Heal me

      Воздух. Много воздуха и тишина. Беззвучие, обволакивающее полностью, цепляющее за живое. Казалось, что тишина и сама стала человеком, находилась неподалеку и лишь ожидала своего часа.       Где-то в заумных статьях я читал, что в непроницаемой тишине можно сойти с ума за сорок пять минут, но все не так просто. Неужели я мог надеяться на столь счастливый исход?       — Прости меня. — Тихий шепот мимолетно разлетался по квартире, проникая под кожу, забирая в свои владения самые недры души. Слова разрезали горячую плоть, как самый острый тесак, заставляли вздрагивать, каждый раз как в первый. Каждое ебанное слово из пасти Юры вызывало неосознанную дрожь. ЗАТКНИСЬЗАТКНИСЬЗАТКНИСЬ.       Зачем ты пришел в мой маленький мир? Зачем разрушил все, что я имел? Эти бесконечные вопросы так и повиснут в воздухе практически осязаемо. Казалось, стоит лишь протянуть ладонь, как ложь обожжет разом оголенные участки тела.       Ты нагло проник в мой дом. Ступил за мой порог. Вдыхаешь мой кислород, которого предательски стало не хватать. Сколько это будет продолжаться?       Так наивно и самоуверенно протягиваешь руку, пытаясь заполучить мое доверие. Глупое желание прикоснуться к неосязаемым ледникам заставляет поперхнуться всеми возмущениями и в ответ лишь подать беззвучное предупреждение. Не смей приближаться, проникать в мою зону комфорта, путь в которую с нашей первой встречи пожизненно закрыт для тебя.        Забавно, как быстро меняется ход жизни. Еще вчера ты злостно хохотал мне в лицо, выплевывая всю желчь вместе с дружками. Даже они, казалось, осознавали, насколько же их знакомый перегибает палку, неловко опуская глаза в пол. Но это слишком позорно для тебя — прекратить воображаемую войну и сойти с тропы войны, на которую ты ступил первым.       Надавить на самые болезненные точки, прижать к полу и наступить грязным ботинком на глотку. Перекрыть воздух, оторвать запекшуюся кровь с заживших ран и топтать. Топтать последнюю надежду на «Долго и счастливо» перед титрами. Доводить до нервных срывов после длительной реабилитации и нескончаемой работы с психологом, который, казалось бы, сам потерял надежду на выздоровление.       Но потом возвращаться в давно забытый дом, как бродячий пес. Бросаться под ноги, вымаливая пощады. «Как это унизительно», — со скрипом зубов думается мне, пока челюсть уже начинает сводить от злости. Хочется забыть, забить, убежать и зажаться в угол, прокусывая сухие губы до крови, пока по квартире разносится ненавистная мелодия, но я открываю дверь после первого же звонка. Ощущаю, как раз за разом предаю себя, но все равно делаю это.       Уверен, ты знал, что я так поступлю. Чувствовал, когда поднимался с пыльной земли, откидывая бутылку с алкоголем куда подальше. Наступал на колкие осколки воспоминаний и остатки гордости, но шел. Летел на свет, исходящий из окон знакомой квартиры, словно мотылек. Чтобы потом из раза в раз ударяться об мою дверь, выбивая из себя последние силы и дурь, которой достаточно после высокого градуса напитка. Завывать, потому что тебя тоже противит свое отношение, но ты не можешь иначе.       Это нельзя назвать приторной любовью, глупой влюблённостью, я и не нравлюсь тебе даже. Только болезненная привязанность, наркотическая зависимость, смертельная зараза, от которой нет противоядия. Ты можешь только жить, существовать и сгнивать от острой необходимости быть рядом. Но близость не делает легче, она уничтожает лишь быстрее. Забавно, но даже смерть кажется божьим даром по сравнению с такой жизнью.       Иронично, но я, Юра, вместе с тобой потопаю в нашем общем дерьме. Стараюсь выкинуть тебя из своей жизни, но каждый раз оступаюсь и падаю в нескончаемое озеро всех моих кошмаров, которые возглавляешь ты. Нас различает только то, что я до сих пор безуспешно пытаюсь выбраться из этого бесконечного водоворота, который затягивает лишь сильнее с каждым мгновением.       Я знаю все, что ты будешь говорить или делать. В точности. До мелочей. До каждого вздоха, стона, слезы, взгляда. Помню досконально, что любит рассказывать твой развязанный язык после парочки рюмок чего-то крепкого.       Да как тут забудешь, если сама судьба ударяет под дых, смачно плюет в лицо и оглушительно смеётся. Правда же весело смотреть над тем, как корчусь я от каждого пореза на собственном теле. На коже не остаётся ни одного живого места. Любое твое оскорбление вонзается острыми осколками в мягкую плоть, заставляет сжиматься от оглушительной боли, когда вся одежда окрашивается в алый. Как жаль, что это не метафора.       Сегодня я открыл дверь далеко не от большой любви к тебе, Юрочка. Где же твоя напыщенная смелость? Горделивый взгляд? Острые слова и кривая ухмылка? Правильно, все испарилось вместе с мерзким перегаром алкоголя, правда второе никогда не покидает тебя вместе с опьянением.       Хочу ли я смотреть на то, как ты будешь страдать и молить меня о пощаде, откашливая на паркет ещё больше крови, чем стекает по телу? Определено да. Хочу ли я ощутить на губах приятный привкус мести, облизывая их раз за разом после нелестных высказываний? Безусловно. Но ты страдаешь и без этого. Я вижу. Прямо перед собой. Только протяни руку и ты уже вляпаешься во всю тягучую боль, ненависть к себе и навязчивое желание сдохнуть прямо тут, на коврике перед дверью.       — Что опять, любовь моя? — выплевываю не просто отраву, самый настоящий яд. Каждое слово пропитано непосильной для твоих пропитых ушей ненавистью. Добродушно присаживаюсь рядом с тобой, чтобы слышать весь невнятный скулеж. Ты должен быть благодарен по гроб жизни за такую щедрость.       — Прости. Прости меня, Дима. Прости. Прости. — Неустанно тараторишь, приближаясь ко мне, наивно пытаясь вымолить пощаду за все причиненные страдания. Я смеюсь, так громко и навзрыд, что даже сам пугаюсь, но не замолкаю. Ощущаю, как несколько глубоких ран в этот же момент затягиваются. Как мило с твоей стороны, Юрочка.       Мое лицо в один момент сменяет гримаса отвращения, как только я ощущаю прикосновение твоих омерзительных пальцев. Рефлекторно съеживаюсь, пытаюсь скинуть с длинных рукавов твою конечность, намеренно причиняя этим движением боль. Незамедлительно поднимаюсь, оставляя себе время для того, чтобы насладиться таким жалким зрелищем и бесцеремонно отталкиваю. Захлопываю дверь, пока за ней слышатся рыдания. Твои рыдания. Меня передёргивает снова.       Почему ты не можешь просто исчезнуть из моей жизни? Настойчиво цепляешься, не позволяя оставить прошлое в прошлом. Ударяешь кулаками по преграде между нами. Только по ощутимой, потому что моральную тебе не под силу сломать. Я шепчу, чтобы ты замолчал, чтобы ты сломал уже наконец и без того сбитые костяшки. Не слышишь. Ты никогда не слышал никого и ничего, кроме своих желаний. Я уже практически кричу, выкрикиваю такую простую просьбу, но до тебя не достучаться.       Удар. Ещё один. Я не смотрю, куда именно они летят, лишь потом замечаю, что домофон больше не горит. Оно к лучшему. Слышу, как удаляется шаги, а после и вовсе исчезают. Оттягиваю короткие волосы, пытаясь привести себя в чувства, но все безуспешно. Это не конец. Судьба не позволит так просто отделаться от ее замысла.