Размер:
8 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
190 Нравится 4 Отзывы 41 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      Золото под загаром было почти незаметным — так, бывает, ощущается легкое прикосновение лапок стрекозы к руке, и все же золото этих иероглифов Вэнь Юань разглядел даже под слоем сухой грязи и долго полоскался у озера с мыльным корнем, стараясь оттереть их. Испугавшись, что золотые росчерки не стираются, едва ли не крича от ужаса — мало ли какое древнее проклятие успел подцепить, играясь с магическими артефактами в тайне от всех, — и даже не пытаясь скрыть слезы, ребенок побежал к пещере, где в это время Учитель Вэй был крайне занят. Он всегда был крайне занят, зарывшись по самую макушку в свитках и камнях, но никогда эта крайняя занятость не мешала Вэнь Юаню беспокоить его.       Вот и сейчас, заслышав топот босых ножек по земле и шуршание травы, Вэй Усянь поднял голову со сложенных свитков и протер глаза.       — Учитель Вэй! Учитель Вэй!       Вэнь Юань вбежал в пещеру и тут же вцепился в ногу мужчины, пряча заплаканное лицо. Такое тоже периодически случалось, стоило Вэнь Юаню повстречать нечто страшное на другом конце горы — например, дикую собаку или шмеля.       — Что такое? — Губы Вэй Усяня растянулись в ласковой улыбке.       — Я не знаю, откуда оно! Я ничего не делал! А оно появилось! — Вэнь Юань упорно зарывался в одеяние Вэй Усяня, будто только оно могло дать ему защиту от чего-то страшного.       — Ну-ну, — успокаивающе погладил по плечу ребенка Вэй Усянь.       Когда Вэй Усянь понял, что Вэнь Юань и не собирается успокаиваться, пуще прежнего заходясь в рыданиях, он с напускной строгостью велел мальчику отпустить свою ногу, выдохнуть и рассказать, что случилось. В ответ на это ребенок протянул Вэй Усяню дрожащую руку.       На предплечье красовались иероглифы, будто нанесенные золотой краской подобно аккуратной татуировке.       — Ну и ну! А-Юань, а ты счастливчик! — Вэй Усянь внимательно рассмотрел иероглифы на предплечье ребенка.       — Счастливчик? — Слезы Вэнь Юаня высохнули мгновенно, стоило ему услышать Вэй Усяня, и лишь внезапно начавшаяся икота да красные щеки могли свидетельствовать о недавнем истеричном плаче ребенка.       — Конечно, счастливчик! У тебя есть родственная душа! И, судя по всему, она только появилась на свет. Разве это не счастье?       — Родственная душа?       Так Вэнь Юань из сбивчивого рассказа Вэй Усяня и более подробной лекции Вэнь Цин узнал о существовании родственных душ — предназначенным небом супругов в мире заклинателей. Не у всех были родственные души — у Вэнь Цин, например, ее не было. Не все могли найти ее — у Вэй Усяня, например, была родственная душа, о чем свидетельствовали иероглифы светло-голубого цвета на тыльной стороне предплечья, но кто она — Вэй Усяню так и не удалось узнать. Рассказывая об этом, Вэй Усянь улыбнулся, тая горечь в уголках рта, и нежно погладил надпись на своей руке.       — Сегодня моя родственная душа вновь будет искать путь спасения для своей любви.       Вэнь Юаню это показалось очень грустным — ведь если Вэй Усянь не знает свою небесную супругу, то и она не знает его. Может ли быть такое, что она любит другого? Могут ли небесные супруги любить других? И как их тогда найти раньше других, чтобы они точно-точно полюбили того самого, а не кого-то другого?       Надпись, что так напугала Вэнь Юаня, — это поцелуй небес, сообщающий, что делает родственная душа сегодня. Она сменяется каждый день, так что каждое утро Вэнь Юань спешил к Вэй Усяню узнать, как дела у его супруги.       Каждое утро, пока гора Луань Цзан не вспыхнула пламенем.       В одно из последних спокойных утр Вэй Усянь, мягко поглаживая руку Вэнь Юаня, прочтет «Сегодня в последний раз увидит материнскую улыбку». И в это утро все внутри Вэнь Юаня перевернется, внутри него расцветет необыкновенно пышная боль, проливая росу слезами мальчика. И он будет сидеть на самой высокой ветки дерева, до которого только в силах добраться его маленькое тельце, до самой ночи не в силах остановиться. Возможно, его родственная душа еще слишком мала, чтобы понять это, но для Вэнь Юаня это было сродни его собственной боли.       Вэнь Юань дожидался возвращения Вэй Усяня, но с того дня Учитель Вэй пропал. Никогда раньше его не было так долго. В полном одиночестве Вэнь Юань бродил по горе, лишь к ужину возвращаясь в поселение.       Когда же вернулся Вэй Усянь, Вэнь Юань не успел даже спросить о новых иероглифах.       Позже, когда Вэнь Юань очнулся в окружении незнакомых ему ранее деревянных стен с аккуратными бумажными окнами, он едва сдерживался, чтобы не закричать от испуга. Из-за ширмы тут же появился строго выглядящий мужчина, на лице которого застыло доброжелательное выражение. Это была не мягкость или ласка, присущая Вэй Усяню, но какая-то необыкновенная доброта ко всему окружающему миру.       — Ты очнулся? Мой брат будет рад это услышать.       Так Вэнь Юань стал Лань Юанем.       Скрыв под белыми одеждами золотой поцелуй небес, Лань Юань учился читать и писать, и спустя какое-то время уже сам мог прочесть о своей родственной душе.       «Сегодня получит нового друга», «Сегодня упадет с лодки в озеро», «Сегодня впервые возьмет в руки лук».       Лань Юань с нежностью поглаживал кончиками пальцев очертания иероглифов. Его родственная душа была, наверное, счастлива, и это счастье каким-то образом передавалось и Лань Юаню.       Конечно, не обходилось и без плохих дней — Лань Юань уже знал, что его супруга была сиротой — она носила траур и по отцу, и по матери, — ее не признавали в своем клане — о чем свидетельствовало то, как часто она укрывалась от других заклинателей и дралась с ними. Лань Юань даже гордился своей супругой.       В тот день, когда на его предплечье золотой змеей возникла надпись, что его супруга встретит свою любовь, Лань Юань почувствовал волнение, что колючими лапками расходилось по внутренним органам, начиная с живота. А вдруг этой первой любовью будет не он? Лань Юаню пришлось постараться, чтобы избавиться от этой мысли. Одно из правил Гусу Лань гласило «Не заставляй страдать своего супруга», и Лань Юань приложит все силы, чтобы отречься от родственной души в том случае, если она будет счастлива с другим. Пусть этот брак и узаконен с момента появления их на свет, это не является гарантией, что они будут вместе.       Лань Юань знал это — он встречал уже двух людей, у которых были небесные супруги, но которым не суждено было быть с ними. Он помнил горечь улыбки Вэй Усяня, когда тот говорил о своей родственной душе, и смятение и боль во взгляде Ханьгуань-Цзюня, когда тот касался своего предплечья, будто бы там что-то должно было быть, будто бы чего-то не хватало. Когда-то — Лань Юань знал это от Лань Сичэня — у Лань Ванцзи тоже была родственная душа, но ее судьба была скрыта покровом тайны и печальным молчанием двух нефритов ордена Гусу Лань. Лишь иногда, когда на уроках адепты касались тем родственных душ, их старший учитель, Лань Цижэнь, вздыхал, качая головой, вспоминая нечто неприятное.       В тот день у юных адептов была запланированная первая самостоятельная Ночная охота в соседнем поселке, который подвергся особо жестоким нападениям нечисти. Группа ребят, которые уже получили свои мечи и были готовы представлять Орден Гусу Лань, покинули Облачные Глубины еще днем и теперь неспешно двигались к поселку, расположенному в 30 ли от них. Предводителем группы по общему решению стал Лань Юань, которого теперь звали не иначе как Лань Сычжуй. Он с готовностью взял на себя такую ответственность, выбрав к себе в помощники Лань Цзинъи, толкового, но несколько эмоционального одногодку. Его бьющие через край эмоции, будь то радость или раздражение из-за неудавшегося приема на тренировках, возрождали в памяти Лань Юаня некий смутный образ, который он не мог воссоздать, сколько ни пытался. И все же находиться рядом с этим парнем было приятно.       Солнце скрылось за ближайшими горами, стоило группе зайти в лес близ поселка, так что адепты зажгли по огненному талисману и продолжили свой путь. Было неестественно тихо, и от этого особо пугливые дети чувствовали себя крайне некомфортно. Для Лань Юаня эта атмосфера была отчего-то нестерпимо знакома, так что он излучал спокойствие и внутреннюю уверенность, что придавало сил остальным.       Они шли уже достаточно долго, но все же не нашли ничего подозрительного. Лань Юань уже раздумывал о том, чтобы вернуться в деревню и там найти свидетелей и допросить их еще раз, как вдруг ночную тишь леса встревожил собачий лай. Это не был лай в пустоту, какие иногда можно услышать от бродячих собак, это был агрессивный и немного тоскливый лай, будто бы пес мучился от чего-то или прогонял нечто страшное. Без лишних раздумий адепты побежали на звук лая. Прежние тревоги и страхи отступили перед лицом миссии — пусть даже эта миссия была убедиться, что с неизвестной собакой все было в порядке.       Но, конечно, ничего в порядке не было. Адепты подоспели как раз вовремя, чтобы увидеть, как собака-оборотень изо всех сил заходится в лае в весьма безуспешной попытке отогнать неведомое существо от себя. Существо же так и лучилось темной энергией, распространяя вокруг себя губительные миазмы. Лань Юань тут же воскресил в памяти знания об этом существе, узнав его больше по миазмам, нежели по внешнему виду, и, не раздумывая лишний раз, набросился на существо с мечом, отсекая ему ту часть, что была похожа на голову. Существо, потеряв направление, упало и рассыпалось, оставив после себя лишь гниющий скелет. Лань Юань отточенным движением вытащил из кармана очищающий талисман и применил его на останки существа. Выполнив все необходимые предписания, он повернулся к своей группе, чтобы дать дальнейшие указания, когда внезапно оборотень вцепился в подол одеяний Лань Цзинъи и словно бы повел его куда-то. Лань Юаню оставалось лишь кивнуть в ответ на испуганно-вопросительный взгляд его помощника.       Оборотень привел их к оврагу, на дне которого будто бы кто-то находился. Едва успел Лань Юань задуматься, как помочь этому человеку, Лань Цзинъи уже несся вниз, вслед за собакой.       — Здесь человек! — Громко известил присутствующих Лань Цзинъи. — Это заклинатель!       — Из какого Ордена? — Тут же последовал вопрос Лань Юаня.       Если это близлежащий Орден, то им будет проще отнести его сразу в альма матер, если же Орден достаточно далек от этого места, то им следовало бы снять комнату в деревне и с утра отнести заклинателя в Гусу Лань в случае если он ранен.       — Судя по всему… Это Ланьлин Цзинь.       Лань Юань кивнул, размышляя.       — Он ранен?       — Без сознания, но точнее ничего сказать не могу.       Снизу послышался стон, который сменился кратковременной тишиной. Кратковременной — потому что стоило этому таинственному заклинателю ордена Ланьлин Цзинь очнуться, лесная тишина разразилась громкими воплями.       — Что здесь происходит?! Кто вы?       — Мы — твои спасатели, а вот кто ты такой? — Тут же последовал гневный ответ Лань Цзинъи.       Судя по громкому шлепку до этого, очнувшийся заклинатель, что был не старше адептов, Лань Цзинъи успел получить за спасение и отнюдь не благодарность.       — Как ты смеешь? Я — Наследник Ордена Ланьлин Цзинь, Цзинь Лин.       Лань Юань уже успел пожалеть о том, что позволил Лань Цзинъи спуститься к молодому заклинателю. Если они не подерутся в этом лесу, это будет равнозначно чуду.       — Прошу прощения, молодой господин Цзинь, за моего друга. Мы из ордена Гусу Лань, здесь на Ночной охоте. Нас к вам привела собака-оборотень.       Снизу фыркнули — то был Цзинь Лин, затем фыркнули в ответ — и то был уже Лань Цзинъи.       — Да, это моя собака. Я попал в переделку, вот она и осталась в лесу одна. Где она сейчас?       Для окружающих были ясны обстоятельства данной переделки — этот заносчивый юноша почти наверняка не заметил оврага, вот и упал туда, в то время как собака осталась наверху, искать помощи своему хозяину.       — Рядом со мной. Вы не ранены? Сможете подняться?       — Конечно, я могу!       Не без помощи Лань Цзинъи, Цзинь Лин все же поднялся — у него оказалась повреждена нога. Собака, увидев своего хозяина, тут же обрадовалась и закрутилась рядом с ним, виляя хвостом. От такого радушия Цзинь Лин расцвел и даже улыбнулся. Эта улыбка, нежная, приправленная теплым блеском в карих глазах, что были видны даже в темноте ночного леса, каким-то образом передалась и Лань Юаню, порождая в его груди ощущение чего-то до боли ему знакомого, а потому родного и уютного. Так он чувствовал себя, когда видел статного Ханьгуань-Цзюня, своего приемного родителя, с кроликами в руках.       — Позвольте мне осмотреть вашу рану?       Тут же произнес Лань Юань, чувствуя смущение за сравнение едва знакомого юноши со столь величественной и близкой фигурой Ханьгуань-Цзюня.       Цзинь Лин поднял взгляд с собаки, и вся та радость и искренность вмиг сменилась холодом.       — Не стоит. Здесь недалеко остановился мой дядя, он сможет с этим разобраться.       И Цзинь Лин, прихрамывая, оставил их группу в лесу. Лань Юань наблюдал за фигурой в золотых одеяниях, пока она не исчезла за очередными деревьями.       — Молодой господин! — Фыркнул Лань Цзинъи. — Да он скорее молодая госпожа! Ни капли признательности!       — Достаточно, Лань Цзинъи. Осуждать людей запрещено, — мягко прервал его Лань Юань и, в последний раз посмотрев туда, где скрылся Цзинь Лин, повернулся к группе своих адептов, раздавая новые указания по зачистке леса.       «Будет рад встречи с любимым».       Лань Юаня невыносимо жгло где-то в области груди от надписей, подобной этой. Даже если он смирился с тем, что ему не суждено встретить свою небесную супругу, это казалось ему несправедливым. Словно наказание, он вынужден следить за жизнью человека, с которым он связан чем-то большим, чем просто чувства, но который выбрал кого-то другого. И кто этот человек, кого он выбрал — ему не узнать.       Это случилось на следующее же утро после Ночной охоты. Адепты заночевали в лесу, готовясь в случае чего дать отпор нечисти, но этого не потребовалось. Лань Юань даже обрадовался успешности миссии, хоть эта радость и не давала ему освобождение от горечи, что подарила ему золотая надпись на руке. Она словно горела огнем, постоянно напоминая, что он опоздал, его супруга уже влюбилась.       Они как раз возвращались через деревню, когда дверь постоялого двора перед ними распахнулась с громким треском. Вслед за этим послышался тонкий вскрик, которые адепты уже слышали не далее чем этой ночью.       — Дядя!       И действительно, с постоялого двора вышел мужчина в фиолетовых одеяниях, которого Лань Юань помнил с мимолетной встречи когда-то в городе, когда он сопровождал Ханьгуань-Цзюня. Это были очень редкие прогулки, которые доставались Лань Юаню за его послушание, когда Ханьгуань-Цзюнь брал его с собой в город, чтобы просто прогуляться и привыкнуть к окружающему миру за пределами Ордена. Каждую такую прогулку Лань Юань с трепетом ждал, а потом смаковал каждое мгновение.       В тот раз они встретили Саньду-шэншоу, более известного как глава ордена Юньмэн Цзян, и Лань Юань никогда бы не забыл его холодный взгляд, полный какого-то непонятного отвращения, затаенной ненависти и горечи.       Сейчас же Саньду-шэншоу был в ярости, и этот гнев он источал колючими волнами, которые пугали неподготовленных к этому адептов. Следом за ним с постоялого двора выбежал Цзинь Лин в том же золотистом одеянии вместе с собакой.       — Подумай над своим поведением, тогда и поговорим! — Саньду-шэншоу гневно посмотрел на своего племянника, затем отвернулся и ушел.       Цзинь Лин же остался стоять посреди улицы, тупо уставясь тому вслед. Когда же его дядя скрылся в толпе, Цзинь Лин обернулся и заметил адептов.       — А, это вы, — фыркнул он.       — Приветствуем, молодой господин Цзинь, — вежливо поклонился Лань Сычжуй, наверстывая упущенные приличия. В экстренных ситуациях вроде спасения в лесу на Ночной охоте приличия были излишни.       — Да, и вам, — махнул рукой Цзинь Лин, опустив голову. Он намеревался было уйти, но затем вновь поднял взгляд на адептов. — Вы уже уходите?       — Мы зачистили лес, в этом состояла наша миссия.       — Вот как, — только и сказал Цзинь Лин и ушел обратно в заведение.       — Как тебе это нравится?! — Тут же взорвался Лань Цзинъи. — Не поприветствовал, не попрощался!       — Его что-то тревожило, будь к нему снисходительнее, — заметил Лань Сычжуй.       Его сердце вновь отозвалось болью, но теперь причиной ее была не надпись на руке, а печаль Цзинь Лина.       Следующие дни Лань Юань не мог не смотреть на свою метку. Она не давала ему покоя, но теперь вовсе не из-за содержания надписей. Если он видит такие значимые переживания своей супруги, то что же видит она?       Знает ли его соулмейт, что он встретил такого юношу, чья нежность в улыбке видна даже ночью? Юноша, что прячет свои светлые глаза в минуты смятений или задумчивости? Лань Юаню не было достаточно двух мимолетных встреч, чтобы узнать Цзинь Лина, но их вполне хватило, чтобы увидеть его — мальчика, что надел на себя слишком большое ханьфу, из-за чего его самого за всей этой тканью было и не видно.       Лань Юань гладил пальцем золотые иероглифы, что сообщали, что сегодня его соулмейт снова будет искать встречи со своей любовью на Ночной охоте, и думал о Цзинь Лине. Был ли у него соулмейт? И если да, то почему тогда боги так несправедливы с судьбой смертных?       Впервые Лань Юаню так нестерпимо хотелось поговорить об этом, о соулмейтах, о метках, о тех, кто идет против, но вокруг не было ни одного человека, к которому он бы мог обратиться с таким вопросом.       От отчаяния Лань Юань взял немного морковки и салатных листов и пошел на поляну к кроликам Ханьгуань-Цзюня. С удивлением он обнаружил, что был не первым желающим провести там время. Цзэу-Цзюнь, которого прежде никогда не видели в этой части Облачных Глубин, восседал среди кроликов и тихо играл на сяо. Из-за громкости Лань Юаню показалось, что эта мелодия звучала грустно, едва ли не траурно. Будто плач по чему-то или кому-то.       Возможно, по кому-то, кто тоже не остался тогда, когда был должен, и пошел наперекор судьбе, прописанной на небесах.       Прошел еще месяц, полный заданий и ночных вылазок. Надписи сменяли друг друга, но от них сердце не жгло огнем горечи. Сейчас соулмейт Лань Юаня вновь был в ссоре с семьей, а до этого он наслаждался их обществом. Чаще всего, дядя соулмейта с равным успехом дарил ему поводы для радости и доводил до слез. Иногда Лань Юаню казалось, что это очень странный дядя, чьи настроения меняются подобно капризной погоде в летний день. Либо же их было по меньшей мере два.       Лань Юань, конечно, все еще с большим почтением относился к своему соулмейту и принимал его эмоции как свои. Все же юношеская влюбленность не может заменить предначертанного человека, как бы ни хотелось обратного.       На удивление, больше не было слышно о возлюбленном его супруги, хотя Лань Юань был готов к развитию их отношений.       К чему Лань Юань не был готов, так это к надписи «Умрет по собственной глупости».       В то утро Лань Юань вскочил с кровати, едва лишь взглянув на метку. Словно бы ушат воды из источника для него прозвучал приговор, прописанный золотом на его руке. Его соулмейт умрет сегодня. Сегодня.       Незнакомая ему заклинательница или заклинатель, соулмейт, с которым он должен был прожить остаток своей жизни, согласно замыслу небес, который был незримо здесь день ото дня, присутствуя в виде золотой надписи на предплечье, сегодня должен погибнуть. И если это наказание, что спущено с небес за его неправильные мысли, то он готов умереть самостоятельно, лишь бы не допускать смерти своей небесной половинки. Если есть шанс спасти ее, он приложит все усилия. Все возможные и невозможные, даже если придется поплатиться собой.       Лань Юань думал обратиться к Ханьгуань-Цзюню за помощью, но тот был погружен в изучение Призрачной Руки, что они поймали в деревне Мо. И по сравнению с этим спасение жизни соулмейта его ученика было тем, что мог сделать Лань Юань и самостоятельно. Если бы он только мог знать, с чего ему начать.       — Ханьгуань-Цзюнь, куда мы направляемся? — спросил Лань Цзинъи у заклинателя, который временно возглавлял их группу.       — Дафань.       Гора Дафань в последние недели стала популярна среди заклинателей из-за появления на ней неизвестной твари, похищающей души. Со всех Орденов заклинатели стремились туда, чтобы лично убить эту неизвестную тварь и прославиться. Лань Юань не сомневался, что Ханьгуань-Цзюнь собирается на гору не за пустой славой, а за чем-то, что он искал все эти годы. За своим соулмейтом?       Лань Юань нахмурился. Ему казалось, что паника, что не давала ему и вздохнуть, обосновавшись у самого горла, сводила его с ума. Он уже начал думать о таких вещах как личная жизнь Ханьгуань-Цзюня. И все же, если на горе Дафань сегодня ночью собралось столько заклинателей и заклинательниц со всех Орденов, то не исключено, что и его соулмейт будет там. И тогда ему надо лишь найти его раньше, чем он умрет. Другое дело, что его небесная супруга умрет по глупости. И как тогда ее спасать?       На горе Дафань было относительно спокойно, пока они не встретились с Цзинь Лином и его дядей — Саньду-шэншоу, что выглядел только суровее с их последней встречи, и это было оправдано. Едва лишь адепты Ордена Гусу Лань ступили на гору Дафань, до них донеслись слухи о бесчестном поведении Ордена Ланьлин Цзинь, которые установили ловушки из сети божественного плетения. Ханьгуань-цзюнь, не размышляя ни секунды, уничтожил все установленные ловушки.       Лань Юань догадывался, что именно в этом и была причина гнева Саньду-шэншоу. А еще он не мог удержаться, чтобы лишний раз не посмотреть на Цзинь Лина. Тот словно бы немного вырос за прошедший месяц. Он выглядел немного обиженным, но ничего серьезного. Лань Юаню даже показалось на мгновение, что Цзинь Лин поднял уголки губ будто бы в улыбке, когда увидел группу адептов из Гусу Лань. Но, возможно, это была лишь игра света. Когда же взрослые заклинатели Орденов покинули гору, Лань Юань тут же догнал Цзинь Лина. Он знал, что это было неправильным решением, учитывая, что его соулмейту суждено сегодня погибнуть, а он все еще не нашел ее, но ему вдруг показалось, что Цзинь Лину было бы неплохо присоединиться к группе адептов.       — К вам? Еще чего! — фыркнул Цзинь Лин. — Я не присоединюсь к вам, потому что хочу сам одолеть эту тварь!       — Но, молодой господин, — возразил Лань Юань. — Было бы гораздо практичнее искать эту тварь вместе, а потом уже схватка покажет, по силам она вам одному или нет.       Все еще невнятно бурча, Цзинь Лин все же согласился с Лань Юанем и присоединился к группе. Мимолетная радость Лань Юаня тут же была задушена паникой, когда начало темнеть. И дело было вовсе не в том, что он боялся темноты, а в том, что заканчивался этот день, что означало, что его неизвестный соулмейт скоро умрет, и времени оставалось все меньше.       Вскоре группа вышла на храм местной богини, в котором уже толпились заклинатели разных Орденов. Храм был возведен в честь каменной фигуры, и местные жители регулярно ходили ей молиться. Это показалось Цзинь Лину такой глупостью, что он не сдержался.       — Если богиня действительно слышит все эти молитвы, то почему бы ей не явить сюда ту тварь, что пожирает души местных жителей?       Адепты бежали. Лань Юань схватил Цзинь Лина за шиворот, прежде чем он успел бросить еще одну колкость, когда иные заклинатели, из малых Орденов и побольше, пытались бороться со статуей. Пытались — потому что это было бесполезно, она была слишком сильна и для группы опытных заклинателей. Цзинь Лин не переставал вырываться из хватки Лань Юаня.       — Что ты делаешь?! Отпусти меня!       — Спасаю твою жизнь!       — Лань Юань, он прав, отпусти его, пусть гибнет! — Злобно отметил Лань Цзинъи.       — Выскочкам слово не давали! — Не остался в долгу Цзинь Лин.       — Как дети малые, — Лишь сказал Лань Юань. — Сигнальные огни. Нам нужны сигнальные огни!       Лань Цзинъи и остальные адепты Гусу Лань лишь развели руками, в то время как Цзинь Лин молчал.       — У тебя они есть?       — Я не собираюсь звать сюда дядю! Я могу разобраться сам!       — Дурак! Ты не можешь! — Вновь взорвался Лань Цзинъи.       — Кто меня остановит? Ты?       Голос Цзинь Лина срывался, когда он огрызался другим.       — Я, — тихо сказал Лань Юань.       Если уж он так и не нашел своего соулмейта, то он хотя бы не даст Цзинь Лину умереть из-за собственной заносчивости и глупости.       Внезапно в кустах сбоку послышалось шевеление. Лань Юань хотел было крикнуть ребятам, чтобы они спасались, как Цзинь Лин, воспользовавшись такой возможностью, все же вырвался из хватки Лань Юаня. Выкрикнув победоносное «Ха!», он достал лук и побежал прямо навстречу богине, что скрывалась за кустами.       В считанные секунды Лань Юань догнал Цзинь Лина, но было поздно. Богиня уже схватила юношу за шею своей рукой, подняв его от земли. Лань Юань мечом отсёк руку богине, и та вместе с Цзинь Лином упала. Вот только Цзинь Лин уже не реагировал на жесткое приземление.       К этому моменту богиню уже окружили заклинатели, пытаясь напасть на нее всем скопом, но Лань Юаня она перестала волновать почти сразу же. Он все еще держал в руках Цзинь Лина. Он в спешке проверял отсутствующее дыхание и пульс, а затем приподнял рукав, чтобы проверить акупунктурные точки, как вдруг его взгляд зацепился за небесно-голубой на предплечье Цзинь Лина.       «Будет пытаться спасти свое сердце, но не спасет».
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.