Меч и щит

      Кроули видел Азирафаэля таким однажды.       До этого момента вечер был приятным. Кроули нравилось больше не скрываться, теперь, когда Небеса и Ад решили оставить их в покое. Крик о помощи, разрывающий ночной воздух, — не та вещь, которую можно было оставить без внимания, он же явился причиной появления демона и ангела здесь, на плохо освещённой дороге, с наставленными на них дулами пистолетов. Люди, державшие в руках оружие, явно были недовольны тем, что пара не спешила подчиняться. — Шагай, дедуля! — крикнул один из них Азирафаэлю, прижимая пистолет к щеке ангела. — Или получишь пулю.       Третий человек стоял сразу за двумя другими, прикрывая середину, было ясно: им некуда бежать. Он тащит молодую женщину, она кричит и пинается, пытаясь вырваться, но её настойчиво заталкивают в заднюю часть фургона. Если они посадят её в этот фургон, Кроули уверен, что о ней больше никогда не услышат. Он уверен, что их планы на неё являются более злыми, чем все те, которые демон вынашивал в самый свой успешный для злодеяний день.       Трое мужчин пропускали мимо ушей требования Азирафаэля освободить её. Лучше бы они сделали этой ночью то, что велел ангел. — Я сказал, — повторил Азирафаэль, его обычно приятный голос теперь звучал низко и опасно, — отпустите молодую леди. Я предупреждаю вас, я не буду просить в третий раз. — У нас нет времени на это, — рычит мужчина, держащий женщину. Кроули предположил, что это главарь группы. — Арни, застрели дедулю. Мёрф…       Тот, кто направлял пистолет на Кроули, поднимает голову в ожидании команды. Кроули остаётся неподвижным и молчит. Он знает то, чего не знают люди.       Главарь изучающе смотрит на Кроули, и его рот изгибается в непристойной ухмылке: — Не рыжего, — решает он. — Этого возьмём с собой. Я смогу продавать его тело, а, Рыжик? Рынки пестрят разнообразием.       Кроули всё ещё не двигается. Он уже подумывает о том, чтобы щёлкнуть пальцами и сломать этому человеку шею, но внезапно чувствует какие-то изменения в воздухе. Азирафаэль не ощущает страха, смотря на пистолеты, так же, как и во Второй мировой войне. Он не высказал ничего о неудобствах, так же, как и в камере во время Французской революции.       Он сжимает кулаки. В воздухе появляется ощутимое напряжение, которого раньше не было. Кроули умеет читать знаки. И он знает, чем это закончится.       Ангел не дёргается, когда Арни хватает его за пиджак, постукивая по губам Азирафаэля оружием. — Открой рот, — приказывает человек, глаза у него полны такой жестокости, с какой даже демоны соревноваться не могут. У людей склонность к насилию выражена сильнее. Но человек — это всего лишь человек, и он не понимает, какую ошибку совершает, но было уже поздно. Итак, Кроули не делал попыток помочь себе и ангелу, потому что в его помощи не было нужды.       Лицо Азирафаэля стремительно темнеет до тех пор, пока не становится тенью на фоне горящих ярчайшим светом глаз. Где-то над головой рокочет гром глубоким гортанным рычанием, хотя на небе не было ни облачка.       Пистолет тоже начинает гореть обжигающим пламенем, пока Арни с криком не роняет его, обхватывая сожжённую руку. Его партнёр делает то же самое. Арни снова поднимает взгляд на неподвижного Азирафаэля. — Какого… — Кроули, — спокойно говорит ангел. Каким-то образом его спокойствие пугает ещё больше, чем ярость. Он прекрасно держит себя под контролем. — Мм? — Позаботься о девушке.       Бандиты пытаются пошевелиться, хрипя и безуспешно борясь с невидимой силой, которая их удерживает. Кроули наклоняет голову к Азирафаэлю. — Ангел… ты уверен?       Не то, чтобы женщина не должна быть спасена, нет, конечно, должна. Но если Кроули возьмёт на себя эту миссию, что же тогда будет делать Азирафаэль? Неприглядное для ангела дело.       Азирафаэль закрывает глаза и вздыхает. Кроули ждёт; он готов взять грязную работу на себя, чтобы избавить ангела от неприятностей. Но Азирафаэль снова открывает глаза, они залиты ослепительно белым светом, который освещает всё в округе и заставляет бандитов в ужасе извергать проклятия. — Совершенно точно уверен.       Кроули кивает, принимая ответ. Он смотрит на женщину, окружённую теми мужчинами, которые хотели сделать её товаром. Прежде чем подойти к ней, он отряхивается. К тому времени, как демон подходит, его взъерошенные волосы становятся мягкими упругими кудрями, его джинсы превращаются в шикарную юбку и колготки. Его очки темнеют на несколько оттенков, полностью скрывая змеиные глаза, и он произносит нежным и женственным голосом няни Ашторет: — Пойдём, дорогая, — и выхватывает борющуюся девушку из хватки замёрзшего похитителя. — Теперь ты в безопасности. Они больше тебя не тронут.       Она всхлипывает, но изменённый облик Кроули заставляет её чувствовать себя защищённой, как, в общем-то, и предполагалось. Она цепляется за Кроули, когда тот становится, загораживая даму от мужчин. — Что это? — кричит главарь полностью парализованный. — Что ты такое? — Я ангел Азирафаэль.       Снова раздаётся гром, от которого даже Кроули ощущает мурашки по коже. Молодая женщина резко вздыхает, переводя взгляд то на мужчину со светящимися глазами, то на спасителя. Кроули кивает на её незаданный вопрос. — Настоящий живой ангел, — уверяет он её. — Он позаботится о них. Кроули знает, что нужно увести девушку подальше, но не уверен, что может оставить ангела в таком состоянии. Не потому, что ангелу угрожает опасность, совсем наоборот, Азирафаэль ещё нужен ему. — Бред, — бушует Арни, опустив взгляд на пистолет, он явно жаждет поднять его. — Нет таких! Они ненастоящие, говорю вам!       Пальто Азирафаэля вздымается на поднявшемся из ниоткуда ветре. Его внутреннее сияние становится таким ярким, что тени исчезают. Улица освещена как днём, и центр этого освещения — Азирафаэль. Глаза его полны решимости, но ангел, нахмурив брови, задумывается. Это не война, мужчины должны жить.       И теперь его голова поворачивается к Арни. Благодаря острому обонянию Кроули замечает, что тот обмочился. — Исповедуй свои грехи, — приказывает Азирафаэль. Он не повышает голос, но слова остры как осколки стекла и края священных клинков. Ангел поднимает руку, и Арни опускается на колени. — Пожалуйста, это был не я! — Арни плачет, слёзы текут по его лицу. — Это была идея Кева. Это его план. — Арни, закрой свой рот! — проревел зачинщик. — Скажи мне, что ты сделал.       И он рассказывает. Каждую деталь: как он заманивал своих жертв ложными обещаниями, как они организовывали продажи. Может быть, он думает, что это спасёт его. Может быть, он говорит это под принуждением ангела. Это не имеет значения, потому что, в конце концов, Арни падает на землю и больше не двигается.       Азирафаэль горит всё ярче.       А потом он поворачивается к Мёрфу, человеку, который осмелился навести пистолет на Кроули. — Исповедуй свои грехи. — Я ничего тебе не скажу! — Мёрф кипит от негодования, и это не мудрое решение.       Кулаки ангела сжимаются крепче, Кроули прижимает голову девушки к своему плечу, защищая её взгляд от Азирафаэля, который сияет как солнце и может нанести большой урон. Над ними молния разрезает небеса, гром раскатывается так громко, что Кроули ощущает его отголосок в груди. — Тебе ничто не навредит, — шепчет он женщине, которую они спасли. — Не бойся. Хах. Кто бы мог подумать, что «не бойся» станет его репликой? Он нежно целует её в макушку. Так, как всегда успокаивал Мага (прим. перев. «Storm Over Warlock»), когда тот был напуган штормом.       Азирафаэль не двигается, но каким-то образом вмиг нависает над Мёрфом. На этот раз, когда он говорит, его голос громоподобен. — Покайтесь.       Из его спины, потрескивая электрическими разрядами, вырываются крылья.       Человек падает ниц, утыкаясь лицом в грязь, и, унижаясь, пытается схватить Азирафаэля за ноги. — Ты не настоящий, — стонет он. — Ты не настоящий, ты не настоящий. — Уверяю вас, я существую. Сколько других вы поработили? — Мёрф, не смей ничего говорить, — рычит главарь.       Но Мёрф наконец-то понял, что ему следует бояться не Кева, а этого несущего свет воина, которому они не должны были бросать вызов. Испуганно рыдая и моля о пощаде, он рассказывает им о складе в городских трущобах, где ещё 17 женщин держат для продажи. — Я раскаиваюсь, я раскаиваюсь! — закончив исповедоваться, кричит он. — Ангелы… разве они не должны проявлять милосердие?       Кроули хочет закатить глаза. Этот человек не читал оригинальную Библию. — Милосердие принадлежит Богу, — произносит ангел, когда ветер набирает силу, а в кулаках его появляется огонь. — И сегодня вечером я не Божья милость. Он поднимает голову. — Я её меч. Тело Мёрфи падает. Теперь очередь Кева, но его лицо выражает насмешку, и он только трясёт головой: — Я не боюсь тебя. Азирафаэль стоит перед ним. — Да, — отвечает он, молния пронизывает его тело, сила Небес направляется через его ангельскую форму. — Это так. Женщина, дрожащая в руках Кроули, крепче жмётся к нему, но пытается поднять голову, посмотреть. Он быстро кладёт руку ей на затылок, прижимая обратно. — Нет, дорогая, — шепчет он тем же мягким женским голосом, защищая её от ослепительного света, исходящего от ангела с золотистыми перьями. — Не смотри, это ослепит тебя. Она фыркает и кивает, пряча лицо в складках его пальто: — Ты такой же ангел, как он? — она спрашивает, её слова заглушаются тканью верхней одежды. Кроули наблюдает за Азирафаэлем, одежда которого искрится и развевается на ветру, крылья ослепительно раскинуты, кулаки сжаты, а в глазах отражается мощь и праведный гнев. Кроули и не заметил, как ангел оказался в воздухе, он парил над землёй. — Нет таких ангелов как он.

Кроули видел Азирафаэля таким лишь однажды. 1945 год, бункер в Берлине. Тогда никто не выжил.

— Исповедуй свои грехи.       Его рот даже не шевелится в этот раз. Ангел был громом, был молнией.       Кев трясёт головой, сжимая челюсти.       Могучие крылья делают лишь один взмах, и Кев становится на колени. Азирафаэль поднимает кулаки, которые всё ещё держат пламя. — Кроули.       Демон кивает, прикрывая подбородком голову молодой женщины, и поворачивается спиной к ангелу. Он закрывает глаза, крепко сжимая их. — Мы в порядке, ангел.       Он не видит, что происходит дальше, потому что это, вероятно, убило бы его. Он только знает, что свет становится настолько ярким, что просачивается за спину, сквозь веки и тёмные очки. Он знает, что Кев смотрит на Небеса. Он знает, что Небеса сожгут всё зло, и он знает, что, как только зло исчезнет, ничего не останется, потому что Кев и есть это зло. Кроули думает, что Кевин кричит, но удары молнии и рёв ветра достаточно громкие, чтобы скрыть этот звук.       Вскоре всё замолкает. Всё кончено. Кроули открывает глаза и поворачивается, чтобы увидеть Азирафаэля. Тот смотрит на трёх людей. Его крылья исчезли, свечение отступило, и сцена снова погрузилась во тьму. Кроули был бы рад убить этих людей, но даже в тени он мог видеть, что на лице ангела нет радости, нет праведного восторга, который мог появиться после победы над злом. На лице отражались только гнев и разочарование.       Ангел смотрит через плечо, но не на Кроули и девушку, а на то, чего демон ещё никогда не видел. — Ты можешь забрать их сейчас, если хочешь. — Я ОЖИДАЛ, ЧТО У МЕНЯ ТУТ СЕГОДНЯ БУДЕТ РАБОТА.       Ох, этот голос. Кроули защищает девушку, но фигура в тёмных одеяниях пришла не за ней. Смерть скользит мимо них и встаёт рядом с Азирафаэлем. Он смотрит вниз на людей. —МНЕ ЗАКОНЧИТЬ С НИМИ? — Я бы не стал давать тебе указания. Их время пришло, или они заслуживают пощады? — спрашивает ангел.       Если бы череп анатомически мог усмехнуться, Смерть так и сделал бы. — ПОДАРИТЬ ИМ ЖИЗНЬ СЕЙЧАС БЫЛО БЫ СЛИШКОМ ЖЕСТОКО. ТЫ ИСКОРЕНИЛ В НИХ ЗЛО, И ТЕПЕРЬ НИЧЕГО НЕ ОСТАЛОСЬ. ОНИ НИЧТО. — В самом деле. — ИМ И ТАК ДОСТАЛОСЬ. Я ДОЛЖЕН ВЗЯТЬ ИХ С СОБОЙ. ПРОЩАЙ, АНГЕЛ АЗИРАФАЭЛЬ, СТРАЖ ВОСТОЧНЫХ ВРАТ.       Смерть исчез, и не осталось больше никого, кроме Кроули, Азирафаэля и всё ещё дрожащей девушки.       Им есть чем заняться: вернуть девушку в её семью, найти склад с пленными и освободить их.       А после они будут пить. Кроули знает, что ангел с трудом поднимет руку на насекомое, а тут люди. Некоторое время ему понадобится какая-то компания, и Кроули её предоставит.       Кроули думает, что принимать Азирафаэля за беспомощного владельца книжного магазина — та ещё ошибка. Как просто поверить в то, что ангел — слабак, добыча. Так поверил Арни, прижимавший пистолет к его лицу. Как просто забыть, что он — ангел, который нёс огненный меч и защищал первых людей с начала времён. Слишком легко забыть, ЧТО это значит.       Азирафаэль выбрал нежность, теплоту, надежду и чудеса, вместо силы и гнева, которые он несёт в равной мере. Эта роль подходит ему лучше всего. Он — воплощение любви и надежды. Но он остаётся ангелом.       Хорошим ангелом.       И демоны бегут, когда хороший ангел идёт на войну.