Снежная королева

      Узумаки Наруто шестнадцати лет отроду никогда не любила праздники. Услышь это кто-нибудь из её знакомых, он бы распахнул в неверии глаза и раскрыл рот, мол, этого же не может быть! Как человек настолько яркий может не любить праздники? Все эти шумные людские сборища, искренне смеющиеся и улыбающиеся (а совершеннолетние и вовсе уже разомлевшие от алкоголя) будто бы созданы для человека вроде Наруто — весёлого, общительного и жутко дружелюбного. Тем не менее, факт оставался фактом — блондинистая Узумаки терпеть не могла праздники и на то имелись свои причины. Потому что пока все её друзья наслаждались обществом родителей и других родственников, сама Наруто запиралась в своей тёмной просторной квартире — у неё никого, кроме двоюродной тёти-хирурга, приезжающей раз в несколько месяцев и переводящей на её счёт денег, позволяющих выживать, не осталось. Праздновать в одиночестве — затея не из лучших, а потому Наруто просто смотрела фильмы, забив на какие-то там даты. Это правило не подлежало исключению — даже свой день рождения она никогда с момента смерти родителей не праздновала. Разумеется, на чужие праздники ходила и даже делала вид, что ей весело — не расстраивать же всех своим хмурым лицом? — однако сердце тоскливо ныло, глядя на то, как с именинником возятся родители.       Итак, сегодня, в канун Рождества, когда большая часть небольшого японского городка опустела ввиду праздника, Узумаки Наруто прогулочным шагом направлялась к дверям круглосуточного магазина, собираясь закупиться чипсами, шоколадками и прочей вредной гадостью, дабы смотреть боевики или ужастики полночи, а после со спокойной душой лечь спать. В наушниках играла ненавязчивая, спокойная мелодия, общей атмосфере праздника совершенно не соответствующая — но так было даже лучше, Наруто, в общем-то, и праздновать не собиралась — какой смысл проникаться царящим вокруг весельем, чтобы потом морщиться дома от сгрызающего одиночества — в пустом, холодном помещении без каких-либо украшений? Нет уж, увольте, — думала беспечно девушка, шагая прямиком по направлению к месту назначения — оставалось немного, всего метров триста, а после она быстренько закупится всем, что хочет, возможно, выслушает поздравления от благоприятно настроенного продавца и уйдёт домой — с глаз долой все эти венки, ёлки и гирлянды. Скорей бы домой — к мерцающему экрану телевизора, наглому рыжему коту, согревающему её такими вот зимними вечерами и хрусту чипсов — убраться потом всё же придётся, она накрошит и Цунаде опять будет ругаться — она обещала приехать на днях.       В общем-то, если бы Наруто не сподвигло что-то повернуть голову направо аккурат перед тем, как зайти в магазин, всё бы так и случилось — просмотр фильмов до четырёх утра, сладости и чипсы, а потом сон до обеда — всё как всегда. Однако, буквально за секунду до того, как Наруто положила руку в тонкой перчатке на дверную ручку, её внимание привлекло какое-то движение справа. Узумаки немного повернула голову — так, взглянуть краем глаза — но планы её были внезапно и беспардонно прерваны — вечер, который Наруто твёрдо намеревалась сделать максимально спокойным и обыденным, мгновенно перестал быть таковым. Привалившись спиной к стене магазина, стояла одноклассница, которой тут находиться совершенно точно не должно — черноволосая Учиха Саске. Выглядела она совсем не так, какой Наруто привыкла её видеть — глаза с длинными ресницами прикрыты, руки безвольно опущены, а сама Саске выглядела какой-то... печальной. Саске относилась к типажу таких людей, по которым трудно понять — расстроены они или пребывают в своём обыкновенном равнодушно-спокойном состоянии. И Наруто, как человек на редкость наблюдательный и к тому же долгое время знакомый с Учихой, могла с уверенностью сказать — Саске сейчас в печали. И непонятно, по какой причине — сейчас она должна быть с родителями и старшим братом у себя дома, подготавливаться к предстоящему празднику. Но нет, Учиха почему-то стоит здесь — замёрзшая в тонкой куртке, усталая и несчастная. Надо же, ещё один, не проникшийся тошнотворной рождественской атмосферой, человек. Наруто могла бы просто забить на чужие проблемы и скромно посидеть у себя дома, потому что дела Саске её не касались — у неё есть родители и куча других родственников, а что ещё нужно для счастья?       Тем не менее, такового чувства на лице одноклассницы не наблюдалось, и Узумаки, немного поколебавшись перед дверьми, всё же направилась к застывшей каменной статуей девушке, замечая про себя, что та потеряла весь свой надменно-неприступный вид и теперь больше похожа на замёрзшую бродячую кошку, а не на гордую пантеру, с коей Саске постоянно сравнивали всевозможные ухажёры, надеясь добиться расположения Учихи. Наруто стянула с головы пушистые наушники, вытащила из ушей тонкие провода обычных и решительно направилась к ничего не замечающей Саске. Та так и стояла, кажется, даже не слыша чужого приближения — видать, тоже слушала музыку. Наруто подошла впритык, пощёлкала пальцем перед аккуратным бледным учишьим носиком и, так и не дождавшись ответной (Саске всё ещё стояла с закрытыми глазами и еле заметно кивала в такт мелодии) реакции, нахлобучила на одноклассницу свои наушники.       В этот раз реакция появилась, да ещё какая — Саске, кажется, даже подскочила на месте, тонко испуганно пискнула и шибанулась затылком о стену, растерянно хлопая чернющими глазами. Наруто, честно сказать, всё это знатно позабавило, а ещё теперь можно считать её счастливицей — чтобы увидеть растерянную Учиху Саске надо как следует постараться! Спустя секунду взгляд Саске сфокусировался на однокласснице, и её нелепое выражение лица как ветром сдуло — мгновенно вернулась привычная Саске-лицо-кирпич. Её ледяной взгляд не смутил Наруто нисколько — она только улыбнулась, странно-обрадованная встречей. Раньше такой её распорядок дня во время праздников (поход поздним вечером за едой, ночь фильмов на пару с Курамой, сон до обеда) никогда не нарушался, а сегодня произошло спонтанное изменение в лице обиженной жизнью Учихи. Надо бы узнать, что такое с ней случилось. — Учиха-тян, ты чего тут без шапки, простудишься же, ттебайо, — после затянувшегося молчания начала Наруто, всё также беспечно улыбаясь. — Не твоё дело, Узумаки, — высокомерно отозвалась Учиха, рывком сдёргивая с себя только что обнаруженные наушники. Наруто легко поймала брошенный в гневе атрибут — не зря же всё-таки волейболом занимается. — Но сейчас же Рождество и всё такое, — теперь голос Наруто звучал пренебрежительно — таким образом она выказывала своё презрение ко всей этой предпраздничной суете, — почему ты не с родными? — Повторюсь, тебя это, — в этот раз Саске уже почти выплюнула свой ответ, — никоим образом не касается. Убирайся, — в любом другом случае Наруто возмутилась бы такому отношению к себе и затеяла перепалку, но только не сейчас — она прекрасно видела, что Саске буквально выдавливает из себя злые слова, силясь отпугнуть Наруто, разозлить её и тем самым заставить уйти. Узумаки лишь тяжело вздохнула, прикрыла глаза, давя в себе иррациональные порывы злости — она ведь только хочет помочь! — мягко улыбнулась и положила руку на чужое худощавое плечо. — Учиха, — Наруто говорила без прежней задоринки в голосе, смотря серьёзно и диву даваясь — она серьёзно пожертвовала своим анти-праздничным вечером ради... неё? Этой надменной и гордой девчонки, которая на всех плюёт с высоты своего статуса, — я же вижу, что с тобой что-то не так. Пошли ко мне. Ты совсем замёрзла, ттебайо.       Саске смотрела на Наруто, поджав в кои-то веки не накрашенные губы и сжав тонкие ладони в кулаки. Эти несколько секунд, Учиха, кажется, упорно боролась с собой, колеблясь меж двумя решениями — Наруто ей не мешала, даже руку с плеча убрала, дожидаясь, пока одноклассница его примет. Подул холодный ветер, задевая своими бестелесными ладонями оголённую учиховскую шею — Наруто даже возмутилась: и этот человек называл её глупой, не надевая шарф в столь ветреную погоду? Что за наглое пренебрежение (у Учихи оно, между прочим, и так не слишком крепкое) собственным здоровьем?! Наруто не успела понять, как, но её вязаный оранжевый шарф (подарок Сакурай-куна, который Наруто первые несколько дней брала с собой в кровать от радости) оказался собственноручно повязан вокруг лебединой шеи Саске. Та вновь растерялась — румяные от холода щёки покраснели ещё сильнее — видать, из-за усилившегося ветра. — Ладно, — неожиданно согласилась Саске, — я пойду с тобой. — Отлично! — обрадованно воскликнула Наруто, даже не понимая причин своей запредельной искренней радости — но задумываться над этим всем не хотелось, поэтому она просто бесцеремонно схватила одноклассницу за руку и потащила за собой, в магазин — всё-таки, раз уж она собралась устраивать посиделки (как же странно звучало это слово в день, полный одиночества) с одноклассницей, то надо бы как следует закупиться! Выяснилось, что Саске — она вообще человек? — не любит сладости и поэтому ей пришлось по-быстрому набрать немного овощей (Саске странно-пристально смотрела на помидоры — Наруто учла это и взяла их побольше) — продавцу явно не терпелось освободиться, чтобы пойти праздновать. Что ж, Узумаки не винила его — наверняка у этого продавца дома есть люди, которые его ждут. Она покосилась на Саске — черноволосая девушка недовольно свела брови к переносице, что-то выбирая среди продуктов. Теперь, наверное, это официальная гостья в одинокой квартире Наруто. Она, конечно, не ждёт Узумаки дома, но Наруто как маленького ребёнка радовал сам факт наличия гостя.       Наруто, планировавшая взять пачки четыре чипсов и несколько шоколадок, теперь шагала с пакетом, полным еды — некоторые овощи, фрукты, немного столь любимой Наруто растворимой лапши, газировка и даже мороженка со вкусом зелёного чая, а также немного всяких мелочей по типу жвачки. Девушка крепко сжимала в своей ладони замёрзшие пальцы гостьи (как же ей, всё-таки, нравится это слово), уверенно шагая в сторону своей квартиры. Зима дышала им в спину, цеплялась длинными пальцами за нос и щёки, кусала без агрессии, но ненавязчиво подгоняя — постепенно темнело и, соответственно, холодало — Наруто торопилась поскорее довести продрогшую Саске домой — у той даже губы посинели от холода, а прислушиваясь, девушка слышала едва слышное клацанье зубов. Наруто и сама начинала замерзать без шарфа, даже несмотря на то, что оделась она намного теплее Учихи. От магазина до её квартиры идти недалеко, но для Наруто, сегодня столь торопившейся (что для неё крайне несвойственно) домой этот путь казался вечностью. Фактически, она тащила за собой несопротивляющуюся (удивительно) Саске, попутно тараторя и пересказывая забавный случай трёхлетней давности. Снег (довольно редкое событие для этих мест) неспешно сыпался с неба, вальяжно опускаясь на остывшие в холодном воздухе лица, тут же, впрочем, мгновенно тая под неистребимым теплом человеческого тела. Однако, Наруто успевала почувствовать холодные прикосновения и в какой-то степени наслаждалась ими.       Узумаки Наруто никогда не любила праздники — обычно ощущение собственной никчёмности и ненужности обострялось в разы, стены пропитывались терпким запахом одиночества, а доносившийся из-за стен смех соседей только усугублял ситуацию. Наруто выслушивала поздравления от отвратительно-счастливых приятелей, некогда с замершим сердцем сама звонила Сакурай-куну, дабы поздравить его самого — тогда возлюбленный ею одноклассник обычно названивал Саске, совершенно позабыв о ней, Наруто. Однако, Сакурай-кун уже давно перестал нравиться Узумаки — их общение, строившееся на односторонней влюблённости Наруто, легко переросло в удивительно-крепкую дружбу, а попытки девушки позвать одноклассника на свидание стали чем-то настолько привычным, что отказаться от этого было невозможно. Однако, возвращаясь к теме праздников — сейчас, вопреки всему Наруто чувствовала иррациональное трепещущее счастье — держа малознакомую девушку за руку и ведя её в собственную квартиру.       Прямо перед входом знакомо завибрировал телефон — Наруто подумала, что это Цунаде звонит, дабы поздравить её, однако — удивительно! — это был Сакурай-кун, чуть ли не впервые позвонивший ей сам. — С наступающим Рождеством, Наруто, — Узумаки прижимала телефон головой к плечу, попутно открывая ключами дверь, — я знаю, что ты терпеть не можешь праздники, но не мог не поздравить. И не подумай, что это что-то значит, ты всегда звонила мне первая и я решил вернуть должок, — в конце голос Сакурай-куна стал тише и будто робче, словно он смущался. Наруто издала звонкий смешок — щёлкнула, открываясь, дверь. Саске исподлобья наблюдала за одноклассницей, и взгляд её затуманился странной печалью — но Узумаки не замечала этого, поглощённая собственным счастьем. — Тебя тоже с праздником, Сакурай-кун, — отозвалась девушка легко и звонко, не видя, как напряглась Саске, — и, раз уж тут такое дело, пошли на свидание? — Да иди ты к чёрту! — незамедлительно, но беззлобно ответил Сакурай-кун — в его голосе теплился искренний смех. — И я тебя люблю, — прежде, чем Харуно успел ответить, Наруто сбросила трубку, посмеиваясь в кулак. Она повернулась к Саске, дабы пересказать разговор, но обомлела — сейчас Учиха выглядела ещё тоскливее, чем у супермаркета. — Учиха-тян? — обеспокоенно поинтересовалась Наруто, — что-то случилось, ттебайо? — Всё в порядке, — устало отозвалась Саске, первой проходя в квартиру и тем самым убегая от ответа — Наруто видела, что одноклассница солгала и решила непременно спросить об этом чуть позже. Привычно выкрикнула «я дома!». Разумеется, единственным ответом стал цокот когтей деловито потрусившего к ней Курамы, вместо урчания издававшего довольные порыкивания — человеку, с Курамой незнакомому, могло показаться, что он зол — Саске едва заметно напряглась, когда здоровая лохматая туша проходила мимо неё. Наруто почесала кота за ухом — рычание стало громче, Курама растянул пасть в оскале, недвусмысленно косясь на пакет с продуктами — кот жрал как не в себя, но Узумаки всё равно его любила. Учиха же, поняв, что расправа от когтей ей не угрожает, заметно расслабилась, осматриваясь в просторном пространстве.       Невооружённым глазом заметно, что это слишком большая квартира для одного человека — в коридоре сиротливо стоял небольшой шкаф с несколькими куртками и парами обуви в нём, и на этом интерьер коридора исчерпывал себя. Саске никогда бы не подумала, что такой человек, как Наруто живёт в минимализме. А ещё — странное дело — здесь не висело ни единого украшения и не стояла Рождественская ёлка. Саске предположила, что, возможно, Наруто не стала украшать всю квартиру и ограничилась только одной комнатой?.. — Учиха-тян, ты уж прости, — извиняюще затараторила Наруто, — но я никогда и ничто не праздную у себя дома, поэтому и квартиру не украшаю. Ты, наверное, рассчитывала на праздничный вечер и всё такое, так что запеку для тебя индейку, ттебайо. На этом всё, — по голубым глазам и виноватой улыбке Саске поняла, что одноклассница искренне раскаивается и благосклонно кивнула. В конце концов, произошло то, о чём Учиха и мечтать не могла — Наруто пригласила её в гости. Однако, повод для размышлений оставался — почему Узумаки ничего не празднует?..       Наруто же, окрылённая сегодняшними событиями, сразу же упорхнула на кухню — готовить она не умела и не любила, но сегодняшний день — сплошное исключение, так что, почему бы и нет? Индейку планировалось отдать запекать Цунаде — та бы точно ничего не запорола, а вот Наруто — ещё не факт. Но ради своей гостьи — ради Саске! — можно и попробовать! Узумаки загуглила инструкцию, более-менее разобралась и принялась за дело. — Чувствуй себя, как дома! — крикнула Наруто, подразумевая этим, что Саске может ходить, где хочет — у неё дома ничего ценного и нет, кроме телевизора, а все деньги на карте. Да и зачем кому-то, вроде Саске, обворовывать квартирку Наруто? У неё ведь и самой денег полно — всё-таки, состоятельная семья. Но прежде, чем войти в комнату Узумаки, Саске всё же спросила разрешения.       Там царил всё тот же минимализм — только шкаф немного побольше, чем в коридоре, стол с письменными принадлежностями и учебниками и кровать — просторная, широкая, человека три туда точно поместится. Саске могла бы... Учиха оборвала шальную мысль прежде, чем она успела окончательно сформироваться в черноволосой встрёпанной голове — во-первых, ей всё равно придётся рано или поздно вернуться домой, а во-вторых, тут есть ещё одна комната — судя по всему, гостевая, и в-третьих... вряд ли Узумаки пустит её переночевать. С такими мрачноватыми размышлениями Саске быстро написала обеспокоенному брату о том, что ему не стоит переживать и с ней всё в порядке, проигнорировала сообщения родителей и выключила телефон, дабы перестать видеть мелькающие на экране смски.       C кухни послышались тяжёлые нарутовские шаги, рушившие все стереотипы о лёгкой девичьей поступи — Наруто легонько толкнула дверь, открывая её, и после также аккуратно закрыла. А ведь в школе она обычно о дверях не заботилась — чаще всего пинала (при этом опаздывая) с размаху, потом огребая от Ируки-сенсея. Саске никогда бы не осмелилась на подобное. Несмотря на вечно ледяной взгляд, равнодушие ко всему и острый ум, Учиха Саске, на самом деле, являлась жуткой трусихой. Ей не хватало смелости прогулять хоть один урок, не хватало смелости хамить не слишком любившим её учителям, не хватало смелости, чтобы наконец накостылять особенно доставучим ухажёрам — ведь Саске действительно могла, однако, этого ни в коем случае не одобрят родители — она едва-едва уломала их на занятия карате. Если Саске кого-то побьёт, её ждёт наказание и ещё одна порция презрения. Ведь образцовая девушка не должна ходить на карате и уж тем более избивать людей. Саске ненавидела себя за эту иррациональную надежду заслужить от родителей признание, умом понимая — отец физически неспособен увидеть в дочери кого-то, кроме слабой бесполезной девчонки, которую можно разве что сбагрить замуж, чтобы хоть пользу принесла и под ногами не путалась. Мать точно также неспособна ему возразить и, более того, кажется, была солидарна с мужем.       Саске спала и видела одобрительную улыбку на губах отца и благосклонные объятия матери, чтобы она, наконец, встала наравне с Итачи, чтобы начали видеть её саму, а не слабое (благодаря карате уже нет) женское тело. Люди, кроме родителей и брата не интересовали её совершенно — Саске всё своё внимание сосредоточила на учёбе и спорте, игнорируя попытки одноклассниц подружиться и одноклассников, которые вились вокруг неё стайками. Учиха всех грубо и холодно отшивала, легкомысленно разбивая тем самым не одно сердце. Ей было плевать — сострадание и другие человеческие эмоции затмила банальная жажда признания. Ничьё, кроме родительского, мнения Саске не интересовало, чужие чувства и подавно — вероятно, из-за этого влюблённость так неожиданно ударила в голову — Учиха искренне считала, что способна игнорировать всё и вся, если только захочет.       Игнорировать присутствие Наруто не получалось. Она постоянно мелькала длинными золотистыми волосами на периферии, её звонкий смех был слышен на весь класс, и сама Узумаки будто сияла — Саске не могла полностью абстрагироваться от этого света, как ни старалась. Поначалу это было не так сильно — Саске жила более-менее спокойно, проснувшаяся симпатия не мешала ей несгибаемо идти к намеченной цели. Вероятно, не усиливайся она с каждым днём, Саске смогла бы преспокойно учиться и дальше, да только вот чувства к чересчур яркой однокласснице росли, как на дрожжах — Учиха, холодная, как ледники в Антарктиде, с идеальной осанкой и неслышной походкой — настоящая снежная королева, тянулась к дурочке-Узумаки, как мотылёк летел к губительной свече, непременно в конце обжигаясь и опаляя свои крылышки. Когда Саске поняла, что влюбилась окончательно и бесповоротно, она подумала: то была карма за разбитые сердца многих парней. Влюбиться в того человека, с которым нет шансов — Наруто ведь нравился Сакурай, этот чудной парнишка с розовыми волосами, пристающий к Саске (к счастью, без прикосновений) упрямее всех. Узумаки смотрела на одноклассницу недовольно, обиженно немного — Саске считала, что та со своей настойчивостью заслужила куда больше равнодушной к парнишке Учихи. От этого на сердце делалось ещё тоскливее — Саске просто говорила правду о том, что равнодушна к Сакураю, Наруто злилась из-за того, что Харуно всеми силами добивался Учихи, не обращая внимания на неё. Разумеется, недовольство Наруто обратилось и к Саске, которую все представляли эдакой снежной королевой. Впрочем, Учиха и не притворялась даже — ей действительно было плевать на всех, кроме родителей, брата, а теперь и Наруто. Попытки рассказать о своих чувствах заранее представлялись неудачными, то, что объект воздыхания одного пола с Саске только придавало страха, а её отчуждение и надменность только усугубляли ситуацию.       Исходя из всего вышеперечисленного, Саске искренне не понимала причин, по которым Наруто позвала её, обиженную на весь белый свет и продрогшую, к себе. Да ещё и поделилась наушниками с шарфом, запах которого Саске украдкой вдыхала всю дорогу. Сейчас она с чем-то возилась в шкафу, напевая под нос незатейливую мелодию — слушая её, Саске постепенно успокаивалась и согревалась — до того уютным казался чужой голос, совершенно неприспособленный для пения. Наруто бы в дискуссионный клуб с таким, или на дебатах участвовать, но точно не петь. Тем не менее, звук её голоса приносил уставшей (от жизни, родителей и себя) Саске умиротворение, начиная вгонять в состояние полудрёмы. Так бы и уснуть здесь — утыкаясь носом в подушку и вдыхая запах дешёвого шампуня, пропитываясь чужим теплом и наконец находя поддержку от кого-то, кроме вечно занятого чем-то брата.       Но Саске не могла — правила этикета и банальное стеснение просто не позволяли вальяжно развалиться на кровати Наруто. Да и тем более, её ждал приятный сюрприз: Наруто извлекла из шкафа большое и пушистое одеяло, бесцеремонно накидывая его на Саске. Девушка нахмурила чёрные брови, посылая в одноклассницу убийственный взгляд. Но, к её удивлению, Наруто только издала тихий смешок. — Ты похожа на большую злую кошку, — объяснила она причину своего веселья, беззаботно пожимая плечами. Саске растерялась. На комплимент слова Наруто не походили — все обычно сравнивали Учиху с пантерой, львицей, каким-нибудь декоративным редким цветком и всем в этом духе. Узумаки же, не обращая на погрузившуюся в размышления Саске, спокойно переодевалась в домашнюю одежду и совсем не ощущала пристального взгляда на своей обнажённой, не считая лифчика, спине. — Узумаки, скажи, — сохраняя твёрдость в голосе, начала говорить Саске, — почему ты позвала меня к себе? — Ну, — Наруто с размаху плюхнулась на кровать, пододвигаясь к Саске поближе, — по правде сказать, ты выглядела настолько жалко, что я не смогла удержаться. Что случилось, Учиха-тян? — Саске мигом приобрела недовольный вид, больше коря себя за едва ли не распускание соплей у какого-то дурацкого супермаркета, чем Наруто за её жалость. — Прежде чем я расскажу всё тебе, позволь мне одну просьбу, Узумаки, — спустя несколько секунд слегка напряжённого молчания подала голос Саске. Наруто с любопытством склонила голову набок, слушая тихую речь Учихи, — зови меня по имени. Пожалуйста, — Наруто вскинула светлые брови, изрядно удивлённая такой странной просьбе. Но кивнула, соглашаясь и принимая условия. — Хорошо, Учи... Саске-тян. Я поняла. Можешь начинать свой рассказ. Саске сделала глубокий вдох, силясь немного успокоить разбушевавшееся от болезненных воспоминаний сердце.       ...В общем-то, это был самый обыкновенный рождественский вечер, когда Саске больше всех носилась по дому, украшая его и стремясь показать свою преданность и старательность специально для родителей — она даже сготовила несколько блюд и сходила в магазин — всем оставалось только удивляться её стремительности. Тогда у младшей из Учих было вполне сносное настроение, потому что она прекрасно сдала экзамены в конце семестра, да и в целом первый год учёбы в старшей школе протекал достаточно-таки гладко — родители ни к чему, кроме карате, и не придирались. Только всё ещё были до боли равнодушны — и Саске твёрдо намеревалась это исправить. Брат сочувствующим голосом велел не переутомляться, но Саске только отмахивалась от его заботливости — дел предстояло немерено. И вот, на часах примерно восемь вечера, чета Учих потихоньку стала рассаживаться за столом — все выглядели не по-праздничному серьёзно. Типичное состояние для Учих, только вот Саске почему-то ощущала какое-то напряжение — словно глаза родителей стали ещё холоднее и пристального обычного. А Итачи наоборот избегал встречаться с сестрой взглядами, постоянно пряча взор. Они все... будто что-то скрывали.       И Саске легко узнала, что — ей самой всё рассказали. Фугаку Учиха говорил, что для Саске уже подыскали жениха, за которого она выйдет замуж сразу после достижения совершеннолетия — всё ради бизнеса. Саске даже в лицо своего жениха не знала, это был наглый, отвратительный, беспардонный шаг родителей, о котором девушку даже не предупредили. Разумеется, она жутко разозлилась, до пелены слёз перед глазами и бессильно дрожащих тонких рук. Саске, больше не разбирая слов родителей и до боли вцепившись пальцами в табуретку, приняла решение за доли секунд — бежать. Провести Рождество где угодно, но не с людьми, которые всю жизнь на неё плевать хотели. Учихе, спортивной, натренированной годом занятий в клубе карате, потребовалось несколько секунд, чтобы пулей влететь в коридор, буквально впрыгнуть в первые попавшиеся ботинки (они оказались на два размера больше — очевидно, братские), схватить куртку и убежать в неизвестном направлении, с шумом захлопнув дверь. Саске бежала в домашних штанах, футболке, накинутой поверх тонкой куртке и неудобных больших ботинках Итачи.       Стояла у торгового центра, по счастливому стечению обстоятельств обнаружив в куртке наушники (телефон же покоился в кармане штанов) и слушала музыку чёрт знает сколько, тяжело и часто дыша, не обращая внимания на холод, странные взгляды прохожих и разрывающийся от сообщений и звонков телефон — спустя десяток попыток достучаться до неё Саске просто поставила телефон на беззвучный режим, обессиленно привалившись к стене на какое-то время. Она сама не знала, сколько бежала и сколько мёрзла, слушая музыку — но когда Узумаки нахлобучила на неё свои дурацкие пушистые наушники, на часах уже было десять с чем-то вечера. Рассказ давался Саске тяжело — она не привыкла делиться проблемами хоть с кем-то, кроме брата — да что там, даже у Итачи, вечно занятого всякими делами, не всегда выдавалась возможность безмятежно поболтать с сестрой, в довесок, Учиха прямо сейчас находилась тет-а-тет с человеком, который ей невероятно нравился — разумеется, она нервничала, хоть это было и очень сложно понять. Человек очень внимательный, либо же знавший её от и до, заметил бы, как Саске почти впивалась короткими аккуратными ногтями в колени — от них часто оставались следы, как едва заметно кусала губу и смотрела в пустоту. По Наруто не скажешь, но она умеет слушать, смотреть и оценивать обстановку — занятия в волейбольном клубе давали результаты. И причины такого состояния одноклассницы она почти поняла — открываться перед малознакомым человеком не так-то просто, особенно, когда ты привык держать всё в себе. К сожалению, а может быть и к счастью, Наруто даже близко не догадывалась о том, что стала объектом воздыхания самой снежной королевы, неприступной Учихи Саске.       Саске закончила, выдохнула, на мгновение впилась пальцами в ноги почти до боли и успокоилась, теперь снова принимая всем привычный вид неприступной ледяной крепости. — Могу ли я звать тебя по имени? — тихо поинтересовалась Саске, отводя в сторону взгляд тёмных и печальных глаз — Наруто, погружённая в переваривание рассказанной ей истории, упустила этот момент и просто кивнула, — хорошо. Тогда... Наруто. Расскажешь, почему ты никогда ничего не празднуешь? — Откровение за откровение? — с усмешкой вскинулась Узумаки. Саске, не подав виду того, что при взгляде в чужие глаза сердце предательски забилось быстрее обыкновенного, кивнула. — По правде сказать, тут рассказывать особо и нечего, — теперь уже Наруто растеряла всю свою весёлость, приобретая задумчивый вид, — просто, с тех пор, как умерли мои родители, мне стало банально не с кем праздновать. Наряжаться, украшать дом и готовить для почти абсолютной тишины в доме такая себе идея, согласись? Только двоюродная тётя изредка приезжает. Больше никого у меня и нет, — как ни странно, Наруто почти не выглядела печальной — она словно просто говорила о какой-то мелочи. Тем не менее, сердце у Саске тоскливо сжалось — пусть у неё и была семья, с которой Учиха праздновала, но она почти не чувствовала себя любимой и нужной хоть кому-то. На всех праздниках чета Учих едва ли не просто сидела молча — для них праздники будто таковыми не являлись, они лишь отдавали дань традициям, в очередной раз украшая дом.       Саске, честно говоря, совсем не тактильная — давно отучила брата лезть со своими объятиями, прикасаться к себе никому не позволяла, брезгуя чужих людей, но Наруто — другая, ей, кажется, наоборот важно каждое касание и сейчас Саске впервые за очень долгое время захотелось обнять другого человека. Показать, что Наруто не одна — Саске перед ней сейчас словно на блюдечке, и душа её, обычно скупая на эмоции, завывала умоляюще: заметь меня, ну же! Вот она я, ты не одна, Наруто, я с тобой! Учиха и не заметила, как обвила тонкие руки вокруг чужой спины, прижимаясь к худощавому телу крепко и сильно, даря безумно дорогому ей человеку безмолвную поддержку. — Ну надо же, — почему-то шёпотом заговорила Наруто, удивлённая внезапным порывом нежности одноклассницы, — теперь любой парень обзавидуется, если узнает, что меня обнимала сама Учиха Саске, — до этого Наруто обнималась разве что с тётушкой и всего несколько раз с Сакураем, тепло чужого тела каждый раз ощущалось, как новое. Она неуверенно подняла отчего-то обмякшие руки, обнимая в ответ и тем самым прижимаясь ещё теснее, касаясь руками чужих лохматых волос. Саске шумно выдохнула сквозь зубы — наверное, от неожиданности — Наруто доверительно прислонилась своей щекой к её. И вовсе Саске не холодная, как думала чуть ли не вся старшая школа, в которой они с Наруто учились — напротив, сейчас, отогревшаяся и разомлевшая, Учиха стала тёплой и мягкой невероятно, вся такая домашняя и уютная, с растрёпанными чёрными волосами, обычно собранными в аккуратный хвостик. — Наруто, — позвала её Саске голосом, сочившимся тоской, усталостью и чем-то ещё — Наруто не могла понять, чем, но внимательно слушала. Она не мастер читать между строк, пусть и умеет наблюдать — быть может, если Наруто будет чуть внимательнее, то сможет разглядеть ещё что-то? — позволишь ещё один вопрос? — дождавшись слабого кивка, Саске, всё также не выпуская Наруто из своих объятий, начала говорить, тщательно подбирая слова, — какие отношения связывают тебя и Харуно? — разговаривать, не глядя во внимательные голубые глаза, было куда проще — Саске даже смогла выровнять свой голос и он больше не звучал столь жалко и надтреснуто. К её удивлению, Наруто не смутилась нисколечко — даже напротив, её голос при упоминании Сакурая повеселел. — Сакурай-кун раньше мне нравился, но сейчас мы хорошие друзья. Пусть он и не может праздновать со мной, я рада, что у него есть любимая семья, — слова звучали просто, искренне и беззаботно, без капли лжи — такие же бесхитростные и тёплые, как сама Наруто. Саске вздохнула — на душе посветлело мгновенно, узнав наконец всю правду — почему-то в словах Узумаки она не сомневалась ни на секунду — с плеч будто бы свалился тяжёлый, давящий на неё камень. Если бы младшую Учиху попросили описать сейчас свои эмоции, она бы сказала, что наконец поняла значение выражения «море по колено» — до того хорошо Саске себя чувствовала. — Хочешь, отпразднуем это Рождество вместе? — наконец отстранившись, спросила Саске невозмутимо, пусть и внутри всё сладостно сжималось в предвкушении. А Наруто почему-то смотрела, пребывая в глубоком шоке, широко распахнув глаза и уронив челюсть — Саске даже смутилась немного, тронув одноклассницу за плечо. Не дождавшись реакции на прикосновение, Саске обеспокоенно поинтересовалась, что случилось. Ответ стал несколько неожиданным. — Саске-тян, ты улыбаешься, — выдохнула Наруто поражённо, и Саске растерялась ещё сильнее — чтобы она и улыбалась? Коснувшись кончиками пальцев губ, Учиха будто параллельную вселенную открыла — действительно, улыбается. Она этого не делала лет так с шести-семи — примерно с тех пор, как пошла в младшую школу. Её улыбку видел только Итачи, да и то, от силы раз десять — но самыми памятными поводами для радости стали успешно законченный на отлично первый класс младшей школы, табель с идеальными оценками в средней и зачисление на карате.       Об этой своей улыбке Саске запомнит надолго, если не до конца своей жизни и будет улыбаться ещё, вспоминая о ней — да и вообще, в целом, после этой рождественской ночи Учиха Саске будет гораздо чаще улыбаться, а её одноклассники первое время также, как Наруто, зависать от шока. Сейчас же они будут есть сготовленную Наруто индейку — она чуть-чуть подгорела, но это было нестрашно, совсем нестрашно — подсунь Саске самую безвкусную, самую пресную на свете еду, сегодня бы ей это показалось деликатесом — потому что рядом сидела Наруто, набивала рот мясом и без конца извинялась за него, впрочем, тут же соскакивая с темы на тему и уже через секунду болтая о чём-то другом. Саске слушала её даже внимательнее, чем учителей на уроках, наслаждаясь любимым голосом — глаза её блестели ярко-ярко, а на губах застывала слабая, тонкая, но искренняя донельзя улыбка.