По моим правилам, мистер Старк

Три месяца спустя

      Он вернулся к своим обычным школьным будням, хоть это было совсем не просто. Два года тайной жизни, под прикрытием в разных поездках по миру дали о себе знать. С каким-то трудом Питер закончил второй учебный семестр, совершенно нерадостно вступая в права зимних каникул. Намного чаще, чем необходимо, бывший агент Гидры вспоминал о Тони — единственном необычном опыте в его жизни. Паркер снова стал абсолютно нормальным, среднестатистическим подростком с «небольшим» багажом прошлого.       Они больше не виделись с того случая, когда Старк вернул ему кружку. Паучок недолго решал, что с ней делать. Выкинул через окно своей комнаты, услыхав как та разбивается об асфальт, скорчившись от крика пожилой женщины, ставшей свидетельницей жуткого правонарушения и, упав на кровать.       Рождество через пять часов. Вся квартира Паркеров сияла чистотой. Мэй постаралась, украсила даже комнату ленивого племянника и созвала к десяти вечера всех соседей, которых шпион видел только в подъезде. От Питера требовалось презентабельно выглядеть и, собственно, присутствовать на сие мероприятии, которое он с бесстыдством проигнорировал, уползнув в окно, захватив рюкзак с костюмом.       Морозное сияние снежинок, падающих на кожу из-за никак не прекращающегося снегопада и хруст снега от минусовой температуры встретили парня в кроссовках, джинсах и легкой рубашке. Шестиугольные белые фигурки моментально превращались в капельки при контакте с телом. Холод мгновенно залез под кожу, пронизывая собой каждую клеточку тела героя. Питер вздрогнул и стал растирать руки. После он присел на корточки, сбросив сумку с плеч и расстегнув на ней молнию, где лежала аккуратно сложенная броня. Конечно же юноша мог переодеться и дома, только вот не нужно иметь суперслух, чтобы услышать дверной звонок, подействовавший на Питера как электрошокер. Моментально выгнал его из дома. Не хватало еще мило улыбаться, здороваться с гостями и выслушивать их истории про умниц и красавиц дочерей. Очевидно же, зачем тетя их позвала.       Питер летел по городу, чья паутина сливалась, как и он сам с туманным градом снега. Он не замечал пересеченные им дороги, кварталы, оказываясь в самой гуще событий, где тысячи взрослых и детей веселятся вокруг ёлок, зажигают бенгальские огни и целуются под омелой, загадывая желание. Эти влюбленные парочки навевают воспоминания. Питер любил Тони. Нет! Глупости какие. Для шпиона не существует любви и чувств и… Он блядски запутался. Что может знать об этом семнадцатилетний школьник, который убивает и калечит судьбы людей? В прошедшем времени, разумеется. Паркер точно помнил, как готов был себя раскрыть, уверившись в истинной любви к Железному человеку, но стоило ему оказаться на пороге его дома, как вся влюблённость исчезла. Как понять? Что делать?       Паучок скучал однозначно, и только в этом он позволил себе признаться однажды, стоя у зеркала и произнося эти слова вслух. Время шло, Рождество близилось, а мальчишка как-то незаметно оказался на крыше Stark Industries, сидя на самом краю и болтая ногами, глядя на мелкие светящиеся точки внизу, включая обогрев костюма на всю мощность.       Прошло три месяца, а тяжёлый камень на душе только набрал вес и старательно тянул мальчика к земле. Хотелось же отмотать все назад. Наверное, у всех было такое желание и не раз, но Паучку очень надо. Вот бы это Рождественское желание сбылось, тогда он точно никогда не повстречал бы Тони Старка. Сделал все, чтобы этого не случилось, и жизнь, он уверен, заиграла бы новыми красками, гораздо ярче, чем вот сейчас. Сидеть на крыше дома бывшего парня и метаться, как потерянный котенок от крайности в крайность. Да, и в этом Паркер себе признался. Миллиардер был его парнем, просто был его.       Буквально за час снегом покрылась вся земля и людям приходилось с трудом преодолевать препятствия в виде сугробов по колено. — Что ты тут делаешь? — на площадку вышел немного уставший и совсем не постаревший, скорее, наоборот, помолодевший Старк с еще не открытой бутылкой джина, в шерстяном пальто и лаковых утепленных ботинках.       Питер не повернулся, ему требовалась еще секунда, чтобы придумать правдоподобный ответ. — Праздную Рождество, — юноша неуверенно поболтал ногами, сбрасывая снег с бортика. — В одиночестве, в минус десять, на крыше моей башни? — Хотелось подумать, у меня костюм с подогревом, твоих рук дело, и я сюда пришел ненамеренно, — Паркер стянул с себя маску и слез с края, подходя к миллиардеру. — Сейчас уйду. — Вторая попытка, — гений открутил крышку от стеклянной бутылки и сделал глоток, протягивая своему собеседнику, который отказался кивком. — Что ты здесь делаешь? — Прилетел отдать костюм, — очередная непродуманная ложь. — То есть теперь ты собираешься раздеться прямо тут и отдать мне его, оставаясь в одних трусах? — Я как-то не подумал, — Питер пожал плечами. — Последняя попытка, малыш. — Не называй меня так! Я не знаю, что ты хочешь услышать, потому что не знаю зачем сюда прилетел. Ноги сами… Точнее паутина меня привела к твоей башне, я даже не думал, что ты тут! — Давай поговорим, — Тони вложил в эту фразу всю добродетель, протягивая свободную руку к плечу парня. — Нам не о чем говорить! Я уже все сказал! — Питер взбесился и топнул ногой. — Тогда давай помолчим вместе, только внутри, тут холодно. Отметим это Рождество, как… — Как кто, Тони? — бросив отчаянный взгляд на плейбоя, спросил Паркер. — Как случайные знакомые. — Знакомые, которые когда-то трахались? — Хочешь потрахаться? — Черт, да! — выкрикнул шпион и закусил губу до боли, наказывая себя за раскрытие желаний. Старк бросил бутылку куда-то за пределы башни и схватил предоставленную возможность. Питер в один прыжок оказался на его руках, зацеловывая лицо, немного украшенное морщинами, не в силах насладиться родным запахом. Тони снова обнимал и полностью мог насладиться весом Паучка, страстно выцеловывающего каждый сантиметр его кожи. — Скажи, что это не ложь, — взмолился мужчина, шагая на руках с ребёнком к стеклянной двери, ведущей в теплое помещение. — Это твой подарок на Рождество, его ты уже вернуть не сможешь, — улыбнулся Питер и продолжил отдаваться неутолимой жажде, бурлящей внизу живота.