0.
19 августа 2019 г. в 11:49
Прошел месяц после Щелчка Таноса.
Долгий, болезненный, невыносимый месяц. Месяц, полный слез, усталых глаз, молчания, понимающих взглядов и слабых похлопываний по плечу.
Квилл пытался найти успокоение в музыке, но прослушанные по сто раз красивые строчки песен не делали лучше. Какой толк в музыке, если нельзя ее с кем-то разделить?
Старк очень любезно разрешил ему остаться на базе Мстителей. Даже если Квилл его вежливо отблагодарил, он понимал, что не заслужил этого.
Дать волю своим эмоциям на поле боя. Разрушить прекрасно выстроенный план. Захотеть причинить ему боль, пожертвовав победой. Все это было так глупо и опрометчиво.
— Спасибо, я ценю это, — говорит Квилл, но его глаза говорят совсем другое.
«Я во всем виноват».
«Мне не следует быть здесь».
«Я должен был умереть».
Однажды, исследуя огромную штаб-квартиру и вслушиваясь в эхо собственных шагов, Квилл заметил Тора в конце коридора. Сломленного. Разбитого. Чувствующего вину за все случившееся.
Его запястье обожгло и он сжал руки в кулак, быстро уходя оттуда, прежде чем Одинсон смог взглянуть на него.
Той же ночью Питер проснулся с криком, отбрасывая простыни и тяжело дыша. Кошмар о смерти его семьи, Стражей, преследовал его, как хищная кошка — бедную настрадавшуюся мышь.
Этажом ниже находился мини-бар, поэтому туда Квилл и направился. Утопить свои переживания в алкоголе казалось еу лучшей опцией.
Через пару минут он уже глотал виски, со стуком опуская стакан на стойку. Земной алкоголь сильно отличался от космического, но пить можно было. Хорошо избавляло от тревог и забот.
В голове.
Окружающий мир от проблем он не очищал. Тор незаметно подошел сзади и тронул Квилла за плечо. Питер выплеснул на Тора остатки виски из стакана, пробормотав «уйди». Но Одинсон, не обращая внимания на образовавшееся мокрое пятно, присел рядом с ним.
— Нам нужно поговорить, — начал Тор, но Квилл промолчал. — Ты ведь заметил, что…
Питер раздраженно выдохнул и засучил рукав куртки, обнажая вены, что горели неоновым голубым светом. Словно маленькие молнии. Или энергия планеты Эго. Они излучали сияние, освещающее полумрак, но лицо Квилла оставалось безрадостным.
— Что наши вены светятся, когда мы вместе?
Вот она была, причина всех необычных чувств, жжения в запястьях и избегания Бога Грома при любой возможности — Тор был его соулмейтом.
Таковым он долго считал Гамору. Он думал, что ее кровь не загорается потому, что она наполовину киборг, а раз так, то и у Квилла кровь не светится. Построив шаткую логическую цепочку, н утешал себя и свою безмерную любовь.
А когда на корабль прибыл Тор, кровь Квилла будто превратилась в огонь. Она горела в его венах, когда он смотрел на Одинсона, — и пришло холодное, резкое осознание. Перед ним стоял его настоящий соулмейт — огромный мускулистый мужик с выколотым глазом.
Но проблема была в том, что Тор ему понравился. Очень. Когда у него уже была Гамора. Поэтому Квилл всячески грубил Тору, а когда тот улетел на Нидавеллир, успокаивал бешено бьющееся сердце.
А затем Гамора погибла. Квилл был опустошен. Дыру в душе ненадолго заполнило наслаждение от боли Таноса, по которому он бил и бил. Но затем произошла еще одна утрата. Они проиграли.
Сейчас он смотрел на своего соулмейта, того самого человека, который должен был лечить его раны и делиться своими, помогать и поддерживать, и самое главное, любить — и не видел всего этого в нем.
— Да, я заметил, — прошептал Квилл, шевеля обсохшими губами. — Я просто не хочу это принимать.
Тор кивнул и налил себе эля из фляжки.
— Я, вообще-то, хотел сказать тебе тоже самое. Я не думаю, что я готов вступать в новые отношения. Особенно после смерти брата и всех остальных.
Пришел черед Питера кивать.
Тор встал, с грустной улыбкой смотря на горящие вены, и поцеловал Квилла в лоб.
— Спокойной ночи, мой соулмейт.
— Спокойной, — проговорил Квилл и остался допивать терпкое виски в темноте одинокой ночи.