Всё видно очень ясно

Мне не сиделось этим вечером. Этим вечером было душно. Мрачная комната, освещенная тускловатым едко-желтым светом настольной лампы. Дубовый стол. Исписанные кипы бумаг глядят на меня тоскливо, вьедаясь своей ядовитой белизной. Другая лежит рядом. Хотелось бы закончить со всей этой волокитой поскорее, но я не могу. Руки вытянулись вдоль стола, голова давно опустилась на одну из них, а глаза вот-вот готовы сомкнуться. Но я ведь хотел дописать эти бумаги сегодня! Вы можете подумать, что я могу поручить эту работу другим работникам, министрам или Алебарду в конце концов! Вы будете правы. А я не соглашусь. Совесть у меня тоже есть. Я ведь Король в конце концов, и я должен делать хоть что-то! И я пытаюсь, но всё же… Хочется спать. По окну навязчиво дребезжат звонкие капли дождя. Они не дают мне заснуть окончательно. А работать не получается. Я начинаю думать о постороннем. Дождь стекает по крышам, стенам других домов, размывая очертания и в моем стекле. Ветер дует неумолимо, усердно превращая мои шторы в белоснежные паруса, заставляя листы бумаги расползаться по столу… Ой, нет, я не хочу, чтобы мои труды были напрасны! Упираясь ладонью в стол, поднимаюсь на ноги. Хватаю листок одним за другим, сгребая их затем в кучу. Создавшаяся картина меня совсем не радует. Сбившееся дыхание и испортившееся настроение тоже. И как Куромаку или остальные справляются с подобным? Может, бросить всё и прогуляться? Но я ведь обещал себе покончить со всей этой волокитой сегодня… На незаконченную работу я смотрю долго. Происходящее опять начинает вводить меня в ступор. Тогда мой слух улавливает бушующий ветер за окном, и я принимаю окончательное решение. Ступаю за порог спальни, тихонько шаркаю ботинками по начищенному полу. Я попутно стягиваю с одинокой вешалки плащ с зонтом и уже подхожу к главной двери. — Постойте. От внезапно возникшего оклика вздрагиваю и действительно останавливаюсь, не решаюсь сдвинуться с места. Хочу возразить: — Алебард, я н-ненадолго. — Но, Господин, сейчас глубокая ночь. На улице может быть небезопасно. Вы уверены в своем решении? Заламываю зонт в руках, ощущая пристальный взгляд сзади. Тонкая струйка лунного света льется из-за дверей, освещая полоску дощатого пола и мою бледную руку. Закидываю голову и почему-то глубоко вздыхаю. — Да. Мне хочется прогуляться. Такая погода х-хорошая… С силой надавливаю на дверь и выхожу во двор, не дожидаясь ответа. Свежий воздух и проливной дождь разом выплескиваются на меня, поэтому инстинктивно жмурюсь и раскрываю зонт с бережно пришитой парой заплаток на нем. Пока я иду, дождь быстро утихает. Он становится реже, чем раньше, но капли всё еще назойливо стучат по всему, что рядом. Однако они не портят вечерний вид города. Зонтопия поистине прекрасна со своими стройными рядами домов и различными забегаловками голубоватых оттенков. Почти все огни в окнах этих домов погасли. Кажется, что я в своей стране сейчас один-одиношенек. Представляю это, и на меня накатывает легкая грусть. Чудесно гулять по ночным улицам одному, но когда ты одинок довольно долгое время или всю жизнь, становится не по себе. Ведь ты совсем один со своими мыслями и страхами… Когда отвлекаюсь, вижу памятник. Статую, на который, казалось бы, изображен я. Значит, я дошел до центральной городской площади. Она вся залита дождевой водой. Образовавшиеся ручьи лезут во все щели, гуляя по переулкам и близлежащим тропам. Один из потоков успел залесть ко мне под ботинок и смочить край плаща. Пялюсь на данное зрелище, как маленький ребенок, потом поднимая глаза к статуе. С оборок её «одежды» стекает всё та же вода. Но мой облик все равно стоит и устремляет взгляд вдаль, на всё государство и дальше за его пределы. Хотел бы я быть таким же несокрушимым, храбрым, смелым в глазах других. И себя. Но тут для меня доносятся всхлипывание, прерывая мои мысли. Плач. Кто-то плачет. Где же? Я оглядывюсь кругом. Неподалеку замечаю небольшую тень и бегу туда. — Что-то произошло? Вам нужна помощь? — спрашиваю. Незнакомец поднимает лицо и с удивлением смотрит на меня, а я столбенею. Тусклым взглядом серо-голубых глаз на меня глядит тот, кого я недавно спас… Точнее, исправил собственную ошибку. Кажется, его звали Армет. Мне до сих пор не по себе смотреть на него. При виде клона, пострадавшего от моих бездумных действий, снова наворачиваются слезы. Кладу руку на его плечо и осознаю, что он сырой. Говорю: — Почему вы сидите под дождем? Вы же промокли до нитки. Т-так недолго и простудиться. — А ничего! — выдает он мне в ответ. Его взгляд заметно светлеет. — Вы не представляете, как мне нравится сидеть здесь, на главной площади! Здесь светлее всего в городе. Ну, когда день, конечно. И очень просторно. — Н-но, давайте я дам вам свой плащ? Или зонт? Спешно подсаживаюсь рядом с ним и поднимаю зонт повыше. Так его хватит на нас обоих. — Ну что вы, что вы! Спасибо, не стоило. — отвечает житель. — Мне не настолько холодно, как вы могли подумать. Даже свежо. Он оглядывается кругом и, будто осмыслив, произносит: — Мне сейчас хорошо, как никогда раньше… Так мы сидим, не шелохнувшись. Мне неприятно от этой тишины. Хочется сказать ему хоть что-нибудь, а он будто не замечает паузы. Словно так все и должно быть. Дождь стал мельче, и ветер потихоньку стих. Мой голос в ночной тиши показался достаточно звонким. — Так п-почему вы плакали сейчас? Он, словно вспоминая о произошедшем ранее, смотрит несколько удивленно, потом смягчается. Проходит некоторое время, прежде чем он произнесет: — Не знаю. Я сильнее сжимаю ручку зонта. Он говорит эти слова со странной, будто неестественной легкостью. Он продолжает затем: — Я стал приходить сюда каждый вечер. Это место не дает мне покоя. Вам не кажется, что здесь находится тот самый кусочек магии, оставленный самим Создателем? Я отвожу взгляд. А он не может сдержать эмоций. — Судьба и Всевышний подарили мне зрение, поэтому я не могу спать! Днем я занимаюсь своим любимым делом, любуюсь людьми и улицами нашей страны, а вечером — тусклой луной и блестящим в ночном свете дождем. Порой я чувствую себя не в своей тарелке. О моей необычной истории, кажется, все теперь знают, поэтому порой и кидают недоверчивые взгляды в сторону счастливчика… Но эта площадь почему-то вселяет в меня новые силы, что-ли… И эта статуя. Того, кто подарил мне дар видеть. Видеть жизнь. По-настоящему жить. Я выпускаю зонт из онемевших рук. Он парит немного, поддуваемый ветром, а потом ударяется о каменную плитку. Противный звон спиц проходится волной по моим ушам. Я встаю и на негнущихся ногах медленно иду к нему. Меня что-то задело в его словах. Да я больше слышать их не могу! Иду и чувствую себя несколько опустошенным. Парень явно кличет меня, но его голос я теперь не воспринимаю. В груди болезненно колет. Клубок непрерывных мыслей становится больше и больше… — Да вот ваш зонт, держите! Вы уже прошли его… Армет стоит рядом. Я беру зонт, но потом внезапно судорожно хватаю его за руку. Смотрю ему прямо в глаза. Они широко раскрыты, а капли дождя стекают по растрепавшейся челке. Говорю: — Вы н-не виноваты!.. Не виноваты в том, что…так всё получилось. Я…я рад, ч-что теперь вы можете видеть этот дождь, ночной город, и радоваться… Может, вам это непривычно и оттого сложно, но вы н-не думаете, что чем-то хуже других! Я думаю, вы замечательный… Когда я заканчиваю внезапно начавшившийся монолог, то с ужасом замечаю, что Армет уже не смотрит на меня. Его мысли, верно, уже не здесь, а взгляд обращен в пространство. Его лицо становится мрачно-задумчивым, и я боюсь, что он совсем потеряется, или вновь заплачет, или что ещё хуже. Робко обхватываю его плечи руками и тихонько обнимаю. Шепчу: — Не расстраивайтесь, пожалуйста. Он тоже неторопливо кладет голову мне на плечи. — Нет, со мной всё в порядке. Просто, вы так это всё сказали…красиво. Ещё как-то странно отреагировали на мои слова. — смеётся, — Право, не стоило. Парень отстраняется и глядит в мою сторону с прищуром. — Послушайте, мне кажется — мы уже где-то виделись с вами. Точно так! Жаль, не могу вспомнить, где и когда именно… Домой я возвращаюсь уже к рассвету, пораженный своим собеседником. Если человек, не видевший ничего и никогда, настолько невероятен в своих взглядах на наш мир, каковы же остальные мои жители? Страшно представить. Расплываюсь в счастливой улыбке, прежде чем провалиться в глубокий сон. На следующую ночь собираюсь снова выйти на улицу. Тем более, что дождь идет не так сильно, как в предыдущие сутки. Вновь я иду по улицам моей бескрайней страны. Опять капли барабанят по железным крышам, но туч сегодня меньше. Я и не замечаю, как снова подхожу к злополучной площади. Дождя уже почти нет, тучи уносятся восвояси, поэтому складываю любимый зонт. Полная луна висит над самым городом. Она, ярко-желтая, светит сейчас не хуже нескольких фонарей. Прямо под ней вновь стоит памятник. Под одиночным светом луны он кажется еще больше и величественнее. Если бы я не знал историю этого монумента, я бы подумал: «Кому же поставили столь грандиозное сооружение? За какие заслуги можно заслужить такую благодарность? Наверное, это должен быть правитель, сумевший сделать свое государство лучшим, или просто живой, кто смог помочь кому-то или сделать много-много добра…» Я бы подумал и не представил бы, что этот памятник поставили в мою честь. Я не могу понять, за что… Подхожу к каменному изваянию почти вплотную. А, может, это бронза или какой другой материал — мне не важно. Лицо стоящего хмуро глядит вдаль, словно охраняя город от внезапной беды. Пытаюсь сделать такое же выражение: Сдвигаю брови к переносице, шумно вдыхаю воздух. Но меня на долго не хватает, и я заглушаю пародию глупой улыбкой. — А вы и вправду нисколько не похожи на него. Внутри меня все замирает, а по спине проходит холодный пот. Оборачиваюсь и замечаю вчерашнего знакомого. Армет стоит неподалеку и тоже как-то глупо смотрит на меня. — Всмысле, я? В-вы ошиблись… — стараюсь оправдаться, но мой голос дрожит сильнее прежнего, и я сам начинаю трястись, боясь произнести ещё что-нибудь. — А я думаю, что нет. Его же лицо буквально расцветает, становится ярче и шире от нарастающей улыбки. Мне страшно. Страшно от наступающей на пятки правды и стыда! Лицо жителя кажется дьявольски пугающим. — Я вас почти сразу узнал. Вы так беспокоились за меня. Как и в тот день. Кажется, тогда, даже не видев по-настоящему, я увидел вас в таком же обличии. Это была секунда, мгновение. Я даже не успел испугаться или подумать что-либо, но вчера я вспомнил это. Забавно. — он подходит ближе. — Я встретил вас, и совсем не кричу от радости или плачу от счастья. Вы… — Х-хватит. — мой голос прорывается,— П-перестаньте. Н-никто не должен знать обо мне. Я и так ослушался, а теперь… Подступившие слезы не дают мне больше здраво соображать. Захлебываюсь, я реву. Некрасиво получилось — расплакаться из-за такого. Из-за себя. Алебард бы точно при таком раскладе одарил меня укоризненным взглядом или бы порекомендовал впредь так не вести себя. Чувствую, как кто-то тянет подол моего плаща. Это отвлекает меня от мыслей и заставляет приоткрыть глаза. Снова вижу Армета. Он сгорбившись, склонился почти до самой земли, и, сложив руки в замок, что-то шептал. — Нет-нет, всё нормально,— ошеломленно кричу и заставляю вернуться в нормальное положение. И вновь это молчание. Неловко спрашиваю: — Можно вопрос? — Можно. — Я долго смотрел на этот памятник и пытался понять: «За что?». Почему его поставили именно мне? — Потому что ты наш правитель. Я не могу поверить, что всё так просто. — И всё? Армет, ну в-ведь это смешно. Я ничего не сделал. Да, я создал само государство, но именно таким, какое оно есть сейчас, его сделали вы. — Знаете, однажды мне сказали, что мы все — частички Великого Зонтика. Не было бы вас, не было бы и нас. Мы — ваше воплощение. Я сначала не понимал этого, а теперь понял, ведь это правда! Поэтому, думаю, мы должны быть благодарны вам за это. И ещё. Не знаю, как остальные, но для меня вы всегда были чем-то вроде маяка, благодаря которому я могу идти к цели и по сей день. Необычно, ведь я не знал вас раньше, но, думаю, подобное не объяснить словами. Теперь и мне стало понятно. Я не смогу изменить его отношение ко мне. Наверно, это и не нужно. Может, ему так легче справляться с жизненными трудностями? Зная, что есть тот, кто поддерживает, хоть и не физически. Я не сумел после сделать больше, чем сказать кроткое «спасибо» и в ответ поклониться ему, потому что был благодарен. Я уходил со щемящей болью на душе. Это странно. Однако я чувствую то же самое в отношении всех жителей моей страны. Конечно, они не все являются примером для подражания, но то, как они ищут свое место в жизни, некоторым образом подражая мне, заставляет задуматься и тоже стараться ради них всех. Наверное, я больше никогда не вернусь сюда — теперь это слишком опасно. Но я надеюсь, что Армет сумеет сохранить нашу тайну и наконец познать жизнь во всей её красе.