Вспомнить

      Накахара не воспринял того сообщения наставницы всерьез, тупо посмотрев на цветок осоловелыми глазками, в которых больше не было прежней ясности безоблачного неба. Три четверти литра вина почти мгновенно ударили в голову, мутя сознание, отключая мозг, не позволяя думать ни о чем, кроме как об отдыхе.       Мобильник уже пару раз звякнул, предупреждая о скором отключении из-за разрядки, но эспера это не волновало. Его, казалось, перестало волновать абсолютно все, но где-то в глубине сознания таилось понимание того, что недолгое расслабление лишь усугубит его состояние в дальнейшем. Что ж, пускай, но хоть на час бы отвлечься от проблем, что создавал ему Дазай.       — Где же ты, ублюдок? — Прохрипел он, ощутив внезапный прилив сил. — Ну, неужели ты сдался, признал себя проигравшим? Хах, а я говорил, что ты слабак! — Он засмеялся, но этот истерический смех постепенно переходил в рыдания: настроение одаренного поменялось враз. — Ну же, вернись уже, и чё хочешь вытворяй, я же тогда проиграл, при встрече… — Эта тема кто победитель, а кто поверженный всегда задевала Накахару, что привык быть руководителем. Но в их дуэте явно лидером был Осаму, что может быть и не желал этого, просто само получалось, да и какой из него лидер, просто самоуверенный манипулятор. — Ты же назвал меня своей собакой, так давай, давай! Псы верны своим хозяевам… И я верен тебе… Только вернись, пожалуйста. — Слезы больше не лились из глаз, что почти закрылись от усталости.       Мафиози скинул бутылку на пол и развалился на кровати, мгновенно проваливаясь в сон. И то-ли от усталости, ведь он сегодня оббежал половину города, то-ли от напряжения, в каком он пребывал уже неделю, то-ли от хорошего вина, рыжий лежал бездвижно, словно все в его жизни было прекрасно, и лишь иногда он ерзал, с храпом вдыхая воздух приоткрытым ртом.       Проспал Накахара долго — солнце уже вовсю светило в окна его квартиры, обжигая нежные лепестки рододендрона, ещё больше увядшего от его горячих лучей.       Чуя повернулся на спину, запрокидывая голову назад так, чтобы увидеть растение.       — Черт, ты ещё тут. Да я не знаю, что делать с тобой, засыхай дальше. Ещё и башка болит. — Скривился рыжий, беря в руки сотовый, чтобы узнать время. — Вырубился, как и я вчера. — Попытался он включить устройство, но оно ненадолго высвечивало красную батарею, а затем снова гасло.       В прикроватном столике лежало зарядное устройство, которое все же сообразил достать Чуя. Рядом была розетка, в прочем, ничего необычно, у всех в квартирах розетки рядом с кроватями, что бы не говорили врачи о вреде такой близости. И Мори говорил что-то про это, но будут ли его слушать отчаянные мафиози, которые начхать хотели на свое здоровье, лишь бы удобства были.       Телефон ожил, как только его подсоединили к электричеству, после типичной заставки включения, показывая десяток входящих сообщений и пару пропущенных вызовов от наставницы и босса. Накахара посмотрел на экран и ухмыльнулся.       — Хе, типа нужен я? Толк врать?.. — Промямлил он. — Обожаю таких людей, что пытаются создать впечатление твоих друзей, лицемеры чертовы. — Он потер глаза, чувствуя жжение от вчерашних соленых слез. — Какой дерьмовый день, башка вот-вот лопнет от боли, опохмелиться бы немного…       За эти три года, что Накахара пребывал в мафии, он пристрастился к хорошему вину, но выпивая, знал меру и больше одного-двух бокалов пару раз в неделю, себе не позволял. Всего лишь несколько раз он напился до чёртиков, но тогда рядом был Осаму, который на следующий день отпаивал его водой и давал какие-то таблетки, не позволяя даже тянуть руку к бутылке. Причем, появлялся тот совершенно внезапно, как бы рыжий не пытался скрыться от напарника, но его возникновение было как никак к стати. И сейчас, в подсознании, которое невозможно залить алкоголем, была жгучая надежда на то, что суицидник и сейчас вдруг очутится здесь, совершенно случайно, просто проходя мимо, как он вечно говорил, помогая напарнику, но тогда глаза говорили другое — он почувствовал сердцем неладное.       Впрочем, голова не позволяла думать, пульсируя болью, тем более уж о каком-то Дазае-напарнике, кто он вообще такой, чтобы думать о нем?       Но эти обрывки памяти опять поддели мафиози, сжимая сердце, что отчаянно заколотилось в груди, словно изнутри пытаясь разодрать в клочья грудную клетку. Воспоминания всегда обжигают, особенно, если ты остался совершенно один.       Накахара встал, лениво берясь за ручку шкафа и открывая его, роясь в вещах. Со вчерашнего вечера он так и не разделся, остался в той форме, какую носил на свою службу, безусловно, по дому ходить в такой не то чтобы неудобно, но даже жалко немного, вдруг чем запачкаешь.       Как назло, из ящика выпала футболка, немного большего размера. Чуя фыркнул, подбирая ее. Он не любил большие вещи, отдавая предпочтение лишь тем, что были сшиты точь в точь под него, чтобы даже через ткань виднелась развитая мускулатура эспера, даже дома он не носил свободной одежды. Эта же футболка на нем болталась, скрывая все его достоинства, но странное дело, сейчас хотелось надеть именно ее.       Эспер попытался вспомнить, как она оказалась у него, и в памяти стал вырисовываться тот день, когда Осаму пришел к нему домой, но хозяин был явно не в настроении. Шатен везде чувствовал себя как дома, а тем более, находясь в гостях у напарника. И тогда он совершенно спокойно принял душ в чужой квартире. Рыжего это разозлило до предела, и он выставил Осаму за дверь, что был только в полотенце и этих чертовых бинтах! А футболка так и осталась у него.       Даже после душа он сразу же кутался в них, и даже самый близкий его человек не знал, что скрыто под ними.       Хотя на счёт самого близкого можно было поспорить: кто знает, что было важнее для человека-загадки, близкая дружба или любовь?       Накахара был даже рад, когда Ода наконец-то погиб, хоть не придется теперь делить Дазая с кем-то, ведь чувство ревности пожирало его изнутри. Но со смертью друга Осаму словно остыл, отрекся от всех чувств и подобно марионетке действовал, управляемый боссом.       Накахара снова фыркнул, опять эти чёртовы мысли о напарнике.       — Если тебя бросили, то какого же хрена не можешь бросить и ты, Чуя? — Спросил он у себя. — Да разве ты настолько человечен? Да бред какой-то…       Он расстегнул рубашку, скомкал ее и кинул в угол, встряхнул футболку и напялил ее на себя. Портупею он не снимал никогда, она была для него чем-то наподобие бинтов для Дазая. Рабочие брюки сменились домашним трико. А после рука потянулась к другому шкафчику, где стояло бесчисленное множество бутылок вина.       — Только опохмелиться… — Просипел Накахара, наливая себе полный бокал.

***

      Дазай ощущал себя так, словно поднялся к небу и легко-легко ему стало. Настроение было просто на высоте, все проблемы и переживания не то, чтобы отошли на второй план, они просто пропали, исчезли из его жизни, освобождая место эйфории, чувству, что пееполняло его. Раньше ему казалось, что чаша до краев полна горечью и одно неловкое движение обязательно выплеснет все наружу, но теперь сосуд был полон какого-то счастья, плещущего уже через край.       Вопрос, откуда же взялось это счастье, не волновал его ничуть, да и зачем, когда на душе так светло и чисто.       Слишком уж чисто.       Как никогда не было до этого, даже когда все были рядом, ведь все равно находилась какая-то зацепка, которая портила настрой и грязнила мысли.       Тот паренёк, что дал ему таблетку, наблюдал за Осаму, не сводя с последнего глаз, выполняя поручение старшего, как никак он был не из их своры. Подростку, конечно, было скучно, но за это ему обещали заплатить дозой, причем дать уже не таблетку, а порошок, у которого действие было сильнее.       Осаму часто прерывисто дышал, сжимая кулаки и играя всеми мышцами. Волосы на лбу намокли от выступившего пота, зрачки расширились. Он чувствовал подъем сил, готовый горы свернуть, и даже, возможно, подраться с кем-то, кто превосходил его.       — Ах ты, сучка рыжая! Попался бы ты мне сейчас, да я тебя же в порошок сотру, позвонок твой короткий переломаю к чертям собачьим и кишки выпущу! — Выкрикивал он, не владея сознанием и даже не понимая того, о чем говорит. — Посмотрел бы я на твою пьяную морду сейчас… — Какие-то отрывки прошлого вырывались наружу.       Подросток с неким испугом смотрел на это, но бросить не мог, и совсем не обязанность удерживала его, а томительное ожидание дозы, чтобы так же отпустить проблемы.       — Как хорошо… — Прошептал Дазай и резко поднялся. — Я чувствую себя лучше, намного лучше. Во мне столько сил… — Улыбнулся шатен, роясь в карманах. — Послушай, мальчик, сколько стоит такое удовольствие?       — Я не знаю. — Пожал тот плечами. — Нам не говорят, мы работаем ради этого. Обычно достать дозу нетрудно, в порту контрабандисты часто привозят дурь, нужно только помогать скрывать ее и заметать следы, чтобы полиция не докопалась.       — Понятно. — Осаму был очень бледным, руки тряслись.       — Выпей воды… — Паренёк быстро сбегал за стаканом. — Должно быть слишком высокая концентрация для первого раза. — Он протянул воду, но Осаму не мог взять, судорогой стянуло пальцы. — Да на, на! — Мальчишка встал на цыпочки, силой вливая воду.       Осаму скрывался, пытаясь сдержать позыв, но успел только отвернуться, его вырвало на лавку рядом.       — О черт… — Поморщился мальчик, хотя ему было привычно чувствовать эту вонь и видеть такие достаточно мерзкие зрелища.       — Да не парься! Я убер-р… — Шатена вывернуло повторно, хотя казалось, что нечем. «Хорошо, что я не успел позавтракать.» — Подумал он остатками светлого ума.       — Слушай, иди на улицу. Сам можешь? — Спросил мальчик, хоть вопрос и был риторическим, было ясно, что Дазай сейчас вряд-ли сможет самостоятельно передвигаться.       Но на самом деле не веление сердца то было, а желание нажиться, и пока он помогал Осаму выходить, ловкая рука полезла обшаривать карманы.       — Э, нет! — Ухмыльнулся Дазай. — Так дело не пойдет! — Он схватил его за маленькую юркую ручонку. — Обворовать меня сложно, даже почти невозможно. — Даже в таком состоянии, когда все ощущения притуплены, но в то же время и все нервы оголены, шатен просчитал все варианты, оставалось только прочувствовать прикосновения.       Подросток смутился, неловко краснея и стараясь подобрать слова, чтобы извиниться, но словно какой-то червь начал грызть его, порождая ненависть, ведь остальные, такие же бездомные сироты, увидели его прокол, хотя до этого случая он слыл самым лучшим карманным воришкой.       Оставив Дазая у входа, он вернулся в Барак и кинул взгляд на остальных подростков.       — Вы ничего не видели. Попробуйте только растрепать это старшему! — Зло прошептал он, сжимая кулаки. — Ничего, я ещё сделаю тебя, парень в черном плаще…       Через несколько часов, когда действие той дозы метамфетамина, что получил Дазай, постепенно сходило на нет, уступая место душевнову опустошению, вышел главарь этой банды. В бараке по-прежнему воняло рвотой, ибо Осаму проблевался ещё несколько раз, уже заделав собственный костюм, причем, накануне выхода старшего. Все замерли.       — Доброе время! — Бывший мафиози ещё не отошёл, и хоть чувствовал он некую слабость, но энергия ещё бурлила в нем.       — Доброе. — Прохрипел тот. — Вижу, неплохо вставило. — Он мотнул головой в его сторону. — Тебе то как самому, понравилось? — Спросил старший у Осаму.       — Отпускает от мира хорошо.       — Хочешь ещё? — Поднял одну бровь главарь, скрещивая на груди руки.       — Знаешь, иногда побаловаться можно.       — Так значит ты остаешься? — Вопрос как выстрел, словно вернул Дазая на землю из радужного мира.       — Нет, что вы… У меня квартира, я там живу. Тут слишком мало места. — Он не заметил дрогнувшего уголка губ старшего, находясь в наркотическом опьянении, какая оплошность!       — Хорошо, иди. Только быстрее. — Он подступил к эсперу, словно выталкивая его. — И помни, парень. — Одернул он его на порожке. — Если кому настучишь — убью.       Осаму поклонился головой и вышел.       — Что ж, поздравляю. У нас появилась дойная корова, если и впрямь он из мафии. Думаю, в следующий раз дать ему вдохнуть, больше уверенности, что он крепко подсядет.       А Дазай тем временем вернулся в квартиру. Страх того, что его снова вырвет присутствовал, но жутко хотелось пить и это желание было сильнее. Он налил стакан воды и залпом осушил, а за ним второй. Лишь слегка подташнивало.       К счастью хозяйки не было дома и он прошел в свою комнату, запираясь изнутри и плюхаясь на кровать.       — Чертовски было, ни хорошо, ни жутко… Но таким свободным я не был давно. Слишком.       Ему хотелось спать, но почему-то не удавалось, и он бесцельно смотрел на серый потолок, казавшийся теперь небом перед дождем.       — Что же это?.. — Спросил он, покрываясь мурашками, словно холодные капли забарабанили по телу. — Неужели такой бесславный конец?