Высокий градус.

—ты можешь слезть со стола, я пытаюсь сделать красивое фото, а ты мешаешь,—хенджин возмущённо бормочет, наблюдая через объектив камеры за нагло восседающей на столе минхо, которая смешно морщится на слова подруги и удобнее устраивается на деревянной поверхности. —разве я не красивее всех этих твоих композиций?—старшая по-кошачьи улыбается и слегка прогибается в спине, разводя ноги, обтянутые свободной тканью спортивных штанов, и кидая озорной взгляд из под капюшона худи. хенджин в ответ только недовольно фыркает, но не убирает телефон, чем вызывает самодовольную улыбку на лице минхо, в которой грация и соблазнительность переплетаются, образуя нечто опасное: один взгляд в чужие пылающие глаза—и над тобой бескрайнее темное небо, виднеющееся со дна пропасти,—только посмотри, я же воплощение эстетики. —ты воплощение ходячей катастрофы и сплошного безобразия,—хенджин незаметно щёлкает затвором камеры, чередуя сотни живых кадров, на которых ли минхо глаза прикрывает и до одури маняще прикусывает губу, словно так и просит оказаться рядом, задыхаясь в чужой крышесносной близости, и улыбается сама себе, пряча телефон в задний карман джинс. минхо в ответ лишь смеётся громко и падает спиной на стол, болезненно шипя.—и даже сейчас будешь отрицать, что ты катастрофа? пара шагов—и лежащая на столе минхо, но хенджин почему-то кажется, что сделать эти пару шагов равносильно самоубийству или сладкой пытке, которой хван готова подвергаться каждый раз, лишь бы ощущать, как чужие худые ноги обвивают её талию и притягивают ближе. так, чтобы ни одного свободного миллиметра; так, чтобы, словно один человек, функционировать, разделяя воздух на двоих. минхо всегда такая: хитрая, ведущая понятные только ей игры без объяснений правил для хенджин, эмоциональная и несдержанная, когда в очередной раз бьёт какого-то парня на вечеринке, потому что «тронешь её ещё раз—и сломанный нос будет самым малым из всех твоих травм», взбалмошная и ревнивая, но вечно ускользающая сквозь пальцы, будто мираж, словно очередная фантазия младшей, потому что ли слишком неуловимая для хван иллюзия, оставляющая после себя только смятые банки пива и смазанные на память в галерее фото, бережно хранящиеся в тайной папке и на закрытом аккаунте инстаграма. хенджин уже давно не уверена, что из её действий касательно минхо правильно, а что нет. просто когда хочется до дрожи касаться, она касается—ведёт подушечками пальцев вдоль шеи, путаясь кольцами в чужих коротких волосах, и каждый раз вздрагивает, стоит шумным вздохам сорваться с влажных губ ли. у них все как-то на грани сумасшествия: смазанные касания, горящие искры в глазах—еще немного и полыхающий языками пламени пожар, поглощающий все вокруг, в том числе и их обеих, сгорающих от жарких и непонятных чувств—и тайные признания, в страхе похороненные под грунтом безнадёжности. хенджин боится пропасть, а минхо страшно все потерять, потому что собирать по частям себя до глубоких порезов на ладонях больно. —я стащила у чана пиво, притащи его сюда, а то мне лень,—выдох прямо в губы и сожаление на самом дне глаз, откуда у хенджин давно нет возможности выбраться—утопающим, к сожалению, никто не поможет. хенджин тяжело вздыхает, холодными пальцами цепляясь за тонкие щиколотки, чтобы избавиться от груза чужих ног на собственной талии, и бросает последний полный надежды взгляд на минхо, которая только рассеянно смотрит в пол и нервно дёргает шнурки на толстовке, перед тем как отстраниться и уйти. минхо—дикая и своевольная, словно уличная кошка, не прирученная к чужой ласке, а хенджин всего лишь неприметная девчонка, красиво улыбающаяся на очередном фото в инстаграме, потому что так легче—легче жить фальшивой жизнью, где есть право на множество ошибок. и им, наверное, никогда не сойтись, потому что хван не готова сбрасывать маски, а ли боится быть однажды прирученной. хенджин не знает, когда это началось. просто в один момент в голове все границы, словно песочный замок, разрушенный прибрежной волной, стёрлись, размывая между ними это приевшееся понятие «друзья», клеймом выженное на их коже. наверное, все началось с первого взгляда и грубо втиснутого в руки пива с тихим «стоишь тут, глаза мозолишь своей депрессивный рожей, выпей хоть». хван помнит все до ярких вспышек перед глазами, до искусанных в кровь губ и сбитых костяшек, бережно обработанных старшей. хенджин бы желала избавиться от этих выедающих изнутри чувств, сгибаясь над унитазом и пачкая своей ненужной любовью все вокруг, если бы не чёртова ли минхо, заботливо придерживающая волосы и позже аккуратно протирающая лицо влажным полотенцем, заглядывая в глаза и словно пытаясь найти там что-то, что даст ей угомонить собственную бурю внутри. но находит только отчаянное желание сбежать из выстроенных хван же рамок. минхо—свобода и яркое нежелание связываться с людьми больше, чем на пару часов, потому что таких, как она, никто не любит, потому что никому не нужны её странные умения открыть бутылку пива зубами или грубые фразы. но хенджин надо, хенджин нуждается, и ли тонет в чужой нужде, нарушая свои же принципы. а, может, это случилось в первый раз, когда минхо, переплетая свои пальцы с чужими, громко смеялась, так, что её смех отражался от стен подворотен, и бежала вдоль узких переулков, ведя за собой хенджин, словно посвящая в свою жизнь, будто открывая всю свою душу только для неё. хван тот момент помнит чётко: стоит прикрыть глаза, и рисуется тёмная ночь на двоих, тусклые огни уснувшего города и разливающееся по венам тепло. эстетичное видео для блога—все как любит хенджин, вырисовывая себе красивую жизнь, лишь бы не видеть проблески настоящего, лишь бы не сломаться под тяжестью реальности. —хенджин, идиотка, я тебе сказала стоять на шухере, а не сливать все в свой инстаграм,—минхо врывается в тишину города громким криком и ненавязчивым ароматом дешёвого шампуня по акции из супермаркета. за ней закрываются двери круглосуточного, в котором неловкий продавец пытается вызвать полицию.—шевелись давай, иначе эстетику свою в бобике снимать будешь. я пиво из магазина стащила, твоё любимое, между прочим. —но я не пью пиво, я пью вино,—хенджин неловко кашляет, но не отпускает чужой руки, только крепче сжимает пальцы минхо в своих и мечтательно улыбается, когда ли громко смеётся в ответ и язвительно шутит, потому что знает, что как только они окажутся в маленькой комнатушке старшей, хван первее неё выпьет украденные бутылки, требуя ещё. минхо думает, что пьяная хенджин по-своему чудесна и прекрасна. она много улыбается и ластится под руку, словно домашняя кошка, требуя ласки и заботы. с неё все маски спадают, открывая детскую и обделенную вниманием натуру, которой ли хочется дарить поцелуи и всю себя, но все это остаётся до крайности громкой тишиной, разрезаемой пьяным смехом хван, которая путается в ногах и валится на старшую, утыкаясь холодным носом куда-то в шею и мурашки пуская тёплым дыханием. минхо в такие моменты задыхается в собственных комплексах и неуверенности, пряча все свои желания под покрывалом разочарования. хенджин на утро снова ничего не вспоминает: только фото в закрытом аккаунте прячут влюблённость и их жалкие попытки не сломать себя. хенджин–эстетика и аккуратность в чистом виде, к таким прикасаться страшно, потому что боишься быть высмеянным и наделенным лишь взглядом, полным презрения, и краткой усмешкой. у неё тысячи подписчиков в инстаграме и столько же поклонников, которых старшая терпеть не может. все, что есть у минхо—это дурацкие фото со смешными фильтрами и 10 способов, как открыть пиво. они совсем разные, словно из противоположных миров, и каждый считает обязанностью напоминать им об этом, словно забивая последний гвоздь в деревянный ящик, в котором минхо похоронит себя со своими сотнями причин не подходить хенджин. —это глупо, хенджин, все это между нами бессмысленно,—минхо устало вздыхает, наблюдая за сосредоточенной на очередном кадре хван, которая только кратко кивает, даже не слушая.—вся твоя жизнь в телефоне, ты же существуешь только в интернете, в своих блогах. мне не место рядом с тобой, хенджин. –перестань, все не так,—выдыхает, фокусируясь на камере и поправляя выбившиеся из причёски пряди.—мы с тобой прекрасно уживаемся, что тебя не устраивает? —что меня не устраивает? ты серьёзно спрашиваешь это?—минхо не кричит, не возмущается, она пристально смотрит, спрыгивая с перил, и пинает носком кед недавно опустевшую банку.—ты пытаешься казаться всем непонятно кем: сладкой девочкой с красивой внешностью и эстетичностью в каждом движении, в каждом фото, и я не могу смотреть на то, как ты прячешь настоящую себя. мне нравится настоящая хенджин, которая на спор залпом выпивает несколько банок пива, которая смеётся нелепо и громко, которая кутается в большие толстовки и любит держаться за руки. знаешь, что люди говорят о нас? что рядом с тобой не может быть такой пацанки, как я, и мне плевать на их слова, всегда было, но ты словно поддерживаешь их всех, словно каждый раз отталкиваешь меня все больше и больше, переживая за свою вымышленную жизнь, которая дала трещину после встречи со мной. хенджин шокировано выдыхает и замирает на месте, когда слышит первый тихий всхлип. минхо не плачет, никогда, но прямо сейчас, посреди опустевшей улицы, она громко шмыгает носом и стирает рукавом рубашки слезы, стараясь не смотреть в глаза младшей. Что-то внутри обрывается, что-то незримо меняется, и будто все встаёт на свои места. хенджин чувствует, что прямо в этот момент все, чего она так боялась, исчезло, уступая дорогу чему-то светлому и терпкому. —просто скажи, что тебе важнее: твоя чёртова эстетика или пиво?—минхо впервые выглядит так отчаянно, яро стирая скопившуюся в уголках глаз влагу, и хенджин не может не сказать правды. не может бороться с тем, что давно старалось выбиться наружу, с тем, что смогла пробудить ли. хван думает, что реальная жизнь с минхо—то, чего ей не хватало все время, в течение которого она упорно играла роли.—я пойму, если- хенджин мягко улыбается, откладывая телефон в сторону, и отталкивается от парапета, чтобы через пару шагов сжимать дрожащее тело в своих руках и мягко придерживать трясущиеся в истерике плечи. минхо судорожно выдыхает, ощущая тёплое дыхание в волосах и мягкий поцелуй в макушку, и крепко прижимается, цепляясь пальцами за ткань чужой кофты, словно больше не намерена отпускать. —ты, глупышка, ты для меня важнее.