обратная сторона звезды

      Вам никогда не казалось, что у времени есть душа? Она непостоянна: иногда, особенно по утрам, оно истекает слишком быстро, а иногда всё тянется и тянется однообразной вереницей тошнотворных минут. Секундная стрелка будто приклеивается к циферблату, никак не желая покидать насиженное место.       Время меняется. Иногда оно поддерживает нас, добавляя драгоценные секунды, необходимые для принятия правильного решения. Иногда предаёт. Ты смотришь вслед отъезжающему поезду и проклинаешь две несчастные минуты, которые отделяют тебя от места в купе. Но Сириуса время подставило по-другому. Его шутка была жестокой и непонятной. И если бы Сириус верил, что Время — одушевлённое, то непременно бы объявил его пятым Мародером. Это утро началось, как обычное утро понедельника. Мародеры проспали завтрак и на первую пару вставать явно не планировали. Композиция была достойна кисти Васнецова: по полу были разбросаны перья и пергаменты, на балдахине алым знаменем колыхался дырявый носок. Мантии бесформенной кучкой возвышались над беспорядком. В этом сонном царстве не было ни намека на хотя бы какое-то оживление. Сириус спал на спине, раскинув руки и ноги «звёздочкой». Одеяло обвилось вокруг него на манер греческого одеяния. Сам волшебник тоже напоминал героя мифов — самовлюблённого Нарцисса. Дело было даже не во внешности — хотя Блэка считали довольно-таки привлекательным — что-то в его поведении, чуть ленивом взгляде из-под ресниц, показной небрежности в одежде, говорило о том, что он как-то связан с этим античным юношей. Но не стоило говорить об этом сходстве самому Сириусу. Вся его показная отстранённость тут же вспыхивала, подобно куску пергамента, и в пепле проглядывалось что-то страшное, поистине древнее — то ли гнев, то ли злоба. При одном упоминании Нарцисса, даже если речь шла о простом цветке, гриффиндорец зверел. Его речь становилась отрывистой, радужки глаз из коричневых превращались в чёрные. Он всё ещё себя контролировал, но близкие друзья давно научились различать такие перемены. Они старались максимально сгладить углы и переменить тему разговора, ненавязчиво успокоить вспыльчивого друга. Ведь в гневе Сириус был страшен — сказывалась кровь предков. Впрочем, все мы знаем, за что поплатился Нарцисс. Его подвела самовлюбленность и пренебрежение чувствами других людей. А Сириус ведь обидел многих. Он отвернулся от семьи, предал ее. Отчасти его можно было оправдать: Вальбурга была жестокой матерью, идеалы Волдеморта — слишком радикальными. Но. Сириуса уход от семьи не задел нисколько. Он вычеркнул из своей жизни этих людей, больше не хотел даже случайно натыкаться на них в коридорах. Те, с кем он играл в прятки в старинном Блэк-холле, сейчас стали для него врагами номер один. Прихвостнями матушки. С этим и был связан один очень неприятный случай, после которого нарциссы стали для Блэка запретной темой, а связи с нашумевшей семьей — окончательно разорванными. Сириус устал. Занятия, на которые его заставил пойти Римус, вымотали его не столько магически, сколько эмоционально. Преподаватели талдычили одно и то же: «вы самый глупый поток, мы понятия не имеем, как вы сдадите ПАУК, ничего не делаете и не знаете». И такое давление оказывалось несколько часов подряд в разных вариациях. Менялись голоса и лица, но суть оставалась той же. Блэк был готов специально, назло преподавателям, завалить все экзамены. Лишь бы от него отстали. И лишь жалкие остатки благоразумия и Люпин, отменно владеющий «Силенцио», удерживали его от столь опрометчивого шага. Впрочем, настроение от этого только ухудшалось. Это была, пожалуй, самая пустынная часть замка. Тут даже не убирались домовые эльфы: подоконники заросли паутиной, кое-где окна были выбиты. Сириус не прикасался к стенам: всё ещё ценил свои, некогда холёные аристократические руки. Пыль разлеталась серым вихрем от каждого его шага. Блэк понятия не имел, как забрёл сюда. Он просто шёл и думал о том, как бы обхитрить бывшего гриффиндорского старосту и улизнуть с завтрашней Трансфигурации. И вдруг оказался тут, в окружении выбитых стёкол и заляпанных подоконников. — Ну наконец-то, — манерно протянул женский голос. Сириус напрягся. Он узнал эти холодные нотки, якобы аристократическую манеру растягивать гласные. В голове тут же появился образ: неестественно белые волосы, чуть раскосые карие глаза, белая форфовая кожа. Кузина Нарцисса. Дорогая. — Здравствуй, — поздоровался гриффиндорец, нащупывая древко палочки в кармане мантии. Он не знал, чего ожидать от этой встречи. Кузина заманила его сюда специально — в этом не возникало сомнения. Вполне в духе младшей Блэк было использовать какие-то запрещенные заклинания, чтобы повлиять на сознание брата. Но где же спряталась Нарцисса? — Не хочешь выйти на свет? Или вампиры всё ещё его боятся? — это было глупо и совсем по-детски. Но болезненно-бледную Нарси часто сравнивали с вампирессой. В основном, этим занимались особенно языкатые гриффиндорцы. И Блэк входил в их число. — Не больше, чем твой дружок-недоволк, — пренебрежительно фыркнула Нарси. Сириусу это не понравилось. В мире магии даже у стен есть уши. Он не хотел раскрывать чужой секрет. И даже не знал, что Нарцисса знала о главной тайне Мародеров. Мысленно внеся в список дел «любовно поговорить с Северусом», Сириус криво усмехнулся и попытался сделать вид, что слова кузины не произвели на него никакого впечатления. — Расслабься, — посоветовала блондинка и вынырнула из тени. Она скрывалась за рыцарскими доспехами, чуть левее Сириуса. — Об этом догадыватся многие. Гиффиндорский отличник слишком часто отлучается из-за болезней родственников. Не поэтому ли у него отобрали значок старосты? Не составило труда сравнить даты его отлучек с лунным календарем и обо всём догадаться. Блэк с испугом поглядел на Нарси. Если она додумалась до этого сама, то она чертовски умна! Но много ли таких сообразительных на их потоке? Как защитить Римуса от таких подозрений? Блэк ощутил иррациональное желание навестить библиотеку Хогвартса и почитать что-то про оборотные заклинания. Те, которым его обучила матушка, тоже бы подошли, но они, скорее всего, входили в список запрещённых. Практиковать такое на территории школы — тоже самое, что прийти к Дамблдору и забрать документы. Это понимал даже Бродяга. — Ты здесь, чтобы поговорить о Римусе? — спросил Блэк, крепче сжимая палочку. В голове вертелось одно пренеприятнейшее заклинание — пара слов и дражайшая кузина обзаведётся шерстью на языке. Чтобы лишнего не болтала. — Нет, — довольно протянула она и расправила плечи. Это был мгновенный переход от чуть расслабленной кузины Нарси до будущей миссис Малфой — неестественно вежливой и деловой. Сириус тоже так мог. Наверное. Надо будет как-то проверить с МакГонагалл. — Миссис Блэк просила передать вам, мистер Блэк, чтобы вы подумали о возвращении в родовое поместье. Источник иссекает, и мы хотим провести один ритуал, для которого необходимы все… Внезапно последний кусочек паззла встал на место. Дорогая кузина просто хотела его шантажировать. И использовала единственную известную ей болевую точку — Римуса. Блэкам был нужен он, чтобы провести ритуал подпитки алтаря. Его официально не отлучили от рода Формально, главой все еще считался Поллукс Блэк, любимый дедушка Сириуса. Он понимал, что отлучение бунтующего внука лишит его большей части магического резерва. Поллукс ещё надеялся, что гриффиндорец одумается и вернется. Сириус получил от него письмо в сентябре. Отвечать не стал — был не согласен с формулировками некоторых позиций и решил не вступать в споры с последним адекватным родственничком. А то и правда от рода отлучат. Но та наглость и самоуверенность, с которой Нарцисса пыталась его напугать и приручить, возмущала. И он же почти повелся на эту старую уловку. Блэк ухмыльнулся. Алтарь подпитать. Ага, щас. — Извините, дорогая кузина, — официально начал он, — но я не считаю такой вариант приемлемым для себя. Видите ли, после выпуска я хотел бы попробовать свои силы в Авроате, под началом Аластора Грюма. Сами понимаете, участие в темномагических ритуалах, пускай даже одобренных Министерством. Сириус поставил Нарциссу в почти безвыходную ситуацию. Она не сможет отрицать весомости его аргумента. Грюм не примет на работу кого-то, кто замечен в чём-то запрещённом. А сказать правду, о том, что ритуал будет не зарегистрирован в Министерстве, ей не позволит слишком официальный тон беседы. Конечно, её женишок, Люциус, мог бы приправить столь вопиющее нарушение закона туманными формулировками — но Нарси ещё слишком юна. К тому же, она не выглядела очень заинтересованной в том, чтобы убедить своего братца. Поручение матушки не доставляло ей никакого удовольствия. — Передам ваш ответ матушке, — сухо ответила мисс Блэк. В ее взгляде отразилось презрение. — Привет Римусу, — почти что прошипела она и вновь отступила в тень. Сириус хотел ответить, но сестра исчезла. Как будто провалилась сквозь стену. Блэк не знал, что здесь есть тайный проход. Эту часть замка следовало исследовать, непременно. Аудитория встретила опоздавших мародеров настороженной тишиной. В глазах одноклассников отражался испуг. Похоже, Маккошка всё-таки разозлилась на опоздавших студентов и уже приготовила им наказание. Сириус повернулся к преподавательской кафедре, ожидая бури. Он знал, что сейчас его факультет лишится нескольких десятков баллов. Вовсе не боялся: для него это были всего лишь цифры на факультетских часах. Гриффиндор и так оставался самым дружным Домом. Блэк не видел смысла что-то кому-то доказывать. Профессор Макгонагалл выглядела обеспокоенной. Её и без того тонкие губы были сжаты в ниточку, а в глазах читалось сожаление. Сириус подумал, что чем-то разозлил или разочаровал преподавательницу трансфигурации. Эта мысль его расстроила. Несмотря ни на что, декан львов была любимым учителем мистера Блэка. «Нужно обязательно извиниться после урока», — решил он. — Мистер Поттер, мистер Петтигрю, соизвольте занять свои места. Мистер Блэк, — ее голос дрогнул, — вас вызывал профессор Дамблдор. И вот тут Сириус действительно испугался. За что его вызывают к директору? Как он провинился? Да, конечно, за последнюю неделю на его счет не раз поступали замечания, но ничего серьёзного мародеры сделать не успели: учебный год только начался. Предчувствие показывало, что случилось нечто очень нехорошее. Анимагической формой Сириуса была собака, поэтому своему чутью он привык доверять. — Мисс Эванс, сопроводите мистера Блэка. Лили тут же вскочила со своего места. Рыжие волосы взметнулись веером. Сириус был готов поклясться, что теперь его буравят не только печальные взгляды. Северус и Джеймс смотрели завистливо, плохо скрывая ревность. Бродяга еле удержался от нахальной улыбки. Напряжение, царившее в аудитории, казалось, можно было резать ножом. По правде говоря, Сириус был рад покинуть класс. Но тревога никуда не исчезла. Это же чувство отражалось в глазах Лили. До кабинета директора дошли в молчании. Эванс не смотрела — лупила на него большие зелёные глаза и даже попыталась сочувственно похлопать по плечу. Это настораживало ещё сильнее. Лишь у входа в обитель Дамблдора, Лили заговорила: — Сириус, — почти что шёпотом позвала она. — Прости я… я… просто понимаю, каково это… — тут её голос задрожал. Она как будто собиралась расплакаться. — Просто хотела сказать, что если ты вдруг захочешь поговорить, то я всегда к твоим услугам. Да… Этого Сириус уже стерпеть не мог. «Да что такого страшного произошло?! — возмущённо подумал он, — почему все вокруг ходят с траурными лицами? Меня что, исключили?!» — И о чём же ты знаешь, позволь спросить?! — чуть грубее, чем планировал, поинтересовался он. — Что случилось? Почему у всех такие лица, будто я совершил какое-то преступление и меня вот-вот упекут в Азкабан! Лили! — окончательно теряя контроль, воскликнул он. — Что случилось? — Так ты не знаешь? — ресницы Лили подозрительно затрепетали, маленький аккуратный носик чуть сморщился, на глазах выступили слезы. — Прости, прости, я не… я не могу. Сириус не знал, что ему делать. Женские слезы всегда смущали его. Он со злобой подумал, что лучше бы его сопровождал Джеймс. Хотя из-за утреннего опоздания друг, кажется, тоже был не в курсе назревающей бури.  — Па. па… роль «Мятные конфеты» — Лили хлюпнула носом. Дверь с горгульей отъехала в сторону, та что-то недовольно пробурчала про слишком эмоциональных студенток. Сириус с сомнением посмотрел на сокурсницу. Оставлять Эванс в таком состоянии не хотелось. Но как ее утешить? — Ты… иди… я… сейчас… — выдавила она. Сириус знал одно прекрасное заклинание, способное хоть немного развеселить старосту. Его, правда использовали для того, чтобы наколдовывать венки на похоронах… Но Лили об этом, скорее всего, неизвестно, да и к тому же если чуть-чуть изменить формулу… — Орхидеус! — в руках Эванс оказался букет неестественно-синих орхидей. Блэк подумал, что он неплохо справился. Да, цветы изменили цвет, но они по крайней мере остались узнаваемы и не обросли колючей жесткой шёрсткой или чем-то похуже. «Макгонагалл могла бы мной гордиться» — самодовольно решил он. — Спасибо, — голос Эванс перестал дрожать, слезы больше не лились из глаз. — Иди. Сириус улыбнулся однокурснице, развернулся и шагнул на винтовую лестницу, ведущую в кабинет директора. В кабинете Дамблдора было на удивление тихо. Сириус всегда думал, что кабинет профессора будет похож на ожившую мечту ребенка: какие-то своеобразные «игрушки», яркие вычурные обои, старый граммофон со включенной пластинкой. Обычный наборчик городского сумасшедшего. Старик немногим превзошел его ожидания. Комната была просторной и круглой, но очень захламлённой. Столики с кручёными ножками действительно были заполнены всякими артефактами. Сириус узнал красивую каменную чашу — Думосброс — и ещё кое-какие мелочи, хранившиеся в каждом магическом доме. В центре комнаты находились три кресла, обитые тёмно-зелёным бархатом. Два из них были заняты мирно беседующими мужчинами. Третье, похоже, предназначалось для гриффиндорца. Бродяга постучал кулаком об косяк, чтобы обозначить своё присутствие. Мужчины прекратили неспешную беседу и встали, чтобы поприветствовать гостя. Одним из них, разумеется, оказался хозяин кабинета. Альбус Дамблдор сегодня вырядился в кроваво-красную мантию в зелёный горошек. От сочетания цветов рябило в глазах, но Сириус восхвалил Мерлина хотя бы за то, что директор обошёлся без колокольчиков в бороде. А вот второй гость действительно вызывал опасения. Это был дядя Сириуса, Сигнус, отец Нарциссы. Солидный мужчина лет сорока пяти с вечно унылым выражением лица — неудивительно, ему достались три довольно-таки непростые дочки. И как он ещё не сошёл с ума от извечных капризов Нарциссы и Беллатриссы? Средняя дочка, впрочем, переплюнула всех. Так нагло свалить из дома прямо в день помолвки — Сириус слышал сплетни слизеринок и мысленно аплодировал смелости Андромеды. Чёрная атласная мантия сидела на нем безукоризненно, даже небрежно расстёгнутый ворот чёрной рубашки смотрелся уместно. Сигнус казался ожившей колдографией из какого-то магического журнала. Знаете, такие для рекламы мужского парфюма? Самоуверенность, наглость, успех, абсолютное спокойствие — и всего за 3 галлеона. Торопитесь приобрести, хит продаж! Но для чего им понадобился Сириус? — Здравствуйте, профессор Дамблдор, мистер Блэк, — стараясь не выдать своего замешательства, произнёс семикурсник. — Вызывали? Дамблдор печально улыбнулся и распростёр руки навстречу ученику. — Так похвально, что в этот грустный момент вы, мистер Блэк, всё ещё остаетесь вежливым и воспитанным молодым человеком. А ведь мы понимаем, что вам тяжело, крепитесь. Сириус прекрасно знал, что не следует задавать никаких вопросов, нужно просто кивать с умным видом и ждать дальнейшего развития событий. Но слова слетели с языка прежде, чем он успел их обдумать. — Прошу прощения, профессор Дамблдор, но я не понимаю, о какой трагедии идет речь. Сегодня мне все сочувствуют, но я даже не знаю, что произошло. Разъясните, пожалуйста, — попросил он. Директор нахмурился и глянул на Сириуса с сомнением. Он как будто подозревал студента в каком-то розыгрыше. Но Блэк был абсолютно честен: он понятия не имел, что случилось сегодня. В разговор вступил Сигнус, деликатно кашлянул и протянул племяннику свёрнутую в трубку газету, лежавшую на подлокотнике. — Полагаю, Хогвартская совятня не способна обеспечить учеников достаточным количеством свежей прессы. Я сообщу о этом в Попечительский Совет. Сириус хотел было возразить, что это всё — только его вина, это он проспал завтрак и не оплатил подписку, но… Но заголовок газеты привлёк его внимание. «Загадочная смерть Поллукса Блэка: кто стоит за устранением главы могущественного семейства?!». Сириус не верил своим глазам: дед не мог умереть. Нет. Только не он. Дыхание перехватило. Как?! Почему? Что случилось?! Он что, заболел? Почему не обмолвился об этом в своём письме? Вопросы заполонили голову Сириуса. В ушах зазвенело. Ему было до жути обидно, что самый понимающий член его семьи ушел так… внезапно, не попрощавшись. По правде говоря, Сириус часто представлял себе, как он спорит с дедом. Тот внимательно выслушивает внука, задаёт вопросы, укоризненно качает головой, но в конечном итоге соглашается, что позиция, избранная Блэком-младшим верна. Поллукс Блэк умел слушать и слышать, за это его ценили и уважали. Вслед за мечтаниями в голове Сириуса цветным вихрем пронеслись счастливые детские воспоминания: вот домовые эльфы Поллукса притаскивают в дом огромную чёрную собаку, следом появляется сам дед — с неизменной по-детски счастливой улыбкой на морщинистых губах. Он говорит, что пса зовут Лорд и теперь он принадлежит Сириусу… Собаку, правда пришлось умертвить: у Регулуса была серьезная аллергия, от которой толком не помогало ни одно зелье. Сириус помнил, как долго он прощался с мохнатым другом, обещая не забывать его. Три месяца, проведённые вместе стали самыми счастливыми в его жизни. Или — вот, ещё одно — ему лет пять или шесть. Дед стоит за его спиной. Тёплая сухая ладонь греет предплечье. Сириус держит в руках дедову волшебную палочку — дуб, двенадцать дюймов, перо гиппогрифа — и пытается колдовать. Простенький Люмос получается только с третьей попытки, но мистер Блэк приходит в восторг и обещает Сириусу, что скоро, совсем скоро у него появится волшебная палочка — своя собственная. Деликатное покашливание со стороны директорского кресла вернуло задумавшегося Блэка в реальность. Тот сосредоточился на тексте газетной заметки. Несмотря на громкий заголовок, она была совсем небольшой. Очевидно, акулы пера недавно пронюхали о случившемся и еще не успели разнести эту новость везде, где только можно. «Загадочная смерть Поллукса Блэка: кто стоит за устранением главы могущественного семейства?! Воскресный вечер в доме семьи Блэк обернулся трагедией. В ночь на 23 сентября скончался Поллукс Блэк — глава старинного семейства. Известно, что тело было обнаружено около трёх часов ночи, домовым эльфом Кикимером. Предполагаемая причина смерти — сердечный приступ. На момент смерти Поллуксу Блэку было 65 лет, у него осталась большая семья: жена, сыновья и внуки. Редакция «Ежедневного Пророка» приносит свои соболезнования близким мистера Блэка и обещает беспристрастно разобраться в произошедшем. Азалия Грин, специальный корреспондент газеты «Ежедневный Пророк».» Сириус всё ещё смотрел на этот небольшой кусочек бумаги, не в силах поверить написанному. Деда больше нет. Он мёртв. Сердце подкачало. А ведь прожил по Блэковским меркам совсем недолго и… — Я вас оставлю, — произнес Дамблдор. Послышался скрип кресла, шорох мантии, дверной хлопок, — Сириус был не в силах убрать от лица газету, будто бы надеясь выжать ещё больше информации из нечастной дешёвой бумажонки. Сигнус что-то пробормотал. Краем глаза Сириус уловил едва заметное мерцание — это были чары отвлечения внимания и купол тишины. — Дед… умер, — тупо произнес он и взглянул на дядю в надежде, что тот будет это отрицать. Сигнус Блэк в упор глядел на племянника. Он не шевелился. — Мне жаль, — скупо произнес он. Маска холодного аристократа пришлась как нельзя кстати. — Мучался? — мысли путались, к горлу поступил ком. — Болел? Почему не написали? — Ушёл тихо и без боли, во сне. Домовой эльф обнаружил, когда пришел по вызову. Видимо, перед смертью отец послал сигнал о помощи, — в глазах Сигнуса промелькнула истинная печаль. Сириус подумал, что не один он переживает тяжелую утрату. Деда любили все. — Давай поговорим о делах насущных, — Сигнус вновь стал деловым мистером Блэком. — Отцу уже не помочь. Моя дочь написала мне, что ты отказываешься принимать участие в ритуале, руководствуясь карьерными амбициями. Довольно похвально в твоём возрасте, но возможно, мы сможем как-то сгладить волнующие тебя углы? Пойми, что этот ритуал необходим для поддержания уровня магии в родовом алтаре — это и защита от сглазов, и удача в делах и успешные браки, и положение в обществе, — начал перечислять Сигнус. Сириус смотрел на этого человека с большим сомнением. Быстрая смена тема разозлила его. Старший Блэк и вся дражайшая семейка вновь пытались им манипулировать, подловить его в самом слабом состоянии и использовать. Печаль сменилась гневом, какой-то звериной яростью. Сириус захотелось зарычать. — Я не буду участвовать в вашем дурацком ритуале! Дед умер совсем недавно, а все, о чём ты думаешь — это удачные браки?! Положение в обществе?! А может быть, лучше сначала назначить дату похорон?! — взорвался гриффиндорец. Блэк в два шага преодолел расстояние между ним и дядей и с ненавистью уставился на последнего. В глазах Сигнуса появилось раздражение. Эмоциональная вспышка племянника вывела его из себя. — Твое решение по поводу ритуала окончательно? — злобно спросил он. — Это очень важно для семьи и может повлечь за собой неприятные для тебя последствия. Сириус возненавидел дядю и всю свою семью в это мгновение. Блэки всё ещё оставались Блэками: циничными эгоистами, пекущимися прежде всего о своих. С одной стороны, интересы и идеалы семьи оставались для них превыше всего, но вот только Поллукс тоже был Блэком. И он заслуживал нормальных похорон. И Сириус, черт возьми, хотел на них присутствовать. Хотел попрощаться с дедом. По его мнению, никто не мог его за это осуждать. — Окончательно, — не менее злобно ответил Бродяга. — Я не буду вам помогать. С лица Сигнуса исчезли все эмоции. Он вновь примерил на себя аристократическую маску. Напряжённая злоба сменилась холодом и отчуждением. Температура в кабинете как будто опустилась на несколько градусов. — Это твоё окончательно решение, — спокойно резюмировал мистер Блэк. — Мы его понимаем и принимаем. Но будь готов отвечать за последствия. — Ничего мне не говорите, — прошипел Сириус, плюхаясь на скамейку рядом с Мародерами. Большой Зал напоминал рой жужжащих пчел — повсюду слышались разговоры. Все голоса сливались для Бродяги воедино. Он не мог вычленить не единого звука. Похоже, что смерть деда потрясла его куда сильнее, чем он мог себе представить. Джеймс что-то ответил — Сириус смог различить шевеление губ, но слов друга он не слышал. Гул, похожий на пчелиное жужжание, стал совсем невыносимым. Это началось сразу после выхода из кабинета директора. Звук появился во время разговора с поджидающей его старостой, Лили. Та хотела узнать, пойдет ли Блэк на занятия сегодня. Впрочем, мисс Эванс хватило одного взгляда, чтобы понять, что компания Мародеров сегодня останется без главного балагура. — Я скажу преподавателям, что у тебя мигрень, — предложила девушка. Блэк кивнул и пошел дальше: желания продолжать беседу не было. Гул усиливался с каждым шагом. Сириус не помнил, как он дошел до Гриффиндорской башни. Пароль в гостиную назвал с третьего раза, вызвав негодование Полной Дамы. Еле передвигал ногами, поднимаясь по лестнице, ведущей в комнаты мальчиков. Сириус, не разуваясь, рухнул на кровать, кажется, Римуса, и уснул. Это было очень странно. Блэк чувствовал себя выжатым, как лимон. Будто бы потерял важную часть себя. Сон его был крепким, нездоровым. Сириус проснулся уставшим. Часы показывали, что до обеда ещё полчаса. И эти полчаса Блэк потратил, чтобы встать с кровати и медленно добрести до Большого Зала. Обычно это занимало чуть меньше десяти минут, но в этот раз… Мир перед глазами плыл и двоился, Бродяга хватался за стены. Ему было необходимо поесть, чтобы восстановить энергию. Портреты перешептывались за спиной. Когда он добрался до цокольного этажа, Зал уже был наполнен людьми. Блэк с трудом дошёл до гриффиндорской скамейки. Гул усиливался. Джеймс пытался что-то ему сказать. Сириус пытался разобрать хоть слово, но тут… Еще ненаполненная тарелка расплылась перед глазами бесформенным пятном. Коричневый стол покрылся белыми и фиолетовыми разводами. В следующее мгновение Сириус понял, что лежит на полу. Мир казался ему чужим враждебным, а сон — спасительной колыбелью, его кораблем. И Блэк потерял сознание.