что здесь происходит? Танцующий Дождь: — Хи-хи. Безграничное Море: — Слава тебе, Господи, наконец-то... Ветряная Мельница: — Сбежать не удалось? МЛ: — А эти здесь откуда... Где тут настройки? Недвижимая Скала: — В правом верхнем углу есть крестик — быстрее будет. Это если у тебя в планах стратегическое отступление, то есть побег. Настройки справа внизу. Овальная кнопка. Но ты всё равно не успеешь ничего сделать — остальные всё и прочитают, и для потомков сохранят. Только я не буду скринить. Субординация, сам понимаешь. Отставить домогательства к моему капитану! МЛ: — Синьцзе, а ты мог бы по доброте душевной не разглашать неутешительные для меня сведенья? НС: — Пожалуйста. Молчу. *МЛ оффлайн* Пронзающий Облака: — ... ММ: — Давайте хорошо встретим его. БМ: — Да мы уже ждём с нетерпением. Один Дюйм Пепла: — Я принесу тебе воды. И остальным. ВМ: — Я его боюсь. НК: — Мне тоже что-то нехорошо. О: — Мне всё ещё нужна помощь. ВМ: — И этого боюсь. ПО: — ... БМ: — Совсем старый стал — всего боишься. ВМ: — А ты вообще не подходи к этому старшему, грязный, грязный прохвост. БМ: — Кто бы говорил... Три Удара: — Кто всё засрал тут флудом? Опять старые пердуны? С чего весь сыр-бор? ВМ: — Тан Хао опять нарывается. БМ: — Радуйся. Есть повод надрать ему зад. Бросим кубик? ТУ: — Какой ещё кубик? БМ: — Определить право первенства на твой зад. Чёрт... Двенадцать. ПО: — ... ВМ: — Ха! Два. Непруха... НК: — И я хочу! ПКПКПКПКПКПКПК! ПО: — ... БМ: — Цзэкай, скажи что-нибудь, если пытаешься привлечь внимание. Или ты так семафоришь, что ты тут и пока жив? А ты, придурок, кубик кидай, а не ори капсом мне в монитор. Куда старина Ю вообще смотрит? Где короткий поводок? И с этими олухами я должен бороться за мировое первенство? Стыдоба. ВМ: — Не тронь Цзэкая, дай бедняге переварить, что у капитана нет вкуса вообще. Тоска-печаль... Тормоз он. ПО: — ... ТД: — Гм... БМ: — Капитан, и ты тут? А наш бывший... старичок вот-вот прилетит, здорово, да? А Цзэкай не тормоз. Медленный газ просто. Зато когда разгонится, хрен остановишь. И вообще, Цзэкай — это наше секретное оружие. С: — Сейчас брызнет кровь... ВМ: — То-то Шаотянь заткнулся. Младший Ю, что ты с беднягой сотворил? Признавайся по-хорошему. ОДП: — Кому ещё воды? *почти массовый оффлайн* ТУ: — Так с чего всё началось-то? Ау! Почему все свалили? ПО: — Не знаю. Ифань. По рожку? ТУ: — Да чего они Ифаня так боятся? Вежливый парень же, спокойный как удав. Заказывай по рожку, секретное ты наше оружие... Хотя лучше я, быстрее будет. *ТУ оффлайн* ПО: — ... *ПС онлайн* ПС: — Привет, Цзэкай. Адресом ошибся, что ли? *ПС оффлайн* ПО: — Бог Хань? ПО: — ... *МЛ онлайн* МЛ: — Стоять! Такой шустрый, что хрен догонишь, чтоб тебя... ПО: — Стою... ОО. МЛ: — Да не ты... Привет и пока, Цзэкай. Береги себя. *МЛ оффлайн* ПО: — ... ПО: — ??? ПО: — Не хочу ничего знать. *ПО оффлайн*