Фолианты, фонарь и сон на сотню лет

Ухватиться оказалось не за что, даром что магазинчик был заставлен кругом и всюду. Пришлось действовать по наитию. Азирафаэль успел пьяным сознанием испугаться за книги, которые непременно сшибет, но крылья уже рванулись из спины. Смягчая падение, они снесли перевязанную веревкой массивную стопку с неразобранными фолиантами, ударили в стеллажи, откинули кресло. Где-то что-то разбилось. Кажется, из сервиза восемнадцатого века. Азирафаэль бухнулся на спину, едва не приложившись затылком о ковер. Крылья распростерлись в стороны, сбивая до кучи со стола ровной стопочкой уложенные книги - утерянные экземпляры русских классиков, которые удалось достать с помощью такого Чуда, что пришлось в свое время отчитываться руководству. Не то, чтобы Азирафаэль как-то где-то после этого чувствовал острую вину. По его скромному мнению, книги все-таки стоили той бюрократии, которой его завалили потом с объяснительными. Сверху, лицом куда-то в ворот жилета, рухнул Кроули. Большие чёрные маховые перья развернулись во всю красу на белых. - Боже мой, Кроули! - воскликнул Азирафаэль, мгновенно трезвея до состояния офисного работника, решившего опрокинуть полпинты пива после тяжелого дня. Он замотал головой, силясь понять, куда отлетели фолианты и живы ли они вообще - столь старинные книги грубого обращения обычно не любили. А утратить такие редкие экземпляры по вине нетвердых ног было бы невероятно обидно. Да только Кроули с воплощенными крыльями оказался тяжелым, под его весом не то, что встать - чтобы приподняться нужно было приложить немалые усилия, коих в разморенном алкоголем теле Азирафаэля не нашлось. Поэтому он расслабил шею, опустил голову на ковер и уставился в темный потолок. Стало тихо. С улицы через приоткрытое окно доносились редкие проезжающие автомобили да пара стаек заблудших туристов нестройно верещала то ли на китайском, то ли на корейском. Ну, и желтый уличный фонарь, слишком любопытный для неодушевленного предмета, из-за стекла сиял Азирафаэлю прямо в глаза. - Все, - нарушил тишину Кроули, когда Азирафаэль перестал под ним барахтаться. - Я готов проспать еще сто лет. - Ох, Кроули. - вздохнул тот. - Опять? - Я вчера остановил этот... как его? - язык ворочался неохотно, губы жили своей пьяной жизнью; Кроули щелкал длинными пальцами где-то в районе бедра, пытаясь вспомнить, что он вчера останавливал. - Армагеддон? - подсказал Азирафаэль. - Вот его, да, - Кроули повернул лицо, повозил носом по жилетке Азирафаэля, снова устроился ухом у того места, где по анатомическим законам у людей числилось сердце. - А сегодня спасал наши задницы от начальства. Так что я заслужил. - Ты спасал? - мягко улыбнулся потолку Азирафаэль. - Мы спасали. - послушно поправился Кроули. - Так что ты тоже это... заслужил. Молчание было ему ответом. Громкое такое молчание, в котором прям отчетливо слышалось, как шевелятся шестеренки в ангельской черепной коробке. Кроули не выдержал, шумно и длинно выдохнул через нос. - Ладно. У тебя есть идея получше? - Помнится, у нас в планах был скотч. - произнес Азирафаэль. Да, было что-то такое. Они пили сначала в "Ритце", потом - по дороге в магазин. Потом бутылка красного полусладкого внезапно подвела и кончилась, и Азирафаэль вспомнил, что у него есть скотч. Хороший такой, крепкий. Каких-то совсем лохматых годов, которые заплетающимся языком выговорить не смог. И припечатал сверху железным аргументом, что если и есть знаменательный день, когда бутылку стоит достать и оприходовать, так это именно сегодня, после всех Армагеддонов и неудавшихся казней. Кроули кивал как болванчик - пить он готов был все, что мало-мальски содержало градусы. Это чуть позже, уже на пороге магазина, нестройный разговор о кухонных гильотинах для луковиц как-то внезапно свернул на столь же нестройное обсуждение голубиных крыльев, и Кроули прямо на улице развернул свои. Мол, глянь-ка, ангел, а на чьи мои похожи. Азирафаэль, хихикая, но все же соображая чуть лучше, торопливо втолкнул его в магазинчик, где их благополучно подвёл вестибулярный аппарат, по самые ноздри залитый алкоголем. И вот, лёжа посреди магазина, Кроули мычал что-то невнятное и длинное, в конце чего Азирафаэль смог разобрать лишь "...лучше посплю". Что ж, скотч подождет следующего - прости, Господи! - Армагеддона, подумал Азирафаэль, а вслух вежливо уточнил: - На мне? Кроули хотел сказать, что это-то как раз на сей момент самая удачная идея - и тепло, и мягко, и двигаться никуда не надо, - но речевой аппарат и в этот раз подвел и выдал нечто несвязное, несуразное, расшифровать которое не смог бы и сам. Теперь уже вздохнул Азирафаэль. Потянулся, сунулся одной рукой Кроули над лопатками, чуть повыше роста крыльев, горячо и широко огладил ладонью, а другой потянул с его носа очки. Лежать стало удобнее и теплее. Мысль о том, что кое-кто пригрел себе змею на груди, в алкогольном тумане показалась Кроули до чертиков смешной, что он не выдержал, растянул губы в кривой ухмылке, пьяненько захихикал. Азирафаэль опустил его очки на пол где-то над головой, где ковер уже заканчивался, забрался второй ладонью Кроули по виску, в волосы, задев пальцами шею в вороте пиджака. Прижал, чтобы не скатился. Напряг крылья, подтянул к себе, сгребая в них, как в ладони, и крылья Кроули, сложил кокон - плотный, приятно-тяжелый, черно-белый. Убрал ладонь из волос, над лопатками оставил. Удобно. И пока Азирафаэль лениво размышлял, погасить ли уличный фонарь чудом или не мешать ему выполнять свой прямой долг, Кроули снова завозился, снова отер нос о его жилетку, задел затылком шуршащие перья. - Я и в самом деле могу так заснуть, ангел. - хрипло предупредил он. Голос приятной вибрацией прошил что-то под ребрами и отозвался лёгкой щекоткой в ангельском позвоночнике, между крыльев. - Ну, что ж поделать. - откликнулся Азирафаэль, впрочем, не воспринимая угрозу всерьез. - Корни не пустишь за сотню лет? - Очень постараюсь не пустить. - заверил его Азирафаэль. - А как же "Ритц"? - Ах, какое там парфе! - Азирафаэль даже мечтательно прикрыл глаза, хотя Кроули лежал ухом у него на груди и все равно не мог его видеть. Сегодня Азирафаэль парфе не заказывал, даже не посмотрел в его сторону - зацепился взглядом за несравненный воздушный шоколадный торт с апельсином, и не смог перед ним устоять. А вот сейчас, распластанный по полу пьяным потяжелевшим демоном, понимал, что надо было брать и то, и то. - За сто лет от парфе может ничего не остаться. - пробормотал Кроули. - В ходу будет какой-нибудь марсианский салат из шерсти синего рогатого пуделя с гарниром из опилок и розового укропа. - Звучит, если честно, не очень. - признался Азирафаэль. - Не любишь синих пуделей? - Никогда их не видел. - А розовый укроп? - Даже не представляю, чем его нужно удобрять, чтобы он был розовым. - Ну, подливают же что-то в воду розам, чтобы они синели. - И их после этого подают к столу? - с сомнением спросил Азирафаэль. Он поднял свободную руку и щелкнул пальцами. Надоевший фонарь печально потух, погрузив огрызок пола, на котором незапланированно расположились некий ангел и некий демон, в темноту. А заодно туда же ухнул и кусок улицы. Ничего, подумал Азирафаэль, потом верну как было. Даже лучше. Трещину вон ту в плафоне заделаю. Кроули помычал. - Может, где-нибудь и подают. - выдавил он. - В каком-нибудь Париже. Или в этом... Вена, Венгрия, Воронеж... Черт, где там на лодках плавают по улицам? - Венеция? - Вот оно. - Не припомню, чтобы там были салаты с синими розами. - Не обязательно же салаты, - и Азирафаэль не столько увидел, сколько ощутил, как Кроули поморщился. - Может, их запекают. Или в суп добавляют. - Суп с розами? - Азирафаэль покатал на языке эти слова, вспомнил розы - только почему-то красные, - вспомнил восхитительную страчателлу, которую пробовал в регионе Лацио, в Италии (ах, какая она была тогда потрясающая - с пармезаном, мускатным орехом и поджаренным хлебом), сложил их в одно блюдо и пришел к выводу: - Нет, это не съедобно. - Но ведь пройдет сто лет, - невнятно возразил Кроули, глотая согласные. - Кто знает, что там будет съедобно. Там, может, не только синие розы, но и синие человечки появятся. В том же Воронеже, например. - Почему в Воронеже? - А почему бы и нет? - Кроули как-то странно дернулся всем телом, шевельнул рукой. Пытался пожать плечами, догадался Азирафаэль. Действительно, почему бы и нет? Помолчали. Через три машины, проехавших мимо витрин магазина, одну шумную компанию под окном, которую удалось спровадить маленьким ангельским чудом, и парочку мыслей, что пора бы подниматься и перебираться хоть на какую-нибудь более пригодную для лежания поверхность, Азирафаэль с нажимом провел ладонью над крыльями у Кроули, похлопал: - Ну, все, Кроули. Тот в ответ только слабо замычал. - Давай вставать. В ответ опять что-то совсем уж нечленораздельное и ни единой попытки шевельнуться. Пригрелся. Азирафаэль тоже, но он пока вежливо и старательно игнорировал сей факт. - Кроули, нельзя на полу спать. Ляг на диван хотя бы. Хотя это получится очень интересная инсталляция, подумал Азирафаэль быстро. Если Кроули и правда навострил уши проспать очередные сто лет, покупателям рано или поздно станет интересно, кто это каждый день, из года в год спит на диванчике господина Фелла. Кроули, видимо, пьяным мозгом дошел до того же самого, потому что гулко спросил: - А твои покупатели? - Ну, если ты не будешь храпеть на весь магазин, думаю, я смогу что-нибудь придумать. - улыбнулся темноте Азирафаэль. В голове тем временем возникла парочка забавных, как ему показалось, идей, и он уже в постановочной форме репетировал, как бы объяснял госпоже Пимерсон, что это вовсе не демон спит, нет, это восковая фигура. Очень реалистичная. Смотрите, даже волосы как настоящие. Нет, руками лучше не трогать. - А я храплю? - помолчав, вдруг спросил Кроули. Азирафаэль, мысленно рассказывающий теперь сэру Бриджу, что у него на диване бездомный писатель, который бодрствует по ночам и сочиняет великолепные сонеты и которого он приютил из любви к искусству, вдруг осекся и скосил глаза Кроули на макушку. - Определенно, ты задаешь вопрос не по адресу, мой дорогой, - отозвался Азирафаэль. - Я не могу ответить на него по той простой причине, что мне не приходилось спать с тобой. Или хотя бы находиться поблизости, когда ты спишь. - Так давай. - Что "давай"? - не понял Азирафаэль. - Поспишь со мной. - Ты же помнишь, я уже пробовал спать. - начал Азирафаэль. - Не мое занятие абсолютно. Кроме того, у меня где-то там, - он снял ладонь со спины Кроули и махнул в сторону, - теперь валяются фолианты четырнадцатого века. - вспомнил и снова забеспокоился: - Ох, надеюсь они не пострадали... Как Кроули скривился при упоминании о четырнадцатом веке Азирафаэль ощутил почти физически. Он вернул ладонь обратно Кроули на спину, повыше лопаток, мягко поскреб ногтями по пиджаку. - Точно? - прогудел Кроули в жилет. - Я обязан их проверить, ты же знаешь... - тон сам собой получился извиняющимся. Уж Кроули-то знал. Он длинно выдохнул и напрягся мышцами. Двинул крыльями, раскрывая черно-белый кокон, оперся руками и поднялся, беспощадно утащив с собой тепло. Глянул сверху вниз желтыми глазищами, толкнулся рукой о пол и сел на пятки. Ровно и уверенно, и у Азирафаэля возникла мысль, что не он один выгнал из организма львиную долю алкоголя. Когда вот только успел? Черные крылья, вытягиваясь, задели верхние полки стеллажей маховыми перьями, вернулись назад, складываясь за спиной. Кроули легко поднялся на ноги - на чертовски длинные ноги, - слегка качнувшись, и протянул руку: - Ладно, ангел, твоя взяла. - Ох, благодарю тебя, дорогой мой, - Азирафаэль ухватился за него и тоже наконец принял вертикальное положение. - А то так тяжко вставать с крыльями, особенно когда лежишь на спине. - Можешь не рассказывать. - хрипло ответил Кроули. - То перья придавишь, то сустав не так выгнутся пытается. - Полностью с тобой согласен. - быстро кивнул Азирафаэль. Дернул одним крылом, разминая, вторым. Потом покосился на них, пробежал глазами по перьям, удостоверился, что все в порядке и развоплотил. - Но это был довольно интересный опыт. Кроули вздернул брови в немом вопросе. Азирафаэль быстро взглянул на него: - Вообще все это, понимаешь. Тактильность. Она больше все-таки людям свойственна. Все эти прикосновения, возлежания, ангелы, демоны... На ангелах обычно не лежат. - торопливо добавил он, заметив даже в той темноте, что царила в магазине, заинтересованный желтый взгляд. - Во всяком случае, я раньше о подобном не слышал. Не то, чтобы я этим интересовался. Или как-то хотел этого. Или планировал, что вот когда-нибудь - нет, совсем нет. - И как? - Кроули сверлил глазищами, чуть покачиваяся, как самая настоящая змея (хотя почему "как"?), бухнув в голос столько меда, что мурашки метнулись от лопаток к пояснице. - Очень тепло, - сдержанно ответил Азирафаэль, снова бросая быстрый взгляд. - Это было, - он замялся, подбирая слово, не нашел подходящих синонимов и припечатал банальным: - приятно. Весьма. - Можем повторить, если хочешь. - неопределенно дернул подбородком Кроули. - Когда угодно. Только скажи. Азирафаэль торопливо скользнул взглядом по его лицу. - Например, можешь спать сегодня со мной. - сказал Кроули. - Я даже согласен не впадать в спячку на сотню лет. Одной ночи вполне хватит. Это приятнее, чем просто лежать. - Я уже сказал тебе, Кроули, - почти выстонал Азирафаэль, всплеснув руками. - Спать - это не мое занятие, кроме того... ох, фолианты! Диалог в мгновение ока переместился на второе-третье-десятое место в системе ангельских ценностей. Азирафаэль чудом зажег свет и метнулся туда, куда крылом откинул перевязанную стопку древних книг. Кроули проследил за ним взглядом, развоплощая свои крылья. Змеиным хвостом где-то на периферии сознания мелькнула знакомая мысль, что он в очередной раз проиграл книгам. Можно подумать, впервой, ха! Фолианты на первый взгляд от полета через половину торгового зала не пострадали, но Азирафаэль присел с ними в кресло и принялся развязывать веревки, чтобы удостовериться. - Ты не представляешь, какие они древние. - начал он, пытаясь совладать с узлами. - Листы даже не из бумаги, а из козлиной кожи! Какие они древние, Кроули как раз представлял, но комментировать не стал. Было что-то гипнотизирующее в этом ангельском мельтешении, в его кудахтанье над рукописными порождениями пытливого человеческого ума. Спать захотелось чуточку больше. - Ты же знаешь, что демоны не храпят, да? - вдруг вспомнил Кроули. Попытка развести на разговор, который можно было бы закончить хотя бы тем самым скотчем, что планировался в развлекательной программе изначально, а потом уже и сном, провалилась с треском, как только Азирафаэль вскинул на него растерянный взгляд и спросил: - Что? Он его просто не слушал. Это было полное и безоговорочное фиаско. Осталось и вправду только впасть в спячку на сто лет. Прямо у ангела под носом. Среди всех его книг. Можно на полу, чтобы посетители спотыкались, а Азирафаэль сетовал, вздыхал и гадал, куда бы сподручнее переложить эту "искусственную неровность". Но вместо этого Кроули спросил: - Ты ведь не против, если я воспользуюсь твоей спальней? - А, да, конечно, - быстро кивнул Азирафаэль. - Она наверху. Где-то. Кажется, Кроули передразнил его "где-то", прежде чем скрыться на лестнице, ведущей на второй этаж. Хлопнула дверь. Тишина ночного Лондона легла сверху шинами автомобилей по асфальту, шагами поздних прохожих и далёкой угасающей сиреной. Фолианты приятно шуршали под пальцами. От них веяло веками, тягучим, глубоким временем, оставившим на желтых страницах пятна, потрепанные края и смазанные чернила. Последняя книга в стопке оказалась массивнее и тяжелее остальных. Пришлось чуть поднапрячься, чтобы просто подтащить ее с пола на колени. Но это была знакомая тяжесть, совсем не такая, как недавно. Азирафаэль вскинул глаза за окно, где темнел кусок улицы, какое-то время назад ангельским чудом брошенный в ночь. Фонарь сутуло ждал, когда же про него, наконец, вспомнят и вернут всю былую яркость. И заделают трещину в плафоне в качестве извинений, разумеется. Ибо не его проблемы, что некоему ангелу и некоему демону вздумалось прилечь в неположенном для этого месте, он всего-то выполнял свою ежедневную работу. Быстрый щелчок пальцев вернул желтый свет на улицу, и тот вытянутым прямоугольником лег на пол магазина. У ковра, чуть сбитого, обнаружились черные очки. Как на них не наступили, оставалось загадкой. Явно чудо какое-то постаралось. Азирафаэль перевел взгляд на лестницу, ко второму этажу. Спать он пытался всего раз, да уже и не помнил, в каких годах. И было это в каком-то совсем захудалом отеле в Вене, когда Азирафаэль решил впервые воспользоваться таким видом человеческого изобретения, как поезд. На утро у него был билет до Варшавы, поэтому хотелось, чтобы время прошло чуточку побыстрее. Сон, расписанный в красках Кроули, вроде как походил на ненавязчивое времяпрепровождение, да только не сложилось. В отеле дуло изо всех щелей, ужасно скрипело все, до чего можно было дотронуться, а то, до чего нельзя - скрипело само, без чьих-либо усилий. Постоянно где-то капало, и ощущение, что прямо на нервы. Если так прикинуть, то обстановка не то, что спать, жить-то там не особо располагала. В итоге треть ночи Азирафаэль провел в безуспешной попытке заснуть (не особо представляя, с какой стороны к этому действу вообще подходить), другую треть потратил на мысли о том, как люди вообще могут спать в таких условиях, а все оставшееся время - на мелкие чудеса, которыми заделывал щели, приколачивал половицы, выравнивал дверцы шкафов и створки окон. Малость разошелся и починил хозяевам отеля плиту на кухне. А там и рассвет забрезжил, пора было выдвигаться до Варшавы. Сейчас же ничего не скрипело, ниоткуда не дуло. Азирафаэль сам об этом заботился - книги плохо переносили скачки влажности и температуры. А еще на втором этаже был тяжелый, теплый, как грелка, Кроули. Было бы обидно потерять на добрую сотню лет такого хорошего... компаньона. Определенно компаньона. Не то, чтобы Азирафаэль не нашел, чем заняться. Люди столько всего изобрели - за ними невозможно было успеть! Невероятные создания. Например, можно было бы наконец освоить сотовые телефоны, особенно раскладные. Было в них что-то такое... книжное. Или видеомагнитофоны! Или тактильность. Вот только для нее нужен был еще кто-то. Ну, не человек, наверное. Это бы выглядело, по меньшей мере, странно. Хотя ангелы тоже как-то плохо накладывались на это понятие. В тот последний раз, когда Азирафаэль мог бы поставить тактильность и ангелов в одно предложение, он получил поддых от Сандальфона, и не сказать, что это было дико приятно. Даже наоборот. А вот с Кроули получилось как-то иначе. Да, тяжеловато, ведь демон - да и ангел, что уж там, - с воплощенными крыльями весит раза в полтора больше (не говоря уже о смещении центра тяжести, это просто кошмар). Но удобно, хорошо. В теле даже какие-то новые ощущения пару раз объявились, о которых раньше Азирафаэль и не подозревал. Особенно там, между крыльев. Щекотно. Кроули, конечно, демон. Но вроде уже как свой в доску демон. С железкой пойти против Сатаны вместе с ним, Азирафаэлем, все-таки не шутки. Последний тяжелый фолиант лег на стол неоткрытым. Азирафаэль поднялся с кресла, одернул полы пиджака. Нет, он никуда особо не собирается. Он просто-напросто уже проинспектировал книги, они в порядке. Страницы не повреждены, обложки тоже. Ночью расставлять их не будет, займется этим утром. Потому что еще место им на полке надо найти такое, чтобы гармонично. А это нужно делать вдумчиво. Сейчас же, с полпинтой алкоголя в крови кто ж таким ответственным делом занимается? Азирафаэль крутанулся на месте, поднял с пола экземпляры русских классиков. Уложил их нарочито аккуратно в стопочку, даже корешки пригладил. Чудом собрал осколки обратно в целое блюдце и сунул его в ящик стола. Поправил сбившийся ковер. Посмотрел на него и снова поправил. Удостоверился, что ровно и как было. Глянул на лестницу. Поднял очки с пола, аккуратно сложил дужки. Вздохнул, подбирая не то храбрость, не то стройные оправдания тому, что намеревался совершить. Не преуспел ни в том, ни в другом, назвал себя размазней и решительно шагнул к лестнице. На второй ступеньке он вдруг вспомнил слова Кроули о том, что демоны не храпят, подумал, что сие заявление вполне любопытно было бы проверить на практике (а, заодно узнать, храпят ли ангелы), улыбнулся этой мысли, а на четвертой ступеньке, не оборачиваясь, погасил щелчком свет в зале. Желтый фонарь разочарованно мигнул темному магазину и сделал вид, что не услышал, как на втором этаже в полной лондонской тишине прикрылась дверь.