Невозможное, но неизбежное

      Прежде чем я окончательно осознала незавидное положение своего сердца, мне пришлось пережить пять стадий – восхищенное удивление, отрицание, смирение, гневное отрицание и покорное принятие.       Первая стадия застала меня на втором курсе Хогвартса, когда он кинулся на Малфоя после брошенной мерзким наглецом «грязконокровки». Я восхитилась его участием и храбростью, чему значительно удивилась.       Вторая настигла меня на третьем курсе, когда я случайно задержала на нем свой взгляд – чуть дольше, чем того позволял уровень нашего общения; что-то эмоционально обсуждая с братом, он активно жестикулировал, порой закатывал глаза и поджимал губы, а потом – когда мои глаза все еще не смогли оторваться от его – он резко остановил поток увлеченного монолога, соединившись взглядом со мной. Тогда, кажется, это заняло секунд пять, но моему разгоряченному девичьему сердцу эти мимолетные секунды показались настоящей вечностью. И я поняла – не дело это, пристально смотреть на брата своего лучшего друга. Я назвала себя наивной глупой девчонкой и начала все отрицать…       Смирение покорило меня на четвертом курсе, когда я, взглянув на его улыбку, почувствовала шевеление в сердце – волшебные светлячки, как называла их Джинни. Это была обыкновенная улыбка. В ней не было ничего удивительного. Но то, что зажглось тогда в моей душе и моем сердце, испугало меня и в то же время до безумия удивило, ведь мне было не свойственно поддаваться столь властным эмоциям. Улыбка его сбила меня с ног, а добило - его появление на балу с Анджелиной Джонсон; я танцевала второй танец с Виктором Крамом, когда приняла свое смирение и стала ожидать следующей стадии.       Стадия гневного отрицания накрыла меня умопомрачительной волной, когда он, ввязавшись в спор с братом, поставил на мою победу. О, как же яростно я отрицала зарождавшиеся тогда чувства. Я была наивной пятнадцатилетней девочкой, которая любила читать красивые сонеты о любви и верила, что мое черствое сердце тоже однажды почувствует нечто подобное; но он не был тем самым принцем, он не мог им быть. Это неправильно и неправда. Это никак не могло быть правдой.       Иначе все полетит к чертям.       Вскоре девочка выросла, и отрицание сменилось покорным принятием. Последняя – пятая – стадия. Шестой не дано, ибо я уже на третьей была глубоко погружена в омут, из которого не выбраться. Его можно лишь принять.       Омут, имя которому Фред Уизли.       И имя это уже предполагает невозможность всяческих надежд и ожиданий. Это была битва, заранее проигранная, и мне оставалось лишь принять свое поражение.       Весьма долгое время после последней стадии я жила с печальным осознанием своей ситуации, но однажды ночью меня настигла долгожданная Свобода, отнюдь не галантно ворвавшись в распахнутое окно моей спальни. Ко мне снизошло пробуждение, гармония и замечательное чувство равнодушия; тогда я поняла: болезнь под названием Фред Уизли вышла из меня, уступив место недоверию всем схожим чувствам, страху вновь пострадать от яда безответной влюбленности.       Я стала девочкой, которая заживо похоронила в себе всякие надежды встретить взаимную любовь. Девочкой, которая однажды уже отдала свое сердце.       И ей его не вернули.