…ты не изменишь ничего
Прежде, чем Чонгук понимает, что Тэхён с ним прощается, они проводят вдвоём ещё несколько ночей. Тэхён снимает номер в отеле, они вместе нежатся в ванной, смотрят какие-то глупые шоу по ТВ, даже выбираются на пьянку к друзьям Чонгука. Тэхён весь вечер держится рядом, то берёт за руку, то устраивается за спиной, обвив руками его талию. И Чонгук наивно полагает, что тот заявляет на него права. Эта мысль греет, заставляет улыбаться, а ночью целовать любимые губы особенно страстно. Но Тэхён пропадает однажды утром, когда Чонгук просыпается на огромной кровати в их номере в губительном одиночестве. Он не появляется на церемонии зачисления, на окончании обучения, не отвечает на звонки и письма. И в конце концов Чонгук перестаёт писать. Вернее, он просто не отправляет больше писем. Они копятся, полные признаний, извинений, рассказов об армейских буднях, воспоминаний и планов на будущее. «Хочу, чтобы ты знал». Чонгук хочет знать, что с Тэхёном, но двери в его мир теперь закрыты. Он находит его страницу в популярной соцсети, но там нет ничего примечательного. Вернувшись из армии, Чонгук быстро целует маму и сестру и срывается к Тэхёну. Но в той квартире, где он жил, поселилась семейная пара, пожавшая в ответ на вопрос Чонгука плечами. В отчаянии парень даже доходит до сквера, где по-прежнему собирается молодежь, но и эта прогулка ничего ему не даёт: в сквере нет ни одного знакомого лица. Так начинается третий год без Тэхёна. *** — Ты стал таким смурным, Гук-а… — протянул Чимин, потираясь носом о его плечо. Это раннее утро они проводили, нежась в постели. Чонгук потёр переносицу, потом повернулся к Чимину и подмял его под себя, уложив голову на грудь любимому. — Просто устал. Вроде всё хорошо, но я привык жить в режиме вечного дедлайна. Надо расслабиться, — он улыбнулся слишком натянуто и сразу понял, что Чимин заметил. — Ты хочешь поговорить об этом? — сдавленным голосом спросил Чимин. Чонгук приподнялся на локтях, потом сел, запустил одну руку в волосы, взлохматив их. — Я не… пожалуйста, дай мне время. Чимин сел рядом и положил руку на плечо Чонгука. — Сколько понадобится, — улыбнулся он мягко. Так, как умел только он. — Скажи только: между нами всё хорошо? — До самой моей смерти! — Чонгук поймал руки Чимина и поцеловал каждую ладошку. Эта клятву они придумали себе сами. Она заменяла им три слова, которые Чонгук до сих пор не мог произнести вслух. «Я люблю тебя, Тэхён». Чимин знал всё о Чонгуке. О Тэхёне он тоже знал, а потому полностью понимал, что происходит. Тэхён пришёл и разрушил такой хрупкий покой внутри Чонгука. А потом снова пропал. Такое уже было, но тогда Чонгуку помогла работа — едва запущенный бизнес требовал всего его времени. Сейчас было гораздо хуже. Однако пожалуй, даже больше, чем воспоминания о Тэхёне, Чонгука мучила тревога, тенями залёгшая в уголках глаз Чимина. Его парень был самым понимающим, самым добрым и нежным, а Чонгук так гадко с ним поступал. Он выдержал в этих метаниях неделю, а потом нашёл страницу Тэхёна и внимательно её изучил. В числе мероприятий, на которые тот был подписан, нашёлся концерт фолк-группы, намеченный на ближайшую пятницу. — Сходить с тобой? — спросил Чимин, но Чонгук отрицательно покачал головой. Нет. Он должен пройти через это сам. Он пройдёт через это сам. Закроет, наконец-то, эту страницу. Чонгук пришёл в паб, где проводился концерт, с небольшим опозданием. Он едва уговорил внушительного охранника на входе пропустить его, а когда вошёл, сразу увидел Тэхёна. Тот сидел за столиком между барной стойкой и сценой и был полностью увлечён выступлением. Приземлившись на высокий стул у стойки, Чонгук заказал себе тёмного пива и впился взглядом в каштановую макушку. Чонгук сейчас пытался представить всё в мельчайших деталях. Глаза цвета растаявшего шоколада, тонкие пальцы, которыми Тэхён зарывался в его волосы, фиолетовые пятна засосов на смуглой коже плеч. Чонгук вспоминал тонкий, одуряюще сладкий запах Тэхёна, бархатный голос, выстанывающий «Да, Чонгук-и», то, как он утыкался носом в рёбра младшего во сне. Глаза предательски защипало, но Чонгук продолжил эту пытку. Он вспомнил сухой шорох простыней, их сбившееся дыхание, белую пену в ванной в отеле. «Разве ты не хочешь, Чонгук-и?», «Я скину адрес», ночные звонки. Он почти ощутил ту глухую тоску, которая душила его, когда Тэхён не отвечал на сообщения и вообще пропадал, растворялся в серых улицах большого города, то отчаяние, когда он понял, что Тэхён больше никогда ему не напишет. Чонгук тогда пролежал всю ночь, закусив угол маленькой подушки, чтобы не разбудить всхлипами сослуживцев. Перед глазами встало встревоженное лицо Чимина, его улыбка, тени под его глазами после долгих ночей, проведённых над бухгалтерскими отчётами. Смог бы Тэхён пройти с ним через это? Захотел бы этого Чонгук? Он не знал. Прерывая его размышления, Тэхён отставил свой бокал и встал. Чонгук подумал, что тот собрался в уборную, но Тэхён всегда умел его удивлять. Он медленно развернулся и, чуть улыбнувшись, взглянул прямо Чонгуку в глаза. *** — Я даже успел соскучиться, Чонгук-и, — улыбается Тэхён. Они стоят в коридоре, ведущем к туалетам и подсобкам. Здесь пусто, а музыка слышится глухо и невнятно. Чонгук втащил сюда Тэхёна за руку, не выдержав насмешки в его глазах. — Тэхён, я… нам надо всё это прекратить! — Чонгук, словно подкрепить собственную решимость кивает и сжимает кулаки. — Прекратить что, Чонгук-и? — улыбка Тэхёна из лукавой становится хищной, в глазах появляется опасный блеск. — Прекратить это. Я… не зови меня больше так. Это осталось в той, другой жизни. В той, где мы были вместе. А теперь… позволь мне жить дальше, Тэхён. Без тебя, — от облегчения на глаза Чонгука едва не наворачиваются слёзы. Но Тэхён его эмоций не разделяет. — Позволить тебе? — рычит он, хватая Чонгука за грудки и прикладывая спиной о стену. Они одного роста и Тэхён смотрит ему прямо в глаза. — Не ты ли цеплялся за меня так долго? Не ты ли не мог отпустить меня всё это время? Гнев Тэхёна, полыхнувший так внезапно и так ярко, вдруг стихает, гаснет, он отпускает Чонгука и отступает, опуская голову. Младший ошеломлённо моргает, пытаясь понять, что творится у Тэхёна в голове. Что его так разозлило? Их разговору не мешают ни снующие по коридору люди, ни чужие озадаченные взгляды. Их сейчас только двое, двое в этом коридоре, в этом городе, во всей вселенной. Чонгук чувствует это так остро, что становится больно и страшно. — Я рад, что ты наконец можешь через это перешагнуть, — говорит Тэхён так тихо, что Чонгук скорее угадывает, чем слышит его слова. — Тэхён, ты сердишься? Что не так? — Чонгук всем своим существом тянется к старшему. Ему хочется обнять Тэхёна и утешить его горе, упасть на колени и молить о прощении, закрыть собой и никому больше не дать его обидеть. Чонгук — в который раз! — пугается своих чувств, отгоняя мучительное влечение воспоминанием о Чимине, и сдерживается, до боли сжимая кулаки. — Ничего, Чонгук-и. Прости, я не должен был начинать это ещё тогда. Но ты был влюблён, а я слаб. Мне хотелось, чтобы меня кто-то любил… — в голосе Тэхёна слышится отчаяние и подступающие слёзы. — И я любил тебя… — шепчет Чонгук, делая короткий шаг и оказываясь к Тэхёну вплотную. — Да, но я не любил тебя. Ни тогда, ни сейчас… Я не должен был давать тебе ложных надежд. И я должен был… Я пытался… ушёл тогда, сбежал… Так трусливо… Прости меня, Чонгук-и… — Тэхён, ты ни в чём передо мной не виноват, — Чонгук всё же обнимает старшего. Он утыкается носом ему в шею и втягивает такой знакомый запах кожи Тэхёна. Тонкий запах конфет, который так любил. Эта мысль прошивает разрядом по спине. Любил. Больше нет. Но прямо сейчас разорвать кольцо рук, в которое он заключил Тэхёна, Чонгук не может. Не тогда, когда Тэхён показал ему своё настоящее лицо и свою слабость. Тэхён чувствует, всегда чувствует чуть лучше. Он отступает, отстраняется, отгораживается от Чонгука своей обычной маской. Он сейчас снова «это же Тэхён». — Передавай привет Чимину, Чонгук-и. Мы обязательно наведаемся к вам ещё раз. Готовь сидр, — с этими словами Тэхён хлопает младшего по плечу и скрывается за дверью мужского туалета. Последнее, что замечает Чонгук — потёкшую подводку. Он возвращается домой и долго стоит у подъезда, задрав голову и отыскав взглядом окна их с Чимином квартиры. В них тепло и призывно горит свет. Чонгук чувствует себя уставшим путником. Он по кусочкам собирает себя прежде, чем подняться на нужный этаж. Чимин встречает его в коридоре и молча замирает в крепких объятиях. Чонгук вдыхает тёплый запах дома и уюта, несколько раз моргает, чтобы не заплакать, а потом ловит взгляд внимательных глаз. — Я люблю тебя, Чимин. До самой моей смерти. *** Хосок заехал за ним уже через полчаса. Тэхён устроился на переднем сиденье и обхватил себя руками за плечи. — Ты спокоен теперь? — спросил Хосок, трогаясь с места и нарочито не глядя на своего пассажира. — Я разбит, — тихо ответил Тэхён. — Ты уверен, что сделал правильный выбор? — боясь услышать ответ, Хосок всё же повернул голову, чтобы посмотреть на красивый профиль парня, в которого так неосторожно влюбился. — Я уверен. Я никогда не сделал бы его счастливым. Он меня делал. А я только заставлял его страдать. Так что да, уверен. Мимо проносились другие машины, мерный гул двигателя и мелькание фонарей за окном убаюкивали Тэхёна, успокаивали, заставляли отвлечься. Он вспоминал Чонгука, его привычку морщить нос, родинку под губой, его сильные руки и глаза, в которых хотелось утонуть, вспоминал и чувствовал, что отпускает. Тупая боль в груди, неискоренимое чувство вины из-за того, что он так легкомысленно разбил чужое сердце, столько лет мешавшее дышать, наконец-то рассеивалось. И он, кажется, скоро будет готов двигаться дальше. Тэхён отвернулся от окна и посмотрел на Хосока. Дальше.У этой сказки нет конца, ты не изменишь ничего.