Заболел человеком

      -Ты чего такой грустный? –за окном светило яркое солнце, но его лучи просто не могли добраться до дивана, на котором сидел Чанбин. Чан, не услышав от друга никакого ответа, сел рядом с ним. –Давай рассказывай.       Чанбин молчит. Не потому, что не хочет говорить, а потому, что не знает, что ему сказать. Вот уже неделю он ходит как в воду опущенный: ни с кем толком не разговаривает, только ест, спит и пишет музыку. Обычно, на последнее, ему требовалось больше времени. А сейчас ноты и слова сами писались в тетрадях. Это можно было списать на внезапно снизошедшее вдохновение, но только остальные парни прекрасно понимали, что с другом творится что-то неладное.       -Бро, -спустя пять минут молчания снова сказал лидер, -я не знаю, что с тобой происходит. Но я… Да что там я. Мы все волнуемся за тебя… Мы ведь команда. Семья. Нам не наплевать на то, что с тобой происходит… Прошу тебя, расскажи, что случилось. Мы с парнями постараемся тебе помочь.       Чанбин бы усмехнулся, если бы не знал Чана. Друг говорил серьёзно и искренне. Он всегда помогает им. Ставит парней превыше самого себя. Только за это уже стоило любить лидера.       На самом деле, Со и рад бы рассказать другу, что с ним, и успокоить его. Да вот только ему самому было тяжело признать происходящее с ним. Уже довольно продолжительное время он живёт со странным чувством внутри него. Сначала, оно было чем-то незначительным и приятным, как неожиданная улыбка ребёнка на улице, и локализовалось где-то в районе груди, вызывая улыбку и секундные искорки в глазах. Постепенно, это чувство стало завоёвывать всё больше пространства в теле Чанбина. Его словно охватила лихорадка, с которой он засыпал, просыпался, ел, пил, тренировался, занимался в студии. От неё всё тело охватывал жар. Хотелось закрыть глаза и полностью отдаться на растерзание этой болезни.       -Как думаешь, хён, -наконец-то начал Чанбин. Голос друга успокоил почти потерявшего надежду Чана. –можно ли заболеть кем-то? –вопрос поставил лидера в тупик. Он задумался, отводя глаза в сторону.       -Можно. –не потратив на размышления много времени, ответил Бан. –Когда человек становится тебе дорог, когда ты сильно переживаешь за него до боли в груди, когда думаешь о нём днями и ночами без шанса забыться -тогда это можно назвать «заболел человеком»… С тобой случилось подобное? –Чанбин кивнул, как в замедленной съёмке, не решаясь поднять глаза на друга. –Ты по этому такой пресный ходишь? –снова кивок. –Расскажешь?       -… -Чанбин глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. –Не знаю, с чего следует начать. –парень плотно сжал губы в тонкую линию. –Я, если честно, до сих пор не понял, как это случилось. Просто… знаешь, в определённый момент я перестал смотреть на друга, как на друга. –собственные слова казались абсолютно бессвязными, но видя внимательный взгляд Чана, младший продолжил. –Помнишь, когда мы записывали в студии «Miroh»? Мы тогда ещё очень долго сидели, потому что я не мог уловить настроения… Тогда ты попросил меня отдохнуть и начал записывать Минхо… Кажется, именно тогда всё и случилось. –выражение лица Чанбина и его поза на диване сменились. Он больше не прижимался к спинке дивана, а наклонился, уперев локти в колени, сцепив пальцы в замок. Он наклонил голову, так что лидеру с трудом удалось рассмотреть его лицо с закрытыми глазами и неестественно поднятым правым уголком губ. –Я и до этого замечал у себя странные порывы. Но никак и предположить не мог, что это всё… -с каждым словом Бину было тяжело говорить. Как будто слова клешнями вцепились в его язык и отказывались выходить. Чан, видя мучения друга, глубоко вздохнул и похлопал его по плечу. Такой, казалось бы, простой жест, заставил клешни слов разомкнуться. –Я услышал его голос. Я слышал его тысячи раз, но никогда до этого он не вызывал у меня такой бури эмоций. Я словно отключился от всего мира. Единственным, что держало меня здесь и сейчас, был его голос. Я на мгновение перестал дышать. Опомнившись, я понял, что уже очень долго безотрывно пялюсь на него. Он это увидел. Тогда я улыбнулся ему, надеясь, что никто не заметит моего ступор. С того самого дня, я потерял счёт таким вот своим зависаниям. Я мог зависнуть на танцевальной практике. Во время съёмок. Я боялся, что такое может повториться на сцене… Все мои мысли витали вокруг него. И, как назло, он всегда мельтешил перед глазами. Раньше я не замечал, что у нас такое маленькое общежитие. В нём абсолютно нет места, где можно уединиться… –Бин говорил, а лидер его внимательно слушал. В его голове уже вырисовывалась причина мучений друга. –Я думал, что пропадая до утра в студии вместе с тобой, можно будет реже видеться с ним. Не сработало. Каждый раз, когда мы под утро возвращались в общежитие, он и Уджин встречали нас с тёплым ужином-завтраком и ругали… Знаешь, это так забавно, когда он на нас ругается, но при этом ласково хлопает по спинам. Я, наверное, только ради этих моментов полюбил работу допоздна… –внезапно за окном раздался удар грома, а по окну стали часто биться холодные капли воды. –Я устал, бро… Я правда очень сильно устал… -пальцы, до этого скреплённые вместе, переместились на волосы, с силой сжав их. За этим последовал злой выдох, смешанный с рыком. Чанбин резко выпрямился, устремляя взгляд куда-то вперёд.       -Спокойнее, Бинни. –Чан обнял друга за плечи, уложив его голову себе на плечо. –Не нужно так сильно нервничать. Это нормально. Все мы испытываем нечто подобное. Кто-то раньше, кто-то позже. Нет нужды убиваться так.       -Пойми, Чан, -младший хотел было вырваться из крепких лидерских объятий, но ему не позволили. –я не хочу, чтобы из-за моих чувств наша команда пострадала.       -А как она может пострадать? –этот вопрос Кристофер задал с такой искренне удивлённой интонацией, что Чанбин истерично усмехнулся.       -Во-первых, хён, если Минхо, -произнося это имя вслух, Со почувствовал сухость во рту. -об этом узнает, то вряд ли будет счастлив. В лучшем, он на меня наорёт и ударит. О худшем я и думать боюсь. –говоря это, Бин непроизвольно сжимал руку Чана. Стихия за окном набирала обороты, маскируя приглушённое дыхание третьего парня за углом. –А во-вторых, даже если он и сможет простить меня за это… Я не смогу находится рядом с ним. Даже сейчас это очень тяжело. Почти невыносимо. А что будет, когда я буду каждый день видеть в его взгляде жалость или, того хуже, ненависть? Я же тогда просто вздёрнусь, хён…       –Чанбин сам не заметил, как дождь начался на его лице. Крупные капли слёз стекали сначала по скулам, образуют реки. На чуть впалых щеках русло разделялось: часть солёной влаги достигала уголков губ, давай парню прочувствовать всю горечь, таящуюся у него внутри, а другая утекала ниже, к острой линии подбородка, проделывая путь оттуда по шее за воротник чёрной толстовки.       Чан же в этот момент буквально терялся. Он гордился тем, что его команда называет его лучшим лидером, за то, что он способен, выслушав их проблемы, помочь им с решением. Но сейчас… Ему оставалось только обнять друга, стараясь забрать хоть малую часть боли, которую испытывает младший.       До перелёта в Корею он точно так же страдал от невзаимной любви. Девочка-одноклассница тогда знатно потрепала ему нервы. Но после прибытия в Сеул чувства быстро иссохли. Смотря на Чанбина сейчас, Чан отчётливо понимал, что с другом так просто точно не будет. От этого он лишь сильнее прижимал к себе младшего, мягко поглаживая его по плечу.       -Я принял решение… -вдруг резко выпрямился Со. Кристофер с готовностью помочь посмотрел на него. –Я поговорю с менеджером и директором. Попрошу разрешения переехать из общежития. –от услышанного лидер поперхнулся воздухом. –Я буду посещать все репетиции и занятия, дома я буду только ночевать. А может быть, сниму квартиру рядом со зданием компании. –Чанбин старался говорить оптимистично, на даже незнакомец заметил бы, что он играет.       -А если тебе не разрешат? –Чан был серьёзен. Как бы он не хочет этого, вариант, предложенный другом, казался самым разумным. Несмотря на это, вряд ли ему это кто-то разрешит.       -… -Чанбин тоже не особо верил в положительный ответ начальства. –Тогда просто продолжу до посинения сидеть в студии. –грустно подытожил Со, укладывая потяжелевшую голову на раскрытые ладони. Чан ему ничего не сказал. Просто положил руку между лопатками, успокаивающе поглаживая по спине.       Так они и просидели ещё минут пять. Убедившись, что Чанбин немного успокоился, Бан пошёл в свою комнату, где его ждут остальные семь парней. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, он старался придумать хорошую историю его общения с Чанбином так, чтобы ребята подумали, что у их друга просто такой период в жизни и всё скоро вернётся в норму.       Со же распластался на диване. Дождь за окном даже не думал прекращаться. Он бился в окно, стремясь смыть с души Чанбина всю боль, которая, как грибок, планомерно поражает его тело. Стараясь сдержать трясущийся стон, он прикрывает веки и совершает большую ошибку. Перед глазами возникает такой любимый образ.       Чанбину всегда казалось, что Минхо не человек. Красивое мужественное лицо словно светилось изнутри. Большие раскосые глаза, смотрящие куда-то вглубь тебя. Они гипнотизировали. Шелковистые волосы, которые, кажется, даже после тысячи окрашиваний останутся такими же лёгкими и воздушными. Пухлые губы, которых хочется немедленно коснуться. Но даже без прикосновений было понятно, что они мягкие, как две зефирки. Широкие плечи и идеально ровная плоская грудь заставляли Бина задыхаться в чувствах. Аккуратные кубики пресса на идеальной загорелой коже. Тоненькая дорожка тёмных волос, тянущихся от пупка и ниже…       Чанбин с трудом сглатывает вязкую слюну. Мозг активно подаёт сигналы глазам открыться, но те, кажется, вошли в сговор с неумным сердцем и отказывались повиноваться. В Минхо рэперу нравилось буквально всё. С ним было интересно поговорить, он мог поддержать любую тему и умел слушать. Его завораживающие смех и голос всегда рисовали на лице Чанбина самую искреннюю улыбку.       Переборов себя, Со открыл таки глаза. В небе за окном сверкнула ярчайшая молния. Она осветила комнату с диваном, где Чанбин оказался не один. Ему это показалось сном. Под закрытыми веками он видел это лицо, теперь, открыв глаза, он смотрел на него. Дыхание спёрло. Минхо смотрел на него. В карих глазах была целая смесь чувств. Чанбин чётко уловил в них сожаление и жалость. Последнее сделало глубокую засечку на его сердце.       Ли смотрел на друга… а друга ли теперь? Делать вид, что ничего не слышал, было уже поздно.       Перед ним сидел близкий ему человек. Они столько времени жили вместе, вместе тренировались, и имели общую мечту на девятерых человек. Смотреть на его мучения было невыносимо.       -Прости. –прохрипел Чанбин, поднимаясь с дивана. –Прости, пожалуйста… -медленными шагами Со вышел из комнаты. Минхо подумал, что тот собирается в спальню, но когда включился свет в прихожей, он сорвался с места.       Чанбин только взялся за дверную ручку, как его тело обвили длинные тонкие руки. Из лёгких словно выбили воздух. Он застыл на месте, боясь пошевелиться. Минхо был без понятия, что делает. Но мысль о том, что Чанбин пойдёт куда-то, под дождь, с таким паршивым настроением и густой кашей неизвестно каких мыслей в голове, делала ему невыносимо больно.       -Не уходи. –голос Ли дрожал. Он инстинктивно сцепил руки вокруг тела друга, буквально вжимая его в себя. На секунду его сердце замедлилось, сбиваясь с ритма. Мозг подал сигнал, а губы уже прикоснулись к открытой шее.       Чанбин мелко задрожал. Он ожидал чего угодно, но никак не этого. В горле пересохло. Глаза вновь наполнились слезами. Дрожащие руки потянулись к сцепленным крепкой хваткой ладоням Минхо, чтобы разорвать его захват, но их перехватили, лишая Чанбина воли.       Танцор продолжал атаковать чуть солоноватую кожу шеи, заходя всё дальше. И вот он уже покусывает чужой загривок, в порыве чувств, прижимая покорное тело ещё плотнее. Чанбин беззвучно плачет. Он пытается вырываться, но сопротивляться, безусловно, приятным действиям Минхо было выше его сил. С губ то и дело норовят вырваться стоны, которые успешно глушатся в воротнике толстовки.       Собравшись, Чанбин с силой оттолкнул Минхо, припечатывая себя к двери. Сам Ли вдруг потряс головой, словно просыпаясь от какого-то сюрреалистичного сна. Он прекрасно помнил всё, что делал, но не чувствовал в этом ничего неправильного. В отличие от Чанбина, который от ужаса схватился за толстовку в области груди. По щекам ещё текли слёзы. Они как раскалённый воск прожигали не только кожу Бина, но и сердце Минхо.       -Не надо… -танцор медленно, боясь чужой реакции, протянул руку к лицу Чанбин, стирая горячую влагу. Никогда раньше Минхо не замечал, что у Со такая мягкая кожа. «Как у ребёнка, » -подумал он и невольно улыбнулся. –Прошу тебя, не плачь… Не из-за меня… -с этими словами, Ли мягко притянул Чанбина к себе и обнял его, щекой прижимаясь к его уху.