Наша звездная жизнь/ Our Star Life

      Он бормочет уже несколько минут, даже толком не слыша собственных слов, слетающих с его же губ. Что-то о том, как он рад быть в этом зале в Остине с любимым режиссёром и с Арми. Ах да, Арми… главная причина его нахождения здесь.       Ладони потные, а он тупо смотрит на лист с заранее заготовленной речью, совершенно бесполезной сейчас, потому что, как только он поднялся на сцену и развернул её, внезапно понял, что всё в ней неправильно и как-то недостаточно. Так что он решил импровизировать и это, возможно, далеко не лучшая идея, потому что сейчас он забыл, что хотел сказать изначально, утонув под шквалом эмоций. Зал полный людей из киноиндустрии, не говоря уже о семье Арми — все это слишком.       Тимми пытается объяснить, почему Арми достоин не только этой награды, но и вообще всех наград на свете, но понимает, что мог бы потратить на это всю жизнь и все равно даже близко не приблизиться к тому, что на самом деле чувствует.       Поэтому бессвязно бормочет, неловко смеётся, чтобы не разреветься или того хуже не признаться всему миру в том, как отчаянно и по уши влюблён в своего коллегу. Он пускает в ход историю о съёмках в отеле в Бергамо, чтобы проиллюстрировать, насколько талантлив Арми, расхваливая его способность показать восемь тысяч эмоций одним лишь взглядом. Когда он произносит слова: ”Человек, который, этот человек... ", его голос начинает дрожать и срываться, и он знает, что не сможет сдержать волну эмоций, угрожающую обрушиться на него.       Тимми понимает, что должен поблагодарить Элизабет, которая сидит рядом с Арми, положив руку ему на колено, и широко улыбается. Он начинает рассказывать о том, как весело они проводили время в квартире Арми во время съёмок, но быстро понимает, что ступил на тонкий лед, и прерывает себя неловким хихиканьем.       Тимми пытается вновь вернуться к заготовленной речи, все ещё лежащей перед ним, запинается, потом все-таки кое-как, наконец, сворачивается и на экране начинается ролик. Как только свет гаснет, Тимми отходит от трибуны, прячась в тени и пытаясь усмирить тарабанящее в груди сердце. Он не осмеливается смотреть туда, где сидит Арми, понимая, что лишь от одного взгляда на его лицо может ещё больше потеряться и даже свалиться со сцены.       Все оставшееся время он словно в тумане. Выходит ведущий, что-то говорит и наконец, приглашает на сцену Арми. Тот крепко обнимает Тимми, который надеется, что Арми не заметил, как он дрожит. Хаммер тем временем идёт через сцену, чтобы получить свою награду. В итоге в шутку вручает её Тимми подержать. Шаламе благодарен за это, потому что есть чем занять свои руки, чтобы они так не дрожали.       Как только они сходят со сцены их просят позировать и Тимми приклеивает свою лучшую фальшивую улыбку. Его резко начинает мутить, когда он осознает, что это последний раз, когда они с Арми вместе. Ведь все, что связано с этим фильмом, уже закончилось и он не знает, когда они увидятся в следующий раз.       Эта мысль пугает его, а сомнение подобно туману обволакивает и душит. Что будет с их дружбой? Исчезнет ли она в рутине, как это и бывает, когда совместная работа заканчивается. Почти два года они рассказывали миру о том, что они как братья. Но теперь у каждого свои проекты. И за рамками "Назови меня своим именем" у них, вероятно, уже не будет времени друг для друга. Вот почему сегодняшний вечер так важен.       После церемонии традиционный приём, и Тимми каким-то образом удаётся продержаться 20 минут, прежде чем извиниться и спрятаться в уборной. Всё тело буквально гудит. Он думает, что возможно, никогда прежде так не нервничал. А началось это с того момента, как Арми позвонил ему и спросил, не согласится ли он вручить ему награду.       Тим не может точно определить момент, когда он влюбился в человека гораздо старше его, глубоко женатого коллегу по съёмкам и лучшего друга. Но он знает, что эти чувства продолжают расти и скрывать их все труднее, когда они вместе. А это "вместе" длилось на протяжении последних полутора лет, когда они летали по всему миру в рамках промотура фильма.       Когда он не получил "Оскар", Арми успокаивал и утешал его, выйдя, по мнению Тимми, за рамки просто дружбы, а это заставило его думать, что возможно, только возможно, есть шанс, что Арми ответит на его чувства. Поэтому, когда через пару дней Хаммер позвонил ему и предложил приехать в Остин, он убедил себя, что признаться в любви отличная идея, а там уже, как карты лягут.       Тим понимал, что у него, вероятно, нет никаких шансов; Арми счастлив в браке, у него прекрасная семья, процветающая карьера и он гетеросексуален. Но Тимми никогда ни к кому не испытывал прежде таких чувств и решил, что пожалеет, если не попытается. Он запланировал разговор с Арми на сегодняшний вечер, как только сможет остаться с ним наедине.       В уборной он смотрит на своё отражение, поправляет рубашку и пару раз проводит рукой по волосам, глубоко вздыхает, прежде чем открыть дверь, чтобы вернуться в зал приёма.       Когда он замечает Арми, разговаривающего с другом-режиссёром, его сердце ёкает. "Сейчас или никогда, Шаламе. Говори или умри." Но как только он делает первый шаг в направлении Арми, он видит, как Элизабет бочком подходит к мужу и обнимает его за талию. А Арми поворачивается к ней с ослепительной улыбкой и целует в губы, притянув к себе рукой, обнимающей её за плечи.       Внезапно весь воздух выходит из лёгких, и Тим, кажется, больше не может дышать. Сердце болезненно сжимается в груди, когда до него доходит истина: "Арми никогда не будет с ним. У него уже есть все, о чем можно мечтать, зачем ему рисковать своей идеально-отполированной жизнью ради глупого мальчишки с его влюблённостью?"       Спустя целую вечность ему, наконец, удаётся сделать пару судорожных вздохов. А затем он отключается, глаза наполняют слезы, ноги словно ватные — он не может этого сделать. Он не может рисковать всем, что у них есть сейчас, ради того, чего, как он теперь понимает, никогда не будет, как бы ему этого ни хотелось. Мог же он скрывать свои чувства все это время, а теперь, когда они не будут видеться, это будет сделать гораздо легче. В этот момент напряжение в его груди больше, чем он может выдержать.       Тимми оглядывает зал, пытаясь оценить ситуацию. Все, о чем он может мечтать — это как можно дальше уйти отсюда. Он просто не в состоянии вести беседы, находясь на грани эмоционального срыва. И это точно не то первое впечатление, которое Тимми хотел бы произвести на людей, с которыми, как он надеется, когда-нибудь будет работать.       Но прежде чем он смог заставить себя двинуться в направлении выхода, Арми заметил его, окликнув и лёгкой походкой подошёл: "Эй, чел, куда это ты? А мы тебя тут ищем".       Радостный тон Хаммера должен бы вызвать улыбку, а заставляет чувствовать вину за то, что Тим так ведёт себя в такой важный для Арми вечер.       — Да, извини, я тут переусердствовал перед церемонией, и мой мочевой пузырь грозился лопнуть от такого количества жидкости, — он пытается говорить непринуждённо, натянуто улыбается и надеется, что Арми не замечает, что он избегает прямого взгляда.       Арми хлопает его по спине своей огромной рукой и громко смеётся. — Тебе бы стоило помнить, с учётом всех церемоний, на которых мы были в прошлом году, что лучше до окончания с употреблением жидкостей не торопиться, — его глаза сияют, выражение лица становится более задумчивым, а рука на плече Тимми слегка напрягается. — Слушай, твоя речь…       Тимми мысленно готовится к тому, что Арми высмеет его за это бормотание и может быть даже наедет за «...необычные...отношения, которые у них с Арми и Элизабет», но вместо этого получает искренность и смирение. — Просто спасибо, старик. Правда. Для меня очень важно все, что ты сказал. Честно говоря, я не знаю, что бы я делал в прошлом году без тебя. И хотя я реально измотан, я действительно буду скучать по всему этому.       Тимми не уверен, что сможет справиться с тем, что Арми сейчас так откровенен с ним. Ему уже кажется, что он вот-вот рухнет на пол в любую секунду, и Арми, глядя на него своими пронзительными глазами полными тепла вообще не облегчает ситуацию.       Тимми сглатывает, молча кивает, опустив голову и позволив своим кудряшкам упасть ему на лицо, чтобы Арми не смог увидеть боль в его глазах. — Я тоже.       Арми сгребает его в свои крепкие объятия, а Тимми прячет лицо на его груди и крепко жмурит глаза, отчаянно пытаясь сдержать слезы, которые уже так близко, что он чувствует их вкус.       Когда Хаммер наконец отпускает его, Тимми все ещё не может заставить себя посмотреть на него. Арми делает глубокий вдох, как будто собирается что-то сказать, но в этот момент его хлопают по спине и кто-то поздравляет с наградой. Тимми ждёт, пока Арми одарит его улыбкой в последний раз. И когда тот отворачивается, чтобы поприветствовать ещё кого-то, Тимми бросается к двери и выходит в прохладную ночь. Он вызывает Uber, не желая дожидаться машины организаторов.       Как только он скользит на заднее сиденье, то весь сжимается и молча плачет. К счастью, водитель не пытается завести с ним разговор, дав возможность спокойно пережить все свои эмоции. Вернувшись в отель, он опускается на кровать, пытаясь не чувствовать себя виноватым в том, что бросил Арми в его особенный вечер. Потом отключает телефон, понимая, что в конце концов Арми заметит его уход и позвонит, чтобы убедиться в том, что он в порядке. А Тимми не уверен, сможет ли сдержаться.       Он решает совладать со своим разбитым сердцем с помощью крошечной бутылки водки из мини-бара, а затем виски. И проводит следующий час в слезах под Фрэнка Оушена. Некоторое время спустя, в окружении вороха мятых салфеток и нескольких пустых бутылок он падает зарёванным лицом вниз на кровать.

***

      Проснувшись следующим утром, первое, что он фиксирует, это полное отсутствие одежды – он голый под простынями. Тим почти уверен, что заснул не так, но потом вспоминает, что выпил половину мини-бара, и предполагает, что просто отключился. Он оглядывается и замечает, что салфетки, которыми была завалена кровать, также подозрительно исчезли. Неужели горничная убрала их, пока он спал? Так вообще можно?       У него нет времени гнаться за этой мыслью дальше, прежде чем он слышит, как отключается вода в душе, даже не осознавая, что она была включена до этого. Именно тогда его взгляд фиксирует второй чемодан у комода. И этот чемодан определённо не его, но ужасно похож на тот, с которым иногда путешествует Арми.       Прежде чем он успевает что-то понять, дверь ванной распахивается и выходит Хаммер, с полотенцем вокруг бёдер. Верхняя часть тела блестит от капель воды задержавшихся на загорелой коже. Все, что Тимми может делать, так это просто таращиться. Мозг в таком смятении, что просто не способен понять, что Арми делает в его номере ранним утром, со своим чемоданом, в таком виде.       Арми улыбается, увидев Тимми, сидящего на кровати и идет в его сторону. Тим просто наблюдает за ним, все ещё пытаясь понять, что происходит, но прежде чем он успевает спросить, Арми наклоняется и мягко чмокает его прямо в губы. — Доброе утро, малыш.       Тимми замирает, ошалело распахнув глаза, а Арми отстраняется и спокойненько идёт к своему чемодану, который стоит у комода так, словно всегда был там, и все это совершенно нормально. Тимми пытается открыть рот, чтобы спросить: "Что, черт возьми, здесь происходит?" Или даже закричать, но ничего не выходит. Арми, похоже, вообще ничего не замечает, он слишком занят выуживанием своих вещей из чемодана.       Тимми тем временем лихорадочно обшаривает взглядом номер, отчаянно пытаясь найти хоть какой-то намёк на то, что могло привести к такому безумному повороту событий. Он не помнит, чтобы видел или даже разговаривал с Арми после того, как сбежал с приёма прошлым вечером. И все же, каким-то образом он сейчас здесь, в его номере, со своими вещами и называет его малышом. Либо Тимми снится сон, либо он каким-то образом прошлой ночью раздобыл очень крепкую травку и все ещё под кайфом.       Потом взгляд падает на мусорную корзину рядом с кроватью, и внезапно кровь стынет в жилах, когда поверх салфеток он видит явно использованный презерватив. Он смотрит на Арми, который уже умудрился натянуть теснейшие джинсы, обтягивающие его тело во всех нужных местах. Но Тимми в таком состоянии, что даже не может оценить этого. Они типа что, занимались с Арми сексом прошлой ночью? Как? Почему?!       Арми, обернувшись, смотрит на него и, судя по всему, видит выражение чистого ужаса в его глазах, потому что лицо Хаммера приобретает обеспокоенное выражение, и он быстро подходит. — Тим, что случилось?       Тимми не ждёт, пока Арми доберётся до кровати, он просто не может позволить Хаммеру прикоснуться к нему прямо сейчас, когда весь его мир слетел с катушек. Шаламе бросается через комнату в ванную, даже не заботясь о том, что он все ещё совершенно голый, едва успев запереть за собой дверь, прежде чем его выворачивает в унитаз.       Он слышит встревоженный голос Арми, непрерывное дерганье дверной ручки, когда Хаммер пытается открыть её. Он хотел бы сказать ему, что все в порядке и не надо беспокоиться, но все вообще не порядке. Поэтому он просто игнорирует громовые раскаты голоса Арми, чтобы не заработать сейчас полномасштабную паническую атаку.       Тимми так сильно цепляется за края унитаза, что пальцы сводит от боли, а колени саднит от твёрдого кафельного пола, в то время пока его снова и снова рвёт. Когда он совершенно уверен, что в желудке ничего не осталось, чем его могло бы вырвать, он осторожно отцепляет левую руку, чтобы спустить слив, и вот тогда он замечает ЭТО. Простое, но элегантное серебряное кольцо, на его обычно пустом безымянном пальце, радостно поблескивает на свету. Тимми медленно подносит руку к лицу, чтобы рассмотреть кольцо поближе. Осторожно снимает его и сразу же замечает отчётливую линию загара на пальце под ним, что обычно указывает на то, что он носил его довольно долго. Вот только если бы не тот факт, что прежде Тимми его никогда не видел. Он осматривает кольцо так, словно это нечто опасное, способное ударить током или взорваться. И тут он находит маленькую надпись на внутренней стороне: букву “А” пересечённую по горизонтали буквой “Т”. Он задыхается и роняет кольцо, которое звякнув, ударившись о плитку, катится по полу к краю ванны.       Тимми подползает, хватает и крепко сжимает кольцо в кулаке. Он закрывает глаза и делает несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться и придумать какое-то логическое объяснение этому. А когда открывает глаза, понимает, что Арми перестал тарабанить в дверь, и теперь жутко тихо. Единственный звук, который он может слышать это стук его собственного сердца. Потом его снова поражает мысль, что все ещё голый, поэтому он быстро оборачивает полотенце вокруг талии и делает глубокий вдох.       Когда он открывает дверь, то видит Арми сгорбившегося на краю кровати, с нервно подрагивающими ногами. Он вскидывает голову, когда слышит, что дверь открылась, и тут же бросается к Тимми. — Господи Иисусе, Ти! Ты меня до смерти напугал! Что, черт возьми, происходит?! Ты в порядке?       Тимми не знает, что сказать, но пытается придумать хоть что-нибудь, способное объяснить полное безумие последних десяти минут таким образом, чтобы его не отправили в психушку. А потом он видит обручальное кольцо Арми и мгновенно отмечает, что это не то же самое кольцо, которое он носил в течение последних двух лет. Зато это кольцо выглядит точно так же, как то, которое в настоящее время крепко зажато в его собственном кулаке.       Арми, должно быть, заметил, как он уставился на него, когда начал спрашивать. — Тимми, что ...       Но Тимми оборвал его, крепко зажав ему рот свободной рукой. — Просто... подожди минутку. Мне нужно кое-что увидеть.       Он медленно убирает руку с лица Арми, встретив его обеспокоенный взгляд. Но Арми уже не пытается говорить, поэтому он хватает руку Арми и подносит ее к своему лицу. Тимми медленно снимает кольцо с пальца Хаммера, с некоторой тревогой отмечая, что привычной татуировки под кольцом нет, заглядывает внутрь — та же надпись с их инициалами. Тимми понимает, что вот-вот потеряет сознание.       Он делает шаг назад, прислоняется к дверному косяку ванной, разжимает кулак и ещё раз смотрит на кольцо со своей руки. Такое же как у Арми. Он вертит оба, разглядывая со всех сторон, и может сформировать лишь единственную мысль: "Что, блядь, здесь происходит?!"