Только мёртвые видят ушедших

      Япония была вся раскрасневшаяся, напуганная до чёртиков, но осмелившаяся выбраться из лап дикаря и прибежать за помощью. Девушка готова была вылить на троих весь свой скудный словарный запас русских слов и потащить СССР к дому России, ожидая, что тот сможет что-то предпринять. Хоть Япония и знала, что России не хотелось видеть в очередной раз призрака, а умершего на его глазах отца тем более, но она не могла оставить его. Ей следовало помочь, как-то понять Россию и остановить, однако Японии не хватило сил, отчего она сейчас чувствовала себя очень противно, словно подвела всех.       Союз удивлённо оглядел девушку: её руки дрожали то ли от холода, то ли от страха, взгляд расфокусированный, будто задумчивый, чуть напуганный, Япония сжимала и разжимала пальцы, показывая нервность, сама она крутилась из стороны в сторону, выглядывая кого-то. Говорила он быстро, тараторя и запинаясь, будто спешила: — Товарищ Совет союзских… То есть Союз Советских Социалистических Республик, мы… Нам надо… Туда. Идти… Срочно, быстро, нет времени, надо бежать, — Япония содрогалась всем телом, активно жестикулировала руками и пыталась всё уложить в голове, но выходило у неё это плохо, отчего слова, совершенно бессвязные, непроизвольно вылетали из её уст. Девушка тяжело дышала, словно пробежала пять километров за раз, из-за чего ей приходилось остановиться и глотнуть воздуха.       Коммунист скрестил руки на груди и отошёл от Третьего Рейха подальше. Он хотел было положить руки на плечи Японии, тем самым постараясь успокоить её, но опомнился и замер. Союз глубоко вздохнул, подойдя к испуганной девушке. — Япония, объясни, что случилось? Куда нам бежать? — СССР пытался не показывать, что он сейчас был весь на нервах, даже слегка испуганным и взволнованным, ведь с его сыном явно что-то случилось. Девушка раскрыла рот и помотала головой, словно таким образом сбрасывая с себя бурю эмоций. Она размеренно вздохнула и выдохнула, успокаиваясь. — Россия словно с цепи сорвался. Я не знаю, что с ним случилось, но это будто не он. По крайней мере я не помню, чтобы он вёл себя так когда-то. Что-то не так. Россия пытался прогнать меня, кричал, ему было плохо… — Япония говорила без остановки, слова лились из её рта ручьём, и прекратить она уже не могла: столько мыслей было у неё в голове, столько всего девушка хотела сказать, — но СССР остановил её, громко чертыхнувшись: — Твою мать… — он схватил за руку отца и рванул с места, направляясь к дому сына, боясь, что опоздает. Что-то подсказывало ему, что тот дым как-то связан с произошедшим, но ведь Российская Империя говорил, что он пока безвреден. Нет, что-то тут точно не так, как сказала Япония. Россия не мог сам так поступить, этому явно кто-то поспособствовал, а вот кто это был, СССР в любом случае узнает.       Япония побежала вслед за троими, еле поспевая, так как пробежала она до этого достаточно, и сил у неё больше не было, поэтому девушка перешла на быстрый шаг, не упуская из виду Союза.       Коммунист же, быстро пробежав дворы и улочки, добрался до дома России и вошёл внутрь. В доме было тихо, безлюдно, тишина нагнетала, даже немного пугала присутствующих, словно тут что-то опасное произошло. Союз огляделся: всё осталось неизменным, только небольшие капли крови на одеяле смутили его. Россия поранился?       Третий Рейх огляделся, подойдя к прикроватной тумбочке, где стояла нетронутая тарелка с едой. Он вдохнул вкусный аромат еды и замычал: — Как бы я хотел воскреснуть, чтобы снова съесть что-нибудь аппетитного… — немец облизнулся, не сводя глаз с пищи, а потом мотнул головой и отвернулся, понимая, что еды ему не светит. Российская Империя осмотрел нациста и цыкнул, нахмурившись, но промолчал, не сказав ни слова в адрес Рейха. Нацист заметил это и недовольно прищурился.       Союз вошёл в гостиную и обречённо выдохнул: его нигде не было. Россия не мог уйти далеко, прошло не так уж и много времени с прибытия Японии. Значит, им надо отправиться за Россией и как можно быстрее найти его: мало ли что он может натворить.       Япония дёрнула дверь, но та не открылась. Она выдохнула, чуть расслабившись, хотя в данной ситуации нельзя было расслабляться ни на минуту. Россия ушёл из дома, один в ужасном состоянии. И что он мог сделать за это время, пока они его не нашли, никто не может знать.

***

      Россия прогуливался по улицам города, вглядываясь в небо и не обращая внимания на взгляды прохожих, которые шугались его и боялись что-то сказать ему по поводу его прикида да и вида в принципе. Парень засунул руки в карманы, сгорбившись. Солнце было высоко и светило так ярко, что освещало даже самые тёмные уголки. Деревья были зелёные и словно светились, покрываясь порцией лучей. Ветки шелестели над головой России, отчего пару листиков упало на землю, прямо ему под ноги. Парень остановился, опустив голову. — Я всё думаю, как будет лучше? Может, мне стоит стать таким, о котором все говорят? — Россия говорил в воздух для прохожих, но на самом деле обращался к своему недавно появившемуся другу. Дым оказался у него перед лицом, и голос сразу же раздался у парня в голове: «В каком смысле?» — произнесла девушка. Россия ухмыльнулся, ковырнув носком ботинка землю. Он помолчал немного, подняв взгляд и увидев, что люди обходили его стороной, косо смотря. — В том самом. Я ведь всегда был в глазах других эгоистом и жестоким. Говорили «в тихом омуте черти водятся». Стоит ли мне… — Россия не успел договорить, ведь чужой, уже давно знакомый ему голос, раздался позади него, совсем близко. Мужской голос с американским акцентом, который он слышал пару лет назад очень часто и который утешал его, когда России было хуже обычного. — Россия? — парень обернулся, и перед ним предстал невысокий американец, одетый в самую простую одёжку, с удивлённым выражением лица. США стоял в ступоре, не веря своим глазам: Россия после смерти отца никогда не пускал к себе, не разрешал даже заговаривать и прогонял. А сейчас он стоял перед ним, спокойный и задумчивый. Америка сделал шаг вперёд, пытаясь приблизиться к русскому, но тот отошёл от него, прищурившись. — Не подходи ко мне. — с каким-то рыком сказал Россия. В его интонации присутствовали нотки наигранного отвращения и неприязни. Парень скривил губы и поморщился, тем самым вгоняя США в глубочайшее удивление. — Я не хочу тебя видеть. Никого из вас. Исчезни.