Живу ради тебя. (рабочее название)

      Почему? Почему опять это происходит? Только я думаю, что хуже уже точно не будет, как происходит подобное? Неужели это моя плата за то, что я влюбился в Гектора? Неужели из-за моего глупого сердца, я теперь должен наблюдать, как самые дорогие мне люди, моя семья, находятся в таком подавленном состоянии. Это я виноват. Виноват, что вместо того, чтобы наслаждаться днём мертвых, они вынуждены беспокоиться обо мне.       Вернуться. Да, сейчас это было бы самым правильным решением. Я бы вернулся, извинился бы перед семьёй, за то, что заставил волноваться, и крепко-крепко бы их всех обнял. Я машинально улыбнулся и опустил голову, представляя то, как обрадуются мои родители и как Бабулита вновь разрыдается. Да, она действительно плачет по любому поводу.       Вдруг чувствую на себе чей-то взгляд. Слегка вздрагиваю, но всё же поворачиваюсь. Это Гектор! Он смотрит на меня! Поняв, что я тоже смотрю на него, улыбается и опускает голову. Я машинально хмурюсь. Точно, ведь если я вернусь, то больше не увижу Гектора. Мои руки задрожали. Моя жизнь же сократилась вдвое, а если считать ещё и тот раз четырехлетней давности, то, получается вчетверо. Я обнял себя руками, стараясь унять дрожь.       Стоп, но тогда, четыре года назад я побывал в мире мёртвых два раза! Имельда ведь отправила меня назад, под условием «Не заниматься музыкой», а я, вопреки её словам все равно взял гитару, в следствие чего и вернулся обратно в мир мёртвых, спустя каких-то десять секунд. То есть, моя жизнь сократилась тогда опять? Но это же невозможно! Я же тогда должен быть уже мёртв!       Резко чувствую тяжесть на своём плече и оборачиваюсь. Это бабуля Коко. Она положила руку мне на плечо, желая подбодрить. Я улыбнулся ей. Всегда удивлялся её проницательности. Знает ведь, когда мне грустно и тотчас готова поддержать. За это я её и люблю.       — У меня предчувствие, Querido*, что все будет хорошо — Она улыбнулась и я вздохнул. Ох, бабуля, надеюсь, что твое предчувствие тебя не обманывает.       Дверь распахнулась и на пороге показалась тетя Кармен. Все тут же обратили на нее свой взор, включая меня, однако если мои родители смотрели на тётю с надеждой, я смотрел лишь со страхом. Я уже знаю, что она скажет.       Тетя вздохнула. От ее вздоха по моему телу пробежали мурашки. Зачем она тянет? Не знает, как им сказать? Ну да, тяжело, наверное, сказать своей и так взволнованной родне, что отец и дядя Берто без малейшего понятия, где я нахожусь.       — Он у Роберто. — Тётя ещё раз вздохнула, но на этот раз с облегчением. Все тут же подхватили это вздох, пока моя челюсть медленно падала вниз.       — Слава богу! — Глория выдохнула и позволила себе улыбнуться — Я так рада, что с ним всё в порядке. — Тётушка подошла ближе к Кармен с улыбкой на лице. — Они ведь ведут его домой?       — Нет. — Тётя медленно покачала головой. — Роберто передал, что Мигель сейчас «не в лучшей форме». Оно и понятно. — Что. Происходит. Я схватился за голову. Ничего не понимаю. То есть, я у Роберто? Я же тут, в мире мёртвых. Я машинально обнял себя.       — Передал? Они, что его не видели? — Мама схватилась за грудь. Было видно, что она переживает. Как, впрочем, и все тут. Я машинально посмотрел на Гектора, ища в нём поддержку, но тот с такими же круглыми глазами смотрел на моих тёть, совершенно не обращая на меня никакого внимания.       — К сожалению, нет. — Тётя снова покачала головой — Энрике просто позвонил Роберто и тот подтвердил, что Мигель у него. Потом они с Берто переговорили и решили, что лучше будет оставить его там на ночь. И он успокоится и мы. — Тетя вздохнула и грустно улыбнулась.       — Думаю, они правы. — Глория опустила глаза, явно о чём-то размышляя, но вскоре подняла голову и улыбнулась. — Пошлите тогда к столу. Не вечно же нам с кислыми минами ходить. — С этими словами она взяла мою маму под руку и развернулась с ней в противоположном от меня направлении.       — А у тебя хороший друг, Мигель — Я снова почувствовал руку бабули на своем плече — Прикрыл тебя.       — И не говори… — Я вдруг вспомнил, как совсем недавно обокрал этого самого «хорошего друга» и в груди кольнуло. Чёрт, у него ведь точно будут проблемы из-за этого. Надо будет извиниться.       — Мигель? — Я поднял взгляд на Коко, та улыбалась. Очевидно, у меня было забавное выражение лица. — Что, снова о нём думаешь? — Моё лицо вдруг стало пунцовым, на что Бабуля лишь сильнее заулыбалась.       — Ч-что? Не-ет, я просто… думал о Роберто… — Мой голос дрожит? Это на меня не похоже. Давай, Мигель, соберись. — В смысле, он часто прикрывал меня в детстве, когда я убегал из дома, но это было очень давно, так что я и не думал, что он снова это сделает.       — Ты убегал из дома? — Бабуля удивленно вскинула брови.       — А, ну… — Я неловко улыбнулся — Да, было дело. — Коко нахмурилась и скрестила руки, всем своим видом показывая, что её не устроил мой ответ. Я вздохнул. — Одно время, где-то после моего прошлого прибывания здесь, я очень активно писал песни. Я мог без особого труда написать 3-4 песни за пару дней. — Горделивая улыбка выступила на моём лице. Я действительно очень гордился тем, что написал тогда. Это воистину одни из моих лучших песен, ведь все они посвящены Гектору. — Однако вдохновение посещало только в одном особом месте. Только там я мог спокойно творить, только там я чувствовал себя… уместно. — Я сделал небольшую паузу, чтобы вздохнуть — Кладбище — то место, где я чувствовал это. Иногда я сбегал туда по ночам и писал музыку, а Роберто прикрывал меня, говоря, что я у него. Сейчас я иногда тоже бываю на кладбище, но всё же реже, чем в детстве. — Коко положила мне руку на плечо. — Прости, если это странно.       — Нет, Мигель, это не странно. Всё в порядке. — Я улыбнулся ей. Было действительно приятно осознавать, что хоть кто-то не считал тебя психом.       — Это действительно не странно, Мигель. — Как по команде мы с бабулей обернулись на голос. Имельда. — После твоего прошлого пребывания здесь мир мёртвых начал определённым образом воздействовать на тебя, поэтому-то тебя вдруг и потянуло к кладбищу. В этом нет ничего странного. — Прапрабабушка подошла ближе и положила руку мне на плечо. — Однако это меня и беспокоит…       — Коко, милая — Гектор, стоящий позади Имельды вдруг вышел вперёд. — Можно тебя на секундочку? — Бабуля вопросительно взглянула на него, но после относительно недолгой паузы кивнула, одарив меня сожалеющим взглядом.       «Но Он даже не посмотрел на меня»       Чего это с ним? Почему он ведёт себя так словно меня не существует? Нет, я, разумеется, не прошу каждый раз целовать себя при встрече, но как минимум взгляда я заслуживаю. Заслуживаю же?..       Я прикусил губу. И о чём они там с Имельдой всё разговаривают. Хотя, ясное дело, о чём. Обо мне конечно. Я просто чувствую это. Чувствую и жду, когда же наконец меня пригласят к разговору. Серьёзно, даже бабулю Коко вот пригласили, а я вынужден только хлопать глазками. Ну уж нет.       — А меня ты не хочешь «на секундочку» позвать? — Я как мог пытался сдержать эти слова, но они всё же вырвались. И по шокированным лицам, что теперь смотрели на меня, я понял, что попал, но было уже поздно.       — Мигель, ты… — Коко уже было потянула ко мне руку, но я жестом показал ей, что я в порядке, что контролирую себя. Серьёзно, пора прекращать истерики, а то я уже на Розу похож.       — Нет, я серьёзно. Думаете, я не понимаю, о чём, вернее, о ком вы там разговариваете? — Имельда и Гектор быстро переглянулись и последний наконец посмотрел на меня. Я отвёл взгляд. Не он один тут умеет это делать. — Мне кажется, вместо того, чтобы обсуждать меня за моей же спиной, лучше спросить всё напрямую. — Я скрестил руки на груди — Мне больше не двенадцать всё-таки.       — Спросить у тебя, говоришь? — Голос Имельды был необычайно тихим. Кажется, я сказал что-то лишнее. — А ты действительно уверен, что хочешь начать этот разговор? — Она посмотрела прямо мне в глаза, как бы намекая мне на тему их беседы. — Имельда, видимо, надеялась этим смутить меня, но я лишь улыбнулся, на что получил недоумевающий взгляд.       — Да, уверен. — Я слегка приподнял голову, чтобы казаться увереннее. — Мне даже интересно, что ты скажешь. — Последняя фраза звучала как-то чересчур ревностно. Имельде даже не по себе стало. Видимо, Гектор тоже это заметил, так как поспешил вмешаться.       — Имельда, не стоит. — Он положил руку ей на плечо, и она молча кивнула. У меня аж всё сжалось внутри от их такой негласной близости — Мальчику и так тяжело.       «Мальчику. Хах.»       Серьёзно? Неужели он видит во мне всё того же ребенка, что и четыре года назад? Я же буквально только что сказал, что мне больше не двенадцать. Уже было собираясь что-то на это ответить я открыл рот, как Гектор положил руку, что недавно касалась Имельды, мне на голову. А все слова внезапно застряли у меня в горле, когда он так по-доброму разлохматил мои волосы.       — Не думай, что останешься в стороне, братишка. — Он лучезарно улыбнулся мне — Мы обязательно поговорим с тобой. Просто сейчас мы обсуждаем в основном нюансы мира мертвых, что будет не особо понятно для тебя. — Говоря это он убрал руку с моей головы. — Однако, как только разговор пойдет непосредственно о тебе, то мы, наверное, додумаемся пригласить главного участника событий, уж не сомневайся. — Гектор посмотрел на меня как бы выжидая реакции, и хоть меня сильно злило, что со мной разговаривают как с ребенком, я все же решил кивнуть.       — Спасибо за отличную компанию, бабуль. Было действительно весело. — Я тепло улыбнулся Коко, напрочь игнорируя её родителей, стоящих рядом. Сам не знаю почему. — Пойду пока к остальным — Я заметил, что бабуля Коко хотела мне что-то сказать, однако я быстро махнул рукой и поспешил к импровизированному столику, где удобно расположилась остальная моя мёртвая родня.        «Сейчас мы в основном обсуждаем мир мёртвых». Ага. Конечно. Он серьезно думает, что я в это поверю? Что я не замечал на себе косые и слегка грустные взгляды Имельды, пока те говорили о «не особо понятных мне вещах»? Я сжал кулаки. Зачем Гектор соврал мне? И почему продолжает вести себя со мной, как с ребёнком? Нет, я, конечно, понимаю, что по сравнению с ним я — ребенок, но всё же!        Тётя Розита обернулась на меня, видимо, почувствовав, что к ним кто-то приближается, и забавно так начала махать руками, всеми способами пытаясь подозвать меня к ним. Я улыбнулся и махнул ей в ответ. Вот почему Гектор не может быть со мной таким же открытым как Розита? Каким он был со мной раньше. Неужели я своим признанием испортил всё настолько, что он больше не чувствует себя комфортно рядом со мной? Я закусил губу. Но Коко же может. Бабуля не то, чтобы просто стала как-то не так ко мне относиться, она даже пыталась шутить на эту тему, хотя всё-таки я влюбился в её родного отца! Почему же она так добра ко мне, когда Гектор так холоден? Может он…       — Мигель, дорогой, я так рада, что ты тут! Поддержи меня! — Не успел я закончить мысль, как тётя Розита схватила меня за плечи и буквально ткнула носом в такос*, которые моя мама всегда готовила для алтаря. Я с мольбой взглянул на тетю Викторию, сидящую неподалёку, однако та лишь улыбнулась, пожав плечами. Ясно, значит, она не поможет. — Эти двое утверждают, что я никогда не смогу приготовить такос, как у твоей матери, хотя это абсолютная неправда! Последние мои такос были точно такими же вкусными как и эти, но почему-то наши два «гурмана» уверены в обратном. Объясни им! — Говоря это она зло показывала на дедушек Фелиппе и Оскара, что стояли в абсолютно идентичной позе со скрещенными руками. Я уже было хотел открыть рот и попросить, чтобы мне повторили всё сначала и желательно помедленней, как меня перебили.        — А что он, интересно, может нам объяснить? Мигель никогда не пробовал твои такос. — начал дедушка Фелиппе и скрестил руки на груди. Или дедушка Оскар?..       — Именно. Тем более вряд ли ты просто запихнув в тортилью* всё-что-можно-и-нельзя сможешь воссоздать тот изумительно-нежный вкус — На последний словах дедушка Оскар облизнулся и сложил обе руки на груди. Или же всё-таки дедушка Фелиппе…       — К тому же это не просто какие-то там такос. Это семейный рецепт семьи Луизы, что передавался из поколения в поколения, со времен когда ещё мы с Имельдой были живы! — дедушка Фелиппе театрально поправил очки, будто бы говорил что-то воистину умное. Точно ли это Фелиппе?       — Да ладно тебе, Оскар! У нас свой семейный рецепт будет! — Тетя Розита забавно сморщила брови, а я незаметно ухмыльнулся. Всё-таки это был не дедушка Фелиппе. И как они их различают? Надо будет спросить.       — Вот поэтому-то у тебя никогда и не получатся такие же такос как у Луизы! — Решил вставить свои пять песо теперь уже точно Оскар.       — Розита, слушай… — голос дедушки Хулио возник из ниоткуда, однако вздрогнул от него только лишь я. Может быть мертвых невозможно испугать? — О, снова привет, Pequeño*, неужто решил присоединиться к нам? — Однако прежде, чем я успел что-либо ответить, Хулио уже отвернулся, возвращаясь к разговору с Розитой. — Слушай, было конечно вкусно. Правда. Ты действительно очень хорошо готовишь, Розита, но в меня правда больше не влезет. Пойми, шесть штук за раз даже для меня перебор. — Дедушка протянул ей тарелку с двумя такос. Ну как с двумя. Полтора там точно было. Клянусь, в этот момент глаза тёти Розиты словно загорелись.       — Ну что, Мигель. — От упоминания своего имени я вздрогнул. — Как насчет моих фирменных такос? — Я с опаской посмотрел на блюдо, потом на Оскара с Фелиппе. Мне показалось или они молились?        А чего это я так напрягаюсь? Да, бабуля Коко, когда еще была жива, не раз рассказывала мне о приключениях сестры её мужа на кухне, но ведь с того времени столько воды утекло. Виктория же, насколько я знаю, просто изумительно готовила. Быть может она обучила Розиту? С этой мыслью я откусил этот злополучный такос и… неплохо. Даже очень. Я с удивлением открыл глаза и, всё еще разжёвывая курицу посмотрел на Розиту, явно ждущую от меня хоть какой-то реакции.       — Это… вкусно. — Тётя победно уставилась на Оскара и Фелиппе. — Конечно, это не похоже на то, что делает моя мать, но не могу сказать, что это не вкусно, хоть и курица слегка переварена. — Кажется, тетя Розита была так рада моему комплименту, что не услышала про непохожесть с такос моей мамы, которые она так хотела повторить.       — Тебе ли говорить о переваренности чего-либо, Мигель — Тётя Виктория, до этого не принимающая участия в разговоре, решила вдруг перевести тему. Да на какую, на ту, которую мне хотелось поскорее бы забыть. Заметив, как я смутился, Виктория улыбнулась, а тем временем Розита подумала, что будет просто замечательно притащить мой горе-салат сюда.       Следующий час прошёл просто замечательно. Оскар и Фелиппе пытались накормить и так уже объевшегося такос деду Хулио, который впервые узнал о моём салате. «Это первый кулинарный опыт нашего Мигеля» говорили они, пихая очередную ложку Хулио в рот. Я в это время мирно общался с Розитой и Викторией периодически косясь на странные звуки, издаваемые дедой.       Было заметно, что Розита и Хулио — брат и сестра. Оба болтали без остановки. Я, разумеется, ничего не хочу сказать плохого, ведь сам такой же. К тому же, если бы не эта их болтливость я бы так и не узнал, что оказывается Гектор написал про меня песню, чуть ли не сразу после того моего приключения. И я бы не так сильно удивился, будь это просто песня. Всё же Гектор — музыкант, а я на тот момент спас его жизнь, неудивительно, что он решил написать про меня.       «Неудивительно, но до мурашек приятно.»       Самое интересное в этой истории то, что теперь эта песня — одна из самых популярных во всем мире мертвых. Она звучит буквально из каждого закоулка. Более того, некоторые всерьёз называют её гимном дня мёртвых. Да даже Гектор считает её чуть ли не лучшей в своей карьере. Честно, когда я услышал это, то всерьёз задумался о психическом состоянии Розиты, однако Витория подтвердила, что всё это — правда, я густо покраснел и закрыл лицо руками, улыбаясь как дурак.       Вскоре дедушки Хулио стало плохо и тогда Оскар и Фелиппе наконец-то поняли, что насильно кормить и так уже объевшегося человека — не самая удачная их идея. Извинившись, они поспешили отнести того в более спокойное место. И пока эти двое думали, какое место на нашем дворе — самое тихое и спокойное, я заметил как дедушка Оскар под шумок прихватил такос тёти Розиты. Или же дедушка Фелиппе. Ах, да.       — Слушайте, а как вы различаете этих двоих? — Розита на это лишь хмыкнула.       — Всё просто. Фелиппе — правша, а Оскар — левша. — Ха, действительно просто. Тётя Розита пожала плечами и покинула нас, сказав, что хочет убрать оставшийся такос подальше. Мы с тётей Викторией остались наедине. Это был мой шанс поговорить с ней. Однако я даже и не представлял как начать с ней этот разговор.       — Ты хотел со мной о чём-то поговорить, да? — К счастья Виктория решила начать этот разговор сама, чем здорово меня напугала. Мёртвые точно не могут читать мысли? — Когда ты был с Коко, я заметила, как ты с любопытством смотришь на меня. Так что я просто предположила. — Нет, мёртвые точно мысли читают. — К тому же, думаю я даже знаю, о чём ты хочешь меня спросить… — она добавила это очень тихо и улыбнулась.       — Скажи, Виктория, мы сильно похожи? — Я всё же решил начать из далека. Некрасиво всё-таки вот так вот в лоб спрашивать. Виктория на это хитро ухмыльнулась.       — Сильнее, чем ты думаешь. — И она вдруг замолчала. Конечно, это же Виктория, надо будет постараться, чтобы вынудить из неё хоть какую-нибудь информацию.       — Бабулита тоже так сказала, хотя я и не понимаю почему. Ты вроде бы такая тихая, а меня наоборот не заткнуть. — На этот раз тётя не удосужилась мне даже ответить, лишь ещё сильнее улыбнулась, смотря на выше упомянутую бабушку Елену, что сейчас накладывала что-то в тарелку Бенни и Мэнни. Ладно, в лоб — так в лоб.       — Ещё она сказала, что-то про похожую судьбу. Ты что-нибудь знаешь об этом? — Я в ожидании уставился на Викторию, однако та не спешила отвечать.       — Не скажу, что такую уж и похожую… — начала она медленно, будто бы погружаясь в то время. — Всё-таки я не влюблялась в своего прапрадедушку, как некоторые… — И хоть в её голосе не было укора, я всё равно немного покраснел и отвел взгляд. — Однако, да, это особа была моего пола. Так что, видимо, есть в нас что-то общее. — Виктория грустно улыбнулась мне и я машинально улыбнулся ей в ответ, пока смысл, сказанных ею слов не дошёл до меня окончательно.       — Что? То есть ты… — Тётя Виктория жестом показала мне замолчать. Я тут же отступил.       — По девочкам, да. — Она вздохнула с такой горечью, что мне аж стыдно стало за поднятую мною тему. Очевидно, что ей было неприятно ворошить прошлое. — Не делай такое лицо, Querido, я в порядке. — Она попыталась сделать свою улыбку чуть более веселой, но, честно, слабо получалось. Лучше не давить на неё.       — Ты говорила об этом с кем-нибудь? — «Лучше не давить на неё», подумал я, и задал этот вопрос. Браво.       — В смысле, когда была живой? — На её лице снова появилась эта грустная улыбка — Знаешь, в моё время это было преступлением чуть ли не наравне с убийством. Так что, нет, я никому не говорила, даже Коко. Она сама потом всё узнала. — Я опустил голову. Ей, наверное, пришлось много чего пережить. — Я рада, что здесь с этим проще… — я удивленно взглянул на неё.       — В каком плане? — Виктория лишь вопросительно изогнула бровь.       — Слушай, Мигель, ты не думал, почему никто из нас тебе ничего не говорит по поводу твоего грандиозного признания? — Думал. И не раз. Но всегда почему-то боялся спросить. — Потому что, то, что считается ненормальным для мира живых, является нормой в мире мёртвых. Здесь нет таких строгих «границ морали», как у вас. Мы же все мертвы. — Виктория почему-то сказала это с каким-то облегчением. — Так что, в кого бы ты не влюбился, в прапрадедушку, в мать, в друга, в сына, о dios*, да хоть в собаку. Поверь, в мире мёртвых никому особо нет до этого дела. Мы уже и так достаточно пожили в «рамках морали», так что хоть после смерти хотим пожить от души. — закончив, она наконец-то улыбнулась мне по-настоящему. Искренне.       Где-то минуту я смотрел на Викторию, пытаясь переварить всё, что она сказала и вдруг услышал звук открывающейся калитки. Повернувшись я увидел, тех, кому уже пора было бы вернуться час назад. Отец и дядя Берто. Да, сказать, что они выглядели плохо, значит — ничего не сказать. Все потные и грязные, будто только с марафона.       — Энрике, любимый, где вы пропадали? — мама тотчас подбежала к отцу, при этом задев меня плечом. Странное ощущение.       Все родственники тут же окружили бедных Берто и папу, одновременно что-то спрашивая у них. Я уже было хотел подойти поближе, чтобы лучше слышать их разговор, как чья-то рука вдруг легла мне на плечо. Обернувшись, я так и застыл на месте.       — Прости, я не вовремя? — Гектор неловко поправил свою шляпу. Я лишь отрицательно помотал головой. — Тогда, прогуляемся до кладбища? — Я вопросительно вскинул бровь. Неужели, он всё хочет со мной поговорить? Что же, уж очень интересно, что он мне расскажет. Попрощавшись с тётей Викторией, я кивнул головой в сторону выхода и, не говоря ни слова прапрадедушке, стремительно направился туда, при этом поправив чуть сползшую со спины гитару.       «А вечер то, ещё только начинается.»