***
Люси не очень любила засыпать в комнате брата, и не потому, что было как-то неприятно или неудобно — нет. С Нацу она засыпала почти мгновенно и во сне даже не ворочалась — то ли он сжимал ее так крепко, то ли, наоборот, она слишком хорошо спала. Дело было в другом. Парень вставал рано и собирался на учёбу, а так же будил своими движениями спящую блондинку. Пускай розововолосый и старался максимально тихо собираться, однако понимал, что будить Люси всё же стоило, ведь, не дай Бог, отец вдруг застукает её — абсолютно голую — в его постели. О последствиях подобного даже не хотелось думать. Нацу не был любителем учёбы, хотя давалось ему это без особых сложностей. После окончания школы он ушёл в колледж, и ему оставался последний год, после которого юноша лелеет надежду поступить в высшее учебное заведение в Крокусе — столице Фиора, куда все стремятся, как на летнюю распродажу. С самого детства Драгнил не особо любил город, в котором родился. Он не был большим, но и маленьким его назвать тоже язык не поворачивался. Средний городишко, где, если хорошо поискать, можно отыскать всё, что нужно для нормальной жизни, но больше всего парня бесило другое: много людей, много прохожих, много тех, кто знает его и Люси с самого детства — это раздражало, а порой и вовсе выводило из себя. Одних лишь этих причин хватало, чтобы у него по-прежнему оставалось желание как можно скорее удрать отсюда, туда, где все друг другу чужие, и никто даже не захочет что-то о ком-то знать. — Просыпайся, соня, — мягко прошептал он на маленькое ушко, попутно прижимаясь губами к тёплой нежной щеке сестры, которая, забавно сморщив нос, попыталась зарыться им ещё глубже в одеяло. — Эй, Лю, давай, просыпайся, — уже более строго произнёс юноша, и свершилось чудо — карие глаза, наконец, открылись. — Не люблю вставать так рано, — недовольно пробурчало сонное чудо, зевая и укутываясь с головой в пуховое одеяло, при этом поднимая корпус с прогретой постели, которую по утрам и вовсе не хотелось покидать, — Мне до школы почти два часа, — в ещё немного сиплом после сна голосе сквозила слезливая печаль. На возмущения ей больше не дали и секунды, когда горячие пальцы сомкнулись на остром девичьем подбородке, а лицо повернули немного в бок, тут же сминая мягкие девичьи губы в нежном поцелуе. Люси даже зажмурилась от охватившего её всего на пару мгновений тепла. — Ты же знаешь, почему я тебя бужу, — тихо раздалось у самого рта после непродолжительного прикосновения. Нацу, уже полностью одетый и с рюкзаком за спиной, легко приподнял уголки губ, когда блондинка опустила пушистые ресницы, спрятав от чего-то загоревшиеся щёки в одеяле. Люси вздохнула, не зная, куда себя деть от смущения и лёгкого разочарования — после очередной ночи с братом все мысли о «неправильности» того, что они делают, будто исчезли — осталось лишь такое нежное и тёплое ощущение в груди, что окутывало с головой и не позволяло здраво соображать. Верно. Ей нельзя тут оставаться, папа ведь всё ещё дома, и где-то через час у него уже зазвонит будильник. За своими раздумьями девушка упустила тот момент, когда Нацу уже поскакал козликом в коридор, предварительно кинув «Буду к обеду». — «И откуда у него столько сил по утрам? А, точно, у него этой ночью была слишком хорошая «подзарядка»…» Щёки немилосердно запылали, а от мелькавших в голове воспоминаний, нечто внизу, в самом животе, сладко-сладко запульсировало, заставив поджать к груди коленки. — «Нет! Хватит об этом думать, пора вставать!.. О саморазрушении можно подумать и после…»***
Школа была не шибко-то и приятна младшей Драгнил. Она действительно любила и умела учиться, дело было лишь в окружении. Из-за своего робкого и довольно замкнутого характера девушка совсем не вписывалась в привычное поведение окружающих её подростков. В классе, к примеру, был полный набор: и пирсинг — у кого-то пупок, у кого-то нос, а у кого-то и вовсе соски; про татуировки можно вообще промолчать — этим уже довольно давно никого не удивить. Алкоголь и сигареты — а без этого можно сейчас представить разве что какого-нибудь восьмиклассника, что уж говорить об одноклассниках Люси, где всем уже по 16-17 лет. Блондинка много думала о том, почему не ушла из школы после 9 оконченных классов, ведь и отметки, и аттестат у той явно пели серенады о том, что ей прямая дорога в хороший колледж, а после и отличный универ. Но ее опять удержал Нацу. Нет, не он сам лично удерживал, а мысли о нём, и то, что было между ними. Колледж находился в другом городе, а уезжать куда-то без брата… Люси почему-то всегда воспринимала подобные мысли с мурашками на коже и от них неприятно ёжилась. Ей не нравилось это. Очень-очень сильно. Отец же предоставил дочери в этом плане полную свободу выбора, за что девушка была благодарна судьбе — папа у неё был действительно хорошим человеком и, судя по рассказам сверстников, довольно понимающим родителем. Когда Люси была совсем маленькой, Игнил старался совмещать в себе и маму, и папу, так как его дети в самом раннем возрасте потеряли мать. Лейла тяжело заболела как раз после рождения Люси, и не прошло и года, как женщина скончалась, оставив мужа одного с двумя детьми. Нацу было уже почти 3 года на тот момент, хотя он, наверное, совсем не помнит, какой была Лейла при жизни. Лишь на фотографиях брат и сестра могли видеть её. Люси точно знала, что была полной копией мамы. От отца в ней не было ни одной черты, только если всматриваться совсем уж детально, то можно было что-то да рассмотреть, но на первый взгляд, будто абсолютная копия Лейлы. Папа частенько называл её ангелом, потому что весь образ напоминал ему любимую женщину. Такая нежная, воздушная — Люси была так похожа на неё, что Игнил от радости и единовременной тоски и горечи плакал и почему-то улыбался. Тогда еще маленькая девочка совсем не понимала поведения отца, но стоило ей лишь улыбнуться, и к Игнилу снова возвращались силы идти вперёд. Из раздумий её вывело настойчивое прикосновение к плечу и немного неуверенный, но довольно твёрдый мужской голос. — Привет, как настроение? Вижу, опять киснешь с самого утра? Этот голос Люси бы узнала везде, где бы только не оказалась. Девушка вздрогнула, стоило лишь его обладателю сесть к ней за парту. Джувия ещё не пришла, и место рядом с ней по-прежнему пустовало, поднимая в душе кареглазой лёгкую неприязнь и тревогу. Обычно Джу не задерживается и приходит уже к этому времени. — И тебе привет, Локи, — натянуто улыбнулась девушка, стараясь хоть немного выдавить из себя дружелюбие к этому очень назойливому парню. Не получалось, хотя Тэтчер, возможно, даже и не заметил этого, улыбнувшись ещё шире. — Очевидно, не киснешь. Может сходим куда, раз такое настроение хорошее? У Люси, кажется, задёргалась правая бровь от того, как же сильно ей свело лицо от этой напряжённой улыбки и сдерживаемого внутри желания убежать из этого класса как можно дальше и больше никогда не возвращаться, лишь бы не видеться с этим рыжим парнем, который вот уже больше полугода уламывает её хотя бы на прогулку. Но одноклассница была сделана будто из камня, и на любые его предложения давала отказ — разумеется, вежливо, однако Локи это совсем не устраивало. Ему нравилась Люси. И у него в голове явно отсутствовала такая функция, как «отступить от намеченной цели, потерпев при этом кучу поражений». Похвально, но блондинке это совершенно не нравилось. — Извини, в другой раз, — уголки губ, кажется, уже трещали от перенапряжения, и Люси молилась всем Богам, только чтобы Локи уже отвязался от неё — если не навсегда, то хотя бы до начала урока, — Скоро ведь контрольные, сам понимаешь, нужно готовиться… — Да у тебя в голове целая библиотека, куда ещё-то!.. — не унимался юноша, чем уже стал немало раздражать одноклассницу, — Пойдём сегодня в парк, я тебя мороженым угощу, на аттракционах прокатимся… — Извини, Локи, но я не могу, — неожиданно проскользнувшая в голосе девушки твёрдость изумила не только настойчивого парня, но и саму Люси: она даже глаза приоткрыла от удивления, а после молча проводила чуть ссутулившуюся спину Локи, который, неоднозначно буркнув «Как знаешь», ушёл за свою парту. Люси бы и дальше продолжила диву даваться, если бы не почувствовала подле себя знакомое копошение. — Привет, — робко раздалось со стороны, у Люси тут же пропало плохое настроение, и она улыбнулась — тепло и мягко, как делала всегда, когда была рада. — Привет, Джу, ты сегодня с опозданием, — мягко пожурила она подругу, за что получила немного растерянный взгляд синих глаз. — Я впервые за весь год проспала, — растерянно проговорила девушка, раскладывая на парте учебные принадлежности, тщательно проверяя, всё ли на месте. — Опять допоздна читала? — Угу. Люси улыбнулась повторно, ведь понимала подобное состояние — они с Джувией были слишком похожи, а чтение сделало их намного ближе. Как же она понимала то чувство, когда книга завораживала настолько сильно, что глаз было не сомкнуть, а страницы всё переворачивались с одной на другую, глаза бегали по строчкам, в поисках того нужного момента, когда можно было бы лечь спать со спокойной душой, а его так и не было. Сколько же было таких бессонных ночей (за исключением тех, в комнате Нацу)? Довольно много. — Что читала на этот раз? — с интересом в карих глазах спросила Люси, повернувшись лицом к соседке по парте. Та смущенно замялась, не зная, что и рассказать. Джувии было очень непривычно разговаривать в шумном классе — она могла говорить с подругой лишь когда они были наедине, потому что в окружении людей девушка слишком сильно стеснялась и от этого нервничала и робела, а её и без того тихий голос понижался до минимального уровня. Мягко улыбнувшись, младшая Драгнил лишь понимающе положила на руку подруги свою ладонь. — Ладно, потом расскажешь. В это время уже раздался звонок, и преподаватель вошёл в класс.***
Джувия была необычной девушкой. И это несмотря на то, что у неё были чудесные лазурные локоны, и даже не обращая внимания на то, что она не могла разговаривать внятно и чётко в людных местах. В школе о ней говорили всякое. Грязные слухи доходили даже до того, что половина считала, будто у неё серьёзные психические нарушения, за глаза называя больной. Даже преподаватели не ушли далеко, а ведь действительно, что им до этого? Эти бедные люди с нищенской зарплатой и пакетом испорченных нервов за плечами настолько сильно несчастны в своей жизни, что как только появляется возможность перемыть кому-то кости, хоть на чуть-чуть забыв о никчёмности собственной жизни, ни в коем разе не пропустят это мимо себя. Не все, конечно, были такими, нет. Другим же было просто всё равно. У каждого человека вагон и маленькая тележка собственных забот и проблем — никому нет дела до одной из сотни таких же затравленных учениц. Всем всегда плевать. И Люси это понимала. Но всё, что было в её силах— не оставлять подругу в одиночестве, стараться быть рядом. Из-за своего робкого характера ей не оставалось ничего другого. И поэтому они обе в классе были не изгоями, но определённо отличались от царившей тут атмосферы. Блондинка всем сердца не хотела хоть на чуток приблизиться к подобной жизни. Уж лучше спокойно жить своей жизнью, чем слиться с толпой вечно пытающихся подстроиться под чьи-то стандарты людей; лучше быть для них «чудачкой», чем стать такой же. В школьной столовой во время обеденного перерыва было слишком шумно, а в буфете за пышные, горячие булочки и другие такие же сладости многие оголодавшие учащиеся вели целые бои, готовые «рвать» другу другу глотки. Шум и гам, царившие здесь, больно давили на чувствительные барабанные перепонки, и Люси, что воинственно отстояла очередь и крепко держала в одной руке бумажный пакет с горячими шоколадными булочками, а в другой сжимала холодную руку Джувии, буквально «пробивала» им обеим путь наружу. В итоге подругам удалось выйти в коридор. — Давай сходим в наш класс, там как раз сейчас пусто? — с улыбкой предложила кареглазка, обернувшись на торопливо идущую за ней Локсар. — Угу, давай, — прозвучал её скованный ответ. Люси опустила веки, лишь крепче сжав бледную ладонь подруги. То, что она даже в коридоре, где почти не встречались школьники, не могла смело разговаривать, сильно огорчало девушку. И как только они оказались в пустом классном помещении, Джувия, стараясь как можно не заметнее, выдохнула, будто снимая со своих хрупких плеч тот ком напряжения, что висел на ней и не давал той нормально говорить. Присев за парту, младшая Драгнил наскоро скинула с плеча рюкзак, тут же садясь на стул и принявшись вытаскивать из бумажной упаковки аппетитное шоколадное лакомство. — Вот, держи, — протянула она одну булочку вперёд, вкладывая её в руки опустившей глаза девушки. Та скованно помялась, сжала пальцами сладость и, помявшись, села с блондинкой за парту. — Спасибо тебе, Люси, — её улыбка была очень нежной, и смотрелась на бледном личике так мило, что Люси не удержалась и улыбнулась в ответ. — Ты же знаешь, что я всегда буду на твоей стороне. И буду храбро добывать нам булочки каждый обеденный перерыв. По классу раздался девичий смех. Девушки принялись, наконец, нормально разговаривать. — Так ты снова читала тот самый роман? — удивлённо воскликнула кареглазая, чуть не подавившись крошками. Джувия кивнула, мечтательно прикрыв веки. — Он мой любимый, ничего не могу с собой поделать, — вздохнула она, прикладывая ладони к щекам. Те эмоции, что отражались на её лице, могли бы удивить любого человека, который хоть раз видел эту девушку и вечно думал, что это так ходит темнее тучи и прикрывает глаза нависшей челкой. Но перед Люси сейчас сидела девушка, что увлечённо могла рассказывать о своих впечатлениях о книге, которую она перечитывала вот уже в 6 раз. Но каждый раз чувства от прочитанного выражались по-разному: то она недоумевала над концовкой, то думала, что герои произведения были слишком наивны или, наоборот, вспыльчивы в той или иной ситуации; всё время синеглазка так разнообразно рассказывала об одной и той же книге, и это только убеждало Драгнил в том, что любая книга достойна того, чтобы её прочитала не 1 раз, а 3, как минимум. — Всё-таки, любовь в книгах так прекрасна, — воодушевлённо выдохнула Локсар. Несмотря на свой замкнутый и нелюдимый характер, несмотря на то, что её личность постоянно подвергалась насмешкам и прочим издевательствам — девичья душа продолжала верить в это светлое чувство. И это поражало Люси. — В книгах любовь слегка приукрашена, — тихо добавила блондинка, скомкав в ладони пустой бумажный пакет. — Там любовь бывает и сложной, и лёгкой, но она всегда заканчивается счастливым концом. — Чёрные ресницы опустились, и девушка прикусила губу. Если бы её любовь не была такой грязной, то, возможно, она бы и поверила в счастливый исход. Но не сейчас, не в то время, когда любой человек готов тебя в прямом смысле слова убить, если ты хоть немного отличаешься от других. Неожиданно нечто холодное коснулось её щеки, и Люси удивлённо подняла глаза вверх, встретившись с понимающим взглядом Локсар. — У тебя там был шоколад, — сказала Джувия, проходясь большим пальцем по мягкой щеке, кожа которой немного покраснела от стирающих движений. — И знаешь, в книгах любовь действительно самая разная, — девушка забрала из рук подруги скомканную бумагу, выйдя из-за парты и направляясь к мусорке в углу. Как только смятая упаковка оказалась в урне, синеволосая обернулась, встречаясь со взглядом карих глаз, негромким голосом заканчивая свою фразу: < — В книгах наглядным образом показывают, что если ты действительно любишь, то у твоей истории может быть счастливый финал. — Но если ты любишь, но все вокруг говорят о том, что счастливого финала не будет? — Люси нахмурилась, даже слегка повышая тон, а в груди у неё что-то отчаянно затрепетало, будто предупреждая, что они с подругой затронули довольно опасную тему. — А разве важно, что говорят вокруг? — Голос Джу звучал чуть тише, а её образ сразу же побледнел, словно становясь совсем прозрачным. Тема общества была слишком болезненной для девушки. Блондинка сглотнула, быстро выдыхая. — Нет, конечно, нет. Между девушками на несколько секунд воцарилось молчание. Драгнил опустила глаза на парту, а Джувия так и осталась стоять возле мусорки. Спустя минуту кареглазая всё же осмелилась спросить: — Как твоя мама, Джу? Ответ пришёл не сразу, а только тогда, когда синеволосая вздохнула, проделала путь от урны обратно к парте и, аккуратно примяв складки юбки, села на стул. — Она… — девушка вздохнула, пытаясь найти силы для собственных слов, — Она перестала узнавать меня. Врачи говорят, что это, возможно, уже не пройдёт. В кабинете стало тихо. В младших классах мама Джувии сильно злоупотребляла алкоголем: развод с мужем, раздел имущества, мысли о том, как прокормить дочь сильно подкосили её. Женщина стала выпивать. Вначале не сильно, но после напивалась до беспамятства и лютой агрессии — было не редкостью, когда Джувия приходила с синяками в школу. Отцу же было плевать. Издевательства над тогда ещё девочкой начались с того самого случая, когда на одном из детских выступлений мать пришла довольно не трезвая, а после у неё случился первый приступ эпилепсии. Дети, которые также стали свидетелями подобной сцены, после не могли не напомнить об этом. Вначале мальчишки, по приколу, валились на пол с неестественными кривляниями, пускали слюни изо рта. А после и все остальные начали пускать дразнилки, что подобное заболевание заразно. И так, девочка, у которой на тот момент было много друзей, осталась одна. Лишь Люси была с ней, пытаясь защищать, но, когда полезла с мальчишками в драку, заработала синяк. Мистер Драгнил подобное не оставил без внимания, и на следующий день пришёл разбираться. Больше к ней никто не лез. Но это ситуацию не исправило. Джувия полностью замкнулась в себе.***
Уроки проскочили довольно быстро, и вот, подруги, уже свободные от учебных занятий, шли по дороге домой: их дома находились на одной улице, поэтому идти им было по пути. Погода была довольно солнечной и тёплой, несмотря на то, что уже был сентябрь. «Бабье лето», как любил говорить её папа, когда они всем семейством выезжали на дачу. — Что это? — Джувия удивлённо ткнула пальцем в красное пятно на шее у Люси, которое девушка тут же пугливо накрыла ладонью, лихорадочно забегав глазами по улице. — Э-это аллергия, — неразборчиво выпалила блондинка, для убедительности почесав место рукой, — Комары зверствуют, уже у-устала их у себя в комнате гонять, — голос откровенно не слушался свою хозяйку, выдавая её внутреннее волнение. Сердце сбивчиво стучало в груди отбойным молотком. Не хватало только, чтобы хоть кто-то, даже Джувия, узнал об этом. Но, на удивление кареглазки, Локсар поверила. — А я-то думала, что только у меня они дома остались, — на бледных губах расцвела понимающая улыбка, — Уже ведь осень, а они всё никак не унимаются. — Д-да, именно. Люси ощутила укол вины, когда поняла, что подруга ей поверила, хотя она нагло врала ей в лицо. Засос на шее горел, будто злорадно напоминая ей о том, как было приятно, когда губы брата втягивали в том месте кожу; как у неё задрожали ноги, когда он прикусил её острыми зубами, а затем провёл влажную линию вплоть до челюсти. На самом деле, было даже удивительно, что синеволосая заметила это только сейчас. Вроде же, за одной партой сидели весь день, а лишь на улице она показала туда? Может на солнце лучше видно? И лишь одна догадка пулей влетела в блондинистую голову, тут же вырываясь наружу вопросом: — Ты ведь увидела раньше? Джувия скромно кивнула головкой, спрятав подбородок в вязанном тёмно-зелёном шарфе: единственной тёплой вещью, что была на ней сейчас, не смотря на то, что на хрупких плечах висела старая серая кожаная куртка. — Боялась спросить об этом в классе, да? — легко приподняла уголки губ Люси, ощутив некую лёгкость, поняв, что, вроде как, никакие подозрения на неё не пали, — Это правда, аллергия, тут не о чем беспокоиться. Локсар так же улыбнулась. А после добавила, поравнявшись с подругой шагом и заглядывая своими глубокими синими глазами ей в лицо. — А то я уже подумала, что у тебя парень появился. Люси чуть не споткнулась, вовремя сумев удержать равновесие. — Ты чего?.. — озадаченно спросила Джу, аккуратно придерживая блондинку за локоть. А у Люси сердце сжалось до размеров игольного ушка, вот-вот готовое лопнуть где-то под рёбрами от того испуга, что окатил нутро холодными волнами. Внешне свой шок она постаралась не показать, однако кончики пальцев немного похолодели, когда девушка, натянув на побледневшее лицо улыбку, проговорила: — Нет, Джу, ты что, какой парень? И она никак не могла сказать, что спит с собственным братом.***
После школы мозгу обычно требовалось чуть больше часа, чтобы прийти в себя и снова быть готовым к получению и продукции знаний. Поддерживать свою успеваемость было не самой трудной задачей, среди тех, что были у Люси, но, тем не менее, прилежная ученица уделяла своему домашнему заданию добрую часть досуга. Ещё же ведь нужно было позаботиться об ужине, и, иногда младшая Драгнил была действительно рада, что другие обязанности по дому, такие как стирка, мытьё посуды и уборка, разделялись в их семье одинаково. Иначе к концу дня школьница валилась бы с ног от усталости, ведь жить с двумя, хоть и взрослыми, но всё-таки мужчинами, было довольно тяжело. Конечно, в свои 16 не каждая девушка задумывается о порядке в доме и о готовке ужина. В таком возрасте вовсю бегают на свидания, ночные гулянки и прочие молодёжные сборища. Иногда кареглазая всё же ловила себя на мысли, что где-то в психологическом развитии произошёл сбой, и её спокойный и рассудительный характер рано или поздно сменит свою окраску на фонтанирующий эмоциями и перепадами настроения бунт. Но пока этого так и не случилось, и сейчас блондинка кропотливо корпела над своим домашним заданием, аккуратным почерком написав в тетради по математике ответ к логарифмическому уравнению. Она не была сильна в таких точных науках, но могла справляться с решением подобных задач и без сборника ответов. Почти всегда, но иногда за помощью всё же приходилось туда лезть. Либо же за помощью к брату. Люси вздрогнула, от чего ножки стула со скрипучим звуком проехались по полу. В голову невольно врезались воспоминания, как она, ещё в 9 классе, просила помощи у Нацу, и он, как заботливый старший брат, конечно же, помогал ей с решением сложной задачи. Лишь с условием: за то, что он помогает ей, они будут целоваться в его комнате ровно минуту без каких-либо перерывов. Доходило до того, что Люси выходила из его комнаты спустя 15, а то и все 30 минут с опухшими губами и пылающим лицом. Иногда Драгнил действительно был дьяволом и вымогателем. Хотя, скорее, домогателем, если быть точным. И она никогда не была против подобного. Стыдно признавать, но в тот период ей приходилось даже приврать, чтобы пойти к нему в комнату и, чего уж там, сполна насладиться горячими и сухими губами, а ещё немного грубоватыми ладонями, что щупали её там, где не следовало. Но как, чёрт возьми, ей сейчас быть?! Даже Джу стала подозревать подругу в наличии парня. А что будет, когда она станет старше и придёт время заводит семью? Она же физически не сможет быть с кем-то другим. Одна лишь мысль об этом неприятно скручивала живот. За всё время ещё ни разу не возникало даже мысли, чтобы начать с кем-то встречаться. Да чёрт возьми, она вообще не могла думать о ком-то, кроме Нацу! Он буквально подсадил её на себя, как наркотик. Она слишком сильно была привязана к нему, к его голосу, запаху, прикосновениям, поцелуям, близости. И ход её мыслей привел к тому, что это стоит закончить. Закончить прежде, чем это перестанет быть обратимым. Пока у неё ещё есть на это силы. Люси выдохнула, отложив ручку в сторону и откинувшись на спинку стула, бездумно посмотрев в окно: на небе солнце спряталось за серую тучку, а после снова выглянуло, освещая соседние дома и находившуюся у них во дворе внутреннюю детскую площадку; через открытую форточку были слышны детские голоса и шум шелестевших деревьев. В висках пульсировала кровь, а голова даже немного разболелась от того мозгового штурма, что накрыл её минуту назад, напрочь вытеснив все размышления над сложным ответом математического уравнения, которое так и не осталось решённым. Разбушевавшиеся чувства поедали изнутри. Она на самом деле думала, что отношения с братом не встретят счастливого конца. Как бы ни было больно признавать подобное, но у них не было общего будущего. Ведь если… Ход её размышлений прервал скрежет замка и последующее открытие двери. — Есть кто дома? — довольно бодро раздалось из коридора, и Люси проглотила мгновенно образовавшийся ком. — Да… — негромко протянула она, пугливо вцепившись похолодевшими пальцами в наспех схваченный учебник, который, казалось, был сейчас как спасательный круг, сохранив хоть какое-то спокойствие в девичьей душе. Блондинка и сама не могла понять, почему так пугалась, когда Нацу приходил домой. Он ведь был для неё совсем не страшным, нет. Страх былсвязан с тем, что с ним мог прийти кто-то ещё. Даже не отец, а просто его друзья, которые нередко заглядывали к нему в гости. Люси боялась, как бы розововолосый ничего не натворил при людях. Один раз к нему пришёл лучший друг — Грей, кажется, — они долго просидели в его комнате, пока девушка что-то готовила на кухне. Когда же парни застали её там, то вначале удивились — пришедший гость думал, что дома никого нет, как и Нацу, который не услышал, как она пришла домой. Но неловкость была сглажена, и ребята быстро разговорились: на удивление младшей Драгнил друг брата оказался очень весёлым и умным парнем. И Нацу это не очень понравилось. Когда она гостеприимно предложила чай, парни согласились, и тогда Грей буквально на немного отвлёкся, отыскивая что-то в телефоне; Драгнил подкрался к ней со спины, якобы невзначай, пролезая ладонью под хлопковую домашнюю майку сестры, и, одновременно опаляя горячим дыханием девичье ушко: — Не любезничай с ним так, Лю. Тогда он говорил едва слышным шепотом, но девушка всем своим существом прочувствовала, как в его голосе сквозило властное напряжение. Он приревновал в тот момент и, поддавшись своим довольно вспыльчивым эмоциям, решил напомнить ей о себе. У неё в тот раз чуть не случился сердечный приступ, когда он грубо сжал её грудь под майкой, и в этот же момент к ним обратился озадаченный Грей, что не отрывал своего взгляда от статьи в телефоне. Нацу тут же включился в оживлённую беседу с ним, а Люси весь остаток этого вечера оставалась бледной, как привидение. Пугало то, что брат знал, на какие он шёл риски в тот момент, но не побоялся сделать нечто подобное прямо при друге, ведь случись что, девушка не знала, как на это ответить. Но Нацу ей отчётливо показал, что не стоит даже думать о других. Хочет она того или нет. Он не отпустит. С того самого раза и появился страх нахождения один на один с братом в одном помещении, куда могли заявиться люди. От воспоминаний девушку отвлёк скрип входной двери в её собственную комнату, в дверях стоял Нацу, до сих пор ещё одетый в уличную одежду, с привычной немного лукавой ухмылкой. — Чем занимаешься? — спросил он, опираясь плечом о дверной косяк, засунув руки в карманы чёрных джинс. Встретившись взглядом с хищными зелёными глазами, Люси сглотнула, пролепетав: — Ч-читаю. — Ты читаешь уравнения по математике? — скептически выгнул он розовую бровь, не переставая держать губы в лёгкой ухмылке. Блондинка выругалась про себя, осознав, что явно выбрала не тот учебник, чтобы сделать вид, будто занята. Аккуратно отложив книгу обратно на свой учебный стол, девушка опустила глаза на собственные коленки, не осмелившись вновь взглянуть на брата. — Я же говорила, скоро в-ведь контрольная, — смущённо донеслось со стороны, и Нацу хмыкнул: он видел эту дурёху насквозь и понимал, что та просто вновь напридумывала всякой чуши. В последнее время она действительно думала о подобном слишком много. Драгнила это раздражало. — И ты поэтому даже не поздоровалась со мной? — П-привет… Кареглазая ощутила, как пылает лицо, понимая, что вот-вот, и её сердце не выдержит подобной атмосферы и покинет тело. Несмотря на прошедшую ночь, которую они провели страстно и нежно, на следующий день Люси могла метаться между «добром и злом», то пытаясь сполна насладиться этим, позабыв обо всем, либо же превращаясь в невинную сестрёнку, что всеми силами пыталась вразумить родного братика не делать подобные ошибки. Мужские шаги раздавались по комнате еле слышно, но, обострившийся от напряжения, слух улавливал каждое движение со стороны. Вот мягкий ворс пушистого ковра пощекотал ступни, а вот и скрипнула половица, когда розововолосый сел перед ней на корточки, положив свои горячие ладони на девичьи коленки, мягко погладив их большим пальцем. — Неужели ты так со мной здороваешься? Пушистые чёрные ресницы задрожали, а девушка прикусила губу, сжав свои бледные пальцы в некрепкие кулаки. Она продолжала хранить молчание. Нацу недовольно цыкнул. Вот ведь эта девчонка! Хватило доли секунды, чтобы схватить тонкое запястье и одним молниеносным движением притянуть хрупкое тело ближе. Раз — и другая рука хватает девичий затылок. Два — только хотевший было закричать ротик заставили замолчать сухие губы, требовательно вцепившись в них поцелуем. Три — вдавить своим корпусом тело сестры в спинку стула, скользнув языком вглубь влажного рта, при этом лишь крепче стискивая вырывающуюся руку в своей ладони. Поцелуй вышел слишком коротким из-за того, что девушка отчаянно сопротивлялась, до последнего вырываясь из цепкой хватки. — Что с тобой такое?! — гневно воскликнул Нацу, как только отстранился от нежных губ, проходясь кончиком языка по маленькой ранке. «Чёрт, укусила. Вот же…» — Я не хочу… — тихо прошептала Люси, спрятав глаза под нависшей чёлкой. — Люси, что случилось? — недоумевал он, прикасаясь к девичьей щеке, пытаясь заставить сестру посмотреть ему в глаза, но она не поддавалась, упрямо продолжая избегать взгляда. Парень искренне не понимал, что могло произойти за такой короткий промежуток времени. Что повлияло на его всегда податливую и нежную сестрёнку? Дрожь в мужской груди поднялась довольно незаметно, но быстро заставляя тело напрячься. Нацу остро ощутил колючее волнение, что мерзко ползло по жилам. Он пытался что-то у неё спрашивать, говорил какие-то слова. Но Люси пропускала мимо ушей, всеми силами сдерживая себя. Пока не сорвалась. — Я не хочу больше этого, Нацу! Всё! Хватит! — Она истерично вскочила со стула, умудрившись оттолкнуть юношу, отойдя от него на несколько шагов. В карих глазах стояли бусинки слёз. Розововолосый похолодел. — Мы должны прекратить это!.. Я так… больше не могу… — худенькие плечи задрожали, а пара капель всё же скатились по щекам, заставляя, наконец, оцепеневшего Драгнила сказать хоть слово. — Я не понимаю, Лю, что ты?.. — Вот! Девушка ткнула пальцем на собственную шею, указывая на багровое пятно, цветущее на бледной коже. — Это сегодня увидела Джувия, — голос дрожал, но Люси продолжила говорить. — Я больше не могу прятать подобное и вечно жить в страхе, что могут увидеть. Это… нужно закончить… — блондинка, не веря и ошалело заморгав, опустила руку, когда поняла, что ей всё-таки удалось это сказать. — Это?.. — тихо начал Нацу, еле сдерживая гнев, — Ты называешь то, что было между нами «это»?! Люси лишь сглотнула, потупив взгляд. Слёзы обжигали щёки, а тело продолжало дрожать. — Я… — её голос был прерван, когда брат подлетел к ней и озлобленно толкнул в плечо, прижимая к стоявшей позади стенке, в которую Люси пугливо упёрлась лопатками, всматриваясь глазами, которые тут же наполнились слезами, в яростное лицо Драгнила младшего. — Что такого произошло, что в тебе только сейчас взыграло благоразумие? Ты никогда не сопротивлялась этому. Ты дала мне свободу! А сейчас строишь невесть что!.. — слова, наполненные злостью и обидой, летели без какого-либо контроля, а зелёные глаза прожигали сжавшуюся фигуру сестры. Может быть, он бы и не был так разозлён сейчас, если бы она нормально всё объяснила. Хотя, юноша был уверен, что не стал бы слушать эти глупые возражения. — Люди могут подумать невесть что! — также закричала она, ощущая распиравшие изнутри боль и отчаяние. Конечно! Конечно, она не сопротивлялась, как же можно противиться тому, кого любишь всем сердцем? — Мы зашли слишком далеко, Нацу! Слишком! А вдруг… — Да мне плевать, Люси, что подумают другие. Ты это знала раньше, знаешь и сейчас, — бесстрастно раздалось с его стороны, прерывая её эмоциональную речь, — Всё, что для меня важно — это ты. А не мнение остальных. В комнате вдруг стало очень тихо. В звеневшей тишине Люси слышала, как тяжело дышал брат, пытаясь таким образом успокоить свои нервы. Она чувствовала его давящую хватку на своём плече, как он крепко вцепился пальцами прямо в кожу. Не хочет отпускать. Как же это… в его стиле. Сама же девушка старалась почти не дышать, ещё чувствуя, как слёзы бегут по щекам. Она не проронила ни звука. Спустя минуту пелена гнева спала с глаз, и Нацу смог хоть немного привести мысли в порядок. Увидев мокрые дорожки на любимом лице, он ощутил жгучее желание немедленно убрать их. Поддавшись неукротимому влечению, Драгнил оторвал руку от стены, в которую всё это время упирался, вжимая тело сестры. Как только до девичьей щеки оставались считанные сантиметры, продрогший женский голос остановил его. — Не трогай. Люси всхлипнула. Я тоже думаю о тебе, Нацу, и не хочу, чтобы тебе было больно от тех последствий. А потом, собрав всю свою силу в кулак, своё мужество, которое у неё только было, она, пытаясь всем своим существом игнорировать рвущие грудную клетку чувства, едва слышным шёпотом произнесла: — Всё кончено, братик.