Burn Out

      Глядя на звезды вокруг замка, Коран задумчиво улыбнулся, когда мириады воспоминаний пришли к нему, его глаза были печальны от потери. Он вспомнил тех, кого любил и потерял, которых забрали у него без всякой возможности воссоединения. Его семья вернулась на Алтею, ушла в те годы времени, что их разделили. Его приемный сын, человек, который слишком быстро покинул этот мир, но всегда сидел бы рядом с Кораном, когда он рассказывал истории о древней Вселенной, которую он знал.       Так часто Лэнс сидел рядом с рыжеволосым алтеанцем, когда тот изучал вселенную и различные обычаи и культуры. Объяснения иногда сопровождались рисунками или демонстрациями, к которым Лэнс всегда был очень внимателен. Временами мальчик даже включал то, чему научился, в свой боевой стиль или дипломатию, что согревало сердце Корана всякий раз, когда он это видел. — Теперь, — печально подумал советник, я никогда больше не увижу, как он воспользуется моим советом. — Эта мысль была пугающей, о чем он даже не задумывался. Он уже потерял одного сына и оплакивал его, но Коран никогда не думал, что потеряет другого. И вот кем стал Лэнс, сыном Корана. Кто-то, кто смотрел на него снизу вверх и знал, что он может учить путям этого мира.       Коран опустил взгляд на свои руки, где невинно лежала маленькая рамка. Он нашел маленькую синюю рамку для Лэнса всего через несколько дней после того, как люди впервые прибыли в Замок Львов. Именно то, что было внутри рамы, заставило Корана задохнуться. Фотография семьи, которую Лэнс оставил на Земле. Лэнс стоял в центре большой семьи, о которой однажды он рассказал Корану, когда тот особенно тосковал по дому.       Проследив взглядом за изображенными на фотографии лицами, Коран почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Он был не единственным, кто потерял любимого человека. Семья Лэнса тоже потеряла его, хотя они не могли этого знать. Да и как они могли это сделать, если паладины не пробыли на Земле так долго? — Он был удивительным человеком. Вы должны им гордиться. Мне жаль, что я не могу сделать больше. — Корану очень хотелось поговорить с людьми, которые вырастили такого удивительного человека, но, увы, пока Вольтрон не победит, он не сможет вернуться на Землю.       Место у окна сдвинулось, когда Пидж села рядом с алтеанцем, — Эй, Коран?  — Номер Пять! Я не слышал, как ты вошла. А что тебе было нужно? — Мужчина оторвал взгляд от фотографии лишь с легкой неохотой, хотя Пидж и заметила это. Посмотрев вниз на фотографию и увидев улыбающиеся лица семьи Макклейнов, Пидж указала на нее.  — Может быть, ты расскажешь мне о них?       Коран замер, прежде чем улыбнуться, и его взгляд смягчился от искреннего интереса к вопросу зеленого паладина.  — Конечно, дитя мое. Лэнс хотел бы, чтобы истории, которые он мне рассказывал, запомнились.       Так они проводили целые часы, сидя перед звездами с маленькой фотографией. Коран рассказывал о семье Макклейнов таким образом, что это немного рассеивало печаль и напоминало ему и Пидж о хороших временах. Пидж сидела и слушала каждое слово о семье, впитывая истории, как сухая губка, положенная в воду. Воодушевленный их внимательностью, Коран постепенно становился все более подробным и описательным в своих объяснениях, рассказывая им все о семье, которая, если бы Лэнс выжил, определенно приветствовала бы паладинов в своей пастве. Он говорил о старших братьях и сестрах Лэнса, его родителях, Абуэле Агате и Абуэло Элиане. Он говорил о собрино Лэнса, Камило и Гомеро, а также о собрина Лэнса, Розе и Марипосе. В конце концов, Коран пробрался к большой семье Лэнса, рассказывая истории о его примос, тиосе и тиасе. Пидж внимательно слушала, пытаясь запечатлеть в памяти слова, истории и любовь. Коран никогда не знал Земли, но он также чувствовал заботу и комфорт семьи, которую никогда не знал. Семья, которая так сильно любила, которую они пытались защитить.       Но это не заставило боль уйти.       Это действительно сделало ее легче, в каком-то смысле.       Коран продолжал рассказывать экстравагантные и счастливые истории о своей жизни, как и всегда.       Пидж начала тратить время на то, чтобы выслушать их, как только они могли, давая мужчине шанс вырваться из своего горя.       Так же, как и Лэнс.