Йорвет: Почем нынче скоя'таэльские стрелы?

Цель статьи проста и банальна: понять, что представляет собой Гроза Севера и с чем его есть. То есть, как с ним работать. Проблема, как показалось мне, насущна, так как при чтении разных произведений не раз и не два сталкивалась с тем, что Йорвет в этих историях получается однобоким и даже плоским. Так как эти сюжеты часто соединяются с пейрингом Йорвет/ОЖП, где последняя чаще всего человек, то, как надеюсь, вы меня поймете, вопрос с обоснованием происходящего становится всё более и более насущным. Сама статья родилась в процессе работы над «Багряной ведьмой» и отчасти является попыткой расставить и для самой себя точки над «и», а заодно – по возможности помочь другим авторам, у кого могут возникнуть похожие проблемы. Краткий пересказ того, что намечается в статье:       1) Насколько безгранична ненависть Старого Лиса к dh’oine, попутно выясняя, что это за зверь такой (отступления в лингвистику прилагаются).       2) Про авантюризм и осторожность Йорвета, которые он дивным образом совмещает в себе.       3) Цели Грозы Севера, которые тоже не стоит сбрасывать со счетов.       4) Последнее по счету, но не по значимости: несостоявшийся роман одноглазого атамана, или особенности взаимоотношений Саскии и Йорвета. Итак, предварительные замечания на этом подходят к концу, и теперь мы можем смело перейти к герою нашего маленького исследования. Самая главная проблема, которая встречается при изображении Йорвета, это его одиозное звание командира скоя’таэлей, а также громкая слава душегуба и человеконенавистника. Как выразился сам маэстро Лютик, этот одноглазый эльф убил людей больше, чем бард исполнил песен (а Саския, ещё более резко, добавила к этому съеденные котлеты). Да и белки в лесу не высадкой деревьев занимаются. Из этого проистекают сразу две проблемы с эльфами и Йорветом в частности: одни авторы пытаются оправдать эльфов, говоря про то, какие же люди мерзкие, замучили бедных остроухих, которые теперь вынуждены просто защищаться, другие – иногда совмещая и первую проблему, - изображают нашего одноглазого Лиса не просто мизантропом, но и, не побоюсь этого слова, психопатом, которому только дай придушить гадкую человечку, к слову, ту самую, от которой впоследствии потеряет всякий покой, забыв про Саскию (кое-что я утрирую, но исключительно для учебной наглядности). Про несчастных эльфов скажу только кратко: не лыком шиты, и дай тем же скоя’таэлям шанс, выкинули бы всех «дхойнэ» обратно в море, что несколько не соотносится с образом мудрой и просвещенной расы (Толкина оставьте Толкину, у нас тут Сапковский!). Проще говоря, возникает закономерный вопрос, нашлось бы в идеальном мире сидхов место человеку? Геральт на него отвечает (и отвечает, на мой взгляд, точно) нет. К счастью, нет ничего идеального ни под нашей луной, ни под иномирянской, и здесь мы уже подходим к Йорвету. Да, Грозой Севера его называют не за красивый глаз и пылкие речи на бревне, да и слова про мед и муравейник наводят на закономерные мысли, что эльф знает, про что говорит, но, простите за тавтологию, здесь возникает большое и важное «но». Будь Йорвет простым головорезом, который лишь страстно жаждет превращать немагическими средствами людей в ежей, вряд ли бы он дожил до своего возраста, а главное – вряд ли бы Саския его хотя бы на милю подпустила к Вергену. Да, ей нужна поддержка, но доверилась бы Дева Дракон полному отморозку? С учетом того, что она и так не самого высокого мнения о моральном облике Йорвета: «Он преступник и убийца», - хотя и не отрицает, что со временем она могла бы простить эльфу его прошлое. Преступник и убийца не самые лучшие характеристики, но Саския хотя бы не считает его «психом, помешанным на убийствах», а если вы переброситесь парой слов с Золтаном во Флотзаме, то сможете узнать от него ещё одну любопытную деталь относительно характера Старого Лиса. Кратко перескажем его: наш друг-краснолюд расскажет нам, что городом правит отнюдь не Лоредо, а страх перед Йорветом, и сам комендант больше всего боится нашего одноглазого беличьего атамана, но главное – всеми силами провоцирует человеческое население против нелюдей. А теперь, внимание, любопытная подробность: Золтан – тот самый Золтан, который говорит, что Йорвет тот ещё сумасшедший, - замечает, что нашему главному человеконенавистнику хватает разумности не поддаваться на провокации Лоредо, но сам краснолюд не уверен, что ганза Лиса проявит такое же терпение. Не стоит сбрасывать со счетов и Гарвену, которая и гранд-маман в борделе, и человек, и по понятиям чистокровных сейдхэ – дхойнское дхойнэ, но, тем не менее, она одна из осведомителей Йорвета. И когда взбудораженные комендантом люди убивают Дэрэ, то кому женщина пишет имена убийц эльфки? Не каким-нибудь гипотетическим наемникам, не пытается уговорить ведьмака, а просит передать письмо герою нашей статьи. Положа руку на сердце, не думаю, что Гарвена, с учетом её профессии, отличается особой наивностью, и не стала бы тратить просто так бумагу и чернила, а значит, у неё были серьезные основания полагать, что при случае Йорвет выполнит её просьбу. Подчеркиваю – при случае. Вряд ли атаман белок будет целенаправленно бегать за этими ребятами из «черного списка», но на карандаш имена возьмет. И, если уж продолжать эту песню, то и в разговоре с Йорветом можно услышать от него самого, что эльф прекрасно понимает, что его раса вряд ли оправится от столкновения с людьми и на что они могут рассчитывать в лучшем случае – это сосуществование. Йорвет, что бы про него ни говорили, реалист, которому претят те «поэтические» высказывания того же Яевинна о войне (и более того, Лису они не нравятся), и он за время борьбы с людьми понял, что победы в этом противостоянии эльфы не одержат. Аэлиренн с её походом, как бы возвышенно ни говорил об этом Яевинн (что особенно комично смотрится на фоне того, что вот-вот в банк должны ворваться рыцари Ордена Пылающей Розы), подложила эльфам большую свинью. Многие молодые эльфы погибли – и это нанесло ощутимый удар по рождаемости этих представителей Старших Рас. Исходя из вышеизложенного, борьба Йорвета – это не просто ненависть к людям, которых нужно истребить любой ценой. Это скорее попытка оттянуть время, чтобы найти приемлемое решение. Он был офицером Врихедд, который сражался за Дол Блатанну, а потом – привел сотню (что с учетом и количества эльфов, и их партизанящей части уже говорит о многом!) скоя’таэльских лучников на помощь Вергену. Как бы ни ненавидел людей Старый Лис, он не упустит выгоды для своего народа, даже если для этого ему придется идти на неожиданные союзы, в том числе – и с dh’oine. Вернее, с людьми. Делаю такое уточнение потому, что подозреваю как лингвист, что в словесных играх с этим словом, которым чаще всего эльфы описывают человеческую расу, всё совсем не так просто, как кажется на первый взгляд. Чтобы не быть голословными, перейдем к конкретным примерам: Лето и Саскии – оба являются весьма показательными, особенно – в случае ведьмака. Если в случае с Аэдирнской девой можно упереться рогом в то, что она, дескать, дракон, поэтому не dh’oine (что верно, но на мой взгляд лишь отчасти), то в случае с Лето всё гораздо любопытнее. При встрече с Геральтом, когда наш Белый Волк называет Убийцу Королей «dh’oine», Йорвет ему возражает: «Он не dh’oine», - и если поначалу это можно отнести к мутациям Лето, то потом, при разговоре с Киараном, эльф говорит про того же Лето: «Такой же dh’oine», - нажимаем на паузу. «Такой же dh’oine». Вряд ли за то короткое время во Флотзаме наш одиозный знакомый успел так быстро избавиться от ведьмачьих мутаций, а значит, дело скорее во внутренней природе, которую эльфы приписывают людям. И с этой точки зрения мне кажется логичным, что Йорвет, когда Геральт говорит уже про Саскию «дхойнэ», возражает ему. Согласитесь, если бы речь шла о расе, то это выглядело бы как минимум странным: сначала скоя’таэльский командир, самопровозглашенный рыцарь Девы из Аэдирна, придумывает историю про убитого дракона, чтобы скрыть истинную природу Саскии, а потом – чуть ли ни намеки делает, что вовсе наша Защитница не человек. Мать Йорвета, конечно, называла его сумасшедшим, но глупым – вряд ли. Если и этого мало, то подкину ещё один любопытный диалог между нашим ведьмаком и главным скоя’таэлем, который между ними происходит после сражения Геральта с Саскией, когда тот спасает её: Йорвет, благодаря Геральта, называет его самым благородным человеком (Внимание, товарищи, человеком, а не dh’oine), когда Белый Волк напоминает, что он не совсем человек, то эльф благодарит его, потому что он едва не почувствовал, как начала таять его ненависть к этой расе (и снова, не dh’oine, а «эта раса»). И если уж мы ушли в лингвистику, то для сравнения стоит взять момент из третьего Ведьмака, во время задания в Велене на одно загадочное чудовище, которое нападает на реданцев и коллекционирует их боеприпасы, и на самом деле вообще скоя’таэли. Есть там любопытный эпизод, когда Геральт сталкивается с эльфом-часовым, который говорит ведьмаку: «Ни шагу, dh’oine», - и даже если допустить, что желтые глаза с узким зрачком часовой не разглядел, то вряд ли скоя’таэль не мог не увидеть двух клинков за спиной незнакомца. А кто носит два меча? Верно, ведьмаки, а они, как известно, мутанты и не совсем люди. Так почему же сразу dh’oine? С учетом похищенных у реданцев припасов, появление ведьмака ничего хорошего белкам не сулило и вызывало вполне серьезные опасения. Бравада Верноссиэль именно, что бравада: таких как Геральт готовили к убийству монстров всех возможных мастей и калибров (и иной раз чудища лихо сжевывали ведьмаков, недаром же Адда, будучи стрыгой, легко убила одного из ведьмаков, если мы посмотрим книгу), а значит, монстры всяко сильнее эльфов, даже вооруженных. Опасения скоя’таэля вполне могли вылиться и в такую словесную агрессию, когда он называет Белого Волка dh’oine. И, завершая наш языковой экскурс, мне приходит в голову логичный вывод: dh’oine – это даже не в полном смысле название человеческой расы, а скорее обозначение кого-то крайне неприятного (правда, чаще всего под это определение попадают именно люди). Но вернемся к нашему главному герою – Йорвету, и подведем кое-какие итоги относительно его человеконенавистничества: вне всякого сомнения, наш одноглазый атаман ненавидит людей и определенно не без причины (если вы читали записи про персонажей, то вы должны были обратить внимание на слова Лютика относительно шрама эльфа – кто-то намеренно желал изуродовать лицо нашему остроухому). Тем не менее, не одной ненавистью живет и дышит Лис, он вполне способен заключать альянсы и его слово чего-то да стоит, а самое главное – он достаточно разумен, чтобы понимать, что если эльфы хотят выжить, то им придется жить вместе с людьми. Всё это в сумме уже усложняет его характер, но, как уже было сказано, соль в характере Грозы Севера не только в ненависти. Этот герой, по моему мнению, строится на контрастах, и это проявляется во многом. Выше, при разговоре о ненависти, надеюсь, у меня получилось передать первую неоднозначность в характере Йорвета, но теперь перейду ко второй, на мой взгляд, куда более важной в характере этого эльфа. Фраза, которая неплохо описывает этого скоя’таэля, звучит примерно так: параноидальный авантюрист со склонностью к риску и азарту. Никто не будет спорить, что Йорвет крайне осторожен, и предпочитает вести диалоги в том случае, когда он уверен в своем «тыле»: даже когда он заводит на диво патетично-издевательскую речь в адрес Роше и всячески рисуется перед темерцем, эльф знает, что вокруг стоят его лучники, которые, в случае сюрпризов, прикроют командира. А чего стоит главоглаз, охраняющий вход в один из тайников нашего атамана? Согласитесь, чтобы придумать такую «сигнализацию» нужно обладать незаурядной смекалкой и фантазией. И, конечно же, паранойей, потому что какой нормальный эльф, пусть и трижды скоя’таэль, пойдет на такие ухищрения? Из этого проистекает и другой логичный вывод: Йорвет недоверчив, и его расположение ещё нужно завоевать, строго и обязательно – поступками. Словам он не верит, хотя это и не значит, что не слышит: иначе бы проигнорировал предупреждения Белого Волка. Но, самое главное, это доверие легко потерять (иначе зачем бы он предложил Геральту проверить Лето?). Как говорится, доверяй, но проверяй. И вот здесь его осторожность сталкивается с другой чертой характера эльфа, которая на первый взгляд, является взаимоисключающей – азарт. Мир Ведьмака само по себе жесток, а жизнь эльфа-партизана полна тягот, а Йорвет выживал именно потому, что иной раз шел на риск и находил неординарные решения, которые его и спасали (иначе как бы он избежал смерти в Ущелье Гидры?). Недаром многие нелюди «ласково» называют его психом, да и сам командир скоя’таэлей не отрицает, что его собственная мать называла его сумасшедшим. Не стоит забывать и тот факт, что некто остроухий и одноглазый, подозрительно похожий на героя этой статьи, проиграл наконечник копья (тот самый, убивший Сабрину Гревиссиг) в кости Скалену Бурдону, что тоже указывает, характер у Йорвета - на редкость азартный, но, несмотря на это, эльф точно знает, где проходит тонкая грань между интересом и риском: если он и толкает речь и, казалось бы, почти беззаботно играет на флейте, поджидая Роше, то у него по кустам уже сидят верные белки, готовые за командира пустить любого dh’oine (и не только) на шашлык. Можно, конечно, вспомнить эпизод с Лето, когда наш бравый командир скоя’таэлей предложил разыграть Убийцу Королей, чтобы проверить его наверняка насчет предательства, но и там у Йорвета сидели его лучники, и если бы не вмешательство Роше, то, кто знает, что было бы дальше. К слову «о»: сопоставляя показания эльфа, я обнаружила любопытную деталь, связанную с его заклятым врагом. Когда Йорвет вспоминает про бой с Роше, то вместо того, чтобы убить его, скоя’таэль забирает значок его отряда, но в разговоре с Геральтом Старый Лис негодует, что не убил Вернона Роше. Здесь, увы, сложно найти точный вариант ответа, но есть несколько версий: первая, Йорвет лукавит, когда возмущается, не желая признавать, что сам фактически отпустил Роше, зная, что сам факт, что враг пренебрег случаем и забрал только значок, уже будет неплохой местью командиру Синих полосок; вторая версия похожа на первую, но с тем лишь нюансом, что здесь Гроза Севера из азарта и нежелания прекращать противостояние раньше времени оставил Вернона в покое, но потом пожалел о своем решении (шутка в сторону: примерно как каждый из нас, когда сначала съест все ведерко мороженого, а потом, мучаясь горлом, думает, какой же он дурак); третий вариант упирается в то, что были ещё какие-то сторонние факторы, которые делали в данный конкретный момент смерть Роше отчего-то невыгодной, поэтому, с присущим драматизмом, перед командиром Синих полосок был разыгран небольшой спектакль на тему: «Так и быть, живи. Пока», - а сам про себя эльф негодовал, что не может воспользоваться случаем. Не исключено, что правда где-то посередине этих версий. Шутит же он на тему «вымирающих представителей вида». Пытаясь подобрать описание этой грани характера Старого Лиса, я сошлась на следующем: если обычно слабости контролируют человека, то Йорвет, наоборот, контролирует их. Он не самодур-командир, который просто так муштрует подопечных или рискует понапрасну. Отнюдь. Недаром Золтан, когда говорит Лоредо и провокации, опасается, что первыми сухую солому подожгут те скоя’таэли, у которых, в отличие от Старого Лиса, другое мнение и нервы слабее. А нервы у Грозы Севера должны быть стальными и за себя, и за своих подопечных. Не говоря о том, что этот человек – пардон, нелюдь – прошел Врихедд, пережил каким-то чудом Ущелье Гидры, выживал в течение долгих лет в лесах, за это время успел изрядно подрастерять скоя’таэльский идеализм, разочароваться – но не опустить руки. В конце концов, сколько нужно иметь самообладания, чтобы не поддаться соблазну убить давнего врага, пользуясь случаем? Не говоря о двух ходках в роли «пленного», и если в первом случае Йорвета хотя бы прикрывали свои «бельчата», то в походе во Флотзам скоя’таэль мог полагаться только на Белого Волка. Помните момент, когда один из стражников хочет врезать командиру белок? А ведь таких желающих могло быть и много больше. И Старый Лис наверняка это понимал и морально готовился к этому – отсюда и сарказм, если Геральт вмешался и не дал отомстить остроухому за всё причиненное «добро»: «Ты мой герой», - от одного активиста, положим, ведьмак смог оградить, но если навалится толпа? Кто знает, что будет тогда. К слову, один раз Белого Волка на вилы всё же поднимали. Но вернемся к нашему герою. Он – военный, а война, как и политика, имеет собственную нравственную логику, отличную от общепринятой. Ему не раз приходилось принимать непростые решения: жизнь отряда или жизнь нескольких эльфских женщин? Ответ очевиден. Йорвет не может положить свою ганзу или рисковать их жизнями. В конце концов, он не Геральт, который может своим нейтралитетом портить нервы Яевинну и Зигфриду, ему есть кого терять. С точки зрения общепринятой морали и современного человека, такой поступок – кошмар, жестокость и варварство, но не думаю, что сам Старый Лис в восторге от своего решения (и если Геральт спасет эльфок, то Йорвет будет ему благодарен, а не станет пилить за то, что Белый Волк упустил Лоредо). И здесь стоит перейти к самой, на мой взгляд, любопытной вещи, которая касается нашего остроухого героя – его цели. Многие говорят о том, что люди вытесняют нелюдей, эльфы вымирают и пр. Это важный момент, не спорю, но это та часть ответа, что касается вопроса «почему?» - и находится позади героя. Прошлое, безусловно, определяет человека, эльфа, краснолюда и так далее по списку, но, концентрируясь только на том, что находится позади, мы забываем о том, что впереди, а это уже вопрос «зачем?». «Зачем Йорвет сражается?» - и чем обстоятельнее мы на него ответим, тем ближе подойдем к сущности этого персонажа. Что бы ни говорили про меркантильность человечества, но и представители Старших Рас лишним альтруизмом в мире Сапковского не страдают, и даже закоренелые идеалисты желают чего-то лично для себя и удовлетворения своего здорового эгоизма, а Йорвет хоть и скоя’таэль, но все же реалист. А нашему реалисту снится не поле боя, не процветание эльфов (пусть даже и по соседству с людьми), не убиение чертового Роше (к слову), а дом, теплый очаг, стол, заставленный едой. Спокойная и сытая жизнь, где не нужно бегать по лесам, где есть крыша над головой. Йорвет уже не молод, он – тот самый старец с телом юноши, который уже устал от войны. Для него Саския – это шанс, значительно более реальный, чем самостоятельное эльфское государство, и за него эльф готов был уцепиться всеми четырьмя конечностями (хотя слухи говорят не только о государстве, но об этом потом). Оборона Вергена дала ему возможность создать для скоя’таэлей новую страницу в их истории, и, как высказался Лютик, если Старый Лис правильно разыграет карты, то его будут называть не мясником, а рыцарем (хотя воспитание детей бард бы ему всё равно не доверил). Но, судя по событиям в комиксе «Угрызения совести» и отсутствию Йорвета в третьей части Ведьмака, можно пока сделать следующие выводы: карта эльфам не идет. В третьей игре белки хоть и встречаются, но уже никакой особой роли на историю мира не оказывают (а кто-то предполагает, что Гроза Севера мертв, а кто-то вроде бы даже видел, что его превратили в «ежа»). Возникает закономерный вопрос, почему же наш одноглазый атаман покинул Верген? При условии, что Геральт пошел по его пути. В противном случае мы сами можем помочь белкам отбиться во время осады Вергена, и тогда лишних вопросов не возникает – умудрились ускользнуть. Согласно «Угрызениям совести», Йорвет и его скоя’таэли покинули Верген, поэтому так важно найти деньги на оружие и укрепление стен города. Больше Лис ни словом не упоминается. Возникает закономерный вопрос: из-за чего? Казалось бы, мечта эльфов о своем доме вот-вот должна сбыться, так зачем же уходить? Но давайте посмотрим на карту Севера в начале третьей части (надеюсь, вы остались поболтать с послом, чтобы узнать последние новости в мире): Нильфгаард бодро продвинулся на север, запнувшись только о Реданию (которая зимой быстро проглотила Каэдвен). Что находится на пути победоносного марша Белого Пламени, Пляшущего на Курганах Врагов? Верген и ослабленный Аэдирн (даже при условии, что Стеннис жив и здоров, у молодого и неопытного монарха всё равно крайне мало шансов противостоять натиску Империи). Ситуация, мягко говоря, напряженная. При наступлении Нильфгаарда от Свободного города ничего не останется (и в комиксе говорится, что черные за отпор вергенцев сравняли город с землей), а кто у нас Йорвет? Бывший офицер Врихедд, который чудом избежал участи своих других собратьев, да и его ганзе вряд ли выписали бы милостивое прощение за заблуждение и политическую неграмотность. После сражения с Каэдвеном Верген ещё не успел оправиться и собраться с силами, а к его стенам уже подходит новый неприятель, который гораздо сильнее Хенсельта. Идея места, где все расы могли бы жить в мире, хороша, но, увы, пока неосуществима. Даже к самой Саскии народ относится с подозрением, когда узнает про её драконью сущность (см. «Угрызения совести»), да и она себе самой тоже не доверяет: после заклятий Филиппы Дева из Аэдирна с гораздо большим трудом контролирует себя-дракона, что создает нешуточную опасность для всех окружающих. Таким образом, можно понять, что положение белок, несмотря на недавнее звание «героев», в городе всё равно оставалось крайне шатким, особенно – у Йорвета, чья слава обгоняла его самого на много миль. Если уж саму Аэдирнскую Деву, которую до этого чуть ли ни на руках носили, стали подозревать черт знает в чем, то чего уж говорить про «этого остроухого мясника»? Не исключено, что сама Саския могла попросить эльфа уйти или предостерегла о возможных неприятностях. Есть версия, что Йорвет ушел из-за того, что драконица не ответила на его чувства, но мне кажется это маловероятным. Командир скоя’таэлей не вчерашняя школьница, чтобы из-за личных чувств принимать решение не только за себя, но и за свой отряд (а сказано, что он ушел со своими эльфами). Более того, есть такое подозрение, что даже если слухи насчет симпатии Старого Лиса и верны, то это совсем не то, что себе обычно представляют люди (да и нелюди – тоже, если вспомнить комментарии Золтана). Когда Геральт намеками пытается выяснить у остроухого его отношение к Саскии, то Гроза Севера вовсю упирает на то, что она – надежда скоя’таэлей и эльфов, хороший командир и пр. Чему, разумеется, никто не верит, раз слухи дошли до ушей даже самой драконицы – и тут начинается самое интересное. Дева из Аэдирна в курсе, что болтают про неё и Йорвета, но пока что её мнение о нем находится на уровне «преступник и убийца», а не «он, конечно, скоя’таэль и убил людей больше, чем ты съел котлет, но…». Симпатию к нему Саския, безусловно, в определенной степени испытывает, раз допускает возможность, что эльф может и измениться (а чего стоит расплывчатое высказывание на тему, что когда-нибудь драконице понадобится рядом человек или эльф?). Но симпатия не совсем романтическая, во всяком случае пока. Не исключено, что Старый Лис об этом если не знал, то хотя бы подозревал, потому что активных попыток по завоеванию сердца Девы не предпринимал и вел себя – простите за высказывание – как рыцарь в отношении прекрасной дамы, ради которой и совершаются подвиги. Саския – это идеал, до которого ни дотянуться рукой, ни встать рядом (во всяком случае, в глазах эльфа, который верит ей и её идеям), и Йорвет прекрасно отдает себе отчет в том, что он ей не ровня. Другой бы на месте скоя’таэля либо отчаялся, либо сдался, но одноглазый атаман делает всё возможное по мере своих скромных сил: привести сотню лучников, поддержать правопорядок в городе, пока кметы не устроили самосуд над принцем, выдать воинов для охраны отравленной Саскии, отправиться за заколдованным стилетом даже в том случае, если Геральт пойдет спасать Трисс. И, тем не менее, давайте подрежем крылышки этой песне и вернемся на землю: Йорвет – реалист и командир, прошедший Врихедд, не говоря о том, что личность он самодостаточная и не нуждающаяся в самореализации через любовь. У него главная забота – выживание его народа, и если Верген перестал быть такой землей обетованной, то эльф мог и уйти, уводя своих немногочисленных подопечных. Или его вынудили уйти – не стоит забывать, что по окончанию битвы про героев забывают в первую очередь. Особенно, если они не такие, каких хотелось бы. Йорвет – палка, вымазанная в дерьме, которую жители подобрали в акте отчаяния: всё сгодится, лишь бы от Хенсельта отбиться. Но вот бой окончен, Каэдвен отошел на пару с Реданией рвать на части Темерию (по-братски, так сказать: половина тебе, половина – мне) – и что с этой палкой делать? На стену не повесить, в руках держать тоже не удобно. Вывод очевиден. История со скоя’таэлями повторилась как и во Вторую войну с Нильфгаардом, а дальше началась очередная война Севера с Империей, и эльфы вновь затерялись среди лесов и топей. Основной конфликт сместился на противостояние Редании и Нильфгаарда, если говорить про политическую карту. Не стоит забывать и о том, что игра называется «Ведьмак 3: Дикая Охота», а не «Приключения Йорвета и его ганзы», и Геральту сейчас не до влезаний в политику (во всяком случае, не в том объеме, как это было во второй части, когда ведьмаку не дали отсидеться на заборе, предоставив лишь два пути: либо к Роше, либо к Йорвету): ему нужно спасать Цири от Эредина и его компании, проблемы окружающих Белый Волк решает именно что по пути. Все уже, наверное, знают, что сначала Старый Лис должен был появиться в игре, но разработчикам уже не хватало времени и её пришлось резать (жаль, конечно, но и их понять можно: по их словам, эта часть сюжета начинала отходить от настроения третьей части, поэтому, увы, пришлось отказаться от Йорвета и ещё кучи белок). История не знает сослагательного наклонения, поэтому остановимся на том тезисе, что белки вновь отошли на второй, если не на третий план. С одной стороны, конечно, обидно – очень интересно было бы узнать, как на них отразилась война (и не по обрывочным квестам), с другой – это дает почву для фантазий, как дальше сложится судьба скоя’таэлей и Йорвета – в частности (тем более что СD Project RED подтвердили, что наш одноглазый атаман всё-таки жив). Очень надеюсь, что эта работа поможет авторам при работе над образом этого эльфа. Она не претендует на исключительную правдивость и, хоть и не является по многим правилам научной, стремится придерживаться определенных исследовательских традиций, а именно: предлагать свое видение данного вопроса, позволяя последующим исследователям (как бы громко это ни звучало) предлагать свои версии и точки зрения или отталкиваться от предложенного мною варианта. Как говорится, дорога к знанию потому и называется дорогой, что по ней нужно идти. Большое спасибо, за внимание!