Пусти

Не горько, не сладко, а только болит в груди. Ты слышишь? Ты помнишь? Прошу, не дай мне увять. Из загруженных легких сорвется пушным: «Пусти…» Ответом всему разнесется грозным: «Да блять!» Не сказать, что подобное было всего лишь раз. Да и два повторить смогу, ну, а в этом толк: я лезу на вершину — отчаянный скалолаз. И срываюсь обратно, глядя, словно битый волк. Повторяя движения снова, из раза в раз, изучая извилины трещин и высоты, «ты достал меня, сгинь!» — одна строчка, и все про нас — отзовется прозрением от звука шлепка воды. Повторение… Верно. Имеет свой потолок. Оградился ты коконом верным из твердых стен. Я взбираюсь опять, но все тщетно: нет чувства ног. И время злорадной зверушкой вернется вспять. Взмолиться бы горько, так грузно, что сразу в дрожь. «Пусти же к себе, я прошу!» — нету сил кричать. Из последних сил рву связки: «Ударю!» Ложь. И слышно лишь эхо дрожащих слогов: «Плевать…» Рвется голос струной, я же знаю: ты там сидишь, проклиная, шепча, чтоб убрался подальше, тварь. Только знаю, что каждой частичкой внутри кричишь. Хочешь спорить, малыш? Да, я выиграл, но дам косарь. Тебе больно так сильно, что больше не хочешь пить. И не нужно: я рядом уже, мой хороший, почти дополз… И тогда ты получишь сполна за свое «плевать». Только нужно собраться и снова взяться всерьез. Возвышаю, как мантру, стирая ладони в кровь. Убивает напор воздуха в усталой груди. Представляю, как плачешь, как хмуришься — вновь и вновь. Чуть не скинувшись вниз от глухого эха: «Приди…» И, наверное, плачу, увидев свой рыжий свет. Что, сжавшись на краю, продолжал лишь тихонько звать. Он уткнется в обьятья устало от слов: — Привет~

извини, что заставил так долго «придурка» ждать.