Поражения

Зуко почти не чувствует одиночества, пока не видит Тоф. Теперь девушка лет семнадцати, она выросла, но не повзрослела. — Я все еще не достаю тебе до плеч! — возражает она, обнимая, сжимая его бока сильными маленькими руками. Зуко отстраняется первым, и она отступает, хмурясь. — Ты опечален. Походка стала тяжелее. — Наверно, это одежда, — отвечает Зуко, заставляя свой голос повеселеть. — К ней приделали столько украшений! — Нет, — тихо и уверенно говорит Тоф. — У тебя и руки такие. На это ему нечего сказать, так что Тоф ведет его к завоеванному особняку, который служит бараками для разнородного множества магов Земли. Неделями они были отрезаны от мира, объясняет она, сражаясь с бандой взбунтовавшихся магов Огня, умных и жестоких. Еды мало, новостей еще меньше. — Они отрицают, что я имею право быть Хозяином Огня, — говорит Зуко. — Правители колоний были до безумия верны моему отцу. Видимо, им нелегко забывать старые привычки. — Не все хотят мира, — соглашается Тоф, опираясь на сломанный, но все еще изящный столик. — Особенно, если война — все, что они знают. Зуко смотрит сквозь открытую дверь террасы на растоптанные цветы в саду и выщербленные камни. В войске Тоф есть мужчины и женщины, молодые и старые, но все одинаково измождены. Никто не смотрит ему в глаза, но Зуко знает, что замечен: повсюду, где он идет, ладони сжаты на перевязях и мечах, стиснуты зубы, ноги неподвижны, руки скрещены на груди. Он старался улучшить отношения с Царством Земли, но это было трудно: Буми — хороший воин, но у него нет наследника, кроме того, — он безумен, и потому в Ба Синг Се хаос: правительства сменяются каждую неделю. Бесполезного Царя Земли так и не нашли — но не то чтобы кто-то искал, — а наместники и генералы Огня вместе с их войсками так и не объединились — ни с Зуко, ни с бунтовщиками. Война почти стоит того, чтобы скучать по ней. Бесполезность дипломатии раздражает его, и разжигает зуд, который невозможно подавить. Зуко скучает по ее определенности — спустя годы он забыл боль, унижение и страх, думая только об уверенности и контроле. Его жизнь — Зуко морщится — его жизнь сейчас, в качестве Хозяина Огня, — множество раздражающих танцев, где он знает лишь половину движений. Его люди были менее, чем готовы сдаться врагу, которого уже почти победили, а уничтожение старой охраны отца заняло намного больше времени, чем Зуко надеялся. Отсутствие — проверка его власти: Зуко достаточно уверен в верности своих министров, однако страх возможного переворота почти заставляет радоваться, что Мэй уехала, а их дочь умерла. — Ты где-то далеко, — мягко говорит Тоф. — Извини, я не специально… Просто задумался. — Ничего. Хочешь рассказать, где ты был? — Нет, — отвечает он. — Не думаю. Пожалуй, хорошо, что Тоф не знает. Она понимает его настроение, но не настаивает, ищет цели и тактики, счастливая, что собралась хотя бы треть старой компании. Она приветствует Зуко в своих рядах, дает форму и воинов, чтобы ими командовать, — все это в своей обычной, весело-угрожающей манере. Он предпочитает показать себя, отвергая благотворительность Тоф и ее вымученное одобрение. Он спит среди солдат, ест с ними, изучает их магию, чтобы улучшить свою. Очень скоро их принятие становится искренним — но не дает Зуко того, на что он надеялся, и он исчезает из их компании раньше, чем можно говорить о дружбе. Очищать земли от повстанцев — отвратительная, медленная, непреклонная работа. Неповиновение — их навязчивая идея, и никогда их не остается достаточно, чтобы сдаться. Спустя два месяца Зуко и Тоф наконец добрались до лидера — впечатляюще сильного мага Огня, который провел годы в служении Озаю. Загнанный в угол на своей же земле, он требует сойтись с Зуко в Агни Кай. — Мы сражались до последнего. Это дело чести. — Нет, — говорит Зуко и убивает его. Маги Земли в ужасе; он поворачивается к Тоф:  — Я не Аватар. Но Тоф кивает, одобряя. — Я тоже. Это почти пророческое заявление: они возвращаются на берег лишь затем, чтобы увидеть, как прибывший Аанг реквизирует их виллу. Он знает о том, что они сделали; ему это не нравится. — Тебе не следовало так поступать, — говорит Аанг, когда Зуко огибает его, чтобы спрятать меч в ножны за спиной. — Ты мог потребовать сдаться. Тоф не считает нужным вмешиваться или кого-то защищать, позволяя Зуко уйти глубже в комнату. Солнце село, и лунный свет очерчивает его путь к чаше с холодной чистой водой, где он может встать на колени и смыть грязь с лица. — Я сделал то, что было необходимо. И мне не нужно, чтобы ты меня понимал. — Зуко, ты не похож на себя. — Тогда на кого? Он отказывается идти с Аангом в Ба Синг Се. Выстоявшие деревья лишены жизни и листвы. Мэй понимает, что он чувствует: второй ястреб прилетает в день перед отъездом. — Она вернулась домой? — спрашивает Аанг. — Пожалуй, тебе было бы полезно увидеть ее. — Нет, она поехала на север, — отвечает Зуко, скручивая пергамент. — К родителям. Зуко уезжает недостаточно быстро, и той ночью Аанг успевает пригласить Тоф прогуляться по разрушенному саду. — Я медитирую, — ворчит Зуко. — Мне жаль, что так вышло с твоей дочерью. — Жаль? Почему же? Разве это твоя вина? Он остается спокойным, дышит ровно и размеренно. — Я не это имею в виду. Почему ты не сказал мне? — Я в порядке. Мне не нужно, чтобы вы все тут ходили вокруг меня. — Да уж, конечно, — говорит Тоф. — Тебе никогда ничего не нужно. И никто не нужен. Это жестоко, но ей никогда не нравилось, что ее оставляют в неизвестности. Один только Аанг утром провожает Зуко к кораблю. — Едем со мной, — снова умоляет он, но тщетно. — Отправимся в Омашу, потом в Ба Синг Се, к Айро. Катара будет через пару недель. Зуко взбирается на корабль лишь с тихим «прощай» и приказывает везти себя домой.