Сладкая смерть

       — Нишинотоин-сан! Боже, помогите кто-нибудь! — Это было последним, что слышала Юрико. Резкий крик своей помощницы. Всё остальные звуки заглушились и превратились в размытый гул, напоминающий мокрую вату, как утренний туман.       Тело девушки ударила резкая, внутренняя боль, после чего она обмякла и упала на собственный игровой стол. Дыхание участилось, внутри всё будто загорелось, избивая жаром изнутри и пробиваясь румянцем на щёки. Мышцы мучительно завыли, а лобную долю головы болезненно сдавило.       Трахеи сжимались, ограничивая дыхание и даря новые мучения, Нишинотоин хотела бы вскрыть свой нос, чтобы глотнуть прохладного воздуха, который она ощущала в комнате секунды назад. Что же с ней случилось? В голове засел один кадр: Рукопожатие перед игрой. Юрико чувствовала в тот момент, как Миё помассировала кружки её пирсинга, перед тем, как отпустить руку.       Внутри всё горело и болезненно выло, будто организм Юрико всё ещё пытался выгнать из себя яд… Девушка мысленно умоляла себя прекратить это… Дать себе умереть… Она хотела, чтобы озноб прошёл. Чтобы её не тошнило, чтобы воздух был больше не нужен, чтобы она не задыхалась, чтобы её веки больше не открывались, чтобы её кровь не пульсировала от невыносимой боли… Ей хотелось, чтобы её сердце переусердствовало и лопнуло наконец.       Но она была жива. Лежала на больничной койке, но жива. Боль резала всё сильнее, а лёгкие сжимались и разжимались с немыслимой скоростью, кровь бешено пульсировала, а руки распухли и покраснели. Теперь из-под бусинок пирсинга медленно вытекала отравленная кровь, а Юрико ощутила сладковатый привкус на языке… Почувствовала вкус яда, что собирался убить её.       Девушка изнывала от боли, стонала и тяжело дышала, умоляя, чтобы эта пытка прекратилась. Струнки смерти уже опутали её тело, пролазя под кожу и разрывая плоть, выплёскивая кровь на койку, пол и стены. И это были пальцы Юрико. Наконец её конечности избавились от паралича. Наконец она могла избавить себя от боли. Нишинотоин разрывала свою плоть, пытаясь вылезть из собственной кожи.       Кровь расплёскивалась, пачка простынь, обои, кафельную плитку палаты и, собственно, кимоно и лицо Нишинотоин. Девушка разорвала собственные вены и наконец, её трахеи расжались. Наконец остановилось сердце. Наконец она почувствовала желанную прохладу и спокойствие. Смерть остудила её. Так и не дав глотнуть воздуха…