Еще минута, и я войду

      Я услышал это еще стоя у двери. Невнятные звуки, которые поначалу заставили меня вскинуться, прислушиваясь, а потом застыть, стискивая в руках ключи так, что металл впился в пальцы, кажется, до самых костей. Дверная обивка как будто бы потекла вниз, расплываясь, а я все стоял, невидящим взглядом уставившись сквозь нее, не в силах поднять палочку, чтобы наколдовать что-то усиливающее звук, чтобы услышать что-то кроме… кроме стонов моего мальчика и еще чьего-то баса, отрывочных басистых слов, которые напоминали больше гудение, чем слова, чтобы узнать, кто оказался наконец-то лучше, чем я.       Зубы отвратительно скрипят, я сейчас сотру их в порошок. Кого я обманываю? Любой лучше чем я, такой идиотский и седой, скучный я, некрасивый я, ненавистный себе. Я.       Так невовремя пришел.       И вот застыл и стою, проматывая в голове все эти десять лет. Удивительно счастливых лет, мы просто убежали от всех в маггловскую квартиру и он все время смеялся и пил свой очень сладкий белый чай, он до сих пор любит очень сладкий белый чай и смеяться, он до сих пор любит вечерние улочки Лондона, залетающий в окна дождь, низкие грозовые тучи, он до сих пор любит все то же, что и раньше. Кроме меня. Похоже, что так.       Я не верил ему несколько лет. Хмурился, язвил, выплевывал тонны сарказма на все его признания, а потом однажды он уехал в командировку во Францию, изучать какой-то невыносимо важный артефакт, уехал обычно, на маггловском поезде и задержался, вернулся спустя аж два месяца. Я решил встретить его, потому что если честно, я уже ненавидел к тому времени эту пустую квартиру и даже свою лабораторию, мне все время было холодно, а камин не помогал, хотя я несколько раз обжегся даже, пока пытался согреться. Так вот, он выскочил из поезда, такой хмурый и собранный, а потом увидел меня, и… будто засветился весь изнутри, улыбнулся такой широкой и счастливой улыбкой, его глаза заблестели, как изумруды на солнце и он очень громко что-то прокричал и бросился мне на шею так, что я еле устоял на ногах. И тогда…       Тогда я наконец поверил. Расслабился. А еще через год мы завели кота. Просто проходили мимо какой-то пожилой магглы в платочке, которая держала на руках вырывающееся недоразумение, а Поттер застыл и уставился прямо в глаза котенку, который тут же перестал вырываться и уставился на Поттера. А я, повинуясь какому-то странному порыву, вытащил из кармана пару маггловских купюр и протянул их женщине. Помню, она нас очень благодарила, ведь отдавала кота она бесплатно, помню счастливую улыбку Поттера, прижимающего к себе притихшего растрепанного кота, все это помню, как сейчас.       Мы назвали его Пушок. Черный, лохматый, зеленоглазый и огромный, он даже в детстве выглядел очень внушительно. Поттер сказал, что он похож на нас обоих, и правда — он ненавидел всех, кроме нас. Он до сих пор ненавидит всех, кроме нас, тогда почему…       Тогда почему я слышу это, а не вопли укушенного и расцарапанного незнакомца?       — Кыс-кыс, — хриплю я, обессиленно опускаясь на пол. Внутренности закручивает воронкой и к горлу поступает желчь, я плюю рядом с собой и тупо смотрю на плевок. Меня ничего не могло сломать так долго. Стараюсь не фиксировать то, что слышно даже в метре от двери. Я не помню, когда он последний раз так подо мной стонал. Еще минута, и я войду.       На двери нет никаких охранных чар, ничего — просто ключ и замок. Это было нашим общим решением, чтобы подальше от магического мира, но при этом не уходя из него. Он устал, я устал, мы отдыхали здесь. А теперь мне остается только прокручивать в голове все, что я помню, надеясь не сойти с ума много позже, когда он уже уйдет. Потому что я расслабился. Потому что я дурак.       «Больше ничего не будет» — бегущая строка в голове, мой приговор и мой анамнез. Он останется таким же, зеленоглазым и пахнущим яблоками, вспыльчивым и бесшабашным, а порой замкнутым и агрессивным. Просто больше не моим. Навсегда не моим. Я кусаю губу, чтобы по-идиотски не разрыдаться, чувствуя, как осколки моего наивного разрушенного мирка больно ворочаются в груди.       Предпосылки — да были конечно, я постоянно слышал «устал», когда ложился с ним спать, обнимал его, грел его ледяные ноги, но просыпались в обнимку мы все реже и реже. Последнее время он убегал на работу, забыв сказать «пока» и поцеловать меня на прощание, хотя если раньше его уходил я, я всегда это делал… Для меня ничего не изменилось. Я думал, что он сильно устает, а оказалось…       Я был слеп. Еще и эти взгляды, задумчивые, изучающие. «Холодные», с абсолютной ясностью понимаю я, сжимая кулаки. Как же я мог, как же я умудрился проглядеть это, я, бывший шпион, думал, что это пройдет, думал, что вот еще пара дней и он снова будет плавиться в моих объятьях, как воск от свечи, стонать, прижимаясь все крепче, отдаваясь так, как будто это в последний раз…       Но последние пару лет, как бы я не старался, я не слышал от него даже стонов. Дышал громко, захлебываясь, отвернувшись всегда — направо, глаза полуприкрыты… Помню, я однажды схватил его за подбородок и повернул к себе, а он, он просто мотнул головой, освобождаясь… но мне казалось, что ему нравится, просто он вырос и стал температнее, мне правда…       Мне правда бы хотелось вернуть хоть что-то. Малодушно осознаю, что простил бы его, когда наконец поднимаюсь с грязного пола, даже не отряхиваясь. Простил бы, но тогда себя никогда не прощу. Ловлю себя на малодушной мысли, что если бы я не поссорился с Люциусом из-за какой-то малозначительной ерунды, я бы не узнал вот этого. Как долго это продолжается? Как долго это продолжалось бы?..       Сердце колотится так, что кажется, вот-вот выбьет мне ребра и покатится прямо сквозь дверь к нему. Хватаюсь рукой за грудь, поднимаю вторую, дрожащую, с ключом. Вот и все. Все хорошее, что было, скоро будет полностью погребено под тем, что я сейчас увижу, а если нет…я сам накидаю сверху земли.       Клянусь себе, что позабуду его и буду жить дальше. И почему-то — что не отдам ему кота. Поворачиваю ключ в двери и быстрым шагом иду к нашей комнате, толкаю приоткрытую дверь…       Это какой-то маггл, абсолютно мне неизвестный. Поворачивает в мою сторону голову и меняется в лице. Молодой. Ну конечно же. Поттер уже на грани, кажется, струйка пота течет по его виску, он весь трясется, а я смотрю на это в ужасе, не в силах даже открыть рот, ведь тогда меня стошнит или я скажу что-то дурацкое, или вся моя уверенность просто потечет наружу. Мои ноги будто приросли к полу, стою, наблюдая, как мой мальчик уже бьется в оргазме под этим магглом, выстанывая что-то нечленораздельное, хотя его партнер двигается уже больше по инерции, молча уставившись на меня. Наконец, Поттер обмякает, поднимает запрокинутую голову и наконец встречается со мной взглядом.       Вижу ужас в его глазах, который резко сменяется чувством вины, а я сейчас, кажется, подавлюсь своими легкими, потому что они просятся наружу, как и все мое нутро. Мне омерзительно, Мерлин, как же омерзительно…       — Мяу! — пробивается сквозь шум в ушах откуда-то сзади. Приглушенно, будто из-за двери.        — Убирайтесь из моей квартиры, мистер Поттер, — шепчу я, хотя пытался сказать это громко и злобно, я всегда это умел, а сейчас вот не вышло, и ненавидя себя, я разворачиваюсь на одеревеневших ногах и медленно двигаюсь в сторону, откуда доносится мяукание. Шаг, еще шаг. Пушок на кухне. Заперт. Теперь все встало на свои места.       Цепляюсь за ручку, выкручиваю, слышу ее хруст, но мне плевать. Вваливаюсь на кухню, закрывая за собой дверь и оседаю на пол. Вот и все.       Кот смотрит на меня виновато, и медленно подходит, упираясь лбом в мою грудь, а я рыдаю, беззвучно, как не рыдал уже очень давно, давлюсь комком в горле, запуская пальцы в длинную шерсть и прижимая его к себе.       Раздается тихое мурлыканье. Где-то за спиной тихонько хлопает дверь. Fin