Самый красивый

- Эй, - мягко тянет Николь, обхватывая ладонями заросшие щёки Бога Грома. - Посмотри на меня. Тор с трудом переводит взгляд на девушку, разные глаза Громовержца напряжённо всматриваются в её лицо, ища усмешку - мужчина выглядит ужасно, совсем не так, как в их последнюю встречу. Но Николь не смеётся, она перебирает пальцами правой руки спутанные волосы асгардца и подбирается ближе, почти касаясь плотно сжатых губ Тора своими. - Я полюбила тебя не за внешность, - улыбается девушка, глаза её, бездонные белоснежные провалы, так близко, что мужчина видит блёклый край зрачка, невидимого издалека. - Я выбрала тебя не из-за твоей фигуры или веса. Тор опускает голову, заставляя женские руки отпустить его, и смотрит на свой живот, на затасканную футболку и растянутые штаны. Сменить костюм на домашнюю одежду при Николь было ошибкой. - Тор, - руки мутанта находят его подбородок и с усилием поднимают голову, Николь зарывается пальцами в длинную бороду с мелкими косичками, и заглядывает в глаза Громовержца. - Я люблю тебя. Эти пять лет я могла думать только о тебе, не о том, какое у тебя накачанное тело или какие у тебя красивые волосы. Я вспоминала, как широко ты улыбаешься, как мило щуришься, как громко смеёшься, как ты смущаешься, всё ещё смущаешься, когда я касаюсь тебя, как краснеешь, как хмуришься, как прикрываешь глаза, задумавшись. - Я... - Громовержец хочет кричать о том, как он некрасив, о том, что он ужасен, что девушке должно быть противно, но Николь ловит момент, когда губы Тора размыкаются для гневной самоунижающей тирады, и накрывает их своими. Губы у Громовержца всё такие же сладкие, как раньше, и мягкие настолько, что мутант громко урчит от осознания возможности, наконец, вновь целовать эти красивые, чёртовски красивые губы. Тор весь оседает, словно девушка отняла все его силы на сопротивление, и отвечает на поцелуй, закрывает глаза, обещая себе, что дальше одного поцелуя дело не зайдёт. Николь знает, что Богу воздух не сильно нужен, поэтому сжимает в ладони волосы асгардца на затылке и тянет на себя, не позволяет отстраниться или снова сомкнуть губы. Тор поддаётся влажному, жаркому, неизмеримо желанному поцелую, и неуверенно обхватывает руками талию мутанта, такую же узкую, как и несколько лет назад. Однако все мысли о том, как хорошо выглядит Николь в сравнении с Богом Грома вылетают из его головы в ту же секунду, как свободная рука девушки в подзабытом за время собственническом жесте опускается на его собственную талию, ставшую чисто символическим названием части тела. Тор пытается вырваться, но Николь держит его голову крепко, ни на секунду не прерывая поцелуй, и мужчина снова сдаётся под чужим давлением, только судорожно сжимает пальцами ткань женской рубашки. Асгардец уже не помнит, какой была их последняя близость, поэтому с жаром навёрстывает упущенное, раз уж ему не позволено отстраниться, кусает женские губы и не замечает, как начинает тихо протяжно постанывать, стоит ему только почувствовать, как его языка касается чужой. Тор пропадает во времени, теряется в ощущениях, запыхавшись, крепко держит девушку, едва чувствуя, как тянет волосы на затылке, поэтому прикосновения руки, забравшейся под ткань его футболки, сначала кажутся ему игрой собственного воображения. Но когда Николь отпускает его волосы и запускает вторую руку под его одежду, Бога Грома словно обдаёт ледяной водой. Он резко подаётся назад, стараясь уйти от прикосновений, но девушка налегает сверху, и в конце концов Тор оказывается лежащим на спине, а мутант нехотя разрывает поцелуй. - Что не так? - тихо спрашивает она, опираясь на поставленные по обе стороны от головы Громовержца руки. - Ты не хочешь? - Х-хочу, - честно отвечает Тор, но отводит взгляд от выреза чёрной майки под клетчатой рубашкой девушки. - Но я не... - Ты? - алые волосы щекочут мужчине нос и лоб, и Николь переносит вес на левую руку, правой убрав волосы назад, а потом опускает ладонь на чужой пах, чувствуя возбуждение Бога, и чуть склоняет голову вбок. - Ты не...что? - Тебе должно быть противно! - горячо восклицает Громовержец, пытаясь свести колени, но девушка, сидящая между его разведёнными бёдрами, этому препятствует. - Ты не должна этого делать! - А я буду, - выдыхает Николь в самые губы мужчины. - Потому что я тебя хочу. До дрожи в коленях. Хочу. Чтобы вспомнил, что ты всё ещё мой. И понял, наконец, что ты мне нравишься независимо от внешности. Бог Грома замирает, слова омыли его горячей волной, и возбуждение, которое он так хотел сбить, только возрастает. - Ты не... - неуверенно, почти робко шепчет Тор, заливаясь краской от осознания того факта, что ткань домашних штанов выдаёт его состояние подчистую. - Я - да, - весело фыркает Николь и гладит чужие бока. Да, Громовержец стал заметно мягче, во всех смыслах, однако полненький Тор не вызывает у неё никакого отторжения. Девушка наклоняется к асгардцу, почти ложась на него, и выдыхает в самые губы: - Так что? Я касаюсь тебя, и это не смертельно. Мне не противно. Ты мне не противен, никогда не был и никогда не будешь. Ты очень красивый, Одинсон, такой, каким был всегда. Самый красивый... Тор, не выдержав потока комплиментов, подаётся вперёд и сам целует мутанта, ёрзает и закидывает руки на её шею, сцепляет их в замок и с силой вдавливает в себя девушку, не оставляя между ней и собой никакого пространства. Николь, не отрываясь от чужих губ, задирает футболку Бога Грома вверх, едва не рвёт, отчего Тор, отвыкший от ощущения слабости, вздрагивает и стонет в чужие губы. Асгардец тянется к рубашке мутанта, и девушка сама снимает её и отбрасывает в сторону. Когда она отстраняется, чтобы сделать вдох, губы у обоих красные и искусанные, дыхание сбитое, а выпуклость на штанах Громовержца становится ещё больше. Тор, путаясь в складах одежды, стаскивает с себя футболку, чуть неуверенно, движения его резкие и отрывистые. Николь смотрит с одобрением и, наклонившись, цепляет зубами солоноватую кожу на чужой шее, отчего Бог Грома задушенно воет, истосковавшийся по ласкам, и, обхватив девушку поперёк спины, крепко прижимает к себе, а когда чужие зубы смыкаются, прокусывая кожу, Тора бросает в жар, он чувствует, как поджимаются пальцы на ногах и скручивает узлом весь низ живота. Громовержец стонет так, как смогла бы не каждая дева Асгарда, и, едва ли стесняясь громкости своего голоса, льнёт к мутанту, стараясь прижать её к себе как можно ближе, словно пытаясь слиться с ней в одно целое. Последний раз он смог провести с Николь время подобным образом ещё до Рагнарёка, заскочив к девушке сразу после Стрэнджа. Но тогда у них было ограничено время, да и Тор тогда был сверху - время действительно поджимало, а регенерация Николь скрыла боль от отсутствия растяжки. То, что было потом, Тор помнит смутно, всё завертелось: уничтожение Асгарда, нападение Таноса, Стражи Галактики, новое оружие. Только в Ваканде ему выпала возможность хоть издалека увидеть Николь, чтобы через несколько жалких минут после исчезновения Таноса не найти её. Тор смутно помнит то чувство, что он испытал в тот момент, кажется, что-то надломилось в нём, последняя нить, удерживающая его на плаву, звонко лопнула, и Громовержец пал. Следующие пять лет прошли как в тумане. Не было больше ни мудрого отца, ни ласковой матери, ни хитрого брата, ни любимой девушки. Были только апатия и пиво. И бессонные ночи, которые так хотелось скрасить прикосновениями женских рук, но желанная девушка обратилась в пыль, и Богу Грома оставалось только упиваться обрывками воспоминаний, ласкать себя, удерживая в сознании образ Николь, а потом вгрызаться в собственное запястье, чтобы не завыть от раздирающей душу боли. Теперь же Николь, реальная и осязаемая, горячая, сильная, властная, рычит и покрывает шею своего Бога кровавыми метками, которые ещё долго будут красноречиво говорить о принадлежности Громовержца. Тор не знает, куда деть руки, он то бездумно гладит девушку по спине, то с силой сжимает её плечи, то обхватывает её голову, прижимая к себе, когда Николь задевает клыками особенно чувствительные места на его теле. Лёгкие заполняет раскалённый воздух, асгардец чувствует, как тело его горит и подводит хозяина. Колени разъезжаются в стороны, и несмотря на то, что левое упирается в спинку дивана, картина перед глазами Николь открывается занимательная: Бог Грома, рвано дышащий через раз, откидывает голову назад, подставляя шею под укусы и поцелуи, глаза закатываются под верхние веки, грудь его лихорадочно ходит вверх-вниз, ноги мелко подрагивают, а воздух вокруг Тора искрится и потрескивает, выдавая его состояние, однако девушка не обращает никакого внимания на это - она видела яркие всполохи молний в Ваканде и успела оценить новые способности Тора. - Кто-то заслужил твоё внимание, пока меня не было? - спрашивает Николь, и голос её, хриплый и низкий от желания, проникает в самые глубины разума Бога Грома, заставляет выгибаться, кусать свои губы и искать любого контакта с мутантом. - Кто-то касался тебя? Кто-то доводил тебя до такого состояния? Скажи мне. - Н… - Тор едва не кончает от одного только голоса девушки, дрожит и всхлипывает, а Николь смотрит на него, и сама медленно сходит с ума от вида Громовержца. - Н-никто...не...не… - Замечательно, - улыбается мутант, довольная произведённым эффектом. - Значит, ты был хорошим мальчиком в моё отсутствие? Бог Грома задушенно хрипит, стискивает зубы от того, как по телу горячими волнами проходит возбуждение, покалывает каждую клеточку тела и гулко отдаётся в голове. Насколько бы Тор не был старше земной девушки, он ощущает себя мальчишкой, когда Николь выдаёт свою доминантную сущность, и сейчас Громовержцу приходится сжать себя через штаны, чтобы не кончить позорно, не дойдя до самого главного. Николь на это действие только улыбается, красиво демонстрируя клыки, замаранные в чужой крови, Тор представляет, как выглядит его шея, и снова содрогается от возбуждения, обхватывает плечи девушки и целует, дрожит от вкуса собственной крови и трётся пахом о подставленное бедро. - Вспоминал меня? - утробно урчит Николь, звонко разорвав поцелуй, и поддевает пояс штанов Громовержца. - Думал обо мне, да? - Д-да-а, - шёпотом тянет Тор, приподнимается, помогая избавить себя от штанов и белья, ёжится от лёгкого холода и выдыхает заплетающимся языком. - Кажд… Каждый… день… Николь рычит, ноздри её трепещут, как у самого дикого хищника, что-то сжимается в груди Громовержца, но когда девушка берёт возбуждённую плоть в кольцо длинных тонких пальцев, разрывается миллиардами игл, и Тор срывается с глубокого стона на крик. Тело, истосковавшееся по чужим прикосновениям, остро отзывается на любое касание, Бог Грома задыхается, цепляется за предплечья Николь и сжимает их с такой силой, что девушка морщится, но не останавливается - травмы в постели она получала с завидной частотой, но никогда Тор не делал что-то, что могло бы надолго вывести любовницу из строя. Николь внимательно следит за тем, как меняется лицо Бога Грома, как искажается оно от наслаждения, и медленно ласкает его, заставляя беспомощно хватать ртом воздух. Громовержец хрипит и стонет, толкается в руку, вздёргивает бёдра вверх, когда женские пальцы задевают особо чувствительные места. - Вел… Великие…норны… - голос Тора дрожит и срывается на шёпот, Николь улыбается и, наклонившись, заглядывает во влажные от слёз глаза цвета неба перед грозой. Громовержец стонет в самые губы возлюбленной, жмурится, шипит, со свистом втягивает воздух, взрыкивает, сопит, смаргивает с глаз влагу, дрожащими руками обхватывает лицо Николь и со всхлипом целует её, пытаясь развести ноги шире и проклиная спинку дивана, мешающую ему сотворить задуманное. Николь ускоряет движения руки, и Тор, с влажным звуком разорвав поцелуй, откидывает голову назад, подставляет шею под укусы мутанта. Нежная кожа расцветает кроваво-алыми полукружьями, каждая ранка болит и жжёт, когда пот, ручьями стекающий по взмыленному телу Бога Грома, попадает на них, но Николь не успокаивается и, когда на шее заканчивается место, переходит на плечи, собирает языком капли крови и низко стонет. Громовержца хватает ненадолго, когда девушка вгрызается ему куда-то в ключицу, мужчина вскидывается, вскрикивает и пачкает любовнице майку и руку. Оседает с протяжным потерянным стоном и пытается выровнять дыхание, пока Николь стягивает майку, вытирает ей руку и откидывает в сторону. У Тора не хватает сил даже на то, чтобы окинуть взглядом, полным негодования, ненавистный бюстгальтер, который не раз сдирал с возлюбленной, не заморачиваясь с застёжкой, а потом слушал недовольное ворчание Николь из-за очередной испорченной силой Бога вещью. Громовержец тяжело дышит, отпускает руки девушки, и она со вздохом отстраняется, давая себе и любовнику возможность отдышаться, потирает предплечья с расцветающими на них синяками и откидывается на спину дивана, не упустив возможности полюбоваться обнажённым телом Бога Грома. Девушка поправляет волосы, выравнивает дыхание и нависает над Тором. - Второй заход? - спрашивает мутант, убирая с лица любовника влажные светлые пряди, и тихо смеётся, увидев расфокусированный в блаженстве взгляд мужчины, - Хотя, думаю, тебе хватит на сегодня. Э-эй, - девушка щёлкает пальцами несколько раз, и Громовержец, наконец, смотрит на неё осознанно. - Всё хорошо? - Да… - выдыхает Тор, протянув руку к лицу Николь, и она трётся о его ладонь щекой, ластится, словно зверь, и начинает громко утробно урчать. - Если ты всё ещё не кинулся прикрываться, вопрос по поводу моего отношения к твоей внешности решён? - улыбается мутант, ловит руку любовника своими и целует её тыльную сторону. - Никаких больше "это противно", я надеюсь? - Я постараюсь, - фыркает Бог Грома, Николь передразнивая, фыркает тоже, но делает это слишком по-собачьи, и Тор в полной мере осознаёт, что хоть одна часть его утерянного сокровища вернулась к нему.