Особенности ситуации

Они сидят на кухне, после обеда, который закончился несколько часов назад. Пресквернейшая привычка, но Антонин никак не мог отучить себя, а параллельно, приучал к этому Гарри. Чем делал эту привычку только хуже. Сейчас мальчик увлеченно читал книгу о магических существах, в то время как Долохов дочитывал «Пророк». «Папа, расскажи сказку», — вдруг просит Гарри, отрываясь от книги, и Антонин весело хмыкает на это заявление. Он прекрасно знает, насколько мальчик любит старые сказки, что передавались в его стране из поколения в поколение. Младший Малфой называет эти сказки странными — это Долохов также прекрасно знает. Возможно, его вольные переводы русских сказок и правда немного странные. «А не слишком ли ты взрослый для сказок?» — недоверчиво меряя мальчика взглядом, спрашивает Долохов. Через меньше, чем год Гарри будет уже одиннадцать. Долохов прекрасно помнит себя перед поступлением в Колдовстворец. Правда, он был постарше — ему было уже двенадцать и он шел в школу магии в следующем году. Антонин был только рад, что Гарри не был похож на него, в том возрасте — взбалмошного и бойкого паренька, который с радостью ввяжется в драку — и больше напоминал Тома — тянулся к знаниям и скорее становился предметом драки, чем участником. «Для сказок никогда нельзя быть слишком взрослым!» — серьёзно заявляет мальчик, чуть хмурясь. Долохов вновь хмыкает, явно видя, у кого Гарри копирует эти хмурые взгляды. «Хорошо, ребёнок, будет тебе сказка», — соглашается Антонин, ероша чужие волосы. Он встает из-за стола, магией сворачивая газету. «А папа скоро вернется?» — спрашивает Гарри, тоже поднимаясь из-за стола, говоря о Томе, который ушел пару часов назад. Как раз после обеда. Долохов думает о том, что Том обязательно вернётся с передачкой от Бэллы, которая, не имея возможности иметь собственных детей, считала себя полноправной «доброй тетушкой» для Гарри. Антонин всегда несдержанно смеется, слыша это из её уст. Но, несомненно, не может не согласиться, что, учитывая своеобразность их ситуации, у неё неплохо получается. «Том вернется к ужину», — говорит мужчина и Гарри радостно улыбается. Мальчик думает о том, что, возможно, сегодня они снова будут готовить ужин не с помощью магии, а как любит папа Тони — руками, как магглы. Они устраиваются на диване в гостиной, где Антонин с улыбкой начинает рассказывать мальчику «Царевну-лягушку». *** Том возвращается, как и обещал, к ужину. Он аппарирует сразу в гостиную, заранее подозревая, что вновь вызовет недовольство мужа. Защита их дома была слишком сильна для того, чтобы каждый раз аппарировать внутрь дома и чувствовать себя хорошо. Антонин и Гарри сидят на диване, где Тони вновь читает мальчику фолиант по темной магии. Наверняка начали со сказок, а закончили как всегда. Для своего возраста, мальчик был невероятно умен. Что, для приёмного родителя, несомненно, было большой радостью. Том улыбается, залюбовавшись спокойной картиной, расположившейся на диване. «Папа!» — восклицает мальчик, завидев Тома. Антонин, до этого полулежавший на диване, вскидывается, тут же рывком садясь. Долохов улыбается мужу, прежде чем встать, чтобы обнять их обоих. «Не думай, что я ничего не скажу тебе за то, что ты снова аппарируешь в дом», — шепчет Антонин, на ухо мужу, прежде чем поцеловать в щеку. Том улыбается, легко целуя Долохова в губы. «Я принес подарки от Бэллы и Северуса», — оповещает их Том. Антонин чуть удивляется, слыша, что сегодня не только Бэлла выразила желание передать что-то их сыну. Бэлла дарит Поттеру-уже-немного-Реддлу-Долохову что-то из сладостей, Антонин даже не запоминает, хоть объём подарка был не сильно маленький. Гарри более чем доволен, но это меркнет, в сравнении с его восторгом от подарка Северуса. А восторгаться было чем. Даже сам Антонин благосклонно покивал на литой браслет, который, как им объяснил Том, оповещает владельца о наличии зелья в его еде — меняет цвет камней, которыми он инкрустирован. Долохов мог бы серьёзно задуматься о том, кто из этих двоих балует мальчика больше, но решает этого не делать. «А можно будет, в следующий раз с вами сходить на собрание Пожирателей?» — спрашивает Гарри и взрослые только обреченно переглядываются. Привести Гарри на собрание — значит полный хаос в этот день. Потому что все они просто обожают Гарри. А Гарри обожает их. И все они обожают творить херню, как это называет Тони (развлекаться, как это называет Том, что, всё равно, не всегда безопасно). И единственными голосами разума для всех этих детей остаются только Тони и Северус, потому что «вы если о себе не думаете, то хоть о ребенке подумайте, идиоты». Долохов любит со вздохом называть себя многодетным отцом и идти всех останавливать и отчитывать, в таких ситуациях. А Снейп просто закатывает глаза и молча наблюдает за разбором полетов. Немного позже, к Северусу всегда подсаживается Гарри, которого всегда отправляют к нему, когда Антонин переходит на откровенные ругательства или, чего хуже, русский мат. «А может лучше собрать ребят у нас?» — вдруг предлагает Антонин, вызывая радостный возглас Гарри. И неуверенно-согласное покачивание головой от мужа. *** Знаете, что такое плохая идея, в ситуации, когда мы говорим о досуге ребёнка? Не бойтесь, если теряетесь в догадках. Пожиратели Смерти ответят за вас, под чутким руководством Антонина Долохова, который, как ему кажется, является счастливым отцом кучи детей-идиотов и Гарри Поттера. Так вот, плохой идеей является, конечно же, оставлять Гарри и Бэллу без присмотра в одном помещении. Не потому что эти двое поубивают друг друга, а потому, что они обязательно придумают, чего бы натворить. Как и сегодня. То, с какой легкостью, как выяснилось, согласился Гарри на то, чтобы помочь тёте Бэлле «разговорить плохого дядю» (прямая цитата Бэллы, так как Гарри просто называл мужчину «пленным Орденцем»). Том и Рудольфус, негромко обсуждающие то, насколько хорошо дается мальчику Круциатус, совершенно не делают ситуацию лучше. Однако и сам Тони, не сильно довольный тем, что ребёнка пустили в пыточную (а тем более ещё и для того, чтобы пытать), не мог не согласиться с тем, что мальчик в этом хорош. И, похоже, что ему даже, по своему, нравится, о чём не мог не сказать Рудольфус. Антонин, скрепя сердце, соглашается не мешать этим двоим работать с пленником. И строго наказывает Рудольфусу остановить жену и Гарри, если эти двое начнут переходить черту, когда Том предлагает ненадолго отлучиться. В обещаниях Рудольфуса он не слышит особой инициативы, но уверенность в том, что Орденец, хотя бы, останется жив, остаётся. Рудольфус обнимает жену со спины, когда Реддл и его муж удаляются. «Правда он замечательный?», — спрашивает Бэлла, поворачиваясь к мужу и не разрывая объятий. Лестрейндж согласно мычит, вместе с женой наблюдая за тем, как мальчик, доводя Орденца до чистого ужаса, выясняет нужную информацию, по заботливо составленному Бэллой списку, висящему рядом. «Очень способный мальчик», — наконец произносит Рудольфус, следя взглядом за мальчиком, который, в лучших традициях Долохова, заставляет пленного считать. «Я ему рассказала, что Тони так делает, чтобы жертва не теряла связи с реальностью. Мальчик, конечно, понял счет по своему», — довольно сообщает женщина. «У Долохова это обычно отдельный вид пыток. Особенно, когда он переходит к счету курса международной магической валюты», — задумчиво проговаривает мужчина, внутренне содрогаясь от того, что он сам очень часто не может решить примеры Тони, когда тот входит во вкус. Оба Лестрейнджа молчат, думая о том, что им весьма повезло, что они оказались с Долоховым по одну сторону баррикад. *** Когда Тони и Том возвращаются к ребятам, они застают всех собравшимися на полу в гостиной. Где Гарри сидит в компании женщин, которые заботливо воркуют над откровенно наслаждающимся этим мальчиком. В середине круга летает чайник и стоят тарелочки с разными сладостями. Из проигрывателя в углу комнаты доносится музыка. Нарцисса провожает тихо садящихся на диван мужчин понимающим взглядом. Она сама бы не стала мешать, занимай кто-то Драко. Конечно, они с Люциусом любили сына, но так же прекрасно знали, что от детей тоже нужно иногда отдыхать. «Ваш Гарри расколол Стивенса», — сообщает вернувшимся родителям Рабастан, с такой гордостью, что его брат, сидящий рядом, коротко смеётся. Том удивленно поднимает брови. Мальчик далеко пойдет в жизни. «Как будто он сам его расколол», — улавливает Том слишком громкую мысль Рудольфуса, но не обращает на неё внимания более заинтересованный первой фразой его брата. «Только его теперь нельзя отпускать», — добавляет Рудольфус, вновь вызывая удивление мужчин, — «Потому что пацан вскоре просек, что Орденцу пытки нипочем. И начал давить психологически. В том числе и авторитетом своего имени.» Том тихо смеётся, слыша это. Их сын определённо далеко пойдёт. Долохов только улыбается, думая совершенно о том же.