До встречи, Эмма

— Ну что, ты идёшь с нами? — с интонацией, будто бы её вынудили это сделать, предложила Руби, задержавшись у самого порога. Реджина неохотно посмотрела в сторону своей единственной соседки, которая больше получаса маячила по всей комнате, подбирая одежду на вечер. И вырядилась так, словно собирается в клуб, а не на простую лагерную вечеринку, большей массой которой будут совсем ещё дети. Яркий макияж в совокупности с высоким ростом Руби зрительно делал её старше. Она бы даже сошла за одну из вожатых, только вот они так не одеваются. — Куда именно ты направляешься? Просто твой вид вызывает сразу несколько ассоциаций. Девушка старалась сдерживаться и не грубить каждому, кого угораздит к ней обратиться. Однако отношения с Руби у них не сложились сразу же, и вряд ли это изменится. При желании Реджина, конечно, могла быть милой, но раздражение — её вечный спутник в этом месте — перекрывало всё, даже самые отчаянные попытки. Больше всего отвращение вызывало не место, куда её насилу засунула мать, а люди: псевдо-гении, элита их штата, лучшие из лучших. Фальшь удалось разглядеть ещё в первый день, а все поиски настоящих и простых людей, с кем было бы сносно перетерпеть этот кошмар, закончились разочарованием. Складывалось ощущение, что она по ошибке попала в дешевый комедийный фильм, где нормальному человеку нет места. Руби открыла рот, чтобы ответить что-нибудь стоящее, но её отвлекли проходящие мимо подружки. Совершенно забыв про нерадивую соседку, она отправилась вслед за ними, весело рассказывая о том, как долго ей не удавалось отыскать нужный топик. «Идиотки, » — заключила Миллс с тяжким вздохом. Реджина закрыла глаза, возвращаясь в горизонтальное положение и довольствуясь мягкостью своей постели: хоть что-то в этой отвратной комнате пришлось ей по вкусу. Делать было относительно нечего. Она не могла просто продолжать валяться на кровати в корпусе, отдыхая после утомительного дня, потому что в гостиной раздавалась целая какофония. Галдёж, крики и вопли, а также приступы ржания, ставящие под сомнение интеллектуальность их специального отряда. Возможно, стоило прислушаться к словам Руби и отправиться на вечеринку вместе с ними, однако в планы Реджины не входило имитировать умение танцевать, подобно большинству детишек. Недолго думая, она скользнула тенью мимо общей комнаты и вышла на улицу, прихватив с собой изрядно потрепанную тетрадь вместе с ручкой. Был в этом месте один существенный плюс — природа. Являясь жительницей большого города, девушка редко имела возможность выбираться куда-нибудь в лес, где тихо и практически безлюдно. Это было непривычно для неё и немного странно, но оттого не менее привлекательно: в данный момент хотелось пойти именно сюда. Их лагерь, больше трудовой, нежели развлекательный, был огромен, а главным его достоянием почётно считалось озеро, края которому, казалось, попросту нет. Она не очень понимала, почему это считалось безопасным и пригодным для детского лагеря, но, как сказал их наставник, это не её ума дело. Помимо пляжа, рядом с которым всегда ошивались дети, к озеру можно было выйти через лес. Девушка знала, что для этого нужно спуститься по склону, но в каком именно месте… Дело в том, что большую часть берега поглотили кусты и растения — пробраться сквозь них было практически невозможно. Однако почти каждый из лагеря знал, что где-то там, среди зарослей, существуют укромные песчаные островки, прекрасное пристанище для тех, кому хотелось бы уединиться. Реджина пыталась однажды найти что-то подобное, но почти сразу опустила руки. Сейчас же, несмотря на наступающий вечер, ей очень хотелось посидеть в тихом местечке, где девушку уж точно не побеспокоят. Уже находясь в лесу и плутая по одной из тропинок, Реджина встретила на пути несколько человек, которые даже не посмотрели в её сторону. Гуляли здесь в основном влюблённые, очарованные красотой природы и друг друга, которым не было дела до проходящей мимо темноволосой девушки. Наконец, она добралась до небольшого склона и посмотрела вниз: заросли выглядели непроходимыми, а потому ей пришлось идти дальше. Впрочем, даже если ей и не удастся найти подходящее место — решила в конечном итоге Реджина — она не слишком расстроится: даже просто гулять по лесу было приятно. Правда, немного страшно. Когда темнеет, здесь практически ничего не разобрать, и как бы хорошо она не ориентировалась в местности, в прошлый раз на помощь пришлось звать вожатого, повезло ещё, что его номер она предварительно записала. Стоило только подумать о том, чтобы свернуть ближе к лагерю и постепенно начать возвращаться, как Реджина краем глаза заметила протоптанную дорожку вниз к пучине зарослей и остановилась в замешательстве. Если бы дальше не было хода, вряд ли б туда вела неприметная тропинка. «Вот и оно!» — мысленно ликовала девушка, и радость из-за находки главенствовала над плохим предчувствием и мнимым ощущением опасности. Неуверенно девушка шагнула вниз, крепче прижав к себе тетрадь и нащупав в кармане телефон другой рукой. Буквально через минуту стало понятно, в чём обстояло дело. Пышные кусты скрывали самое что ни на есть сокровище: среди множества кустов и деревьев до подозрительного удачно расположился совсем незаметный песчаный берег, слишком маленький по сравнению с величием озера. Это было идеальное убежище: чарующий и вдохновляющий пейзаж вкупе с тишиной и умиротворением, таким необходимым ей в данный момент. Единственное, что не нравилось Реджине в этом месте, так это то, что оно уже было занято. Она не знала, кто это, да и не могла разглядеть: девушка, сидевшая на одном из брёвен, смотрела куда-то вдаль. Реджина видела только спину, полуприкрытую пышными локонами светлых волос. Было удивительно, что завивка не пострадала от влажности: волосы Миллс давно утратили свой объем. Убрав их за уши, она опустила взгляд вниз, оглядывая пространство вокруг незнакомки. На берегу при помощи веток и брёвен были установлены нехитрые сооружения, что самостоятельно держали три удочки. Рядом с блондинкой стояло железное ведро, а вокруг неё были разбросаны какие-то тряпки. — Ты не против, если я присоединюсь? Реджина спросила это вовсе не из-за того, что её заинтересовала девушка. Конечно, любопытство сыграло свою роль, но гораздо важнее для Миллс был банальный отдых в тишине. — Вы, — машинально исправилась Реджина, когда женщина обернулась. Она мягко улыбнулась и кивнула ей: — Конечно. Взгляд женщины был таким спокойным и одновременно с этим улыбчивым: были заметны нотки игривости, но что-то другое притягивало внимание. Незнакомка выглядела уставшей. Она была старше Миллс и казалась очень сосредоточенной: сложилось впечатление, будто бы Реджина отвлекла её, отчего ей стало неловко. Поборов непонятное смущение, девушка вскинула голову и приблизилась к ней. — Я Эмма, — представилась женщина и снова отвернулась к воде. — Можешь взять футболку, чтобы подстелить. — Реджина. Приятно познакомиться. — Будь аккуратнее, одна из них мокрая. Я практически только что вылезла из воды. — Но Ваши волосы абсолютно сухие, — возразила Реджина. С улыбкой Эмма продемонстрировала ей резинку на запястье, и девушка, усмехнувшись, закатила глаза: это же так очевидно, глупо было спрашивать. Она наклонилась к земле и взяла одну из футболок, что по ошибке изначально принимала за тряпки. Взгляд её ненароком упал на раскрытую сумку, откуда практически вываливались две пачки сигарет. Чёрт. Одна из причин, почему Миллс оказалась в этом «чудном» месте — это талант её матери всегда докапываться до правды, какой бы личной она не была. Прошло чуть больше полугода, как Реджина, сама не понимая, каким образом и зачем, закурила первую сигарету. Сначала это просто было забавно: словно временное опьянение без тяжелых последствий. Разве что лёгкое головокружение, которое даже приятно в каком-то роде. А после всё плавно переходит в зависимость, и вот Реджина не успела опомниться, как её отрада стала настоящим мучением, избавиться от которого практически невозможно. Все попытки бросить были обречены на провал с самого начала: с такой матерью, как Кора, за день находилось по нескольку десятков поводов закурить. И, естественно, это был выбор Реджины: поддаваться эмоциям и губить себя своими же руками или же быть сильной, решать проблемы иным путем. Но она никогда не была прекрасной дочерью. Не вписывалась в рамки их идеальной семьи, не подходила под нужные, установленные кем-то свыше, требования. Она была хуже, знала это с детства и уже давно смирилась, будучи не в силах что-то исправить. Когда же её мать обо всём узнала, было решено сослать ужасную младшую дочь куда подальше, где не было бы возможности даже притронуться к этой дряни. В поисках подобного места мать была очень сильна, и план сработал идеально: шёл уже пятый день с тех пор, как «позор их семьи» выкурил последнюю сигарету. Ощущение полнейшей безысходности, лютой злости и ненависти ко всему, что находится вокруг, сменилось гордостью за то, что оковы зависимости немного ослабли. Стало легче. Она чувствовала, что избавляется от худшего, и была уверена: это место будет иметь хотя бы одно положительное последствие. И тут она. Эмма с двумя пачками сигарет. Реджина прикрыла глаза, стараясь как можно быстрее сообразить, что ей нужно делать. Следовало уйти, не давая себе возможности сдаться. Ей нужно хотя бы пытаться не быть настолько провальным ребенком. Но как же эта борьба утомляет. — Ты заснула? — весело поинтересовалась Эмма, когда заметила, что её новая знакомая просто замерла на одном месте. Реджина улыбнулась и присела чуть поодаль. Она не могла менять себя через силу — сейчас ей хотелось находиться здесь, тут она и останется. Беспорядочный шелест листов, пока нужная страница не была открыта, крепко сжатая в руке ручка и твёрдый настрой — со стороны Реджина выглядела забавной, но даже это решение, остаться здесь, было для неё важным шагом. Придя сюда, она собиралась дописать одну из давних своих заметок, но сейчас, в присутствии этой странной женщины, ей было не до этого. Мысли о своей семье так же были отправлены прочь. Кто такая Эмма? Что она делает здесь? И почему судьба постоянно испытывает выдержку Реджины? Она бросила на женщину беглый взгляд, замечая капли воды на загорелых плечах, открытых, потому что одета она была в темную майку. Реджина чувствовала, как велика вероятность того, что она снова сорвется, и виной тому будет Эмма. Несколько минут они провели в молчании. Реджина начала что-то писать, толком не формулируя собственные мысли, Эмма же сидела неподвижно. Буквы выходили по-особенному некрасивыми, почерк стал кривым и еле-разборчивым. Мимолетная злость на Эмму за очередное искушение уступила место любопытству. Реджине захотелось поговорить с этой женщиной, только вот она не знала, как это сделать. С чего начать. — Что пишешь? — Эмма поднялась с места, чтобы подойти к одной из удочек. Её вопрос стал прекрасным поводом осуществить желаемое. Реджина закрыла тетрадь, положив палец на нужную страницу, и с улыбкой посмотрела на женщину. — Заметку. В будущем хотела бы быть журналистом. Эмма хмыкнула в ответ на слова девушки, словно она сказала что-то забавное. Реджина, гордившаяся своим выбором, была сконфужена. — Это хорошо, — после непродолжительной паузы произнесла блондинка. — Замечательно, что ты смогла определиться. Я не могу решить до сих пор. Она присела на корточки совсем близко и подарила Реджине нежную улыбку. Миллс чувствовала себя особенно маленькой на фоне Эммы: женщина казалась такой зрелой, что рядом с ней обязательно почувствуешь себя глупым. Не стоило говорить ей, что она ещё не студентка. Может быть, по Реджине и не скажешь, что она приехала сюда в качестве ребенка, и Эмма решила, что она кто-то из сотрудников — тогда бы она точно относилась к ней иначе, в этом Реджина не сомневалась. Но на деле это вообще не волновало блондинку: с присущей её характеру беззаботностью, она просто поддерживала беседу, не строя различных домыслов. На некоторое время они вновь умолкли. Пока женщина занималась удочкой, вытягивая леску из воды, Реджина молча наблюдала за процессом. Фигура Эммы казалась слишком подтянутой для её возраста, а сильные руки и вовсе отвлекли Реджину на мгновение. Она с толикой зависти взглянула на свои тощие палочки и сглотнула. Тишина казалась брюнетке совсем неуютной, хотелось вернуться к разговору, но она не знала, что ещё сказать. — А я не умею рыбачить. Никогда не пробовала, — с демонстративной непринуждённостью произнесла девушка. — Что тут уметь, — снова хмыкнула Эмма, бросив, как показалось Реджине, насмешливый взгляд. Реакция незнакомки снова заставила девушку чувствовать себя нелепо. Это побудило раздражение вернуться после непродолжительной паузы. Она пришла сюда отдохнуть, а не заводить новые знакомства, поэтому знать что-то об этой женщине было совсем не нужно. Реджина насупилась и уткнулась в тетрадь, погрузившись в работу. — Смотри, — привлекла её внимание Эмма. С подчеркнутым безразличием брюнетка перевела взгляд в сторону Эммы, и раздражение сняло, как рукой. Появился интерес, ведь в руке она сжимала разноцветный конус. — Это светлячок, — принялась объяснять Эмма. — С ним намного удобнее в темное время суток. Наживки уже нет, кому-то юркому очень повезло. Не подвинешь ко мне, пожалуйста, ведро? Спасибо. Помогая, Реджина заглянула внутрь и не поняла, что это. Она нахмурилась и озадаченно посмотрела на Эмму. — Что это? Я думала, наживка — черви. — Тут особенные рыбы. Как только я приехала, мне сразу сообщили, что червей здешние рыбы не едят. Я ещё подумала: «Быть такого не может!» А казалось, правда. Это хлеб, обваленный в манке. Реджина увлеченно наблюдала за тем, как Эмма достаёт манный шарик и насаживает его на крючок одним ловким движением. — Готово. Здесь было спокойно. Несмотря на то, что порой девушка немного сердилась, в этом месте, рядом с этой непонятной женщиной, ей было комфортно. Эмма — хороший человек, не нужно быть гением, чтобы увидеть это. Её глаза, казавшиеся такими игривыми в начале, полны едва заметной печали, противоречащей светлой натуре. Реджина перевела взгляд к озеру, ради которого, собственно, она и пришла сюда. Пейзаж на долю секунды овладел всем её вниманием: какими же ничтожными казались все её мысли на фоне вечной, истинной ценности. — Здесь хорошо, — вслух озвучила мысль Реджины Эмма, вернувшись на своё место. — Правда, до этого у меня не было гостей. Не думай, что я возражаю, малышка, просто непривычно сидеть здесь с кем-то. — В декабре мне исполнится восемнадцать, — не преминула указать Реджина, не оценившая своё новое прозвище по достоинству. — Значит, я на тринадцать лет старше тебя. Всё-таки малышка, с этим не поспоришь. Реджина поджала губы. Спустя пару секунд молчания она косо посмотрела на Эмму и очень возмутилась, заметив, что та широко улыбалась. — Что?! — воскликнула Реджина, чуть краснея. — Ничего, — Эмма хихикнула, но выражение её лица почти сразу вновь стало серьезным, даже немного озадаченным. Весёлая Эмма нравилась Реджине чуть больше, но причина её радости — вообще ни капельки. Миллс не нравилось быть поводом для смеха. — Ты из какого отряда? — Специального. Мы отдельно от лагеря. У нас и отряда-то, получается, нет. Не вожатые и воспитатели, а наставники. Не дети, а коллеги, — выделив последнее слово и закатив при этом глаза, Реджина вздохнула. Как же ей надоела вся эта показушность. Лучше б уж её запихнули в обычный отряд, но не в это сборище «а кто лучше». Конечно, при желании Реджина точно держала бы победу в этом негласном соревновании, но всё это наскучило ей ещё в родном городе. — О, я про вас слышала. Ходите все с такими вот тетрадками и корчите из себя самых умных. Без обид, просто выглядит забавно. Реджина развела руками и закивала головой. Ну хоть она не одна замечала абсурдность происходящего. Про тетрадь, конечно, пришлось пояснить, а в остальном брюнетка была абсолютно согласна. Отношение к Эмме стало ещё лучше: блондинка пока была единственной, кому удавалось понять Миллс. — Я вот никак не могу понять: что же вы там всё-таки делаете? — Честно? — Реджина подняла взгляд на Эмму. — Ничего толкового. Неожиданно Эмма рассмеялась. Её смех, негромкий и приятный на слух, вызвал ответную улыбку. — Организаторы говорят много пафосных слов, а мы строим из себя одаренных детишек. Сплошная комедия. Это ужасно. Вот честно. — И что же ты здесь забыла? — Меня сослали, — просто сказала Реджина, дёрнув плечиком. До этого она ещё никому не говорила истинную причину, почему здесь находится. Но с Эммой было легко, ей хотелось говорить правду. — За плохое поведение? — Эмма хитро посмотрела на девушку. — Тебя мошки не заели? У меня есть репеллент, возьми в сумке. Насекомых действительно было много. Реджина повернулась к сумке и вновь заметила сигареты. Желание попросить одну граничило с необходимостью уйти отсюда, чтобы не сорваться. Ей не стоило обращать в пыль старания матери. Побрызгавшись и передав баллончик Эмме, Реджина села обратно и обняла колени руками. Она знала — нужно уходить, однако ей никогда не хотелось поступать правильно. — Вы отсюда? — Конечно, — и снова она хмыкнула, будто бы Реджина говорит полнейшую глупость. — И живу я рядом. Родные места. Ты откуда? Миллс хотела узнать, кем работает Эмма, но она слишком быстро перевела тему, вынуждая девушку переключиться. — Штат Мейн. — Ого. Это довольно далеко отсюда. Ссылка явно за серьёзный проступок. Впрочем, не моё дело. — Даже вернуться раньше времени нет возможности, — вздохнула Реджина, которой уже давно хотелось кому-то пожаловаться. — Мне здесь очень не нравится. Устаю, хотя ничего не делаю, постоянно злая, недовольная. Нервирую окружающих и себя. Зачем оно всё? Эмма пожала плечами. — Такой период нужно пережить, стараясь выжить максимум полезного. Везде есть плюсы. — Я знаю об этом, — интонация Реджины стала более раздраженной. — Но мне не хочется, понимаете? Эмма по-доброму усмехнулась, из-за чего девушка не смогла сдержаться. — Почему Вы постоянно так на меня смотрите? Будто я посмешище. Эмма действительно не в первый раз относилась к словам Реджины не совсем серьезно. Это потому что она ещё ребёнок или из-за того, что её мысли такие глупые? Реджина не знала. Вспышка злости сменилась смущением, а Эмма, как показалось Реджине, посмотрела на неё с толикой укоризны. Её спокойствие граничило со вспыльчивостью Миллс и постепенно усмиряло её пыл. — Извини, Реджина. Просто ты напоминаешь мне моего сына, Генри. Он очень хороший мальчик, и я сильно по нему скучаю. Кстати, он тоже хочет быть журналистом. Ну, или писателем, ещё не определился. Да и рано ему. Мальчику всего десять, а уже переживает по поводу того, кем быть. Они разговорились. Эмма подробнее рассказала про Генри, и всякий раз, когда она возвращалась к теме о своём сыне, её глаза загорались по-особенному. Сильнейшая и безграничная любовь матери была ощутима, отчего Реджине стало больно: Кора никогда не относилась к ней с таким трепетом. Она призналась Эмме, что не хочет детей, потому что не сможет подарить им любовь. Очень боится этого. Мысли о детях ушли ровно в тот момент, когда Эмма в середине разговора спросила: — Ты не против, если я закурю? Реджина отрицательно помотала головой и продолжила говорить, правда, без прежнего энтузиазма. Сигаретный дым обволакивал пространство вокруг, проникая в ноздри: девушка с жадностью втянула в себя воздух и закрыла глаза. — Можно я возьму? — она сказала это быстрее, чем подумала. — Да, конечно. Одна пачка пустая, она для окурков. Я не разбрасываюсь здесь. — Мои любимые, — заметила Реджина, дрожащими пальцами открывая пачку. Она не верила, что по-настоящему делает это. И зачем? Эмма в ответ улыбнулась. — Только не распространяйся особо. Это чревато последствиями, надеюсь, ты понимаешь. Сделав затяжку, Реджина выдохнула дым с таким удовольствием, словно только что вернулась домой. Напряжение унеслось прочь, и пусть это было совсем на короткое время, она была счастлива. Страх за то, что их поймают, конечно, сковывал, как и тот факт, что она так и не выяснила, кем работает Эмма. Но всё это было не так сильно, как ощущение вины перед матерью. — Спасибо, Вы мой спаситель. Реджина не знала, так ли это на самом деле. Похоже, Эмма только что попросту вернула её к обратной точке, и бросать курить придётся начать с самого начала. Но в этот момент, когда сигарета тлеет с каждой затяжкой, думать об этом не хочется. Ей было хорошо сейчас — вот, что важно. С темы детей они плавно перешли на разговор о курении и других зависимостях. Всё это затянулось, и опомниться получилось лишь тогда, когда стало совсем темно. — Который уже час? — Реджина взглянула на время, после чего громко воскликнула: — Я пропустила рефлексию! — Господи! А это что такое? — нахмурилась Эмма, пряча улыбку. — Анализ дня. Мне пора бежать. Прямо очень пора. — Ты не потеряешься в лесу? Не нужно проводить? Как бы Реджине не хотелось согласиться, она помнила, что Эмма планировала посидеть тут до двух часов. Поэтому девушка с улыбкой помотала головой и придала своему виду максимальную уверенность. — Всё будет хорошо. Я ведь могу прийти сюда ещё? Задав вопрос, Реджина почти сразу пожалела об этом. Она не была уверена, что вернется сюда на самом деле. Миллс понимала, что по закону подлости что-то обязательно произойдет, вынудит её не сдержать обещание. Одновременно с этим даже лучше было бы больше сюда не приходить. Ведь приход в это место и общение с Эммой означают ещё одну выкуренную сигарету, благодаря чему смысл этой поездки потерялся бы окончательно. Кроме того, не хотелось использовать Эмму, общаться с человеком из-за сигарет — до этого она уж точно не докатится. И, не понимая толком, ради чего она бы пришла сюда повторно: честно ли из-за Эммы или же из-за еще одной сигареты — не понимая этого, она приняла решение, что всё-таки лучше пока оставить эту затею. В конце-концов, существует множество других островков, где можно будет расслабиться. — Я буду только рада. У меня три выходных, завтра и послезавтра я буду тут же. — Я приду, — почему-то сказала она. — До встречи, Эмма. Реджина грустно посмотрела на женщину, зная, что разочарует её точно так же, как и всех остальных. Это, видимо, такая особенность её жизни — оказываться для человека неприятностью И, как бы сильно ей не понравилась Эмма, Реджина знала, что больше сюда не придет. Возможно. Эмма улыбнулась на прощание и отвернулась, возвращая свой взгляд к тёмному озеру. «Увидимся, малышка, » — только и подумала она.