Love me or hate me

Вольфганг Амадеус Моцарт не врывается в его жизнь так, как это пишут в дамских романах. Антонио знал, что будет учиться с юным гением на одном курсе: видел его имя в списках зачисленных в консерваторию, и как только увидел, почувствовал, что в его жизни что-то изменится. Взволновался так, что даже не смог порадоваться своему зачислению. Взволновался так, что возбуждённо ходил по комнате несколько десятков минут, удивляясь своей реакции. Он не должен волноваться из-за того, что они будут учиться вместе. Он должен радоваться своему зачислению. Он должен похвастаться маме. Позвонить ей прямо сейчас. Позвать в гости друзей и отпраздновать свою маленькую победу. Он должен придумать, как осторожнее сказать о зачислении отцу. Он не должен думать о Моцарте. Но Антонио все равно думает, заходит в Инстаграмм и в который раз смотрит фотографии своего кумира, представляя, как они будут учиться вместе. Зачем Вольфгангу вообще понадобилось поступать в консерваторию? В Твиттере он писал, что хочет испытать прелести «студенческой жизни», и что на получении диплома настаивает его отец, яркое светило в мире музыки. Автор учебника, по которому Сальери готовился к поступлению, вот ведь ирония. И почему Моцарт не уехал в другую страну? Антонио думал, что Вольфганг будет поступать в США, ведь Европа и без того покорена его музыкой. Даже отец Моцарта один из преподавателей в консерватории, правда, уже бывший — занялся частными уроками, теперь присутствует только в качестве почётного гостя на концертах и говорит речи перед первокурсниками и выпускниками. Отчаянно хочет Антонио прислушиваться к таким странным ощущениям в своём сердце, в своей душе, когда смотрит очередное разговорное видео Амадея на Ютубе. Амадей рассказывает о зачислении, описывает летние каникулы, пиарит каналы начинающих музыкантов. Сальери страшно стеснялся написать ему на электронку письмо и прислать свои произведения, хотя и был уверен в том, что они хороши и Вольфганг обязательно сделает ему пиар. Возможно, если они будут учиться вместе, они смогут пообщаться, тогда будет не так страшно... Не так страшно что? Просить бесплатный пиар талантливому музыканту? Он и сейчас может написать ему, но... Нет, здесь что-то не то. Антонио не хочет думать, что. Он хочет смотреть на Вольфганга. Моцарт такой экстраординарный. Красные пряди в русых волосах, яркая красная кожанка, неидеальная, но такая искренняя улыбка, светлые веснушки, светлые, весёлые, умные, самые выразительные глаза, которые Сальери видел в своей жизни. Антонио Сальери восхищался Вольфгангом столько, сколько себя знал: именно статья о юном гении в одном из многочисленных журналов о мире искусства вдохновила его всерьёз заняться музыкой. Творчество Вольфганга породило творчество Сальери, вселило в юношу уверенность, характер Амадея сделал его самого смелее, научил противостоять жизненным невзгодам и, прежде всего, упёртому и узкомыслящему отцу, желающего со временем передать ему небольшой, да ещё и почти убыточный бизнес. Антонио ненавидел бизнес: от него веяло фальшью, притворством, ложью и хитростью. Возможно, это было негативное влияние отца, и нет такого в бизнесе на самом деле, но всё же... Его выбор — музыка. И вот он добился своей цели. Музыка его подруга и жена. Почему ему радостно и страшно? Нет, не так. Почему его радость сменилась на страх, когда он увидел в приказе о зачислении фамилию Моцарт? Моцарт опаздывает на первую же пару. Сальери пришёл одним из первых. Почти полчаса он ждёт в коридоре, затем, когда запускают в аудиторию, оглядывается в поисках красной кожаной куртки или светлой головы с красными прядями. Моцарт опаздывает, но зачем ему приходить вообще на эту пару? Он сам может читать лекции. Да и Сальери, по большому счёту, не нужна эта лекция: не знай он основ, зачем бы ему тогда сюда приходить? Он не сходя с места расскажет различие между гармонической и мелодической гаммой, сыграет их по памяти. Хоть си-бемоль минор, хоть ля-бемоль мажор, да любую. И запишет их на нотном стане почти не задумываясь. Он усердно учился самостоятельно. Антонио признаётся сам себе, что, возможно, может дать фору самому Моцарту. Зачем он на лекции, где пожилой преподаватель с недовольным лицом рассказывает о свойствах музыкального звука? Антонио понимает, ради кого он здесь, а не ради чего. А его... - Простите за опоздание, можно сесть на место?! - звонкий голос, такой знакомый, такой... любимый? - заставляет его вздрогнуть. Он всё-таки пришёл. Красная кожанка, красные пряди, он как и всегда яркий, словно экзотическая бабочка. Антонио затаил дыхание: впервые Моцарт так близко, в паре шагов. Антонио, как прилежный ученик, сидит на первом ряду. Преподаватель ворчит, ругается на то, что ученик в верхней одежде, Моцарт хихикает, отворачивается... И встречается взглядом с Сальери. И на этом моменте Антонио выдыхает. И вдыхает снова, так глубоко, как только может, и прячет дрожащие руки под парту. Вольфганг улыбается и подмигивает ему. Сальери кажется, что стул, на котором он сидит, падает вниз, а затем взмывает вверх, и это чувство куда ярче, чем то, что можно ощутить в лифте. - Садитесь на первую парту, раз опоздали, молодой человек! - выплёвывает препод, отворачиваясь к доске. И Моцарт садится рядом с Сальери, который благодарит провидение за то, что студенты не любят первые парты и рядом с ним есть свободное место. - Привет, я Вольфганг, - шепчет Моцарт, вытаскивая из рюкзака тетрадку. - Я знаю, - отвечает Сальери. - А я знаю, что ты знаешь, ты на меня смотрел так... в общем, я просто захотел сказать привет, - усмехается Вольфганг и одаривает Антонио таким взглядом, что последний заливается краской. Моцарт мешает. Всё время возится, хихикает над чем-то, что читает в смартфоне, переписывается и вовсе не следит за ходом лекции. В тетрадке Моцарта лишь дата и название лекции. Моцарт не мешает Антонио, но мешает преподавателю. - Вольфганг, - встревоженно шепчет Сальери, поймав разгневанный взгляд преподавателя, замолчавшего, раздражённого. - Сейчас, погоди, на сообщение отвечу, - шепчет Моцарт, не отрываясь от смартфона. - Вольфганг, препод... - Молодой человек на первой парте, уткнувшийся в свой гаджет! - резкий голос преподавателя заставляет Моцарта оторваться от безусловно увлекательной переписки. - Встаньте немедленно! - Он откладывает смартфон в сторону, и, вздохнув, поднимается с места. - Почему вы не пишите лекцию? Вы уже и так всё знаете? - Конечно, - отвечает Вольфганг. - Зачем тогда вы находитесь здесь?! - едва не плюясь слюной скрежещет препод. - Вы можете быть свободны! - А как отсутствующего не отметите? Сальери втягивает в голову плечи и опускает глаза. Он прямо чувствует, как в преподавателе вскипает злоба. - Выйдите вон! - орёт он на Моцарта. - Если вы добились успехов, это не значит, что вы можете мне дерзить! - Да не хотел я дерзить! Просто я и правда знаю эту тему и нахожусь здесь только потому, что не хочу, чтобы меня отметили как отсутствующего! - в голосе Амадея звучит искренняя обида. - Вы отсутствуете, раз не записываете лекцию, а их я потом буду проверять - мстительно фыркает старик, поправляя галстук-бабочку. - Впрочем, чего я ожидал от вас? Человек с такой причёской не может серьёзно относиться к музыке! Надо бы пожаловаться вашему отцу! - на этой патетичной ноте преподаватель хочет отвернуться, но возглас Моцарта заставляет его остановиться. - Это всего лишь ваше предубеждение! - почти кричит Вольфганг. - И вы выглядите смешно, когда говорите, что будете жаловаться на восемнадцатилетнего человека его отцу. Кажется, что воздух в аудитории стал густым и липким, как мёд. Сальери реально страшно за судьбу Вольфганга,ведь нарвётся, точно нарвётся... Или ссоры с преподавателями в понимании Вольфганга Моцарта «прелести студенческой жизни» и он сам напрашивается на неприятности? Преподаватель, однако, не растерял остатки разума и чести, не стал вступать в перепалку с юнцом. Просто потребовал покинуть аудиторию и переписать лекцию у кого-либо из присутствующих. - Хей, если кто-то захочет дать мне лекцию или просто поболтать, я буду где-нибудь рядом с кофе! - сияющий Вольфганг, явно довольный тем, что его «отпустили», машет рукой студентам и покидает аудиторию. Сальери впервые отвлекается от лекции, и, пока преподаватель бубнит в микрофон по своим конспектам, гуглит ближайшие кофейни. Конечно, Моцарта узнал не только он, и не только он отправился его искать, дабы дать переписать лекцию или просто поболтать. Каждому студенту хотелось познакомиться с известным парнем. Но только Сальери был таким фанатом Вольфганга, что первым догадался, в какую кофейню из многочисленных он отправится. Да ни в какую. Он пошёл к автомату с кофе. Ведь любимый кофе Вольфганга «за 1 евро в картонном стаканчике из автомата и нет его лучше». Парней и девчонок, что так хотели познакомиться с гением, хитрый Антонио сбил с толку, как бы невзначай предположив на перемене, в какую кофейню музыкант направится. И едва ли не список предложил. Несколько десятков человек ринулись искать встречи с композитором, а Антонио побежал на второй этаж. Насколько он помнил со дня открытых дверей — там был автомат с кофе. И там действительно был автомат, и одинокая тонкая фигурка в яркой куртке рядом с ним. - П-привет ещё раз, - смущённо сказал Сальери, протягивая тетрадку. - Я так и не представился... Я Антонио. Антонио Сальери. - Вау, ты итальянец? Прикольно! - принял тетрадку из рук Сальери,едва не коснувшись того пальцами Вольфганг. - Я сейчас сфоткаю лекцию, а то ещё потеряю твою тетрадку, если возьму переписывать. Спасибо, кстати. Я то думал, сюда сейчас толпа заявится, но, видно, я только тебе интересен. - Она бы и заявилась, но я хотел побыть с тобой, и отправил в кофейни, они то не читают твой твиттер, и не знают, что ты любишь кофе из автоматов, - бессвязно вырывается у Сальери. Удивлённый взгляд Вольфганга постепенно сменяется на заинтересованный. - Да, я должен был догадаться, что ты мой фанат, - тепло улыбается он. - Ещё когда ты на меня посмотрел. Уверен, ты классно пишешь музыку. У тебя воодушевлённый взгляд. Но я не помню, чтобы тебя пиарил... И это хорошо, не люблю, когда мне навязываются. Всего лишь пять человек из всех десятков пропиаренных мной я выбрал сам. Они классные и талантливые ребята, я уверен, что ты такой же. Антонио понимает, что этой ночью он не будет спать. Он будет плакать. От счастья. И мечтать о дружбе с Вольфгангом. И почему его душу сковал страх, когда он увидел Моцарта в списке поступивших? - Я м-могу показать тебе свои сочинения, если ты не против, - Антонио осмеливается взглянуть Вольфгангу в глаза и замирает, словно загипнотизированный этими серыми глазами. - Я не против, - Вольфганг обнимает его. Вольфганг пахнет лимоном и чем-то древесным. Сальери обнимает Вольфганга, понимая, что в свободное время обежит все парфюмерные магазины, но найдёт эти духи и надушит ими свою комнату. - А давай прогуляем пары, а? Их всего две осталось! Может, и отмечать не будут. А если будут — вместе на отработку придём. Или лекции перепишем. - Вольфганг делает милые глазки и складывает руки так, словно молится. Антонио поражается тому, что Вольфганг может допустить мысль о том что он, Сальери, откажется от его общества ради лекций, информацию из которых он знает назубок вот уже несколько лет. Они гуляют по Вене, и восторг, и возбуждение, и любовь переполняют Антонио. Его щёки горят, а Амадей говорит, что это нереально мило, и делает с ним селфи. Спрашивает его ник в Инстаграмме, подписывается и отмечает его на фото, которое заливает в историю. Они говорят очень много: о музыке, о путешествиях, Вольфганг живо интересуется Италией, фольклором и игрой на гитаре. Антонио благодарит Бога за то, что ему не отказывает красноречие. Вольфганг и Антонио заходят в пиццерию и общаются словно лучшие друзья, Вольфганг и Антонио живо обсуждают идею для совместной работы в парке на скамейке. Вольфганг и Антонио любуются закатом. Вольфганг признаётся, что восхищается Антонио. И тогда Сальери всхлипывает и, поддавшись порыву, обнимает тонкий стан нового друга, чувствует на своей спине руки Моцарта. Такие тёплые, что сквозь своё тонкое чёрное пальто он чувствует это тепло. - Я... Я всегда восхищался тобой... Тоже. Ты меня так вдохновляешь! Если бы не ты, меня бы здесь не было! - шепчет он на одном дыхании, желая, чтобы эти объятия длились вечно. - Антонио... Хочешь, пойдём ко мне? Я отдельно от родителей живу, если что. Антонио поднимает заплаканные глаза и кивает так сильно и часто, что Вольфганг, смеясь, останавливает его, аккуратно касаясь щёк своими нежными, тёплыми руками. - И ночевать небось останешься? - Если ты позволишь, останусь, - твёрдо говорит Антонио. Моцарт позволяет ему остаться, и эту ночь они проводят вместе. Так получилось, что они всё же поцеловались. Так получилось, что поцелуи продолжились, становились всё более страстными, всё менее похожими на поцелуи друзей. Антонио, наплевав на все приличия, позволил Вольфгангу ставить засосы на на шее, груди. Так получилось, что они решились на большее. Антонио боялся, ведь он никогда прежде не был ведомым, да и с юношей был первый раз. Но он так доверял Вольфгангу, так любил его, что отдал своё тело тому, о ком мечтал так давно. И не пожалел: Вольфганг был очень нежен, осторожен. Он умел доставлять удовольствие. Это был самый нежный и страстный секс в жизни Антонио, впрочем, он не мог похвастаться разнообразием половой жизни. То ли дело Вольфганг, демонстрирующий различные поцелуи, позы, придумывающий чуть ли не сценарии для ролевых игр. Ещё и секс-игрушек у него было хоть отбавляй. Сальери со смехом поинтересовался, знают ли родители Вольфа о таких увлечениях, а тот, хихикая, рассказал, что знает только сестра, но ничего против не имеет. А родители так и вообще похоже думают, что он девственник. - А как давно ты не девственник? - выводя ногтем узоры на груди Вольфганга прошептал Антонио. - С четырнадцати, я лишился девственности с проституткой, - признался Вольфганг, всё так же улыбаясь глазами — и как у него так получается? - Да ладно? Сам пришёл и заказал? - Ага, как пиццу! - засмеялся Вольфганг, обнимая любовника за талию. - С друзьями это было, на тусовке одного богатенького моего фаната, у которого я играл на дне рождения. Он там чуть ли не десяток этих элитных эскортниц привёз. Они такие противные, Антонио, на всё готовы, считают, что это очень круто, когда их трахает богатый или известный парень. Такие дуры, сил нет, только трахаться и умеют. То ли дело ты, - и он садится сверху, покрывает стонущего от наслаждения Антонио поцелуями. Они занимаются сексом долго, Антонио даже удивляется, как надолго их хватает. Антонио признаётся Вольфгангу в любви, когда они лежат в обнимку. Вольфганг не отвечает. «Спит, значит,» - решает Сальери, крепче обнимая любимого и сам проваливается в крепкий, сладкий сон. Первую пару они, конечно же, проспали. - Кто это Вольфганг?! - со слезами кричит Антонио, затаскивая Вольфганга в мужской туалет. - Почему ты с ней целовался? Что это вообще было? - В смысле?! Мне что, с девчонкой нельзя целоваться? - Вольфганг откровенно недоумевает, глядя на рыдающего Сальери. - Мы же... Я думал, после сегодняшней ночи... - О, Господи, этого следовало ожидать, - тяжело вздыхает Вольфганг, артистично делая фейспалм. - Антонио, ты что, думал, что мы теперь пара и я кроме тебя ни на кого смотреть не буду? Да? - Да, - шепчет Антонио, понимая наконец, почему ему стало так страшно, когда он увидел фамилию Моцарт в списке зачисленных. - Антонио, ты мне нравишься, но я не могу принадлежать только тебе, - терпеливо разъясняет ему Моцарт, прислонившись к стене. - Почему?! - вскрикивает Сальери, едва сдерживает рыдание. - Зачем тогда было... со мной... - Ты сам виноват, напридумывал себе невесть чего! - выделяя слово «сам» фыркает Вольфганг. - Если хочешь быть со мной — прекрати истерику. Я буду целоваться и трахаться тоже со всеми, кто мне понравится и добровольно отдастся. Я всегда так делал и не вижу в этом ничего плохого. И мне хорошо, и им. Чем ты недоволен? - Я ненавижу тебя! - на эмоциях кричит Антонио Сальери, но тут же зажимает рот рукой, в ужасе осознавая, что только что разрушил отношения с тем, в ком нуждался, кем восхищался, кого любил столько лет. - Ненавидишь меня за то, что я... люблю не только тебя? Сальери, иди нахуй со своими заёбами! А казался нормальным парнем. Если захочешь извиниться — приходи к автомату с кофе, - словно пытаясь сгладить злые слова произносит Моцарт последнюю фразу. Ему сейчас тоже неловко. Антонио кажется, что пол уходит у него из под у ног. Он опускается на корточки и начинает рыдать прямо в туалете. И плевать, что кто-то может сюда зайти. - Антонио, ну прекрати, - Моцарт пытается поднять рыдающего парня. - Прости меня, Вольфганг, пр-прости за то, что л-л-люблю тебя! - вырывается у Антонио со всхлипами. - И прости меня за то... что буду ненавидеть! - Антонио, ты можешь меня любить, можешь ненавидеть. Но ты точно не сможешь остаться ко мне равнодушным, и это для меня самое главное, - цинично шепчет Вольфганг, а затем толкает Сальери и уходит, нарочно громко хлопнув дверью. Сальери пропускает пару. И впервые в жизни режет запястье, пытаясь отвлечь себя физической болью. С этого дня он и любит, и ненавидит Вольфганга. И с ужасом осознаёт, что видео, где Вольфганг играет новое произведение, впервые вызывает у него не восхищение, а зависть.