Frozen

Кэсси приходит часто – или редко. Время идет по-разному: дни кажутся месяцами, а месяцы – днями. Фрост почти не встает с тюремной койки: из рук не выпустить и льдинки, и запястья прочно скованны специальными браслетами. Одно неверное движение – разряды тока либо вырубят, либо убьют к чертям. Сон и тренировки – вот и все, чем можно заняться в камере. Пока не откроется со скрипом железная дверь – и не придет она. Наглая, испорченная принцесса в солнечных очках и с ехидной, доставшейся от отца, ухмылочкой, которую так и хочется стереть с лица кулаком. Они уже успели обменяться всеми, кажется, возможными колкостями, но Кэсси всегда успевает придумать еще одну. - Хэй, Снежная Королева, улыбнись – вынь льдинку из задницы… Странно – Фрост произошла из Земного Царства, да только сама о нем почти ничего не знает – ни культуру, ни политику, ни историю. Детство ее не было радужным – как и вся остальная жизнь, и сказкам в этом кошмаре места не находилось. Семьи, настоящей семьи, у неё тоже никогда не было – она стала сиротой по собственной воле, и остывшие глаза матери стали спасением. Клан Лин Куэй же всегда недооценивал Фрост, в особенности грандмастер, и везде она чувствовала себя чужой. Презренной. Обделенной. «Дружба» в ее жизни всегда строилась на взаимовыгоде – первое же неудобство ведет к клинку, заботливо всунутому под ребро. «Любовь» заканчивалась постелью: ночным сном в объятьях едва знакомой женщины, перетекающим утром в стыдливый и молчаливый побег. Казалось, единственное, в чем Фрост разбирается – это вражда, но Кэсси заставила её усомниться и в этом. Поняв, что больше полезной информации из живой пленницы ей не выдавить, она все еще не сдала её Саб-Зиро. Кэсси приходит к ней с журналами, на обложках красуются неизвестные Фрост знаменитости. Приносит книжки, дает послушать музыку, и Фрост уже не скрывает любопытство за маской безразличия: скука заставляет забывать о надменности хоть иногда. Они, сидя на койке, смотрят на планшете Кэсси мультфильм «Холодное сердце»: из девчонки потоком льются банальные и дешевые каламбуры, но Фрост слишком занимает картинка и звуки музыки, простой, но пробирающей до дрожи. И, конечно, Эльза… Всегда чужая, везде чужая. Фрост всегда мечтала вознестись, обрести свою корону – титул грандмастера Лин Куэй, но, если верить этой нелепой сказке, даже власть не приносит удовлетворения, если она построена лишь на страхе. - Ну… что скажешь? – спросила Кэсси, бесстыдно распластавшись на ее койке. Фрост, вопреки всему, не съязвила, а по-настоящему задумалась – на лбу появились морщины, а брови нахмурились. - Она должна была заставить их бояться, а не бежать. Так было бы проще – контролировать. Они бы обожали Эльзу, если б та приставила острие к их глоткам… Кэсси вздохнула, то ли сочувствующе, то ли разочарованно. - Разве не лучше, когда тебя любят? Друзья, родные… Кто-то еще? Фрост посмотрела ей прямо в глаза, и светились они горьким непониманием. - Когда все тебя презирают – родители, «друзья», сенсей… прячут… используют… Что ты будешь знать о любви, принцесса? Кажется, Кэсси поняла больше, чем сама хотела: добрых полминуты она пялилась в пустоту, и ухмылка сползла с её лица. Так она больше похожа на Соню – собранная, спокойная, но готовая к удару. Фрост не бьет, не пытается сбежать, потому что знает – эту схватку она проиграет. По крайней мере здесь и сейчас. - Да… ты права. Я везучая засранка. Но, это не значит, что ты должна вечно замораживать людей, чтоб они от тебя не сбежали. У Кэсси, когда она не ерничает, улыбка мамина – теплая, и что-то внутри Фрост начинает от нее таять. Сначала показалось, что внутри сбой, и произошла протечка. Но из глаз потекли слезы: обычные, человеческие, соленые и непривычно горячие. Когда Кэсси коснулась её плеча, Фрост словно оттаяла. - Ты… - имя вертелось на языке уже давно, но впервые с него слетело, - Кэсси… ты покажешь потом еще… этот… Кэйдж рассмеялась, и в смехе ее слышалось облегчение. - Что? - Этот… - в голове Фрост что-то щелкнуло, и она довольно просияла, - Дисней.

***

В форме американской армии Фрост чувствует себя нелепо – впрочем, у нее был выбор. Либо ответить перед кланом за грехи и быть замороженной, погребенной в крипту до скончания веков, либо принять неожиданное предложение Кэсси Кэйдж. Тем более, она обещала быть рядом – и это отличный шанс, чтобы дождаться момента и отомстить. Проблема в том, что Фрост не хочет наносить удар, даже когда к ней поворачиваются спиной. - Что ж, милая, придется познакомить тебя с родителями… Боюсь, ты им не понравишься, но они привыкнут, - шутливо сказала Кэсси, поправляя воротник её куртки. Лицо её, то, что недавно хотелось заморозить и разбить на кусочки, совсем близко. У сироты без роду, без племени, без клана еще не было рядом человека, с которым хотелось быть рядом – и чтоб он хотел быть рядом в ответ. Кэсси, кажется, хотела – по крайней мере теперь. Хотелось быть с ней еще ближе… И она забылась. Фрост, грубо схватив её запястье и заломав руку за спину, коснулась её губ своими – и у Кэйдж они теплые, почти горячие, они греют и жгут, и внутри у Фрост плавится ненависть, копившаяся годами. Но Кэсси, пусть и ошарашенная, вполне охотно отвечавшая на поцелуй, неожиданно вырвалась: Фрост моментально оказалась на полу. Подвернутая при падении лодыжка неприятно ныла. - Не сочти за отказ… Но сначала своди даму на свидание, а потом уже распускай руки… Если она сама будет не против. Прежде чем смущенная собственным прорывом соперница успела что-то сморозить, Кэйдж протянула ей руку, чтобы помочь встать. - А я ведь совсем не против. Холод всегда мне был по душе.