Прости меня...

Прошло уже довольно много времени, после интересного диалога Шизеля и Эдны, и чтобы убить время, Эдна решила поговорить с Харви: — Как же мне надоело здесь сидеть… — пожаловалась фиолетоволосая, сжавшись в комочек на поломанном стуле. — М-да уж… — поёжился кролик.  — Уфф… Х-холодно… — потёрлась та. Спустя какое-то время кондиционер перестал охлаждать так сильно, а вместо противного ледяного воздуха почувствовалось лёгкое и приятное дуновение ветра. Создавалось ощущение, словно время вернулось назад. Когда девушка спокойно резвилась на полянке со своим любимым другом — плюшевым Харви. Но нет. Из-за чего-то или из-за кого-то она теперь вынуждена мучиться в этой вонючей комнате с мягкими стенами и общаться лишь с Харви, да любителем мини-гольфа, питаясь только водой с хлебом. Хотя, это был, скорее всего, не хлеб, а засохшие огрызки корочек, похожих на столетний сухарь, вперемешку с пылью, грязью, волосами и ногтями… Ммм, вкусняшка! Эдна ненавидела это, ненавидела всей душой. Иной раз ей просто хотелось повеситься на каком-нибудь несчастном шнурке или проводе, но ни того, ни другого, даже такового место, где можно совершить суицид, не было. А ещё, девушку останавливал единственный, казалось бы, незначительный факт, который состоял лишь из одного слова. Одного, но зато самого важного и дорогого существа, который удерживал её всегда. Отец. Несмотря на их разногласия, споры, крики, мучительные лекции — он всё равно оставался для неё самым лучшим человеком. И плевать, что он больше любит этого мерзкого Альфреда. Плевать, что он очень редко дарил ей подарки, даже на день рождения. Плевать, что он заставлял донашивать Эдну его или чьи-либо другие старые вещи. Плевать. Она всегда будет его любить. Пускай даже если эта любовь будет безответной. В душе она знает и понимает, что он её, ну хоть чуть-чуть, но должен любить. И это радует. Все эти мысли давали ей надежду на отличное будущее вместе с Харви и Маттисом. Но если вечно сидеть в этом сумасшедшем доме — счастливое будущее ты сможешь найти, разве что, только на помойке или работая дворником. Но Эдна — особенный человек. Она всегда весёлая, никогда (ну, почти никогда) не грустит, старается всем во всём помогать и дать хороший совет. Не всегда её, конечно, любили и уважали, но это и не важно. Важно то, что именно ты будешь делать с чужой помощью: махнёшь рукой и продолжишь делать всё своим чередом, или же послушаешь умный, полезный и нужный совет и поднимешься вверх к своей цели и мечте. После долгих философских размышлений Эдна решила ещё раз спросить свою игрушку: — Скажи, ты дейстительно ничего не помнишь? — с надеждой задала вопрос девушка. — То, что я помню — это только то, что мы оказались здесь из-за одного парнишки.  — соврал Харви. — Точно. Я тоже вспомнила! Его звали… Альберт, или… — Альфред. Альфред Марсель — поправил он. — Альфред Марсель? Сын доктора Марселя? — догадалась она. — Именно! — подтвердил Харви. — Ух! Прибить бы эту скользкую жабу, чтобы никогда больше не стучал на нас в следующий раз!!! — со злостью проболтался невнимательный кролик. — Подожди, ты же сказал, что ничего не помнишь! — подметила она. — Да? Я так сказал? Это… Я просто так сказал… — бегая глазами в разные стороны, пытался отвертеться он. — Хааарви? Ты ведь не станешь мне врать? — девушка внимательно посмотрела на него. — Ой! Смотри, Эдна! Дверь камеры открывается! — вскрикнул Харви, показывая лапой на скрипящую, медленно открывающуюся, дверь. — Ну да, конечно! — разозлилась она.— А в углу комнаты тогда самолёт взлетает! Ой, смотри, уже прямо на нас летит! — Я серьёзно, Эдна! Обернись! — попытался убедить её кролик. Девушка, конечно, не поверила, поскольку Харви делал так миллиард разкогда хотел ускользнуть, соврать или отвертеться, но сейчас убежать или спрятаться было некуда, поэтому, как показалось фиолетоволосой, он просто самоубийца, если решил вот так вот обхитрить её. — Тебе не жить, Харви! — прокричала на него она, поворачивая голову в сторону двери, дабы убедиться, что там никого и ничего нет. Но она ошиблась. В двери действительно стоял человек. Это был Шизель. — Детка, если ты будешь так долго болтать и мучить бедную игрушку, она вскоре от тебя убежит в другую камеру! — пошутил охранник, а затем, чтобы не показаться глупым, посмеялся над своей же шуткой. — Ха-ха-ха! Как смешно! — саркастично просмеялась она. — Ой, ну ты шутнииик… — снова с сарказмом сказала Эдна и схватилась за живот, как будто умирает со смеху. — Я знаю, малыш! — подтвердил гордый мини-гольфист, слегка прикоснувшись к её носу пальцем. — Итак, — начал Шизель, по привычке разминая пальцы. — О чём ты хотела со мной поговорить? — он с улыбкой задал вопрос, садясь в позу лотоса на стол. Эдна на секунду задумалась, а затем произнесла: — Нас никто не слышит? — задала вопрос девушка, оглядываясь по сторонам. — Дорогая моя, подумай сама. Как нас могут услышать, если тебя специально посадили в одиночную камеру на отдельном этаже, а? — с той же улыбкой спросил мужчина, опираясь щекой на левый кулак. — Пожалуй, ты прав… — согласилась девушка, а затем тоже села около Шизеля, свесив ноги со стола. — Так ты мне, наконец, расскажешь, что ты хотела, сахарок? — наклонив голову, снова задал вопрос мини-гольфист. Сделав глубокий вдох, девушка наконец начала свой план: — Хорошо. Я расскажу. Хоть ты ещё та зануда, но ты мне понравился. — хихикнула Эдна. — Эй! Я тебя ни разу не оскорблял за всё это время, детка! А ты со мной вот так? — надулся Шизель, словно маленький пушистый хомячок. — Смирись. — улыбнулась та. — Итак, теперь ты ответишь на мои вопросы? — интригующе спросила она. — Да, но это бессмысленно. С помощью эффективного лечения Доктора Марселя завтра ты забудешь всё в очередной раз. И зачем мне тогда отвечать на постоянно задаваемые тобой вопросы, если ты не помнишь ответа? — с грустью ответил охранник. — Не забуду. Ты что, до сих пор не понял, к чему я клоню? — подняв одну бровь, серьёзно заявила Эдна. — Нет, а что я должен понимать? — пожав плечами, ответил Шизель. — Я хочу выйти отсюда! Я абсолютно здорова, а лечение доктора Марселя мне ни капельки не помогает, а делает только хуже! — снова повторила девушка. — Милочка, я и сам это понимаю и всем сердцем хотел бы помочь, но поверь, отсюда нет выхода, если тебя упекли в камеру. Тем более в одиночную! — объяснил он. — Я и не говорила, что ты должен мне помочь! Я лишь сказала, что хочу выйти.- проговорила она, скрестив руки на груди. — Удачи! А я-то здесь причём? И какая мне от этого выгода? — усмехнулся тот. — Помнишь, когда я впервые сказала тебе, что хочу выйти, ты ответил мне, чтобы я об этом забыла? — напомнила девушка. — Так вот: я придумала новый план, а чтобы план сработал — нужно моё расписание дня, а без расписания я отсюда не выйду, а если я отсюда не выйду, то, следовательно, буду вечно тебя доставать различными вопросами и разговорами. Но если я сбегу… — То меня оштрафуют на целый год! — резко перебил её охранник. — Или, что ещё хуже — я потеряю свою работу! А в наше время, знаешь ли, не легко найти такую хорошооплачиваемую работу, как эта. Хоть ты и в какой-то степени надоедливая амнезичка, но это ведь не твоя вина, верно? — задал риторический вопрос Шизель. — И ты не просила их сдавать тебя сюда и постоянно стирать твою память. — Ого… А я думала, что ты меня ненавидишь… — ответила девушка, немного покраснев. — Эй, не обольщайся, крошка! Я не говорил, что ненавижу тебя, но и что ты мне небезразлична, сказать тоже не могу! — серьёзно заявил тот. — Так ты поможешь мне? — хитростью пыталась разговорить мини-гольфиста Эдна. — Нет, это слишком опасно для меня. И для тебя, кстати тоже. — ответил он, уже собираясь уходить. — Куда это ты? — девушка пыталась остановить его. — Домой. Мой рабочий день на этом закончен. — сухо ответил Шизель, закрыв за собой дверь. — Эй! Подожди! Ну пожалуйста!!! — колотила в дверь кулаками фиолетоволосая. Это конец. Эдне ничего не оставалось делать, как прокричать в потолок и залиться слезами. Харви, наблюдая за этой картиной ничего не сказал, а только пустил маленькую, воображаемую слезинку, и превратился в обычную мягкую игрушку, набитую синтепоном.