неромантичный сюжет

      Дорогой костюм от Gucci, пошитый на заказ, выгодно облегает стройное тело молодого пассажира первого класса. Часы от Rolex украшают изящную руку, а время на них едва перебегает за двенадцать ночи. Самое то для чашечки горячего черного кофе. Волокита с бумагами будет сразу же после перелета из Лос-Анджелеса в Бангкок.       — Извините? Не хотите ли выпить? Поесть? — невысокий стюард, в темно-бордовой форме и с уложенными набок русыми локонами обходит каждого пассажира первого класса, их всего трое, считая мистера Чона и его компаньона.       — Да, можно черного кофе, — отзывается Чонгук, протирая глаза от налета сна. Мужчина выпрямляется в кресле, поправляя немного съехавший галстук и так сильно выпячивает локоть, что стюард не успевает отреагировать и проливает кофе на пиджак цвета синего моря и черную рубашку, что сразу же прилипает к груди.       — Чертов стюард! — огрызается мужчина, поправляя прилипшую одежду. Парень кланяется, без конца продолжая говорить извинения, но его не слушают, обращая все внимание на костюм.       — Мне так жаль, простите, сейчас же все исправлю, прост-       Чимин не успевает договорить, когда его хватают за руку и заставляют замолчать.       Тэхен подавляет смешок, сорвавшийся с губ, и возвращает свой взгляд на планшет, одной рукой потирая щетину. Обручальное кольцо на пальце мужчины блестит так ярко, что свет отдается в серебряную ложку на блюдце с пролитой чашкой кофе.       Стюард боится что-то сказать или возразить, хоть его руку и сжали достаточно больно. Он волнуется, когда мужчина в синем костюме поворачивается к своему коллеге и раздраженно фыркает. Не понимая, что происходит, парень остается стоять на месте, сгорбившись, будучи удерживаемым в преклонном состоянии рукой Чонгука.       Спину начинает неприятно тянуть, а поясницу защемляет от неестественного положения, когда мужчина обращает свои вспыхнувшие раздражением глаза на него. По коже проходит неприятное предчувствие, закрадывающееся в сердце тонкими иголочками.       — Либо ты сейчас же отправляешься в уборную кабину, или ты потеряешь эту работу и не только, — испуганный парень кивает, чувствуя, как глаза начинают болеть. Резко сжав их и открыв, юноша вновь посмотрел на мужчину перед собой, и слезы появились на уголках глаз раньше, чем он смог себя остановить.       Рука отпускает его достаточно грубо, чашка едва минует падение под ноги, и стюард поспешно и неряшливо ставит на поднос тележки тарелку с двумя кубиками сахара и ложкой.       Чонгук встает со своего места, сгорбившись, поправляет прилипшую к груди рубашку, и грубым жестом указывает, застывшему от страха юнцу, идти в уборную и дожидаться его там.       Чимин поправляет волосы вспотевшей от волнения ладонью, затем вытирает руки о ткань темных джинсов и одергивает бордовый свитер. Бэйдж отстегивается с булавки и падает под ноги, стоит стюарду подойти к уборной кабине.       Наклонившись, парень поднимает бэйдж, как сзади в его бедра врезаются пахом, принуждая склониться еще ниже. Колени гнутся как прутья, руки безвольно отпускают бэйдж обратно на пол.       — Помолчи, — голос мужчины сильный и властный, он пугает парня и делает безвольным рядом с собой. Крепкие руки на бедрах сжимаются, но стюард молчит. Руки уже перебираются плавными и сильными движениями на локти Чимина, скользят к кистям, а пах вжимается сильнее в его крепкие бедра. Легкое покалывание внизу живота не сулит ничего хорошего. Чон заводит руки парня за спину, и заставляет его прогнуться в спине, натягивая как тетиву на себя.       Резкое движение, открывается кабина, и оба оказываются внутри, в тесном помещении, пахнущем освежителем и легким слоем зубной пасты.       — Простите, я-       Стюарда отпускают, он несмело поворачивается лицом к Чону, не смея встать прямо, все еще с согнутыми коленями.       Мужчина перед стюардом невероятно красивый, с пылающими щеками и блестящими глазами. Этот образ искреннего смущения на минуту обескураживает Чимина, что с приоткрытым от удивления ртом наблюдает за тем, как Чонгук дергает свою рубашку.       — Я приношу свои искренние извинения за мое бестактное поведение в отношении Вас. То, что я сказал — чушь, чтобы спонтоваться перед моим коллегой. Мне действительно искренне жаль, что я позволил себе трогать Вас и… вжиматься, — голос мужчины на грани шепота, глаза опущены вниз, к лакированным ботинкам из новой коллекции Yves Saint Laurent.       Чимин потрясенно поправляет свои волосы, теребит между пальцев прядки и кусает пухлые губы, не зная, что сказать на такой откровенный шепот от столь влиятельного мужчины, часы которого стюард видел только в журнале, и стоили они пятнадцать тысяч долларов. Мужчина, позволяющий себе такие часы, не может быть застенчивым.       — В-все в порядке. Я не сержусь, — лепечет он, из-под челки внимательно всматриваясь в красивое лицо Чонгука. Гладкая кожа, блестящие яркие глаза, цвета черного моря, высокие дугообразные брови, беспардонно залезшие в самое сердце Чимина. Он не встречал настолько красивых и изящных в своей красоте людей так близко до этого момента.       Молчание в кабине заполняется до краев, дистанция между обоими не больше диаметра прямоугольной подушки в доме Пака. Взгляд обращен на руку мужчины, что все еще неуверенно держится за ткань рубашки.       — Я мог бы дать вам свою рубашку, если… Если это искупит мою вину, уверен, что моя не будет столь хороша, как эта… Но мы успеем высушить ее до прилета, — и снова тишина, лишь кивок головой Чонгука.       Мужчина выпрямляется, снимает с себя пиджак, аккуратно укладывая на бортик раковины и застывает на месте, покраснев. Щеки румяные, видны созвездия родинок, привлекшие взор Чимина. Им обоим немного стыдно за что-то. Чонгук кусает нижнюю губу и касается пальцами верхних пуговиц на рубашке, неспешно расстегивая каждую сверху вниз. Стюард отказывается подчиняться здравомыслию, откровенно осматривая обнаженную мужскую грудь, украшенную маленькими бусинами-сосками светло-розового цвета. Соблазнительный мужчина, вот что думает о нем Чимин.       Чон стягивает рубашку с плеч, неловко проводит рукой по своему прессу, даже не осознавая, зачем, но взгляд Чимина уже направлен вслед за пальцами мужчины. Сексуальный пресс, с нечеткими кубиками, усыпанный родинками-созвездиями, и паховая дорожка, ведущая вниз, под край штанов. Грешная дорожка, побудившая внутри взбудораженного зрелищем стюарда волну приятного потягивания. Истома мягко накрывала все тело Чимина, украшая мурашками кожу, и расширенными зрачками глаза.       Взгляд из-под темных глаз четкий, блестящий, как после алкоголя, направлен на стюарда, что громко дышал, не прекращая хмурить брови и приоткрывать рот от зрелища.       — Рубашку? — теплый голос, пропитанный хрипотцой, остужает Чимина ледяной водой. Покраснев, парень кивает, спешно подходит к мужчине, почти толкая его к двери, и замирает. Он неловок, проводит рукой по напряженному животу, пытается отстраниться, но замечает взгляд мужчины. Властный, раскрепощенный.       Чон хватает возбужденного и не знающего, что делать, паренька за бедра, полы рубашки расползаются, оставаясь за спиной. Грудь прижата к туловищу юного стюарда, а сам парень усажен Чонгуком на край раковины. Обращая друг на друга дикие взгляды, они прижимаются, руками пытаются обхватить партнера, и с шорохом замирают.       Темный взгляд Чонгука обращен на парня напротив, что минутой тому стоял ланью в свете фар, а сейчас кусает губы и возбужденно взмахивает ресницами.       Тесно сжимая мужчину между бедер, Чимин уверенно тянется к своему черному жакету, расстегивает его и кидает на пол, пока Чонгук наблюдает за этим зрелищем, ощущая дрожь в коленях от предвкушения. Темно-бордовый свитер оказывается сзади стюарда, падая в раковину, а брюки черного цвета плотно облегают его стройные ноги, обернутые вокруг мужчины.       — Ты возбуждаешь меня, — шепчет Чонгук, впутывая пальцы в растрепанные локоны, и приближается сам к лицу Чимина, полностью завладевая пухлыми губами.       Пальцы в волосах мягко сжимаются, бедра обоих дрожат от тесноты и возбуждения, руки обхватили плечи, а губы раскрываются до хруста челюсти, полностью проникая языками в рот партнера. Сладкие стоны срываются с губ, когда языки нежно переплетаются, в кабине разносится влажный звук, а дыхание сбивается на хриплые выдохи и вдохи.       Прохладные ладони Чимина покоятся на груди мужчины, оглаживая теплую кожу, и Чонгук отстраняется, заглядывая в глаза стюарда. Зажавшись, парень не знал, что сказать, но мужчина придвинулся, чтобы оставить влажный поцелуй на его губах и убрать прохладные руки на края раковины. Не понимая, что происходит, Пак положил руки по бокам на раковину, и его груди коснулись завитки волос Чонгука, пуская по коже рой мурашек. Влажный язык очертил верхнюю часть груди, прошелся по косточке ключицы, и под тихий хриплый стон юноши переместился на правый сосок, сжимая губы. Колени дрожали до такой степени, что Чимин скрестил щиколотки за поясницей Чонгука, прижимая его к себе настойчиво. Соски набухшие, крупные и оба выделяются не меньше, чем на сантиметр, красиво вздергиваясь при контакте с влажными губами.       — Пожалуйста, — шепотом просит Чимин, бесстыдно облокотившись на зеркало и выпячивая свою грудь вперед. Благодаря рукам по краям раковины он может толкаться в пах Чонгука своими бедрами.       Чон смотрит на его лицо, перекосившееся в наслаждении: губа закушена, оттянутая белыми зубками кверху, а цвет насыщенно сиреневый. Покрытые венками лоб и виски, потрясающе смотрятся с нахмуренными бровями, вздернутыми вверх. Блекло-зеленые вены длинными полосами украшают молочного оттенка кожу, очерчивают одно ребро, появляясь короткой линией. Чонгук прощупывает каждый позвонок парня, наблюдая, как великолепно поджимается его пресс, обнажая короткие паховые волоски, скрытые ниже полоской белья и джинсами.       Воздуха в кабине не было, он пропитался ароматом их одеколонов, будоража до каждого сустава мелкой дрожью-лихорадкой. Чонгук наклоняется к груди, вжимается впалой щекой к нежной коже, слушая хриплое и неровное дыхание Чимина, и высунув язык касается соска с краю, полностью теребя его язычком и смачивая слюной. Чимин не может терпеть эту сладкую пытку, стонет, закинув голову назад, глаза едва могут раскрыться, лишь для того, чтобы оценить красоту мужчины, упивающегося его податливостью.       Пальцами правой руки Чонгук играет со вторым соском, сдавливая его, будто бы сейчас из соска потечет белесая капля молока. Мысль о том, что стюард мог бы выделять грудное молоко въелась в голову, оттопыривая штаны мужчины сильнее. Его эрегированный член полностью встал, неприятно стянутый брюками.       — Ах! — громкий вскрик в кабине, хриплый и абсолютно разрушенный, стоило Чонгуку прикусить сосок и вдавить его языком. Оторвавшись, он оценил красоту парня под собой: растрепанный, весь покрасневший, его грудь и лицо почти болезненно красные, а соски взбухшие, торчат, высоко вздергиваясь кверху, как у кормящей грудью матери.       — Великолепный, — шепчет он, прижимаясь бедрами ближе и имитируя движения, пока его пальцы настойчиво раскрывают податливый рот, проникая двумя внутрь и раскрываясь ножницами. Язык Чонгука вылизывает полные слюны губы по краям, играет с уголками губ, держа рот Чимина открытым, и толкается высунутым языком внутрь, касаясь мягкого языка. Развратные звуки, что издают их рты при прикосновении возбуждающие, заставляющие желать большего: они толкаются бедрами навстречу друг другу, облизываясь.       Руки Чимина цепляются за бицепсы Чонгука, и он обхватывает его за спину, прижимаясь губами к дурманящему языку и горячему прессу. Животы трутся друг о друга, соски стюарда соблазнительно выпирают, утыкаясь в ключицы мужчины, потираясь о него. Чонгук ставит руки по краям от головы парня, жмется к нему, почти достигая пика, а Чимин тихо стонет в его губы, сталкивает их лбами, и нуждаясь жмется к мужчине животом и пахом. Тихие стоны тонут в языках, упивающихся слюной и теснотой.       — Я сейчас кончу, — шепчет Чимин, и смотрит в темные глаза, блестящие и абсолютно обезоруживающие. Чонгук кивает, языком прижимаясь к высокой скуле юноши, облизывает его челюсть, а Пак, открыв рот, стонет, заходясь в оргазме криком. Тело выгибает, рот широко распахнут, родинки возле губ почти черные на фоне красного оттенка кожи, и как прекрасно он закатывает глаза, дрожа в бедрах. Икры сводит, но Чимин все также прижимает Чонгука к себе, и от вида чистого наслаждения юноши перед собой, мужчина кончает, вжимаясь в тело сильнее, лицом утыкаясь в потную шею, усыпанную растрепанными волосами.       Чонгук прислоняется ко лбу юноши губами, оставляя теплый поцелуй, и не двигается, обнимая Чимина за спину. Их тела горячие, слегка подрагивают, когда они отстраняются, поэтому стюард обхватывает щеки мужчины и прижимается к нему своим лбом, смотря прямо в глаза. Мягкие животы покрыты мурашками, греются друг о друга.       Чимин не уверен, уместно ли это, но у них почти был секс, поэтому он разрешает себе отпустить все призрачные моральные устои, и прижаться влажными и пухлыми губами к тонким губам мужчины, просовывая язык, чтобы погладить нёбо Чонгука и приласкать его мягкий и податливый язык.       Уставшие, их рты прекращают терзать друг друга поцелуями, они смотрят глаза в глаза, улыбаются, и не знают, что можно сказать в такой пикантной ситуации. Их штаны пропитались спермой, пятно неприятно липнет к обмякшим членам, и они смеются, неловко касаясь друг друга.       — Мы занимались неприличным сексом, — шепчет Чонгук, обнажая свои потрясающие ровные зубы в самой невинной улыбке. В животе порхают бабочки от красоты ямочек на его щеках. Скулы красиво выделяют его лицо, а глаза бесподобны в своем ярком блеске.       — Секс бывает приличным? — иронично приподняв брови, смеется Чимин, его ладони опускается на поясницу Чона, мягко сжимая бока, а мужчина оборачивает свои руки вокруг его шеи. Зрительный контакт не был оборван до сих пор. Чонгук улыбается, прикусив губу и сощурив глаза.       — Он мог бы быть приличным, если бы мы занялись им не так дико, — румянец неуместен после тех страстных поцелуев, что были между ними, но как же он прекрасно вписывается на лице стюарда, облизавшего нижнюю губу.       — Тебе не нравится, когда секс дикий? Это же так возбуждающе, — приблизившись к мужчине, Чимин прижимается своим влажным от пота лицом к его шее, мягко покусывая чувствительную от языка шею. Чонгук пытается что-то сказать, но выходит лишь хриплый шепот.       — Дикий секс прекрасен, особенно с красивыми незнакомцами, знаешь, что проливают на тебя кофе, а потом прижимают к стене и заставляют не только пах, но и душу трепетать, — мечтательно произносит он, впутывая пальцы в волосы Чимина, и оттягивая его от своей шеи, чтобы прикоснуться к его губам, влажно их поцеловав.       Стюард смотрит на губы мужчины, чмокает их, и улыбается, очаровательно приподнимая свои брови, когда Чонгук тянется к нему за еще одним поцелуем с закрытыми глазами, как котенок к ласкам.       — Ты очень нежный и романтичный, исходя из твоих слов, а на деле просто скрытый любитель по-жестче, с такими страстными замашками, после которых краснеешь как томат, — Чон панически закусывает обе губы, распахивает глаза, и краснеет, быстро мотая головой из стороны в строну, отрицая слова Чимина.       — Нет? О, ты такой очаровательный… Кстати, меня зовут Чимин, а тебя? — и эта запинка была настолько забавной и веселой, что в кабине не прекращались вопли и смех до тех пор, пока в уборную не постучали. Стюард шлепнул себя по лбу, отталкивая мужчину, и быстро начал одеваться. Чон же, шипя проклятия, снова надел влажную рубашку, чуть подсохшую, и сверху пиджак, хорошо, что пятно на темно-синем пиджаке не видно.       Под настойчивые стуки, Чонгук быстро дергает Чимина на себя, прижимая к себе за задницу, и страстно целует, впутываясь пальцами в волосы. Оторвавшись от сладких губ, Чонгук спешно достает телефон из кармана пиджака и, приподняв брови, смотрит на стюарда с немым вопросом.       Чимин забавно улыбается, прикусив кончик языка, и быстро пишет мужчине свой номер, сразу же отправляя себе звонок, чтобы сохранить в контактах новое, многообещающее "Чон Чонгук".