Virkelighet.

Во сне Тора Асгард пылал. В красных языках пламени сгинул и Трудхейм; знакомые с юности своды, кои представляли собой память о былых подвигах, сравнялись с землёй под тяжестью огромного меча. Сурт возвышался даже над самыми высокими башнями и сокрушал их одну за другой. Тор чувствовал, как крошится камень, будто ломались его собственные кости. И ноги вовсе не держали бога, лишь две пары тонких цепких рук уносили безвольное тело всё дальше, спасали от приближающегося пожара. Лиц он не видел, зелёная дымка застилала взор, и где – то вдалеке тихий голос брата раздавал команды. Одинсон чувствовал, как много потерял, но страдал не за камень и доски. Бильскирнир, устланные чёрным пеплом покои, больше не примут его объятиями возлюбленной жены. Что – то тёплое, излучающее жизнь, навсегда перестало существовать в некогда великих чертогах богов.

***

— Ты во сне… визжишь. – Амора опустила взгляд зелёных глаз на встревоженное лицо Тора и ядовито улыбнулась. – Обычно я игнорирую беды других, но узнать, что же так пугает сынка Одина, — слишком соблазнительная перспектива. Тор ничего не ответил, он отошёл от шершавого ствола Бука, послужившего ему кровлей в дождливую ночь. Не сравнить с превосходной иллюзией, которую Амора создала для своего удобства, но знатного отпрыска в неё не пригласила. Укрытие из зелёных тканей казалось вполне материальным и отлично вписалось меж деревьев. Тор всю ночь не сомкнул глаз, высматривая бродяг, что по понятным причинам могли позариться на «ничем не примечательный» шатёр. « Ведьмы. – ворчал себе под нос громовержец. – Да я бы и сам не пошёл». — Моё терпение заканчивается, Одинсон. – Амора вскинула взгляд к небу. – Закрадывается мысль, что твой непутёвый брат выбрал иную сторону. — Локи не предаст меня, — на мгновение Тор замолчал, будто сам не верил своим словам, — не предаст сегодня. Видеть Хелу правительницей Асгарда ему хочется не больше, чем мне или тебе. — Прекрасный пример убийственных амбиций. — Прекрасный пример того, что не стоит любиться с ётунами. – усмехнулся Тор. Амора улыбнулась ещё шире, но едва ли то было доброй улыбкой. — Наш царевич – полукровка вышел довольно ладным. Звучало это скорее издёвкой, а не комплиментом, и Одинсону стало жаль брата. Локи, вероятно, обиделся бы на такую колкость, чувства к ведьме делали трикстера восприимчивым. — На кой ты вообще навязалась со мной, если не веришь в победу? — Не поверишь – чистейший альтруизм. Хочу спасти хоть что – то от Асгарда. — Спасём весь. – твёрдо сказал Тор. – Хеймдалль с отважными асгардцами ждут, когда приду я. И вместе мы дадим бой! Чаровница громко рассмеялась. «От всей души» — так говорят смертные про случаи, когда от смеха начинаешь чувствовать себя дураком. — Бой? Сгинуть захотел, сын Одина? Тор непонимающе уставился на Амору. Он смирился с тем, что ей хватает наглости смеяться прямо в его божественное лицо, зная, что тот нуждается в её помощи. — Она зло во плоти. Так уж повелось, что зло я уничтожаю. Вырезаю под корень так, чтобы больше не прорастало! — И как успехи? Всё зло изничтожил? Совсем его не осталось? — Сегодня станет ещё меньше. Амора вскинула руки, сокрушаясь на громовержца, что возвышался над ней на две головы. Тор заметил недобрый огонь в её глазах и мысленно похвалил себя за то, как легко ему удалось вывести из себя столь горделивую женщину. — Ты не понял ничего из того, что я тебе говорила. – она тяжело выдохнула. – Хела – не зло. Ты так привык считать злом всё, что идёт вразрез твоим убеждениям, сын Одина, что стал слепцом, имея оба глаза! Один не смог убить её. Никто не смог, ибо как убить богиню смерти? — Повторю вопрос, — отозвался Тор после недолгого молчания, — зачем ты здесь? — Чтобы спасти Асгард. Ты видел всё сам, воин. – голос Аморы звучал мягче. – Когда мы пройдём Биврёст, ты должен найти в себе мужество, чтобы помочь мне спасти его.