Другая сказка

Сара была той самой девочкой, которая выросла на сказках о любви. В красивых толстых книжках, которые ей перед сном читала мама, то и дело рассказывалось о нежных, беззащитных принцессах, что всю жизнь ждали появление своего принца. Того самого, что защитит их от всех невзгод, одолеет злодеев и будет всепоглощающе любить до самой смерти. Когда-то еще маленькая Сара, натягивая одеяло до подбородка и жадно ловя каждую прочитанную мамой строчку, верила, что однажды такая любовь будет и у нее самой. Со временем миссис Коллинз перестала читать ей подобные истории, считая, что не нужно захламлять мозг дочери подобными выдумками. В свое время познавшая вкус горькой любви женщина не хотела такого же для Сары. Ее малышка должна быть умнее и разборчивее в людях; не должна совершать тех страшных ошибок и разочаровываться в мужчинах. Лаура надеялась, что приняла правильную тактику воспитания: до семи лет читала сказки о несбыточном, после — учила жизни. Соблюдала тонкую грань. Осторожно рассказывала о том, что бывает и обратная сторона медали, что нельзя терять голову от любви. Но те самые истории о доблестных рыцарях и принцах накрепко засели в голове Сары. Она просто не могла представить, что в реальном мире все может быть страшнее и жестче. Лишь верила, ждала и надеялась однажды встретить того самого парня, который будет сдувать с нее пылинки и шептать о всепоглощающих чувствах. Сара всегда была мечтательной, застенчивой и чрезвычайно доверчивой. Она считала, что маме просто не повезло в свое время. Так ведь бывает, правда? Один случай на миллион, оплошность, ошибка судьбы. У нее самой все будет совершенно иначе. И, когда в ее жизни появился Роб, она подумала, что была права. Он ведь такой замечательный, заботливый, ласковый — как можно ему не довериться? Роб умел ее развеселить, заставить почувствовать себя самой желанной. Он целовал ее так страстно, так трепетно обнимал, словно боясь потерять, и, смотря в его глаза, Сара читала неподдельную влюбленность и трепетность. В их первую ночь Роб был так осторожен и нежен, что казалось, будто и для него это впервые. Сара таяла в его объятьях и утопала в любви; застенчиво улыбалась и понимала, что действительно в нем не ошиблась. Он стал не просто ее первым парнем, он стал для нее целой вселенной. Сара не обращала внимание на странные взгляды других девчонок и предостережения лучшей подруги, считая, что каждая из них ей попросту завидовала. О чем вообще может идти речь, если даже маме он очень понравился? Роб был идеален во всех смыслах, и Сара совершенно не видела в нем ни единого недостатка. Когда он причинил ей боль впервые, она сделала вид, что ничего не произошло. Убедила в этом саму себя. Ведь Роб так трогательно извинялся, по сто раз за минуту повторяя слова о прощении, а после зацеловывая каждый миллиметр ее кожи. И Сара поверила, простила, скрыла синяки под длинными рубашками. Со временем его агрессия, злость и ревность начали выходить из-под контроля, каждый раз заканчиваясь очередным ушибом или кровоподтеком. Роб начал запрещать носить ей откровенную одежду, общаться с другими парнями, ходить куда-либо без него. Даже с Никки ей удавалось разве что переброситься парой фраз прежде, чем он с силой сожмет ее запястье и уведет в другое место. Сара перестала спать по ночам, боясь вдруг пропустить его звонок, ведь Роб терпеть не мог ждать ответа слишком долго. Ответь она позже трех гудков — и завтра ей не поздоровится. Иногда, понимая, что он явно перегнул палку, Роб возвращался с подарками: цветы, новый смартфон, кольцо или платье, которое было ей мало на пару размеров. Но, в общем-то, с последним все разрешилось как-то быстро — Сара похудела, как он того просил, несколько месяцев поморив себя голодом. Ей это даже ведь пошло на пользу, не так ли? С некоторых пор совместные ночевки с Никки совсем сошли на нет — Роб приходил к ней каждое утро, пока мама еще спала. Он заставлял ее мерить одежду при нем, чтобы не допустить повтора того конфуза, где он, не сдержавшись, при всей школе назвал ее шлюхой. Теперь Роб лично следил за тем, во что она одета, как накрасилась и уложила волосы. Его девушка должна быть идеальна во всем, но не настолько, чтобы привлекать чужое мужское внимание. Раздеваясь каждый раз при нем, Сара чувствовала себя отвратительно. Его холодный, презрительно-издевательский взгляд сводил ее с ума. Ей хотелось скрыться, исчезнуть, растаять. Ее тело ведь никогда не было идеальных параметров, а теперь почти каждый сантиметр был покрыт ужасными шрамами. Ей было стыдно за свой внешний вид. И он, словно поняв это, вставал с кровати и подходил ближе, с интересом рассматривая каждый изъян, оставленный им лично. А после хватал за шею и прижимал к стене, повторяя одно и то же изо дня в день: — Неужели ты не понимаешь, что ни один парень кроме меня не посмотрит на тебя? Ты жалкая, Сара. Всегда такой была. Она молча кивала, утопая в слезах и ненавидя себя беспомощность. За любовь к нему. А после, умываясь холодной водой и закрашивая консилером очередной синяк, держала его за руку и улыбалась, пока мама провожала их взглядом до двери. Сара не понимала, как человек может меняться так сильно за считанные секунды. Вот он полон желчи и злобы, а в следующий миг превращается в того самого очаровательного парня со сногсшибательной улыбкой, в которого она когда-то влюбилась. До сих пор любит. Роб перед выходом всегда сделает Лауре пару комплиментов и поблагодарит за то, что та родила такую замечательную дочь. Скажет, как чертовски ему повезло и однажды даже пообещает на ней жениться. В тот же момент ее сердце едва не пробьет грудную клетку. И придет почему-то странное осознание, что где-то там, глубоко внутри, вместо радости она ощущает странную тревогу. Возможно, имей Сара больше уверенности в себе или жизненного опыта, она бы смогла что-то изменить. Понять, наконец, как чертовски неправильно то, что происходит каждый день. Но ведь она так сильно его любит и верит, что надо просто бороться и ждать, когда прежний Роб вернется. Тем более, что так, как у них, происходит, наверное, в каждых отношениях. Ведь Алекса, увидев на ней синяки, лишь сжала губы в тонкую полоску и научила замазывать все это косметикой. Остальные же попросту закрывали на это глаза. Ее новые приятельницы, друзья Роба, случайные прохожие и — порой — даже школьные учителя. Все проходили мимо, когда он хватал ее за волосы или грубо прижимал к стене. Когда ударял наотмашь по лицу. Люди не обращали никакого внимания, и тогда Сара начинала думать, что все действительно в порядке. Она сама виновата в том, что постоянно злит его. А маленькая девочка, сидящая где-то внутри нее, неустанно напоминала о красивых сказках, которые еще могут воплотиться в жизнь. Ну, подумаешь, немного не повезло с принцем. У тех принцесс в ее детских книжках проблемы и посерьезнее были. Тем более, что, уйдя от Роба, Сара навсегда останется одна. Как он и говорил. И тогда ей придется всю жизнь провести в одиночестве и сожалениях, совсем как мама. А этого она боялась еще с самого раннего детства. Лишь Никки, случайно об этом узнавшая, не хотела оставлять все как есть. Уговаривала, умоляла сбежать и расстаться с ним. Угрожала все рассказать миссис Коллинз и полиции. Но Сара не слушала. Точнее сказать, боялась прислушиваться, везде знала, что в таком случае действительно захочет порвать свои первые и, возможно, единственные отношения. Сара плакала, захлебываясь истерикой и собственными слезами, когда смотрела на себя в зеркало. Видела маленькую, никчемную идиотку. Всю в ссадинах и кровоподтеках. А после вновь позволяла Робу себя целовать. Знала ведь, что он не отпустит. Однажды, правда, она все-таки решила попытаться от него уйти. Нашла в себе силы и бросила, как делали это все его бывшие до нее. Как та девочка, которую Роб Теннисон в порыве злости ударил бильярдным кием. И как десятки других жертв, о чьем существовании она и не знала до сей поры. Сара сорвала с шеи цепочку-подарок и разбила ему сердце. Он ведь, наверное, в каком-то извращенном смысле действительно ее любил. По-своему. Через пять дней труп Сары Коллинз обнаружили в том самом озере, где начались их с Робом отношения. Где она позволила себе погрузиться в сказку, стать женщиной и научилась любить кого-то больше, чем себя саму. Жаль только, что не все сказки заканчиваются одинаково.