Выжженное пепелище

      Родная и знакомая картина — веранда дома. Спокойная и безопасная гавань. Он очень любил этот дом и свою семью… каждый раз уходя на задание, обещал себе вернуться, обещал быть рядом… родные провожали его с улыбками. И все равно он чувствовал себя немного подлецом, бросающим семью.       Сейчас, он мог бы остаться. Он имел на это законное право. Какое ему теперь дело до живых? И всё же...       — Папа, не хмурься! — звонко требует Аннабель. — Тебе надо улыбаться!       — Действительно, — смеётся Сара, и гладит его по колючей щеке. Побриться бы... — Как же ты будешь спасать мир с таким хмурым взглядом?       — Я уже всех спас. И даже с лихвой — целых два.       Зачем он собирается вновь их бросить? Почему его тянет туда, где старый десептикон держит в когтях его мертвое тело, и скорее всего, думает уже о чем-то другом? О своем мире, о своей фракции…       Возможно, он ошибается, обманывается в том, что чувствует и видит. Но ему кажется, что там, за туманной границей, он нужен и важен. Конечно, не как помощник, со своим миром Мегатрон сам разберется, и с врагами может справиться без него, но тогда из его мира пропадет нечто невероятно важное.       Чем и как измерить счастье? Счастье, которое останется здесь, и которого не будет там... будут — победы, будут гордость и уверенность в будущем, будет радость — за других. А своего — не будет, ибо оно неизмеримо далеко...       — Не думай, — Сара обнимает его, и тонкие руки дочери притягивают их всех вместе. — Мы обязательно подождём тебя. Иди, не сомневайся и не грусти. Твоё счастье не кончается тут. Я уверена.       — Мы будем ждать тебя, папочка, — шепчет дочка на ухо, словно большой секрет.       И он верит, как всегда верил своей семье. Да и Хайд обещал за ними присматривать...              — Леннокс. Леннокс проснись!       — Что? Я... да, я уже не сплю.       Пожалуй, беспомощность во время офлайна и неумение быстро реагировать на чужое приближение бесят даже больше, чем всё остальное. Раньше к нему почти невозможно было подкрасться...       Рядом стоит Мегатрон.       — Что-то случилось? — настороженно спрашивает Уильям, садясь на платформе.       — Да. Идём. Тебя ждёт кое-что интересное, — кивает десептикон.       Десептиконы и присоединившиеся автоботы уже неделя, как перебрались на Кибертрон. Хук грозится последними тестами, обещая со дня на день отпустить его обживаться самостоятельно на восстанавливающейся базе, (с учётом регулярного посещения медблока). Появление лидера десептиконов, как снег на голову, в первое мгновение заставляет напрячься.       Они выходят из госпиталя — почти первое место, приведенное хоть в какое-то подобие порядка. Идут по более-менее очищенному полю, по направлению к выносным ребрам, как называет Шоквейв те железные конструкции, протянувшиеся в атмосферу Земли. Здесь и в десятке-другом километров поблизости точно безопасно, их немного разгребли, тут и там сваленные в кучи обломки, куски чего-то непонятного — будто части гигантских насекомых. Должно быть, знаменитые инсектиконы, которых Леннокс пока не встречал. Хотя, нет — встречал одного, давно, в пустыне, когда еще знать не знал о трансформерах и их войне. С ума сойти, как давно это было…       — Ты осваиваешься? Уже можешь трансформироваться? — спрашивает Мегатрон. Леннокс не может отделаться от ощущения, что десептикон улыбается и рад встрече. Удивляет, но, как ни странно, это взаимно. Он рад видеть десептиконского вождя.       — Хук сказал, что завтра можно пробовать, — Уильям довольно улыбнулся, — и можно начинать тренировки. Надоело ничего не делать!       — Рад за тебя. Ты быстро развиваешься.       — Не та ситуация, чтоб позволять себе долгое освоение и привыкание, — бывший человек пожал плечами. Походка его была уверенной и ровной — удивительный прогресс, а ведь всего несколько местных циклов назад он и прямо устоять не мог. Исподтишка Мегатрон рассматривал лицо собрата — спокойное, гладкое, еще не отмеченное ни сражениями, ни временем. Синяя автоботская оптика… странно видеть в линзах такого цвета не яростное полыхание боевого форсрежима и прицельные сетки, а спокойное, ровное, глубокое свечение.       Красивый цвет.       Хук говорил, что корпус его нового пациента удивительно гармоничен, что было редкостью и в мирные времена. А уж теперь, после орнов войны, когда каждый, кто только мог, прикручивал к себе апгрейды «побольше и пострашнее»… и все это, конечно же, заедало и клинило в самый неподходящий момент. Для десептиконского медика встретить кого-то здорового оказалось настолько невероятно, что тот до сих пор не мог поверить в такое чудо. Потому и тестировал Леннокса каждые сорок джооров, просто чтоб убедиться, что он существует.       И ко всему прочему, полковник пока не имел привычки спорить с медиком, выполняя все его предписания от и до, чему хирург не уставал радоваться, периодически грустно вздыхая в сторону остальных своих подопечных. Старскрим, которому в этом смысле доставалось больше всего, мрачно предвещал, что это ненадолго.       — Мы пришли, — Мегатрон остановился там, где совсем недавно начался путь Леннокса по Кибертрону — еще в виде человека. — Я подумал, что тебе стоит это увидеть.       — Куда я должен смотреть?       Уильям заозирался, не совсем понимая, о чем идёт речь.       — Вверх, — лаконично пояснил Мегатрон       Он послушно поднял голову, рассматривая космический пейзаж, с проплывающий мимо Землёй. Восстанавливающийся Кибертрон вновь начинал вращение вокруг своей оси, структура его уплотнялась, наливаясь массой, как яблоко соком, и понемногу он отдалялся от планеты, с которой был связан. Гигантские ленты нарушенного каркаса тянулись к атмосфере земли, и видно было, как вокруг них закручиваются вихри облаков — предвестники ураганов.       — Колонны космического моста восстановлены, — сообщил Мегатрон. — Кибертрон покинет орбиту твоей планеты примерно через полджоора. Ты ведь хотел увидеть, как это будет.       — О. Значит, уже? — Уильям повернулся к Мегатрону. — И куда мы отправимся?       — Далеко. Мы называем это скопление звезд Короной Примы, там есть всё, что нужно, для восстановления и развития. И нет соседей — тот сектор галактики мои солдаты слегка… почистили в середине войны. По сведениям Шоквейва там еще ничего завестись не успело. А газовые облака и формирующиеся звезды скроют след перемещения Кибертрона.       — Звучит неплохо, — согласился полковник, вновь оглядываясь на родной мир. — Вам определенно нужна пауза и передышка.       В груди поднялось странное чувство. Месяц назад он сказал бы, что защемило, но как назвать это сейчас, просто не знал. Вероятно, он последний раз смотрит на Землю. Больше он не увидит свой тихий дом, хранящий столько воспоминаний, не пройдёт по пустынным дорогам и зелёным травам, не вдохнет свежий воздух после дождя. Все это отдалилось, не поблекло, а уподобилось перевернутой странице с картинками. Переверни ее назад — и увидишь их снова, но жизнь идет вперед, наслаивая все больше страниц…       Осознание, что он больше не является человеком, свалилось на плечи в мгновение ока и от этого… стало грустно.       — Подождем? — тихо спросил он. Мегатрон кивнул, и меха уселись на пыльную поверхность.       — Все твои собрались? — снова спросил человек.       — Да, — отозвался Мегатрон.       — А автоботы?       — Мы вытащили всех, кого нашли. Некоторые решили пойти с нами, конечно, после того, как их проверил Саундвейв...       — А те, кто решил остаться? Вы бросите их?       — Уильям, я никого не спасаю насильно — мне и без того хватает работы, — ворчливо ответил десептикон. — Те, кого волнует судьба родного мира, заткнули в выхлоп свое автоботство и идут с нами. Те, кому больше нравятся белковые и нечем заняться здесь — остаются там. И все они предупреждены о том, что в случае новой попытки людей отловить и рассадить по клеткам, спасать их никто не будет.       — Жестко ты с ними… извини. Не хотел тебя задевать.       — Я знаю.       Они еще долго сидели в молчании, соприкасаясь локтями, покуда меж двух соединенных миров не побежала рябь, словно от брошенного в воду камня. Один круг… медленно катящаяся волна, уходящая куда-то за горизонты. Долгая минута ожидания и зарождение новой волны, искажающей очертания Земли, делающей планету словно бы нереальной.       Уильям вспоминал, перебирая, словно патроны, картинки, звуки, запахи, чувства уходящего прошлого. Впереди, за делающейся все ярче рябью Звездного моста его ждала новая жизнь, долгая жизнь — и если он когда-нибудь вернется сюда, пройдя по координатам маленького земного солнца, то скорее всего, его родина будет уже другой. Мир людей меняется так быстро, что ни год, его сотрясают конфликты, и можно лишь надеяться, что Земля еще надолго останется зеленой и голубой, и не станет выжженной пустошью через пару поколений. И не будет расколота на части разбуженным титаном в ядре…       Планеты сдвинулись.       Наверное, человеческие глаза не заметили бы начала движения, но его новое зрение показало приближение картинки. Сперва на какие-то метры — микроны в сравнении с разделявшим миры расстоянием. Потом все ближе… и, хотя Мегатрон и Шоквейв были уверены в надежности Моста, внутри у бывшего человека похолодело.       — Шоквейв докладывает: активация пятьдесят восемь процентов… — пробормотал десептикон. — Все идет по плану, сбоев в работе нет.       Леннокс с некоторым усилием перевел оптику в форсированный режим — картинка стала четче, наслоилась поверх прицельная сетка, зарябили по углам глифы-символы, обозначающие расстояние до объекта. Вспомнилось Чикаго — тогда им удалось вмешаться в последний момент… а Праймас спит в ядре Кибертрона, лимит на чудеса исчерпан, и как знать, не найдется ли какого идиота-камикадзе…       Железные ленты змеились над ними, утекая в гигантский портал. Он смотрел и считал секунды, планеты сближались, на Землю ложилась тень, но в атмосфере разливалось странное свечение…       — Ионизация, она людям не навредит, — пояснил десептикон. — Восемьдесят пять процентов…       ...А Прайма так и не нашли. И доклад о происходящем Уильям посылать не стал –хотя, может и стоило бы, чтоб людей успокоить, но мало ли, кто мог узнать, вдруг да сумели бы вмешаться? Испортить — много ума не нужно, и сколькие задумаются, что такое геройство может плохо закончиться для их собственного мира? К тому же, узнай о случившемся с ним правительство — наверняка попыталось бы загрести себе такого перспективного бойца. Не вышло бы у них, конечно, но нервы бы испортили. Леннокс свое уже отслужил — как человек, сделал все, что мог, даже умер, как настоящий герой. Новая жизнь теперь…       — Девяносто три, — шепнул десептикон, и Уильям повел плечами — зябкое ощущение. И внутри все поджимается, как будто там не провода и трубы, а родной желудок. Движения не чувствуется, но оно есть — прицельная сетка отмечает сближение уже не на метры, а на километры.       — Девяносто пять…       Рука соскользнула — легла поверх руки Мегатрона. Стало легче — будто обняло покоем и чужой уверенностью. Обдало чужими чувствами — радостью, надеждой. Рядом был древний могучий разум, странно раздвоенный, одновременно возвышенный и циничный. Одна его часть просчитывала вероятность боевых действий на Земле, когда по старым координатам возрожденного Кибертрона долетят какие-то «крушители-вредители», злорадствовала, предвидя последствия, прикидывала планы работы на будущие столетия… а другая бесхитростно наслаждалась красотой зрелища и любила все вокруг — выжженную корку еще не восстановившейся поверхности, неуклюжие коробки ангаров, где ютились перебравшиеся на Кибертрон трансформеры, самих трансформеров, и тех, кто был нужен и важен, и тех, кто доставал и раздражал, и того, кто был рядом, и без которого ничего бы не вышло…       Бывший человек улыбнулся, вслушиваясь в ритмические строки, будто передаваемые по секретной частоте прямо в мозг. Или в процессор, что там сейчас…       Сияющее зеркало портала надвинулось, заслонило Землю, заполнило все небо…       «Сейчас. Сейчас начинается новая жизнь».       Его пальцы переплелись с чужими.