«МЕНЯ ЗАЧИСЛИЛИ В АКАДЕМИЮ БЛЭКВЕЛЛ! Если бы слова могли танцевать, то это был бы рейв. И пусть я не была ни на одной вечеринке. Но какая разница, ведь МЕНЯ ПРИНЯЛИ В АКАДЕМИЮ БЛЭКВЕЛЛ, известную частную школу для старшеклассников! ДЕТЯМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН! Никогда бы не подумала, что я буду так рада возвращению в свой родной город. Но стоило увидеть письмо от комиссии, и я отчётливо ощутила, как моё сердце забилось быстрее. Я думала, там будет: «Извините! Спасибо за старания!». Я зависла на пару секунд перед прочтением письма — наслаждалась последним моментом блаженного неведения. И когда я увидела первое слово «Поздравляем!», то закричала. Мама плакала, а отец смеялся. Это было так странно. Но они были счастливы, а это значит, что они дадут мне больше денег на карманные расходы, ведь образование в Блэквелле бесплатно. Выходит, я смогу купить себе новую одежду, и, если получится, ноутбук. Я до сих пор про себя повторяю, что ПОСТУПИЛА В АКАДЕМИЮ БЛЭКВЕЛЛ».
Это был один из счастливейших дней в жизни Макс. Наконец, она возвращается в свой родной город, из которого так рада была вырваться.***
Едва Макс вышла из кабинета, она сразу оказалась среди бурлящей коридорной жизни академии. Правда, «бурлящей» она была лишь для скромной Максин: в коридоре и двенадцать учеников сосчитать было невозможно. Здесь даже могло быть тихо и уютно, если бы ты смог адаптироваться под такие условия. Студенты занимались делами, каждый в своё удовольствие: приспешницы Виктории, поджидавшие её напротив кабинета искусства фотографии, Тейлор Кристенсен и Кортни Вагнер (и удалось же ей быть однофамилицей Рихарда Вагнера, немецкого композитора, как же сильно она позорит его фамилию своим поведением, хотя, возможно, она даже и не знает такого), занимались любимым своим делом — издевательством над «фриками», некрасивыми или не пропорциональными учениками, по их мнению. — Ты не говорил, как я хорошо выгляжу, — игриво улыбаясь, говорила одна из студенток, зажатая справа от кабинета высоким качком, игроком местной футбольной команды. «Вроде бы, её звали Джульет», — возникло в голове у Макс. И Джульет, конечно, заслуживала услышать этот комплимент. Да, она была очень красивой девушкой, невысокого роста, но всё же выше Максин, с хорошей округлой попой и полной грудью, лицо её было овальной формы, с пухлыми губами и прекрасными длинными золотистыми волосами, цвет которых, скорее, не являлся её родным, что выдавали тёмные, не подкрашенные корни — Я собирался, — тихо отвечал ей, видимо, её парень, имя которого Макс совсем забыла. — Ты всегда хорошо выглядишь. «Добро пожаловать в реальный мир», — стеснённая окружающей жизнью, мысленно сказала Макс. — Ты серьёзно? — возбуждённо продолжала Джульет. — Секс. — Тогда во время занятий я отправлю тебе откровенное фото, — отрываясь от стены и уходя по коридору, пообещала девушка. «Мне срочно нужно в туалет, — немного теряясь, подумала Макс, — ополоснуть лицо и убедиться, что я не похожа на неудачницу». Заткнув уши своими старенькими наушниками-капельками, чей логотип давно был стерт временем, Макс включила музыку на своём телефоне. Первым треком в её плейлисте была песня Сида Мэттэрса «To All of You». Волнение девушки сразу выветрилось, она, казалось, приобрела невидимую вакуумную защиту от всего мира, и в этом была полностью заслуга Мэттэрса. Его музыка была достаточно популярной среди подростков в середине нулевых в жанре альтернативного рока, где исполнитель не скакал по сцене, окутываемой языками пламени и искусственным дымом. По крайней мере, так себе это представляла Макс. Приятное звучание этой композиции успокоило бы любого. Спокойно вздохнув, Макс пошла по коридору в направлении женского туалета, который находился в главном зале.Всем вам, американские девушки, грустно представлять себе мир без вас, американские девушки, я бы хотел быть частью мира вокруг вас…
— пелось под спокойную игру на гитаре и успокаивающий шум маракасов. Оторвавшись от своего шкафчика и чуть не задев Макс, путь ей пересёк Эван Харрис, старшекурсник академии. Эван красивый и всегда был стильно одет. Волосы были его прилежно причёсаны и, возможно, покрыты гелем или лаком, чтобы не испортить укладку, виски же были гладко выбриты. На носу, как и мистер Джефферсон, он носил очки для корректировки зрения, с чёрной оправой. Эван почти не разговаривал с Максин, да и вообще, кажется, был не особо разговорчив, но фотографии, как считала сама Макс, у него были крутые.…водить автомобиль по берегу моря, наблюдать за миром с яркой стороны…
— продолжал петь Сид Мэттэрс. Рядом с Эваном, укрывшись между шкафчиков, стояла, спрятавшись от окружающего мира в свой телефон, Алисса. Она постоянно с кем-то переписывалась, хотя в реальной жизни она, похоже, особо ни с кем не общалась и оставалась одинокой. Алисса была полной низенькой девушкой с фиолетовыми волосами, как модно было у эмо в две тысячи седьмом. Кажется, она была ещё сильнее отстранённой от мира, чем Эван. Дана общалась с Джастином, типичным скейтером, любителем травки и рока, студентом с другого факультета. А Дана была прирождённой чирлидершей, высокой, спортивной и гибкой — в общем, очень красивой. Перекрыв проход в академическую лабораторию, они дружески беседовали. Макс оглянулась в поисках Логана, её туповатого, но привлекательного качка, не ревнует ли он. Но Логан, типичный футболист, думавший только о спорте, не обращал внимания на свою девушку. Он, как самый «настоящий» мужчина, прессовал слабого прямо под плакатом «Хватит бить, прошу уважать меня». Да и не один, а со своим дружком-футболистом они шпыняли, зажав у шкафчиков, бедного Дэниела, толстоватого парня латиноамериканской внешности. Макс считала его хорошим парнем, и всякий раз видя, как над ним издевается футбольная компашка во главе с Логаном, она хотела проучить обидчиков, но не в силах была это сделать. Казалось никто не обращал на Макс никакого внимания, чем, с одной стороны, она была довольна. По пути Макс остановилась у своего шкафчика, выделявшегося из окружения: его дверца, в отличие от остальных синих в ряду, была красной. «Ненавижу то, что каждый может заглянуть в твой шкафчик, — каждый раз возмущалась она. Открыв его, она ещё раз за день наполнилась зарядом теплоты от фотографий её близких, прикреплённых к внутренней стороне дверцы. Люблю это фото мамы и папы… Привет, Джек. Целую-обнимаю… Энди, ты, как всегда, потрясен», — обращаясь к фотографиям своих кумиров, она закрыла шкафчик, зарядившись приятными воспоминаниями. И тут почти сразу ей бросился плакат о… о пропаже… «Эти плакаты "пропала без вести" просто повсюду». — Макс опечаленно прочла написанное:«ПРОПАЛА БЕЗ ВЕСТИ ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ВИДЕЛИ В АРКАДИИ БЭЙ ДЕНЬ ИСЧЕЗНОВЕНИЯ: 22 апреля 2013 Приметы: возраст — 19 лет; рост — 165 сантиметров; вес — 50 килограмм; цвет волос — блондинка; цвет глаз — карие. На икре татуировка в виде дракона, на внутренней стороне левого запястья татуировка в виде звезды. ЕСЛИ У ВАС ЕСТЬ ХОТЬ КАКАЯ-НИБУДЬ ИНФОРМАЦИЯ О ПРОПАВШЕЙ, ПРОСЬБА ПОЗВОНИТЬ НА НОМЕР: АРКАДИЯ БЭЙ (555) 388 6020…»
«Рэйчел Эмбер. Она такая красивая. Как же я терпеть не могу эти плакаты! Это так печально… Похоже, Рэйчел пропала около полугода назад… Интересно, что же с ней всё-таки произошло…» Встречать подобные плакаты всегда грустно, ведь вероятность найти живым человека в таких случаях минимальна. Не могла же она просто исчезнуть, а ищущие теперь страдают от неведения, надеясь на лучший исход.…всем вам, американским девушкам в кино, никто не может сказать, где ваши сердца, американские девушки — как куклы, с блестящими улыбками и пластиковыми телами… хотел бы я… девушку-американку…
— мило пел Сид. У входа в холл стояла Брук, уткнувшись в телефон, перевернутый его в горизонтальное состояние, и активно кликая на экран пальцами, — наверняка играла в игру. Брук была чуть выше Макс, с чёрными волосами, собранными в неопрятный хвост. Она постоянно носила одну и туже серую толстовку с тремя вертикальными линиями: зеленой, красной и синей. Макс видела, как Брук зависала с Уорреном, хорошим парнем, с которым она тоже по-настоящему дружила. «Из них бы вышла хорошая пара», — немного лукаво улыбаясь, подумала Макс, потому что сама немного симпатизировала этому парню, иногда награждая его знаками внимания. На жёлтых раскрытых дверях Макс заметила ещё один плакат о пропавшей без вести Рэйчел Эмбер. «Хорошо, что хоть кому-то есть до неё дело».…иногда я плачу, гуляя по своему месту…
— не останавливался Сид. Холл академии был обычным, с белым кафелем на полу, который посерел от времени и пыли, и тёмно-багровыми деревянными стенами, исполненными в нео-романском стиле, сохранявшем традиции прошлого и дополнявшем атмосферу историей. Они украшали зал как опоры с одной стороны, и обычной бетонной стеной с другой. Всё школьное оборудование старалось поддерживаться новым: семья Прескоттов не скромничала в финансировании академии, жертвуя доллары десятками тысяч на ремонт и прочее, чтобы удержать их буйного сына от отчисления. Но человеческое скотское поведение ни за какое оборудование не купишь, ибо везде по углам валялся мусор: пакетики от чипсов, конфет, шоколадок, скомканные бумажные листки. Справа от выхода из коридора стояли автоматы с едой и напитками. «Автоматы с сахаром, — пошутила Макс, отсылая к наличию там разных сладких газированных напитков, процент сахара в которых превышал десять процентов. — Кстати, было бы классно, если бы люди бросали деньги, а в ответ им пакетик сахара». В холле было просторно. Ученики сбивались в толпы или уединялись в углы и занимались личными делами. Ближе к выходу, слева от центра, мыл пол здешний добродушный уборщик Сэмюэль Тейлор. Максин считала его странным, но он всё равно ей нравился. Он был, как бы выразиться, чтобы никого не обидеть… видимо, он был немного заторможен в развитии, или у него имелось какое-то отклонение… Но, тем не менее, он хорошо выполнял свою работу и был очень учтивым. Недалеко Джульет снова заигрывала со своим бойфрендом, пытаясь каждым движением показать свою сексуальность, пока тот в ответ отпускал похабные комплименты. Макс, закатив глаза прошла мимо них. Слева от туалета висел стенд с плакатами и объявлениями, одно из которых было снова о пропавшей Рэйчел, в другом кто-то зазывал учеников вступить в его музыкальную группу, а третье объявление было приглашением в шахматный клуб. Макс сразу же вспомнила об Уоррене, местном гике, таком же, как и она. «Внимание, задроты! От этого плаката просто несет Уорреном». Рядом со входом в женский туалет кто-то, видимо, счёл целесообразным или остроумным повесить самодельный плакат с надписью «добро пожаловать в драмкружок». А справа от двери висел макет скелета со злобно смеющейся тыквой на месте головы, но вместо должного пугающего эффекта, она смотрелась очень даже комично. Кто-то уже за месяц начал подготовку к Хэллоуину.…интересно, почему она иногда плачет, говоря о своём собственном месте где-то в горах? никто не мог остановить её слёзы, пока она не устанет жаловаться. вот, когда я полечу на неосвоенную землю, на твою землю… на твою землю…
— закончил петь Сид, но музыка ещё продолжала играть, медленно растворяясь в тишине. Макс опустила ручку, открыла синюю дверь и вошла в туалет. «Здесь пусто, — огляделась она, — хорошо. Никто не увидит мою кислую мину. Кроме меня». Максин вытащила наушники из ушей, выключила музыку на телефоне и, обмотав ими его вокруг, положила всё в сумку. Макс облегченно вздохнула. Благо, женские туалеты были немного ухоженней мужских; наверное, потому, что девушки привыкли проводить здесь много времени в дни учёбы. Но, по крайней мере, тут не было неприятного запаха, смывать за собой и пользоваться освежителем умели все. Сама туалетная комната блистала голубыми тонами: кабинки были синими, пол — из тёмных оттенков, который, можно думать, мыли в последний раз ещё в начале прошлого учебного года, был выложен чередующимися белыми и синими плитками, местами побитыми, как и стены, тоже отделанные плиткой цвета морской волны, с голубой полоской на стыке с бетонной стеной, полностью закрыть которую, видимо, пожалели денег. На стене, противоположной входу, рядом с ещё одной доской объявлений (или сплетен) виднелся шуточный рисунок иллюминатов и надпись «Ненавижу Викторию Чейз», а на полу, возле аутентично-синих батарей, стоял выделяющийся жёлтый знак «осторожно, пол скользкий». «Как подходит», — улыбнулась Макс. Подойдя к одной из раковин, она посмотрела на своё отражение в зеркало. Макс была пять с половиной футов ростом (сто шестьдесят пять сантиметров), как и пропавшая Рэйчел Эмбер. Макс была своеобразно красивой девушкой: лицо её было бледным, а черты не отличались правильностью, но зато выражение этого лица было милое и располагающее, а большие синие глаза, алмазы чистой воды, светились одухотворённостью и добротой, которое, впрочем, становилось ещё прекраснее, когда она улыбалась, аккуратный носик, украшенный веснушками, и утончённые губы. Кожа её была бледной, отчасти из-за того, что ей редко удавалось загорать, в остальном же из-за отцовского ирландского наследства. Внешне девушка была худощавой и прямой, без каких-либо заметных округлостей. В общем, в Аркадии Бэй проживало около пяти тысяч человек, с огромной долей девушек, но найти такую, с лицом более благородным, свидетельствующим об отзывчивости её души, чем у Максин, было невозможно. Одета Макс была в серую ветровку с откинутым капюшоном, под ней была розовая футболка с белым рисунком лани. На ногах она носила синие джинсы, подходящие в цветовой фон этому туалету, и белые кеды с розовыми полосками. Всегда, когда она выходила из академической общаги, она брала с собой свою чёрную сумку с изображением фиолетового и розового неба над чёрной землёй на внешней стороне. Макс повернула ручку крана, та с режущим тонким скрипом легко поддалась и пустила воду. Она умылась и выключила воду. «Расслабься! — внушала она себе, достав фотографию, которую хотела отдать Марку Джефферсону для участия в конкурсе. — Перестань себя терзать. У тебя есть талант». — Хуйня всё! — не сумев с собой совладать, выпалила Макс и разорвала фото пополам, кинув половинки на пол. Взмах маленьких крылышек прервал одинокую тишину, опутавшую Макс. Девушка с интересом повернулась на звук. Её взору предстала маленькая бабочка с голубыми крылышками, бившаяся о тусклую лампу. Бедная бабочка попала в ловушку и, скорее всего, была вынуждена прожить остаток своей короткой жизни здесь. Какая несправедливость. «Когда закрывается дверь — открывается окно… — подумала Макс следуя за бабочкой, — или что-то типа того». Спустившись с лампы, голубое создание скрылось за кабинками. Завернув за угол, Макс увидела, что бабочка опустилась на ведро и только медленно подрагивала крылышками, как будто принимая свою судьбу. «Ладно, дорогуша, такое фото не каждый день сделаешь, — ласково сказала Макс, присаживаясь на колено и доставая свой старый фотик. — Никогда раньше не видела такой необычной раскраски у бабочек». Макс навела объектив и плавным движением нажала на кнопку, фотоаппарат щёлкнул, а мгновение спустя из него уже выехала готовая фотография. Бабочка, потревоженная человеком, покинула своё место. Максин помахала фотографией, дабы чернила, запечатлевшие это, поскорее высохли, и стала оценивать своё художество. Какой удивительный пейзаж получился: красивая голубая бабочка, застрявшая в сортире среди инвентаря уборщика, который покрывал толстый слой пыли. Но девушку прервал звук открывающейся двери. Осторожно заглянув за угол кабинки, Макс увидела беспокойно осматривавшего туалет парня в красной куртке. Первым делом Макс захотела выйти и поинтересоваться, что он забыл в туалете для девочек, но, узнав в незнакомце Нейтана Прескотта, из той самой семьи, прибравшей город в свои руки, а также главу местного клуба элиты «Циклон», она решила остаться в укрытии и наблюдать за тем, что будет дальше. — Всё хорошо, Нейтан… не паникуй… — взволнованно, и даже с нотками страха говорил он, пытаясь обуздать свой гнев. Он строил страшные гримасы, кривил рот, подёргивал руками и плечами, беспорядочно метался в разные стороны. — Всё в порядке, бро. Просто сосчитай до трёх… Не беспокойся… Это твоя школа… Захочешь — взорвёшь её… Ты здесь босс… — агрессивно продолжал он, пугая Максин. Дверь опять открылась, и в туалет зашла девушка с короткими синими волосами, прикрытыми шапкой-бини. На её шее болталось ожерелье из трёх пуль. — Чего тебе?! — выпалил Нейтан. — Надеюсь, ты проверил периметр, как сказал бы мой жопотчим, — довольно спокойно, даже с насмешкой, повелительным голосом говорила незнакомка, перепроверяя кабинки на наличие незваных гостей. — Итак, перейдём к делу… — Нет у меня для ничего, — обеспокоенно отвечал ей парень. — Врёшь! У тебя дохуища бабла. — Ими владею не я, а моя семья. — Ох, боже ты мой, бедный богатенький малыш. Я знаю, что ты толкаешь дурь здешним детишкам… Думаю, твоя уважаемая семейка поможет мне, если я обращусь к ним, — сильнее начала давить девушка. — Чёрт, я уже предвкушаю заголовки в газетах… — Не втягивай их в это, сука, — с угрозой, без капли волнения, которое словно улетучилось вмиг, сказал Нейтан. — Скоро все узнают, что Нейтан Прескотт — торчок, который ноет как девчонка и говорит сам с собой! — девушка, не выдержав ломания парня, начала толкать его. — Ты, блядь, и понятия не имеешь, кто я такой, и во что ты ввязываешься! — уступив гневу, закричал он и выхватил из-за пояса пистолет, направив на незнакомку. — Где ты его достал?! — испуганно, девушка отступила назад и подняла руки вверх. Когда уже отступать было некуда, Нейтан прижал девушку к стене и коснулся стволом её живота. — Что ты творишь?! Опусти пушку. — Никогда мне не указывай. Меня достало, что люди пытаются мной помыкать! — Из-за убийства у тебя будет ещё больше проблем, чем из-за наркоты… — пытаясь совладать с собой, отговаривала его девушка. — Да по такой… да такой швали, как ты, даже скучать не станут! — Убери от меня пушку, псих! — срываясь на визг, заорала незнакомка, всеми силами отталкивая Нейтана от себя. Раздался громкий, пронизывающий до мозга костей, выстрел. Макс, которая всё это время наблюдала за эскалацией конфликта из своего укрытия, стремительно вырвалась из него с пронзительным криком: «Нет!» Казалось, что всё замедлилось: медленно упал пистолет с металлическим стуком, синеволосая девушка с ужасом в глазах смотрела на выбежавшую Макс, уже осознав, что случилось неизбежное… Она, обмякнув, свалилась на грязный пол туалета, истекая кровью…***
«Воу… Что за хуйня? — обеспокоено мысленно произнесла Максин, вновь очнувшись в классном кабинете, на лекции, которую она выслушала минуть десять назад. — Как? Как такое вообще возможно?! Я была в туалете… Чувак застрелил девушку… Я подняла руку, а затем оказалась здесь». — …и это можно с тем же успехом отнести и к фотографии, — спокойно, как ни в чём не бывало, вёл свою лекцию мистер Джефферсон. «Эту лекцию я уже слышала…» — пытаясь разобраться в произошедшем, начала размышлять Макс. — Эти частички запомнили нас в лучшие и худшие моменты, во тьме и свете, в контрасте и цвете… «Над Кейт снова издеваются… — Тейлор в точь повторила своё действие, кинув скомканный листок с оскорбительной надписью в лицо Кейт. — Если у Виктории зазвонит телефон… всё это взаправду». Несколько секунд Макс провела в полном напряжении, и, когда телефон ожидаемо зазвонил, она непроизвольно дёрнулась, впадая в полное непонимание. В момент, когда Макс подскочила, она случайно задела свой фотоаппарат, и тот рухнул на пол, разбиваясь в хлам. «Черт! — выругалась она. — Блин, я не могу в это поверить… Ладно, если я схожу с ума, то надо идти до конца. Неужели я правда могу поворачивать время вспять?» — Молодец, Виктория. Почему Арбус? — Она мастерски изображала безысходность. Глаза безысходных… Чуть приподняв правую руку, Макс сосредоточилась, и… и повторила тот фокус, как и в туалете. Время, словно в быстрой перемотке назад, повернулось вспять. Мистер Джефферсон расхаживал задом по кабинету, а телефон Виктории перестал звонить. Но главное — разбитый фотоаппарат поднялся из своих осколков и опустился на стол, вновь став целым и невредимым. «Я смогла! Я сделала это! — радостно про себя восклицала Макс. — Я — ходячая машина времени… Так, Макс, не психуй. Пока рано», — попыталась она сохранить сознание и не сойти с ума. — Диана Арбус, — уверенно подняв руку, Виктория дала ответ на заданный учителем вопрос, не обращая внимания на свой вибрирующий от звонка телефон. «Держи себя в руках, Макс, — приказала она себе, пытаясь в точности повторить действия, которые она совершила до злосчастного убийства в туалете. — Когда я сделала селфи, Джефферсон задал мне вопрос. — Макс взяла свою ретро-камеру и сфотографировала себя. — Если он сделает это снова, значит, всё взаправду». — Тише… — оживлённо прервал свою лекцию Марк, приложив указательный палец к губам. — Похоже, Макс сейчас сделала так называемое селфи. Дурацкое название для отличного фотоприёма. А у Макс… есть к этому талант… «Я точно знаю, что не сплю. Это и вправду происходит. Я уверена… Я могу обращать время вспять… — подвела итог Макс. — А что, если та девушка ещё не мертва? Что, если я смогу спасти её? Надо быстро отправиться в туалет и проверить». — Итак, Макс, раз уж ты привлекла наше внимание, и хочешь поучаствовать в нашем разговоре, то не могла бы ты назвать процесс, который подарил нам первые автопортреты? — Извините, мне плохо. Можно мне выйти? — скорчив гримасу боли, жалобным голосом попросила Максин. — Отличная попытка, Макс, — ухмыльнувшись, Джефферсон развёл руками в разные стороны. — Но так просто тебе не отделаться. Поговорим после занятий… Здесь есть люди, знающие ответ на вопрос? «Вот черт! Джефферсон хочет оставить меня после занятий! — взволновалась Макс. — А ведь мне нужно спасти девушку…» — Это был Луис Дагер, — так же, как и в прошлый раз, самодовольно подняла руку Виктория, с презрением бросая взгляд на Максин, — французский художник, который изобрел «дагеротипию» — процесс, который дает портретам зеркальный эффект, — а после насмешливо добавила, обращаясь к самой Макс: — Со своими ретро-штучками ты забыла основы (наверняка намекая на устарелый фотоаппарат героини). Печалька. «А если я отмотаю время и дам правильный ответ? — мелькнула мысль в её голове, и в следующую секунду она привела свой план в исполнение. Пожалуй, перемотка времени не давалась так просто и на бесконечное время назад: в глазах Макс потемнело, а каждую клетку её тела будто пронзило иглами. — Ух, чёрт! Всё, дальше я не могу!» — Итак, Макс, раз уж ты привлекла наше внимание, и хочешь поучаствовать в нашем разговоре, то не могла бы ты назвать процесс, который подарил нам первые автопортреты? — «Дагерротипный процесс». Теорию разработал французский художник по имени Луи Дагер, примерно в тысяча восемьсот тридцатых. — Похоже, кто-то изучает материал так же хорошо, как и позирует для селфи. Молодец, Макс, — похвалил мистер Джефферсон. Виктория недовольно наблюдала за ответом своей сокурсницы. — Дагерротипный процесс сделал портретуру невероятно популярной, в основном благодаря тому, что он подарил объектам невероятно чёткие детали, — продолжил рассказывать Джефферсон в ожидании звонка. — Вы узнаете больше, когда прочтёте заданные на дом параграфы. Макс пока обходит всех остальных, — окончил он урок с трелью звонка, огласившего перемену. Джефферсон оторвался от парты, на которую он присел, и в точности повторил свои слова о фотографии на «Героя дня», и про победителя, с которым он полетит с Сан-Франциско, пока ученики собирали вещи, потом он ещё раз персонально обратился к нескольким ученикам, закончив фразой: — И да, Макс, я вижу, как ты притворяешься, будто меня не видишь. «Макс, ты НЕ сходишь с ума. И это не сон. Пришло время стать героем дня», — приняв свой дар, тихо прошептала она. Всё ещё приходя в себя, она медленно прошлась по классу в сторону преподавателя Джефферсона и вновь перебила их с Викторией разговор. — Прошу прощения… Мистер Джефферсон, можно с вами поговорить? — закусив губу, прервала их Макс. — Да уж, извинись! — встряла Виктория. — Нет, Виктория, ты нас прости, — перевёл стрелки Марк, заступаясь за Максин, а потом добавил, уже обращаясь к нашей героине: — Я не допущу, чтобы будущая звезда фото-искусства упустила свой шанс показать миру свою работу. — Я не упущу, просто… — То есть ты, тянешь время? Ждёшь подходящего момента? — Именно так, — подтвердила Макс. — Макс, только не затягивай, — посоветовал Марк. — Как сказал Джон Леннон, «жизнь — это то, что происходит с тобой, пока ты оживлённо строишь другие планы». А теперь иди, я не хочу тебя задерживать. Максин осталась удовлетворена этим разговором, но, решив поступить ещё лучше, она отмотала время на момент до беседы и в третий раз повторила его. — …я не допущу, чтобы будущая звезда фото-искусства упустила свой шанс показать миру свою работу. — Я почти готова. Как сказал Джон Леннон, «жизнь — это то, что происходит с тобой, пока ты оживлённо строишь другие планы». — Макс, ты сегодня отжигаешь! — удивлённо и обрадованно воскликнул Марк. — Все ответы правильные, молодец! Постарайся сегодня закончить. Я верю в тебя. «Фух», — Макс счастливо вздохнула, наблюдая, как закипает Виктория. Оставив в этот раз без внимания бедняжку Кейт, Макс спешно направилась в сторону туалета в надежде успеть спасти синеволосую девушку от психа Нейтана. «Надеюсь я успею добраться до туалета вовремя… пожалуйста… ну, пожалуйста… — взмолилась она. — И нельзя никому говорить, а то сочтут меня сумасшедшей!» В этот раз Макс быстрым шагом пересекла коридор и холл, не обращая ни на кого внимания и не разглядывая окружение. Вбежав в женскую уборную, она повторила в точности каждый свой шаг: умылась, разорвала фотографию, подготовленную для конкурса, заметила голубую бабочку и, проследовав за ней, сфотографировала её. И через некоторое время Нейтан вошёл в туалет, а за ним и девушка. У них снова завязался конфликт. «Что же делать? — начала лихорадочно думать Макс, осматривая своё убежище. — Если выйду к ним, в этот раз он может убить и меня. Вот она, пожарная кнопка, — резко дернувшись в её направлении, она попробовала нажать на неё, но тщетно. — Нужно что-то тяжёлое, чтоб разбить стекло!» В этот момент снова прозвучал выстрел, и синеволосая девушка с предсмертным хрипом свалилась на пол. Макс, не растерявшись, снова отмотала время назад. — Ты, блядь, и понятия не имеешь, кто я такой, и во что ты ввязываешься! «Он только достал пистолет», — осматривая заброшенное имущество уборщика, подумала Макс. — Где ты его достал?! «Вот он!» — возникла радостная мысль в голове Макс, едва она завидела старый молоток, валявшийся за ведром, и подняла его. — Что ты творишь?! Опусти пушку. — Никогда мне не указывай. Меня достало, что люди пытаются мной помыкать! И в момент, когда этот избалованный ублюдок должен был совершить выстрел, Макс со всей силы ударила по кнопке пожарной сигнализации, стекло лопнуло, и школа наполнилась мучительным визгом сирены. Синеволосая, улучив момент для спасения, пока Нейтана отвлёк звенящий звук, ударила его со всей силы коленом в пах. — Больше НИКОГДА не прикасайся ко мне, урод! — с угрозой крикнула напоследок она и быстро выбежала из туалета, пока Нейтан лежал и стонал на полу. — Очередной дерьмовый денёк! — разозлился он, поднимая с пола свой пистолет, которым он должен был убить почти беззащитную девушку, и выбежал из помещения. «Он не убил её, — спокойно выдохнула Макс, но тут же спохватилась. — Этого не может быть, это не взаправду! Я видела, как девушку застрелили, а затем спасла её! Что за хуйня здесь происходит? Ладно… просто успокойся…» — вздохнула она, пытаясь прийти в себя. Ошеломлённая, она вышла из туалета. — Эй! Ты слышишь сирену? — перехватил Макс в холле академии местный глава охраны, Дэвид Мэдсен. — Мне нужно было в туалет… — быстро ответила Макс. — Все девчонки так оправдываются, — презрительно кивнул он. — Оправдываться? За что оправдываться? — всеми силами Макс попыталась придать себе возмущённый вид и развела руками. — За то, что бы ты там не сделала. У тебя на лице написано, что ты виновата,— обвиняюще, пытаясь расколоть и вывести на правду, давил Дэвид. — Тревога застала меня врасплох. — Тогда проваливай отсюда, девчуля. Или ты что-то скрываешь? А? — Благодарю, мистер Мэдсен, — прервал допрос директор академии. — Ситуация под контролем. Ничего не случилось. Оставьте мисс Колфилд в покое и вырубите сирену. Ведь в этом ваша работа? Дэвид Мэдсен, напоследок подозрительно взглянув на Макс, отправился выполнять поручение. Макс была рада, что директор, Рэй Уэллс (высокий полный темнокожий лысый мужчина лет сорока пяти-пятидесяти), выручил её, но теперь предстала его очередь допрашивать. Приблизившись к девушке в центре пустого холла, так как остальные ученики уже покинули учебное заведение, он первым начал разговор: — У тебя взволнованный вид. Ты в порядке? — Я… Я просто волнуюсь за свое будущее, — долго не раздумывая, ответила Макс. В конце концов, она просто сможет отмотать время назад, если разговор уйдёт в неудобное для неё русло. — Ты вся вспотела. Я вижу, ты нервничаешь. Ты точно от меня ничего не скрываешь? — не уступая Мэдсену, начал наступление директор Уэллс. — Ты всегда можешь быть откровенна со мной, Макс… Или ты сделала что-то плохое? В этом проблема… Макс? Расскажи мне, — наседая на неё всё сильнее, властным тоном приказал он. «Что же… что же сказать ему? Правду? Но семья Нейтана практически владеет этой школой… Солгать? А если он разоблачит меня?!» — Я видела, как Нейтан Прескотт размахивал пистолетом в женском туалете, — закусив губу, выпалила она в надежде, что директор разберётся с этим избалованным ребёнком. — Нейтан Прескотт? Ты уверена? — переспросил директор, немного смягчив речь и ослабив давление на девушку. — Да. У него был пистолет, а ещё он разговаривал сам с собой. Я говорю правду! Он говорил словно псих! — Ладно, успокойся. Получается, ты его видела, а он тебя — нет? — Я пряталась за кабинками. И у меня было полное право там находиться, ведь это женский туалет. — Конечно. Конечно, — кивнул директор в знак согласия с Макс. — Я просто пытаюсь понять, что случилось. Мистер Прескотт родом из самой известной семьи в городе, а ещё он — самый почитаемый из студентов. Сложно поверить, что он размахивал пистолетом в женском туалете… «Понятно. Он просто струсил наказывать Нейтана, — презрительно закатила глаза Макс, — побоялся проблем». — Что случилось потом? — Потом… — прикусив губу, начала Макс. — Потом он ушёл. Я выбежала сюда, не зная, что делать. Вы его накажете? — Это серьёзное обвинение. Я должен во всём разобраться. Спасибо, что рассказала мне об этом. — И это всё? После всего, что я вам рассказала… — Мы продолжим нашу беседу позже в моём кабинете. А теперь прошу вас выйти на улицу вместе с остальными, мисс Колфилд, — стараясь поскорее скрыться от проблем напуганной студентки, он вернулся в свой кабинет, благо сигнализация была отключена, и он снова мог приступить к отдыху. «Естественно, он ничего с ним не сделает, поскольку семья Прескоттов владеет академией Блэквелл, — покачав головой задумалась Макс. — Может, перемотать время и поступить иначе? Да не, думаю, и так сойдёт, лишь бы не сделать хуже». Немного расстроенная от итога разговора с директором Уэллсом, но счастливая, что спасла синеволосую девушку, Макс вышла через главный вход во двор академии.