Peccata capitalia

Судя по всему, Кара, командор грозной Черной Гвардии, Сатана и по совместительству их названная сестра, пыталась изобразить змея-искусителя и обвиться вокруг Яна: он проснулся ранним утром, сдавленный в ее по-воински крепких объятиях, что невозможно было выпутаться, а Кара устроилась ухом не на любезно предоставленной подушке, а на его груди. Чувство ответственности не позволяло Яну валяться на диване, но и встать он не мог. — Кара, это неприлично! — прошипел Ян, пытаясь ласково спихнуть ее в сторону; он убедился по сдавленной ругани, что Кара его хорошо слышит и понимает, но уступать не намерена. — Подрываться в свой день рождения ни свет ни заря — это по-настоящему неприлично, охуевший ты дурачок, — на удивление разборчиво выдала Кара и проворчала: — Янек, уймись, дай нормальным нелюдям поспать. С выражением полной беспомощности Ян посмотрел на Влада, который, привлеченный их возней, сунулся в гостиную, усмехнулся и снова исчез. На кухне они с Ишимкой, очень милой демоничкой, первой леди Ада, готовили завтрак, и эти поразительно вкусные запахи не могли не поднять их с постели. Кара упрямилась и ленилась. А Ян так не умел, поэтому морально терзался, представляя, сколько всего полезного мог бы сделать вместо пустого лежания на диване. Кара во многом походила на кошку… Скорее, на пантеру. Очень опасную и когтистую, но такую мурчащую и мягкую, пушистую в некоторые редкие моменты, что невозможно было не растаять. А еще по ночам в Петербурге она замерзала, вот и прицепилась к Яну; перебои с отоплением, возникшие из-за лопнувших во время последних заморозков труб, так и не починили — приходилось как-то выживать. — Я очень вас люблю, ты знаешь? — устало сказал Ян, погладив ее по лопаткам, откуда обычно материализовались ее черные ангельские крылья. — Я все время мечтал, что это ужасное дело кончится и мы просто… будем вместе. Эй, Кара, перестань спать, когда я тут душу изливаю! — У тебя нет души, — хмыкнула она. — Не надо терзаться, — укорила Кара, почувствовав его мрачное, даже виноватое настроение. Они ей все вчера рассказали, потому что опоздали домой, пока оформляли Иннокентия, и Каре с Ишим пришлось их долго ждать. — Вы остановили уебка, пока он не перешел к последней стадии. Тогда могла бы начаться бойня. У него окончательно сорвало бы крышу. И так неплотно сидела. А теперь — отдыхай, пожинай плоды своего труда. Он вновь думал, что они могли бы справиться с этим быстрее, если бы раньше получили дело, если бы были расторопнее, если бы он вспомнил про совершенно обычного и ничем не примечательного Иннокентия из цветочного магазина… Ян долго тонул бы в своих сожалениях, но Кара, шутя, зарычала. — Ты все сделал правильно. — Я много думал в эти дни. Сравнивал его и вас, и теперь мне стыдно, — честно признался Ян, потому что от семьи у него не было секретов. — Я размышлял, что заставило его желать силы… — Он был никчемным упыришкой, Янек, — жестоко усмехнулась она. — Еще бы он не хотел большего. Каждый мечтает оставить след в истории. Чаще получается оставить разбрызганные мозги или пару литров крови, конечно, мда… — Вот из-за подобного циничного отношения к жизни Иннокентий таким и стал, — расстроился Ян. — А можно забить, жить спокойно и быть честным человеком. Как ты, как этот ваш Ивлин! — Кара зевнула. — Эй, мы же тоже были «одними из многих». Но постепенно стали кем-то большим, просто потому что делали свое дело. И потому что мы были друг у друга. А их преступник отринул и семью, и человечность, и Яну было тяжело представлять такую одинокую запутавшуюся душу. — Теперь мне стыдно, что я хотел его убить, — сказал Ян. — Хотя, ладно, мне сразу стало, как Андрей за него вступился. Но эта минута раскаяния как будто Кару убедила, и она все-таки позволила ему выскользнуть. Ян ощущал себя каким-то помятым, «переспавшим», и даже утренний душ не особенно помог — гораздо больше его взбодрила кружка кофе, которую Влад вручил ему, едва он появился на кухне. — С днем рождения! — воскликнула Ишим, накинувшись на него с поцелуями и объятиями. На столе стоял не какой-нибудь пафосный торт, а шарлотка с яблоками и клюквой, видимо, приготовленная ими с Владом совместно. И Ишим, и Войцек, перемазанные в муке и довольные собой, быстро отрезали ему кусок и усадили на табуретку. Рядом сидел Джек, который молчаливо бил хвостом и ластился. Пиликнул телефон — Анна отчиталась, что они задержали нескольких продавцов с черного рынка, что снабжали ресторан; Ян внимательно изучил сообщение и отложил мобильник подальше. Сегодня у него был выходной. Они запоздало услышали звонок в дверь, и Ян догадался, что это ненадолго явился Андрей, как и обещал — хотя он вчера помирился с женой, радостный из-за законченного дела и того, что он может на праздники остаться дома, все равно друг хотел их навестить. Крикнув, что откроет, Кара загремела в коридоре, сдавленно шипя, а Ян, слишком расслабленный и расправляющийся с пирогом, даже не подумал о последствиях. А опомнился он, когда понял, что пауза уж очень долгая. Представить, какой шок испытал друг, увидев на пороге заспанную Сатану в домашней футболке Влада с матерной надписью, Ян даже не мог. Особенно, учитывая, что это был единственный на ней предмет одежды.