33 поцелуя

      Хьюи ненавидел разваливаться на диване и бездумно пялиться в телевизор, в большинстве случаев он назвал это пустой тратой времени, но сегодня всё было на удивление не так. Да, начало всегда было одним и тем же: папа позвонил и у них завязался самым напряженный разговор на свете. — Тебя давно не бывало дома, я понимаю, у тебя личная жизнь, но может… Может просто проведём выходные вместе, как раньше? — голос отца звучал настолько грустно и жалостливо, что Хьюи попросту не смог отказать. Да и поспать где-то кроме их занюханного дивана в «берлоге» — уже счастье. И вот сегодня в субботу он, развалившись сидел на диване, и стеклянными глазами смотрел куда-то сквозь экран. Краем уха слышал, что происходило, яркие картинки сменяли одна другую пытался расслабиться и получить хотя бы отголоски удовольствия от процесса. «Расслабься»       Это была ещё одна безумная ночка из его «работы». Он до сих пор мог видеть всё, что случилось два дня назад. Надо было лишь прикрыть глаза на мгновение. Пришлось снова следить за командой суперов В-класса: «Это поможет распидорасить суперов до основания!». Слова Бутчера трещали в голове, когда он начал просматривать все камеры. Ничего не предвещало беды, суперы как обычно занимались ужасающими делами, но, как не странно это говорить, он привык. Но вот всему хорошему приходит пиздец (другого слова Кэмпбелл просто не находил) — на горизонте появился Чёрный Нуар. Этот ублюдок будто следил за ними, пацанам всегда удавалось отследить его и удрать в последний момент. Но, видимо, не сегодня. На одной из камер чётко было видно, как этот отбитый приближался именно к месту, где сидел Хьюи. Вдох резко оборвался, всё остановилось. Всё отошло на второй план, в жопу этих суперов, в жопу Билли, жизнь важнее. Не было времени тупить, сейчас надо было бежать, гнать во всю, прятаться в лабиринте улиц, легкие уже горели, в глазах помутнело, вот-вот стошнит. Глаза в панике искали выход, он даже не понимал, кто за ним гнался, но это точно был супер. Хьюи споткнулся и упал, ноги подвели в самый ненужный момент. Ну всё, господа, это пиздец. Смерть, скромные похороны и разбитое сердце отца. Шикарный, блять, план на вечер. — Добрейшего вечерка, ебанат! Француз, Кимико и Бутчер появились из неоткуда. Удар монтировкой по голове, ещё один. Нуар, будто отлитый из чугуна, не подаёт никаких признаков, ему попросту похер. Нуар замахивается, чтоб ударить в ответ, но пронзительный хруст и последовавший после этого писк. Хьюи ничего не понял, ему было не до этого. Нуар заваливается на асфальт, тяжело дышит через нос. — Хули расселся, вставай блять! — кричит Бутчер и тянет парня на себя. Ноги не слушаются, всё плывёт, от нервов голова начинает трещать по швам. Руками цепляясь за плечи мужчины, Хьюи понимает, что вот-вот потеряет сознание. Просыпается он уже в берлоге, уткнувшись лицом прямо в занюханную подушку. Кажется произошедшее было лишь сном, но ссадины на руках не дадут соврать.       Хьюи пытается не думать о своём формальном боссе: о его широкой спине, сильных руках и этом, просто убийственном, взгляде. Глаза напротив прожигают насквозь и будто готовы выгрести голыми руками все чувства и эмоции. И Хьюи уже так потряхивает от нервов, что он готов. Пальцы теребят край футболки, Кэмпбелл готов выпалить всё, что его сейчас так тревожит, но он только сильнее кусает щеку изнутри. Можно было бы всё спихнуть на паническую атаку, но только вот он не помнил, чтоб вместе со сбитым дыханием у него ещё всё горело внизу живота. Пустым взглядом сверлит стену, только снова не смотреть Билли в глаза, а то он уже чисто на физическом уровне не вытянет. Готов сам отдать себя человеку, сидящему напротив. Пиздец, докатился блять       Глубокий вдох и свистящий выдох. Кэмпбелл уже не помнит, как оказался прижатым к грязной сырой стене. Парень смутно помнит их диалог, Хьюи уверен, что как обычно пизданул что-то вроде «Бутчер ты такой горячий просто пиздец, я так сильно хочу тебя», но уже не про себя. Он пытается сосредоточится на том, что надо делать и как. Всё происходит будто в первый раз и тихое, но бесспорно очень горячее: — Расслабь губы, — выбивают из парня последние силы и теперь он действительно пытается расслабиться. Вдох-выдох, как тут блять расслабиться. — успокойся, блять, пацан, всё охуенно. Поцелуи становятся мокрыми, сумбурными, когда чужой язык касается его собственного Хьюи будто бьёт током. Бутчер зубами царапает шею и Хьюи уже не знает куда деваться, всё его лицо покрыто тёмно-красным румянцем, губы искусаны, а он сам только больше задирает шею, только бы получить ещё один поцелуй-укус. И ладно бы он понимал насколько это всё странно, но ему так похуй. Пацан слышит как сердце бьётся где-то в горле, пальцы тянутся к чужим волосам. Всегда так хотелось потрогать их. У него точно поехала крыша, без сомнений. — Не думал, что для такого надо просто попросить,— отвечает Кэмпбелл, задыхаясь. Голос дрожит, ноги подкашиваются, если они сейчас не потрахаются, у Хьюи просто голова треснет от перенапряжения. Он тянется руками к краям чужой рубашки, пальцами пытается дотронуться раскалённой кожи. Ему уже мало одних поцелуев, хочется больше. — Не сегодня, Хьюи, не сегодня. — Бутчер снова говорит его имя, и о боже мой, Хьюи никогда не думал, что его имя можно произносить настолько горячо. Он был готов кончить уже только от этого. Через секунду приходит смысл фразы и Хьюи чувствует себя самым избитым человеком в комнате. Не сегодня Всё опьянение как рукой снимет, в смысле не сегодня. В глазах застывает немой вопрос: Я что-то сделал не так? Может я всё-таки не расслабил губы или был слишком настойчив? — Бля, Хьюи, да расслабься ты уже, я так и слышу, как у тебя в голове шестеренки захуярили,— смешок и на этот раз лёгкий поцелуй, почти невесомый. «Держи руки чистыми» Хьюи Кэмпбелл ненавидит этот плакат всем сердцем, ведь сейчас, пытаясь справится со стояком в одиночку, он, как специально, вспоминает не запах Билли-самый-горячий-поцелуй-Бутчера или его сухие губы и сильные руки, а это затёртый, грязный плакат. — Успокойся, блять, расслабься. Я тебе блять расслаблюсь… — он до боли жмурит глаза, только чтоб снова почувствовать чужое тело, придавившее его несколько минут назад. Вместо стонов — громкие выдохи через нос, вместо колючих поцелуев-укусов — металлический привкус во рту. Спокойствие, только спокойствие…